Долгое время я приходил с школы домой с радостным «мама!», после бежал в комнату. Обойдя два раза квартиру я вспоминал о том, где она лежит, и захлёбывался в слезах. Было непросто свыкнуться с мыслю, что мамы больше нет. Я не мог поверить, что не почувствую снова тепло её рук, не услышу её голос, не увижу её радостные глаза. Что я останусь совсем один. Она больше не обнимет меня, не посмеётся так, как умеет только она, не погладит по голове и не приласкает. Что её больше нет. Мне это казалось каким-то бредом.

Неудивительно, что я железной хваткой вцепился в бред отца про улыбку матери в виде звезды. Я рассказывал ей всё-всё и будто чувствовал её тепло, её объятия. Мне становилось немного легче.

Когда мне было шестнадцать, отец признался, что у меня должен был быть брат, но умер он ещё в младенчестве.

Спустя семь лет, четырнадцатого июля, папа скончался от сердечного приступа. Я остался один. Без родной души и близкого. Не было человека, к груди которого я мог бы прижаться. Лишь рядом с моими двумя звёздочками зажглась третья.

Я не знаю, как это объяснить, но когда я делился своими планами, они всегда сбывались, за мной шла удача, и будто кто-то держал меня за руку и подставлял своё плечо. Я чувствовал их присутствие рядом, их дыхание, и верил, что это правда они. Что мои родные всё так же идут бок о бок с мной и помогают.

Мне уже двадцать шесть, свои жена и дочь, но я всё так же верю, что эти три звезды — мои мама, папа и брат. Что они присматривают за мной и моей семьёй, оберегают нас. И что моя годовалая дочь по ночам, когда тихо, говорит сама с собой в свете этих звёзд, говорит с ними. Есть легенда, что маленькие дети видят духов. Может, я сумасшедший, но мне самому кажется, что я вижу их силуэты по ночам: папа — на диване, мама — у кроватки, брат — рядом с дочкой.