Завтра мы вернемся Часть первая

— Сколько раз ты попадал в такую погоду? Руку даю на отсечение, что ни разу в жизни, — выдал один голос.

— Да хоть еще сотню лет ее не видеть, — сразу же ответил ему Второй.

Двое переминались с ноги на ногу, медленно замерзая на окраине ничем не примечательного осеннего леса, окрашенного сразу во все оттенки, выражающие грусть и уныние. Ветер свободно гулял по пустому пространству, качал засохшую, ни разу не кошеную, траву и создавал волны на мелких лужам за спинами людей.

— Как твои ноги? Зря ведь в такой легкой обуви пошел. — Обеспокоился Первый.

— Да знаю я, знаю, не напоминай мне об этом каждые пятнадцать минут, а то от осознания собственной глупости, только холоднее, — протянул другой.

Погода действительно не задалась: хоть снега и не было, холод пробирал каждую молекулу тела, и, будто бы, покрывал инеем кости. Стояла середина ноября, погода бранилась, укутываясь в плед из промокших и грязных листьев. Ночью прошел дождь, напоминающий больше ливень из ледяного воздуха, замораживающего не только поверхности, но и влагу, витающую над землей.

— Зря мы пошли именно сегодня, — потирая холодные руки, сказал первый голос.

— Если не сегодня, то когда? Скажи мне, ты сможешь за пару часов решить нашу проблему? Если да, то можешь бежать в тепло и спокойно ждать следующий день, — Второй заметно повысил голос.

Повисло молчание, казалось, что время замерло на несколько секунд, правда трава все еще покачивалась в такт неприятным звукам ветра.

— Я жить хочу, — бросил Первый.

— Вот и шагай, не выдавая своих «гениальных» мыслей, — он хлопнул собеседника по плечу покрасневшей ладонью.

Два человека продолжили идти в рассветной тишине по заброшенному полю, поросшему кустами. Под ноги то и дело попадались когда-то давно пропаханные борозды, невидимые из-за густой растительности, от чего каждое обнаружение под ногой пятнадцатисантиметровой пустоты вызывало резкое повышение сердцебиения, примерно такое же, когда оступаешься, спускаясь с лестницы.

Идти было до невозможности тяжело, помимо неровностей, ноги то и дело цеплялись за невидимые земляные бугры и куски веток, неведомо как принесенных на это место. Иногда даже приходилось останавливаться на минуту-другую, чтобы хоть немного успокоить постоянно сбивающееся дыхание и одновременно дать себе возможность не думать, запнешься ты на следующем шаге или провалишься в идеально прямой ров. Некоторое время глухую тишину нарушал только шум шагов и шуршание поднимаемой ногами травы.

Практически девственное молчание этих мест нарушил первый голос.

— Слушай, а мы там, — Первый указал кивком на медленно приближающийся лес, — мы там точно найдем ориентиры? Просто я подозреваю только одно — потеряемся сразу же, в поисках первой опознавательной метки и, как итог, выйдем совершенно не туда, — его голос начал немного хрипеть от долгого молчания.

Второй громко вздохнул, видимо этот вопрос или его аналогия уже не в первый раз изрекалась его спутником и, как итог, изрядно начинала выводить из себя, натягивая и так хлипкие нервы.

— Я тебе в сотый раз говорю: все будет нормально, мне все подробно объяснили в городе, да и я все записал на всякий случай. Сам знаешь, что в таких местах памяти доверять нельзя.

— Там вообще никому доверять нельзя, — заключил Первый.

Они оба прекрасно знали, что этим «никому» доверять и не придется. Откуда в чаще нетронутого, ну разве что редкими охотниками или грибниками, леса возьмется человек, которому необходимо будет что-либо рассказывать или полагаться на его способности или на что там полагаются люди в фильмах про приключения. Более того, все это шествие никак нельзя было назвать приключением на денек-другой.

Солнце лениво поднималось над рваным горизонтом. Воздух гудел, разрезаемый ярким светом, что пробивался через бегущие осенние облака. Два идущих усердно дышали на замерзающие руки, но это плохо помогало и, даже лучи далекой звезды нисколько не спасали ситуацию.

Стена из деревьев приблизилась на расстояние десяти шагов, и уже чувствовался запах залежалого мха и веток. В глубине, среди стволов, было все еще темно, несмотря на вставшее довольно высоко солнце. Даже ветер не имел своей полной силы в этом темном, пропитанном влагой мире. Темные ветки медленно покачивались, напоминая искривленные и переломанные руки существ, что всегда прячутся в тени и только ждут момента, когда неприкаянная душа пересечет границу света, чтобы в тот же момент ее схватить.

Пара парней замерла, не решаясь идти дальше, обоих бил озноб, который, с каждой минутой без движения, только усиливался. Осень держала их в своих холодных руках, стараясь нежно гладить их оголенные части тела, от чего те покрывались мурашками и неприятной краснотой.

— Жутковато, не находишь? — стуча зубами спросил Первый.

Его сосед медленно повернулся и обнял себя руками, от чего его озноб только усилился, еще немного и зубы начнут отплясывать чечетку. Видимо он не горел желанием тратить силы на разговор.

— Как-то не по себе от осознания того, что уйдем глубоко в лес, — продолжил Первый.

Второй молча отвернулся и начал всматриваться куда-то меж стволов. Ему почудилось, что метрах в двадцати от них, довольно высоко над землей, держась одной рукой за ветку, висел человек. Он просто висел, раскачиваемый перемещениями холодного воздуха, как висельник на площади средневекового Рима. Лица видно не было, в место него, словно черная дыра, скопилась тень гнетущей тайны всей этой сцены. Второй потряс головой и странный человек или кто это был, превратился в огромный кусок мха, оторвавшегося от ствола сосны.

— Это точно того стоит? — коротко добавил Первый и поежился, словно ему тоже померещилась неприятная сцена за соседним деревом.

Повисло молчание. Ветер медленно шевелил ветки деревьев. Две пары ног то и дело переступали с места на место. Кроссовки были практически промокшими насквозь.

— Выбора нет, — прервал молчание Второй.

Искатели синхронно кивнули и медленно пошли в сторону абсолютной тишины. Сердца стучали в такт неторопливым шагам, боясь издать какой-то лишний стук. Лес еще спал, и не очень хотелось нарушать его короткий сон.

Молчание давило своей зловещей аурой, усиливаемой природой. Мох поглощал звук каждого шага. Искатели поступательно углублялись все дальше — за спиной уже не было видно места, которое послужило им входом, небо изредка показывалось в прогалинах между крон старых сосен. Вокруг висела паутина и мелкие обломленные, будто специально, ветки, которые образовывали нечто, похожее на коридор, в этом совершенно одинаковом во все стороны лесу.

Где-то изредка взлетала птица, глухо хлопая крыльями и сбивая хвою с ветвей. Пару раз, вдали, выбегали зайцы, но, завидев пришельцев, животные в страхе убегали в обратном направлении. Вся живая часть леса медленно расступалась перед ногами идущих, словно военный строй перед летящим «клином» врага.

— Не так уж и страшно, как я представлял, — не отводя взгляда от чащи перед собой, сказал Первый.

Второй промычал в ответ нечто похожее на согласие, не отвлекаясь от сосредоточенного наблюдения за местностью. Он предполагал увидеть человека без лица снова и удостовериться, что он на самом деле есть, и имеется смысл чего-то остерегаться с его стороны, но абсолютно обычный лес больше не давал повода принять часть себя за нечто угрожающее спокойствию.

Вдалеке что-то громко щелкнуло, как будто бы кто-то специально надломил самую сухую и звонкую ветку, какую только мог найти. Двое замерли, напрягая свой слух, их легкие практически не дышали, а сердца выдавали стабильные два удара в минуту, они превратились в самые тихие объекты во Вселенной. Секунду спустя прозвучал еще один щелчок, гораздо ближе — что-то явно приближалось. Тишина охватила искателей, эти подозрительные щелчки были подобны громогласным выстрелам из старинных пушек, оглушающих стрелявших и вселяющих ужас в противников.

Все рецепторы били тревогу, сердца начали биться с невозможной силой и скоростью, почувствовав приближающуюся опасность только по редким звукам, словно хотели нагнать то количество ударов, которое они пропустили минуту назад, пот мгновенно выступил на лицах. Это могло быть все, что угодно, от охотника, что сейчас, скорее всего, невозможно, слишком рано для начала охоты, а заночевать в лесу он не мог, здесь не было никаких подходящих мест, которые бы охотники могли облюбовать, до случайного стрелка. Да и погода, в конце концов, не позволяла спокойно расположиться на ночлег, дождь достанет в любом месте. Это мог быть волк или медведь, но по рассказам знающих людей, эти животные не нападают на людей просто так, конечно, такие случаи были, но чаще всего такие действия животных были спровоцированы людьми. И вообще, хищников в этих местах ранее не встречали.

Хруст!

— Что делать? — тихо, с ноткой паники, спросил Первый, было слышно, что он собирался закричать, но просто не смог.

— Тсс!- прошипел Второй.

Хруст! — звук казался ужасным приближением чего-то неминуемого.

— Что делать? — снова спросил Первый, уже с нескрываемым страхом.

— Точно не бежать обратно, — Второй медленно сел на корточки, как только закончил фразу.

Первый тут же повторил то же самое действие, но сделал это слишком поспешно и из-за ватных ног упал на сырой мох. Это вышло довольно неуклюже и он комично перекатился на спину и чуть ли не сделал перекат через голову, но его таз, видимо, перевесив тело в обратную сторону, заставил его распластаться на спине.

Хруст! — звук был уже довольно близко, — Хочешь все испортить?

Взгляды искателей встретились, и Второй увидел в глазах соратника мольбу о помощи и давно нескрываемую панику. Руки Первого дрожали, пальцы даже не могли нормально сомкнуться в кулак, зрачки бегали в разные стороны, выискивая укрытие. Кажется, еще пара секунд и можно будет не стараться как-то спрятаться, если на них идет хищник, парень выдаст себя и даст немного времени Второму, чтобы убежать.

— Ложись и откатывайся к ближайшему дереву, — резко скомандовал Второй, взяв инициативу на себя, — Не шевелиться и не дышать! Понял?

Они оба растянулись на влажном мху и откатились в противоположные стороны. Одежда мгновенно промокла, и в карманы насыпались десятки опавших иголок.

Хруст!

Из-за дерева, в нескольких метрах от замерших на земле людей, вышел лось. Он медленно, как барин, сильно качая своими широкими плечами в дорогой меховой накидке, обходил собственные владения. Длинные ноги, напомнившие Второму металлические столбы освещения (настолько они были внушительны) с легкостью преодолевали кусты высотой с человека, просто-напросто переламывая половину веток. Благодаря своему росту он то и дело задевал головой достаточно толстые сучья и, то и дело ломал их.

Хруст!

Новый обломок упал на влажный мох. Животное медленно шло вперед, неторопливо водя огромной головой из стороны в сторону. Мощные ноги практически синхронно переступали, пронося массивное тело через лес.

Первый парень боялся начать слишком громко дышать, но организм под влиянием страха был готов не то, чтобы выдать себя дыханием, он был готов бежать — вся кровь прилила к ногам. Их даже приходилось немного придерживать дрожащими руками.

«Я никогда не был так рядом с диким животным», — думал он — «а если он почувствует меня и нападет?»

В этот момент парень встретился взглядом со вторым искателем, который просил его не делать ничего, заставлял лежать, перебороть страх и переждать. Ничего не оставалось, как подчиниться. Первый где-то читал, что лоси достаточно пугливые животные, способные на проявление агрессии только в случаях наличия опасности для их потомства, но сейчас маленького лосенка рядом не было.

Животное учуяло незнакомый запах и стало приближаться к его источнику. Кулаки Второго искателя сжались. Послышался хруст и громкий выдох, но действия не последовало. Первый искатель уже был готов испустить дух, он молча смотрел на огромный мохнатый бок, грудь животного поднималась и опускалась, в этом теле ощущалась несдерживаемая мощь. Казалось, вот-вот и лось почувствует угрозу. Повисло молчание, сравниваемое с натянутой до максимума струной.

Второй нарочно дернул ногой, задев тонкое деревце, от чего оно все задрожало, будто от порыва сильного ветра. Лось встрепенулся, практически подпрыгнул от испуга и в тот же момент сорвался на бег, был слышен только шум ломаемых веток и гулкий звук шагов огромного животного, которые еще долгое время отдавались эхом в головах двух искателей. Они не могли собраться с силами, чтобы встать, дрожь не умолкала, и уже не было понятно от страха она или от дикого холода, охватившего искателей. Сырая одежда была вся унизана мелкими кусочками мха и веток, первый умудрился порвать свои штаны и грязный лоскут ткани теперь безжизненно болтался под правым коленом, обнажая холодную кожу с мелкими ссадинами — следами прошедших приключений. Но ни одно из них не сравнится по безумности и странности с тем, которое случалось прямо в эту секунду.

— Я чуть не умер от страха, — еле выговорил Первый, медленно поднимаясь с земли и отряхивая свою грудь, — повезло, что он не принял нас за врагов и не стал нападать. Тогда бы нам точно было бы не до прогулок по лесу, — его зубы по-прежнему отплясывали, выдавая отменный звук щелчков, будто чечеточники выплясывали.

Такое начало дня явно предвещало удачное путешествие до места назначения.

Время медленно приближалось к полудню. Кроны, состоящие из голых серых веток очень плохо пропускали свет раскочегарившегося солнца, поэтому в лесу продолжала царить темнота, окутанная одеянием из холода. Тишина, воцарившаяся после исчезновения огромного зверя, медленно расхаживала между одинаковых стволов, изредка задевая ветром ветки или траву, которые, не издавая ни звука, начинали двигаться, но тут же останавливались, словно попадали под влияние того, что способно останавливать время.

Двое продолжали уверенно шагать вперед, постоянно цепляя сапогами лежащие стволы, кочки и все, что могло вывести из равновесия, стоит только не углядеть это глазами и запнуться.

— Слушай, — медленно начал Первый и, дождавшись знака внимания от Второго, продолжил, — что ты попросишь, когда встретишь того, кого мы ищем? Мы ведь от самой автострады даже ничего друг другу не рассказали, а интересно же, — парень явно почувствовал расслабление после последней стрессовой ситуации, его язык полностью развязался.

— Прости, не горю желанием что-то рассказывать, — сразу же отрезал Второй.

— А я уж подумал, что поделимся своими секретами, как настоящие друзья из фильмов, которые в моем детстве постоянно крутили по телевизору, — сказал Первый, приложив руку к подбородку и устремив взгляд куда-то вглубь чащи, — прямо сейчас не вспомню всех названий, конечно. Да и я думаю, ты и так понял, о чем я.

Второй молча продолжил идти вперед, внимательно разглядывая землю под ногами. Он уже жалел, что взял с собой настолько разговорчивого попутчика.

Некоторое время слышался только звук шагов, да тяжелое дыхание двух уставших людей. Сложно было сказать, сколько времени они уже идут, часов ни у кого не было, а солнце было незаметно, закрытое серыми облаками. По ощущениям инцидент с лосем был уже довольно давно, порядка часа или того больше назад, хоть и слух до сих пор улавливал далекие фантомные шаги четырех массивных копыт. На деле с самого начала пути прошло всего два часа, из которых сорок минут от побега испуганного животного. Таким образом, единственная звезда, освещающая землю, должна была находиться уже примерно над идущими людьми. Правда, это совершенно никак не влияло на настроение парней.

— Не хочешь остановиться на привал? — Первый громко выдохнул и опустил вниз затекшие плечи, после чего усиленно покрутил руками, разминая суставы.

Второй некоторое время шел молча, полностью игнорируя услышанные слова. Спустя некоторое время строгой ходьбы вперед по пересеченной местности он начал неосознанно опираться рукой на ближайшие деревья и сбавлять темп. Мысли о том, что оба искателя уже изрядно устали, стали одна за другой проникать в мозг Второго, и он сам вскоре согласился с тем фактом, что привал жизненно необходим. Быть уставшим в дикой среде без достаточной подготовки и опыта — гиблое дело.

— Остановимся здесь, — это был приказ.

Первый довольно выдохнул и тут же упал на колени, после чего переполз к ближайшему дереву и устроился у него, как в кресле. Второй, проследив за происходящим, презрительно фыркнул и сел в позу лотоса, прямо из того положения, что он занял после своих слов. Он излучал собой абсолютное недовольство, считая: настоящий сильный мужчина не должен отдыхать, пройдя такое ничтожное расстояние.

— Хочешь немного перекусить? — спросил Первый. — У меня тут есть немного семечек подсолнечника.

— Только желудок раздразнишь, — ответил Второй. — Кто вообще берет с собой в лес семечки? Нужно запасаться серьезной едой, если хочешь перекусить в походе.

— Да? Поэтому ты идешь совершенно без провианта?

— Заткнись.

Время тянулось безумно медленно, оно будто сжижилось, как охлажденный кислород, практически превращенный в желеобразную массу. Двое сидели, не проронив ни слова уже достаточно долго, чтобы подумать о печальном исходе их истории, один щелкал семечки, а другой рассматривал свои уже уничтоженные природой синие кроссовки. Шнурки на них висели строго в низ, словно мертвые тела пиратов, подвешенные на прибрежных скалах. Грязь на одежде расползлась уже практически полностью, все промокло из-за долгого отсутствия движений, влага практически мгновенно остыла, и дрожь пробирала каждую клетку тела.

Второй не помнил, когда последний раз находился в подобной ситуации. Кажется, это было лет десять назад, на боевых учениях в армии. В то время молодым бойцам было абсолютно плевать и на погоду, и на физическую усталость — сила духа была готова прыгать до самых небес. С того времени многое изменилось: молодецкая удаль пропала, раздавленная рутиной и тяжелой, постоянно сменяемой работой, поменялись взгляды на жизнь и людей. Весь мир казался глупым и непонятным, парень давно перестал понимать, зачем все вокруг существует. Но главным изменением в его жизни было то, о чем он совершенно не хотел вспоминать.

Первый не смог больше хранить молчание и ссыпал в нагрудный карман остатки своего обеда, громко закрыв его молнией. Его по-прежнему трясло, видимо, он решил таким образом разогреться хоть немного.

— Ты серьезно веришь в магию? — вопрос показался ему слишком странным и внезапным, — Ну, — он замялся, — раз ты пошел сюда, в такое глухое место, то ты веришь, что настоящие чудеса случаются?

Второй поднял взгляд от своих изуродованных кроссовок. Перед его глазами висела только цель его небольшого путешествия и ничего более. Думать о каких-то дополнительных вещам не очень-то хотелось.

— Я уже во всем разочаровался, поэтому любой свет мне кажется солнцем, — после этих слов Второй провел пальцем по правой части одного из своих кроссовок, собрав грязь, и принялся ее рассматривать, будто в ней таились ответы на все интересующие его вопросы.

— А я вот верю в чудеса, — задумчиво произнес Первый, — они случаются, собственными глазами видел.

Парень рассчитывал произвести хоть какое-то впечатление на собеседника, но заметил, что все его попытки с разбега разбиваются о стену безразличия к чужим проблемам.

— Ты теперь будешь мне про единорогов рассказывать? — возмутился Второй, неторопливо вставая и разминая ноги, он старался не смотреть на парня, чтобы тот не начал спрашивать что-то еще, заметив хоть нотку заинтересованности в его глазах.

— Ну почему сразу про единорогов? — Первый тоже начал подниматься с земли, он уперся рукой в ствол за своей спиной, но она соскользнула, и первый искатель упал, завалив молодой куст своим телом.

— Что, еще одно увидел? — поддел товарища Второй.

Первому подали руку и он встал, громко кряхтя и то и дело теряя равновесие. На его лице висела маленькая веточка.

— Давай мы договоримся: ты не чудишь остаток дороги, а я, в свою очередь, не брошу тебя здесь одного, — предложил Второй, пока с лица и одежды стряхивались листья и веточки.

— Но я же даже не рассказал свою историю, — возмутился Первый.

— Я все сказал.

Второй искатель радовался тому, что получил абсолютную тишину на ближайшие полчаса, после чего его новый знакомый снова начнет рассказывать что-то, как травил шутки в автобусе по дороге сюда, до того момента, как они не остались одни в забытом поле. Тогда Второй тоже вспылил и накричал на парня, обещая разбить ему нос, если тот не замолчит. Ему было не до шуток и не до пустых разговоров о гипотетическом чуде, он шел исправлять то, что не в силах исправить кому-то еще, кроме того, кто находился в лесу. Но с другой стороны все эти неуклюжие движения Первого пробуждали глубоко запрятанные теплые эмоции, заставляющие его улыбаться, а иногда и рассмеяться в голос, не скрывая совершенно ничего. Однако сейчас маска безразличия и вселенской грусти плотно прилегала к его лицу, не давая возможности пошевелить лишней мышцей.

Зависло напряжение, невозможно было сделать лишнее движение или сказать лишнее слово — оно бы мгновенно нарушилось и уничтожило бы обоих с доброй частью густо заросшего леса. Первый был занят только одним — следил за происходящим под ногами, чтобы точно не запнуться или не словить своим лбом какое-нибудь дерево. Иногда под ногами появлялись мелкие насекомые, ползущие по своим никому не понятным делам и парень старался не наступить на эти крохотные тельца, что несомненно повышало риск получить отпечаток от древесной коры меж бровей.

Долгое молчание обладает удивительной способностью, которая каждый раз сильно раздражает молчащего, будто кислота на металле, медленно разъедающая рыжину ржавчины, оставляя только голый и абсолютно чистый металл, этот металл — желание срочно завести с кем-то разговор. Причем замечается тенденция совершенной неважности темы разговора, будь то беседа о сегодняшней погоде на Манхеттене или обсуждение вчерашнего футбольного матча. Молчание развязывает язык, заставляет разрушить тишину хоть каким-то долгоиграющим звуком. Кажется, именно поэтому сейчас у многих в квартирах работают телевизоры, колонки, магнитофоны или что-то, что способно издавать звук, не раздражающий слух, хотя иногда кому-то хватает и шума холодильника в процессе усиленной заморозки. Но это уже совсем психи — так считал Второй.

Совершенно все не любят тишину возведенную в абсолют, потому что боятся остаться наедине с голосом собственного сердца. Но Второй любил ее, он полюбил чувство мягкого шепота Крови в ушах, словно включили старый проигрыватель, а музыка все не может начаться. Все это началось два месяца назад, потом последовали бессонные ночи в обнимку с литрами дешевого крепкого алкоголя, драки в ночных увеселительных заведениях, неоднократные походы к психологам и все снова по кругу. Эти воспоминания отдались гулким и резким ударом внутри головы Второго искателя — все это его персональный ад при жизни.

Может быть он тоже псих? Или просто потерял линию своей жизни?

И вот снова тот день промелькнул перед глазами: только что закончился дождь и солнце медленно проникало своими лучами на землю, огромные, заполонившие все, лужи отражали кусочки голубого неба, ветер, как беспризорник, гулял по пустым, залитым солнцем, улицам. Искатель бежал домой, полный предвкушения встречи со своей любимой, которая недавно вернулась из долгого плавания на исследовательском судне (она занималась изучением горбатых китов) и тоже, очевидно, не знала как успокоить себя от желания прыгать на месте от осознания простой истины — она дома.

Искатель, находясь в дороге, вспоминал последние яркие моменты жизни со своей Второй половинкой. Раз, и в памяти всплыл последний ужин в ресторане, рядом был небольшой оркестр, играющий что-то похожее на Моцарта (парень не разбирался в музыке), на столе стояли креветки и устрицы — вечер проходил идеально; два и они уже бегут по мостовой, разгоняя голубей топотом своих ног; три — идеальная ночь за просмотром кино (тогда они решили смотреть «Назад в будущее», но казалось, что это был только его выбор, потому что она уснула, когда произошел удар молнии и Марти МакФлай отправился в 1985 год).

Наконец-то перед бегущим оказывается дверь его дома, он, будто метеор, взлетает по лестнице и уже стоит у своей квартиры, вставляя ключ в замок. Давление слегка поднимается, щеки розовеют, и лицо непроизвольно расплывается в довольной улыбке. Даже в такой, кажется, простой и незнаменательный момент жизнь Второго разделилась на до и после, и сейчас он с вожделением смотрел строго в свое будущее, ожидающее за дверью.

Тут-то все и изменилось на совершенно определенное «до» и бесповоротное «после», глупо было отрицать полное уничтожение счастливых размышлений. Сердце замерло. Дыхание стало холодным, будто плеснули жидкого азота. Организм замер в агонии, вызванной жжением холода, эмоции выгорели, как лампочки при скачке напряжения. Пальцы медленно сжались до белых костяшек пальцев, кажется, ногти проткнули кожу, и выступила кровь. Она лежала на полу с открытыми глазами, больше похожими на два голубых стёклышка, руки лежали под неестественными углами, на кончиках пальцев был новый маникюр — она подготавливалась к встрече с ним. С кухни тянуло чем-то вкусным, похоже, она готовила кекс, который, все еще горячий, стоял на столе и испускал сладкий аромат.

«Этого не может быть, — твердил себе искатель, это все абсурдный и дурной сон, сейчас я коснусь ее и проснусь. Его рука аккуратно коснулась ее руки, она была еще теплой, но без единого признака жизни. Все казалось ужасной постановкой режиссера, любившего поиздеваться над людьми вживую. Все, что сейчас происходило перед глазами, выглядело, будто смотришь через призму искаженного алкоголем и наркотиками сознания, взгляд отставал от поворотов головы, картинка потеряла объем, осталось только буханье сердца и всепоглощающая боль утраты, сжирающая душу изнутри.

Слез не было.

— Твою мать! Почему это происходит именно со мной? — Парень начал бить кулаками стены и все близлежащие предметы.

В этот день соседи долгое время стучались в квартиру, из нее доносились ужасные крики и звуки разрушаемой мебели, посуды, техники. Внутри все превратилось в хаос из осколков, крови с кулаков и слез, которые теперь лились так, словно и не собирались заканчиваться. В больнице, спустя пару дней, сообщили — у девушки с самого рождения был порок аортального клапана (способный привести к инфаркту в любой момент), который она удачно скрывала от друзей, коллег и своего любимого. Она ловко маскировала явно проявляющиеся симптомы медленно умирающего сердца, каждое недомогание и боль в груди, которая наступала не так часто, девушка легко списывала на что-либо не связанное с этим. То нужно было срочно перевязать шнурки на обуви, то что-то вечно выпадало из кармана и приходилось останавливаться, чтобы найти и подобрать утерянное. «Никогда не думал, что жизнь способна оборваться вот так, словно по щелчку пальца,» — говорил сам с собой парень, — «Уму непостижимо, что кукловод просто захотел обрезать ниточки в середине спектакля».

— Сволочь! — крикнул Второй, обращаясь к богу или тому, кто сидит где-то наверху и наблюдает за происходящим, скрупулезно записывая все, кажущееся ему важным.

Перед глазами все еще был образ лежащего на полу стройного тела в ночной рубашке, из под которой выглядывали обнаженные бедра с шелковой кожей. Девушка словно просто так легла в до неприличия страшную с виду позу, собираясь через секунду открыть глаза, вскочить и громко объявить о том, что ее возлюбленный попал в ее глупый розыгрыш. Ее смех преследовал Второго в каждом углу разрушенной квартиры, на каждой улице города, ставшего похожим на старое прогнившее дерево, заполненное червями — людьми, не подозревавших о его утрате.

— А я ведь хотел быть с тобой до старости, вырастить детей, купить загородный домик, сделать парное тату. Ты бы сделала маленький замок с узорами, а я ключ от него, — говорил искатель в слух. Слезы, в который раз начали капать на свежую землю, парень даже не пытался их остановить, это было абсолютно бесполезно, они будто каждый раз начинали литься с новой силой, как только предпринимались попытки остановить их.

Одинокая фигура замерла, обнимая маленькую каменную плиту с надписью «Анна» на продуваемом всеми ветрами городском кладбище, трава медленно наклонялась в сторону дергающегося от плача тела. А где-то далеко, в разгромленной квартире, посреди осколков микроволновки, разбросанной одежды, битой посуды и уничтоженных цветочных горшков все так же на нетронутом столе стоял давно остывший шоколадный кекс.

Лес перестал быть таким густым, деревья встречались все реже и реже. Ветер укрепил свои позиции и гораздо чаще бросался с неба на землю, перенося пыль, паутину и еще невесть что с места на место. Более того он все норовил лететь героям прямо в лицо, независимо от того, куда они поворачивались. Цвета вокруг медленно сменялись от бледно-серых тонов смешанного леса с его жухлой травой, к коричнево-серым, словно в питерские оттенки резко добавили солнечные брызги, начали появляться сосны.

Двое искателей продолжали идти без единого слова. Второй, отойдя от болезненных воспоминаний, решил нарушить тишину, чтобы снова не погрузиться в глубокую пучину своего сознания, она уверенно булькала своей густой массой, похожей на смолу. Собрав волю в кулак, чтобы отказаться от своих же предыдущих угроз, Второй начал разговор:

-Давай, рассказывай, зачем пошел со мной? — слова прозвучали достаточно грубо, но искатель не мог говорить мягче, он загрубел за время без любимой, другим интонациям в его речи просто неоткуда было взяться.

— Ты запретил мне лишний раз разговаривать, — обиженным голосом ответил Первый.

— Давай уже, пока я не передумал, — Второй понял, что грубостью дело не исправит, — я вспылил, настроение ни к черту, в голове и подавно уже ничего на своем месте не лежит. Извини.

— Что же такое у тебя произошло?

— Не важно, точнее важно, но это длинная история и ее не стоит рассказывать вот так вот, далеко от цивилизации, в лесной грязи.

Первый немного расстроился, его интерес не был удовлетворен, парень привык узнавать все и сразу, но сейчас нельзя было даже найти эту информацию в интернете, чего уж говорить про сплетни от знакомых. Организм требовал срочного получения новой информации, но ничего с этим поделать не мог. Он подумал, что хоть немного сможет выведать, если расскажет свою небольшую историю и причину, по которой он пошел в этот чертов лес. Первый, после небольшой заминки начал говорить:

— Моя проблема может и покажется простой и несерьезной, — начал парень, — два месяца назад в клубе я встретил прекрасную девушку, угостил ее парой коктейлей и умудрился уговорить ее уехать ко мне домой. Была прекрасная ночь, ты просто не представляешь какая, — Первый подмигнул, — роман закрутился сам собой: вечеринки, бары, прогулки по мостовой ночью. И вдруг она исчезает из моей жизни, оставив только записку на чистейшем, словно только купленным листе бумаги. Она написала одну короткую фразу: «Не обижайся на меня». Что это могло значить? Что я тогда сделал не так?

— Даже не пытайся понять логику в поведении девушек, никогда не угадаешь, зачем та или иная особа делает что-то. Я сам не очень давно попался на подобное несовпадение действий и логики. Сам до сих пор не могу разобраться в этом клубке из мыслей.

По лицу Первого было видно его расстройство: оно побледнело, губы, похоже, хотели слиться в один оттенок с кожей. Глаза смотрели под ноги и практически не шевелились. Если присмотреться, то в уголке глаза можно было заметить появившуюся слезинку, в тот же момент подброшенную вверх ресницами. Кажется, он раз за разом прокручивал в своей голове приятные воспоминания о потерянной девушке.

— Я очень хочу ее вернуть, — медленно проговорил Первый.

В этот момент он запнулся об упавшее дерево, но, громко выругавшись, удержал равновесие и замер, наклонившись на ближайшую сосну. Дыхание мгновенно сбилось, видимо он не был привычен хоть к каким-то физическим нагрузкам.

— Что ты думаешь о девушках, что всегда есть рядом с нами? Просто подруги или любовницы, не важно, — вдруг спросил он.

Второй остановился. Капюшон на его куртке слегка приподнялся от ветра, собираясь накрыть его голову. Он сам не знал зачем каждый раз останавливался, но размышления постоянно требовали излишнее количество энергии, которой на ноги уже не хватало.

— Я сторонюсь их.

— То есть ты…

— Нет, — прервав начавшиеся размышления Первого, сказал Второй, — женщины — создания, способные ввести тебя в самую глубокую пучину Хельхейма, но и в то же время могут создать рай вокруг тебя и для тебя. Все зависит от нашего к ним отношения.

— Поэтому ты их сторонишься? Боишься замерзнуть? — Первый обрадовался, что разговорил собеседника хоть на немного.

— Однажды я уже был в раю и обещал остаться с его создательницей навсегда. Поэтому и не горю желанием сближаться еще с кем-либо. Да и уже долгое время не очень-то склонен к общению с людьми в целом, а тут сам понимаешь, тебе не надо — другим и подавно. Но меня это вполне устраивает.

— Ты прямо как лебедь, — задумался Первый, — гордая птица, заключающая одну пару на всю жизнь.

Второй фыркнул и отвернулся. Откуда этому мальчишке знать, что чувствует человек, потерявший родную душу, потерявший там, откуда не возвращаются. Она ушла слишком неожиданно, не успев сказать даже своего последнего слова, а может быть и успела, только он его не слышал.

Первый не утратил попыток выведать еще крупицу информации о собеседнике. Скука от монотонной прогулки, хоть и приходилось постоянно отвлекаться на происходящее под ногами, брала свое, и парень старался хоть как то развлечься.

— Что ты думаешь о девушках? Кто они для тебя? — настойчиво продолжил допрашивать собеседника Первый.

Второму ничего не оставалось, как ответить о своих размышлениях по этому поводу, он чувствовал, что тот по-другому попросту не отвяжется.

-Я восхищаюсь женским полом, — начал Второй, — женщины — это существа, созданные будто не из ребра первого человека на планете, а из его самых красивых качеств. Ты замечал, насколько они грациозны в любых движениях, независимо от того, насколько эти движения могут быть неудобны для тебя? Девушки умеют быть красивыми всегда, манить своими изгибами и формами, они знают как лучше встать или сесть, чтобы тебе нравилось на них смотреть. Я пол жизни любил одну и это была именно та девушка, что я тебе описал, посмотрев на нее однажды, ты уже не мог смотреть на других.

— И за все время одна девушка тебе не наскучила? — поинтересовался Первый, — Это же совершенно однообразно, никаких новых ощущений.

— Совершенно нет, — Второй скрестил руки на груди, — когда по-настоящему любишь кого-то, то каждая новая встреча с ним — это новая встреча. Да, ты можешь знать его вдоль и поперек, но кайф получать один и тот же, это как пристрастие к определенному сорту наркотиков. Только подсел на кокаин, так больше и не притрагиваешься к самокруткам.

— А как же те, кто курит и нюхает все и сразу? — Первый явно намекал на себя, хоть даже и не видел всех видов наркотических средств.

— Значит либо не определился в своих вкусах, не вырос, как личность, — Второй увидел недоумевающий взгляд собеседника, — Ты же понял, что я не про вещества совсем говорю?

— Не держи меня за идиота, — Первый, по-началу запутался в рассуждении товарища, но теперь все встало на свои места.

Второй недоверчиво хмыкнул.

— Для меня девушка, — задумался Первый, — это человек, созданный доставлять удовольствие нам, мужчинам, что их выбрали. Зачем смотреть на какие то их жесты, выбирать сорт травы, если можно брать все и сразу? Кури и смотри.

— Ты идиот, — заключил Второй, — еще слишком маленький, неокрепший идиот. Когда-нибудь ты поймешь, что значит любовь и тогда твой мир изменится.

— Чушь все это собачья, — Первый громко собрал всю свою слюну и плюнул за спину.