Трель дверного звонка была такой неожиданной и громкой, что я вздрогнула и едва не разлила чай. Сердце забилось сильнее – напугалось, чего уж тут.
Я вообще начинаю думать, что дверной звонок был выдуман людьми, которые очень не любили гостей. Поэтому такой противный звук – в надежду, что хозяин квартиры, пару раз вздрогнув от него, просто перестанет приглашать к себе домой.
Я вот перестала. Не поэтому, конечно, ну если только отчасти. Но вообще – гостей не жду.
Трель повторилась. На этот раз я уже не испугалась, а просто поморщилась. Вставать не хотелось. Я слишком хорошо знаю этот дом и уже не в первый раз сталкиваюсь с запутавшимися доставщиками. Да, это очень удобно получать продукты и даже лекарства на дом, но почему-то заказывающие и доставщики нередко говорят на разных языках и от того путаются то вход, то номер квартиры, то подъезд, то этаж…
Я думаю лет через двадцать-тридцать в каждом большом доме, где есть хоть какое-то плетение и сложность коридоров будет бродить призрак доставщика, который просто не смог найти нужный вход.
Я никого не жду, потому могу позволить себе остаться на месте. Мне никто не нужен.
Но трель опять повторилась.
Никаких объявлений о проверках газа, света или чего-то другого не было. Гостей иного рода я не жду. Доставщикам объяснять, что четвертый этаж это выше надоело…
Так кого принесло это утро? Ну как утро. Кому-то день, но мне ещё утро.
А что если это какие-нибудь воры проверяют квартиры? Мол, кто откроет, а кто не откроет в будний день? Это имеет смысл. Я сейчас не пошевелюсь, а они внесут меня в какой-нибудь там свой список и ограбят!
Мысль сверкнула и исчезла. Я оглядела комнату – откровенно говоря, брать у меня нечего. Наличности нет, а карту я ношу с собой. Техники нет – только старый рабочий ноутбук да ещё планшет. Украшения? Ну есть колечко да пара сережек. Я их не ношу уже очень давно, так что даже не замечу. А так – кофты, платья, видавшее лучшие дни постельное бельё? Это не добыча. Это волокита.
Не горжусь, конечно, но что делать? Когда начинаешь жить с чистого листа бывает и не такое.
Ладно, если ещё раз позвонят, так уж и быть, пойду, посмотрю хоть кого принесло.
Только успела подумать и позвонили. Гадство!
Я поднялась, пошла к дверям. Идти недолго – всего три шага, но всё же не хотелось. Эта трель не оторвала меня ни от чего важного, но было досадно так, будто меня посетила муза, а тут – земное!
Сдвинула задвижку глазка. Пустая лестничная клетка, помаргивающая, никак не желающая умереть лампочка. Никого.
Поколебавшись, я отодвинула щеколду и осторожно выглянула за дверь. Площадка просматривалась очень хорошо и тот, кто звонил, не мог бы спрятаться. Да и уйти так быстро вверх или вниз по лестнице тоже едва бы успел.
–Дети! – нарочно громко прошипела я, вернулась в свою квартиру, закрыла дверь.
Да, кажется, в моём детстве мы тоже так пару раз развлекались. Звонили и убегали, не понимая, что творим глупость. Не думали совсем. Теперь кто-то не думает о нас. Карма? Бумеранг? Да нет, просто глупость, переходящая глупость.
Но да ладно, надо работать, а то сроки горят. Им же не объяснишь про досадную трель? Им наплевать. Они – договор. Не сдам работу, попаду на штраф. Да ещё и минус репутация.
Извлекла необходимое, уселась за стол, поставила лампу – днём светло, но мне нужно больше света. Гораздо больше!
И только развернула бумагу под нужный угол и потянулась к палитре, как снова трель.
Это уже было похоже на издевательство. Ну ко мне никому так не было никогда нужно!
Я резко поднялась из-за стола, даже слишком резко, а всё от раздражения, и ни в чём неповинная тонкая полукруглая кисть упала на пол от моего рывка, пошла к дверям, намереваясь, наконец, прекратить это, щеколда поддалась…
Никого.
Пустая лестничная клетка. Мерцающая лампочка, которая никак не может сдохнуть окончательно. И пустота.
Я выглянула, и даже вышла, наплевав на брезгливость по отношению к грязному, чёрт знает когда в последний раз вымытому полу. Выглянула на лестницу вниз, поднялась к верхней лестнице. Никого.
Ну знаете!
Впрочем, дверью я, наверное, всё-таки зря хлопнула. Дверь уже немолода. Её ещё менять мне не хватало.
Ладно, ладно, надо просто собраться!
Я заставила себя успокоиться, подняла невиноватую в дурноте чей-то шутки кисть, вернула её на место, снова потянулась к палитре. Сегодня мне нужно было проработать фон. В прошлый раз Мария сказала, что заказчику угоднее сделать его чуть ярче.
–Я понимаю, что мы утверждали уже,– Мария чувствовала вину передо мной гораздо больше, чем следовало. – Я всё понимаю, но заказчик…
–Сделаю, – перебила я.
В самом деле, кто платит, тот и музыку заказывает. Я предпочла бы фон гораздо тусклее, но если заказчику угодно – что ж, желание клиента это закон. В конце концов, я творю сейчас для того, чтобы после заказа творить для себя.
Не будет денег от заказа и не будет денег на то, что действительно хочется сделать. Так что наступать на горло своим желаниям и не спорить с заказчиками я научилась давно. Да и Мария чудо. Именно она избавляет меня от обсуждений и просто передаёт техническое задание, стараясь взять как можно больше подробностей и вывести клиента на что-то конкретное, а не на абстрактное: «чтоб продавалось!» или «чтоб было красиво!»
Мария избавляла меня от этого, взамен требуя свой процент и соблюдение сроков. Первое давалось мне легко, а второе…
Трель! На этот раз снова неожиданная, да такая, что я рванула кисть слишком резко. Её след получился темнее и насыщеннее, чем надо было.
Я выругалась и рванула к дверям с намерением, по меньшей мере, эту кисть кому-нибудь в глаз воткнуть!
Но картина была привычна. Пустая лестничная клетка, уродливо мерцающая лампочка. На этот раз я уже громко крикнула всё, что думаю о шутниках, которые отрывают порядочных людей от работы.
Полегчало. Я вернулась в квартиру и…
На этот раз телефонный звонок. Да чего ж я так понадобилась-то всем? Но звонила Мария.
–Привет, прости что отвлекаю, – её голос был жутко официальный. Видимо, звонила недалеко от клиента.
–Ты невовремя, – мрачно сказала я. Даже если сейчас она мне скажет о новом клиенте, я не смогу обрадоваться. – Я работаю над заказом Саншеша.
–А я по нему и звоню, – голос у Марии упал. Она явно была расстроена. – Господин Саншеш хочет, чтобы фон был как мы изначально договаривались. Он посетил…консультацию.
–А в известное место он пойти не хочет? – поинтересовалась я, с трудом держа себя в руках.
Буквально в прошлый раз этот же человек утверждал, что ему надо ярче и сколько бы ни билась Мария, пытаясь уговорить его не менять макет, он стоял на своём. Но вот! Приплыли! Где-то с кем-то посовещался и теперь всё возвращается на круги своя.
–Я понимаю, – Мария вздохнула.
–Я уже начала работу!
–И это я понимаю. Но…надо.
–Я сделала половину! – ругалась я, зная, что бессильна в этом сражении. Тот, кто платит, тот и музыку заказывает. Да и не половину я сделала, а четверть от силы. Но всё равно – теперь надо снимать краску и возвращать всё как было. И молиться, молиться, чтобы Саншеш ещё с кем-нибудь не посоветовался.
–Я понимаю и это. Но и ты меня пойми. Что я могу? Заказчик имеет право вносить изменения. Тем более, если говорить об изменениях, он просто хочет возврата к изначальному плану. Но ест и хорошая новость. У нас есть пара дополнительных дней.
Я сбросила звонок. Во мне всё кипело. Я смотрела на свою работу, которую начала, и ругала, сама даже не знаю кого. Всех! И Саншеша, и Марию, и звонящих…
Больше всего раздражало меня то, что Мария позвонила именно сейчас! Вот что ей мешало набрать меня раньше? Нет, она, конечно, не могла знать, что сейчас я принялась за работу, но всё же не могу же я винить себя во всём?
Ладно, спокойно. Просто день начался не с того.
Я отложила работу Саншеша. Больше не хотелось ничего делать. Завтра верну как было, но сегодня хватит с меня. Наработалась на вас! Теперь на себя. Всё равно рабочего настроения нет. и вот ещё – раз Саншеш продлил срок работы, то он явно работу не получит раньше! До последнего дня, последнего часа выдержу.
Зато работа над собственной задумкой пошла лучше. Мысли успокоились, пока я набирала на кисточку цвет. Ничего, всё образуется. Всё получится. Я справлюсь.
Кисть покорялась мне. Кисть вырисовывала то, что я ей велела – мазок за мазком возникал город. Просто город, наполненный светом дрессированного электричества, множеством бегущих, спешащих, смеющихся людей. И всюду фонарики, огоньки, и всюду движение.
Я уже знала, что назову эту работу «Жизнь». Может быть это слишком громок, но как по мне справедливо. Жизнь именно здесь, на улице. Среди дрессированного света, лампочек магазинов, проезжающих автобусов, спешащих людей.
И они понемногу возникали, и улица, и фонари, и скамейки, и машины, и люди. Уже около пяти месяцев я работала над «Жизнью». С той самой поры, как, пожалуй, начала свою с чистого листа, вернувшись к тому, чем хотела заниматься. Да, было разочарование, была неприятная неожиданность, когда оказалось, что просто кистью заработать сложно, но кажется, я преодолела это.
Я теряла счёт времени. Я подправляла, рисовала, размазывала краску, разводила её, снимала остатки краски с кисточки, вытирала и просушивала их. Я теряла счёт времени, вглядываясь в созданные мной паутинки-людей.
Вымотавшись, я окончательно простила Саншеша. В конце концов, он просто хочет идеального результата, вот и мечется. Я сама только что три раза перекрашивала маленький фонарик, которого толком и не разглядишь за спешащими людьми.
А всё же мне ведь не нравилось!
Трель дверного звонка меня уже не удивила. Во-первых, я уже за день к ней привыкла. Во-вторых, я устала. Мне было равнодушно.
Я даже голову не повернула к дверям. Ну и пусть звонят, если нравятся.
И только успела подумать, как на глаза попался циферблат. Оказалось, что час уже вечерний. Неужели детям не надоело за день издеваться? Или, быть может, пришли их родители? Тогда я скажу пару ласковых.
Я отложила кисти, вышла в коридор, сдвинула задвижку, чтобы глянуть в глазок. Никого не увидела.
На этот раз было уже не весело, не досадно, а непонятно и почему-то страшно. Мерцала лампочка, которая доживала последние свои часы. Лестничная клетка пустовала.
–Кто? – крикнула я сквозь дверь.
Тишина. Нет, ну если никого нет, то вряд ли будет ответ.
Но выходит уже не хотелось. Прежнего запала крушить и ругаться не было.
–Послушайте, это несмешно! Перестаньте хулиганить, а то я вызову полицию.
И снова тишина. Но мне стало спокойнее. Всё же – я дома, закон на моей стороне, и…
Резкий скрежет по дверям разорвал мой недолгий покой. Я взвизгнула, отшатываясь от дверей, за которыми и шёл этот страшный, едкий, режущий уши звук. Как будто что-то металлическое скребло.
–Хватит! Прекратите!
Я услышала в своём голосе панику, и неожиданно это отрезвило меня. Я попыталась мыслить здраво. Где гарантия того, что этот звук был о мою дверь? Может он этажом ниже? Здесь хорошая, слишком хорошая слышимость.
Но руки мои дрожали, когда я отперла щеколду и медленно толкнула дверь. Выходить за порог не хотелось, но как ещё было победить свой страх? Я высунулась – никого. Выдохнула. Наверное, Мария права и я всё-таки немного сумасшедшая, раз бросила свою работу и ушла в начало пути, к самому становлению себя в новой роли. Так может быть я и впрямь сумасшедшая?
Я уже хотела уходить обратно, чтобы запить эту мысль бокалом вина, когда увидела.
Днём этого не было. Точно не было. А сейчас? Вот откуда был этот скрежет! Он мне не почудился, он не был этажом ниже или выше. Это просто что-то царапало мою дверь.
На ней видны были глубокие четыре царапины. Как от ножа. Как от…когтей?
Последнее мне совсем не понравилось, я метнулась в квартиру, не помня себя, захлопнула её со всей силы и даже навалилась, словно бы это чем-то помогало. Увидела цепочку. Обычно я закрывала только на щеколду, игнорируя цепочку, но чувство безопасности испарилось.
Мне казалось, что надо спрятаться. Объяснить происходящее логически пока не получалось, но нужно было почувствовать себя спокойнее и я накинула цепочку.
И как назло вспомнила, что мне давно рассказывали о том, что эту цепочку легко можно выломать и даже выкрутить. Я прокляла свою ядовитую память и схватилась за телефон. Я звоню в полицию. Они же обязаны проверить?
«И что ты им скажешь?» – поинтересовался внутренний голос.
Действительно. Что я скажу? О звонках в дверь? о царапинах? Да меня насмех поднимут. Скажут также, что кто-то балуется, а царапины – ну, хулиганы!
И вообще – докажете ли вы то, что раньше этих царапин не было?
Может не звонить?
Опыта общения с полицией у меня нет. Так что, может я горячусь? Они меня там развернут как сумасшедшую! И, наверное, будут правы.
Но мне страшно. Мне было очень страшно, и я решила, что лучше пусть я буду глупой сумасшедшей, чем буду и дальше испытывать этот страх. С решением пришёл и ответ: я скажу, что ко мне пытался попасть неизвестный!
Да, так и скажу! Какой там номер? Один, один, два, вызов, гудок.
–Неправильно набран номер, – ответствовал равнодушный безжизненный голос. Я взглянула на дисплей в изумлении и ужасе. Чего? Может набрала не то?
Отставить панику! Ещё раз! Один, один, два.
–Неправильно набран номер.
Может через плюс? Или с кодом? Да нет, вряд ли. Это же абсурд! Ладно, отставить панику. Всё получится. Плюс, один, один, два, вызов.
–Номер не обслуживается.
Что-то новенькое. И уже не просто не весело и страшно, а панически страшно! Что значит «не обслуживается»? у меня что, денег на счету нет? или это не с этим связано?
Один, один, два, вызов.
–Неправильно набран номер.
Ужас затопил меня. Это было за пределами моего понимания. Что значит – неправильно набран номер? Как это может быть, когда…
Стоп. Спокойно!
Пальцы дрожат, но я заставила себя остаться в состоянии здравого смысла насколько позволяла ситуация. Хотя про дверь уже забывалось – поведение телефона казалось страннее. И страшнее.
Я проверила сеть – есть. Деньги на счету? Есть. Звоним ещё раз, если не получится, полезу в интернет и найду какой-нибудь другой номер.
Один, один, два, вызов.
–Оператор диспетчерской службы экстренных служб слушает. Что у вас случилось?
Да слава богу!
–Я… – как пришёл ответ от голоса, в котором было спасение, так захотелось возмутиться, что до них не дозвониться. Но нет, это я потом как-нибудь, – я…здравствуйте.
–Здравствуйте. Что у вас случилось?
–Ко мне в квартиру пытается попасть неизвестный человек.
–Вы живёте одна?
–Да. Он…понимаете, он ковырялся у дверей. Как мне кажется.
Я не вру. То, что я никого не видела ещё не означает что здесь никого не было. там царапины! Откуда-то же они взялись!
–Адрес?
Я продиктовала. Стало спокойнее. Сейчас приедут и разберутся. Скажут если что я сумасшедшая, я ткну их в недоступность номера! А то выдумали тоже! Не дозвонишься.
–Ожидайте приезда полиции. Буквально пять-десять минут. У вас есть возможность не отключать звонок?
–Да, – мне стало совсем спокойно. В конце концов, этот день заканчивается. А с ним уйдет и всё плохое. И странное. И раздражающее.
–Как давно этот человек пытался попасть в вашу квартиру?
–Минут…несколько минут назад.
–Вы его видели?
–Я не знаю. – Я сама почувствовала, как глупо звучу, но оператору, видимо, и не такие звонки попадались, потому что он остался спокоен.
–Вы слышите этого человека сейчас?
–Нет, – я и тогда не слышала. Только страшный скрежет.
–Ваша дверь закрыта на все замки?
–И даже на цепочку!
Я глянула на дверь, чтобы убедиться, что цепочка на месте. Она была на месте. А куда ей было деться? Я решила приблизиться к дверям, чтобы осторожно посмотреть нет ли там кого-нибудь? А может быть, уже идёт полиция? Рановато, конечно, но вдруг?
–Видели ли вы прежде каких-нибудь странных людей, незнакомых вам?
–Нет, я редко выхожу из дома, – призналась я, прижимая плечом телефон к уху. Другой рукой я отодвинула глазную скважину и выглянула.
И тотчас пожалела. Телефон выпал, но какое мне было до него дело? Какое вообще могло быть тут дело до чего-нибудь, когда в глазок, плотно припав к двери с той стороны, на меня смотрели.
Я выглянула в глазок, чтобы осмотреть лестничную клетку и увидела ярко-жёлтый глаз, глядящий на меня с той стороны.
Я отшатнулась, и даже упала. А в дверь уже постучали. Не позвонили, а именно постучали. Тихий вроде бы стук показался мне громом.
Но это был стук как бы вежливый. Тук-тук-тук. Три раза. Всего три раза, а я пыталась отползти от дверей в коридор, и никак не находила силы подняться. Ужас побеждал тело.
–Вы меня слышите? – оператор заволновался. – Алло? Алло? Что у вас происходит?
Телефон был слишком близко к дверям, и, честно говоря, едва бы он мог мне помочь. А между тем терпение у гостя закончилось, и он рванул на себя дверь.
Она не поддалась, но заходила ходуном. Я заорала и, спотыкаясь, рванула в комнату. Металась, не зная за что схватиться и что делать. Под руки и под ноги попадались какие-то краски, салфетки, кисточки, карандаши – всё то, что не имело никакого смысла.
Дверь снова рванули и я закрыла голову руками. Я не сразу даже сообразила что давно плачу.
Надо было что-то делать. Надо было как-то спастись! Выиграть время, ведь полиция уже ехала, чтобы спасти меня!
Я закрыла дверь в комнату с новым рывком входной двери. Дверь старая. Сколько она выдержит удары…кого?
Да какая разница кого!
Единственное место, где ещё можно было спрятаться – кровать. Я залезла под неё, наплевав на пыль и грязь. Мне надо просто выиграть время. Сейчас приедут. Сейчас! Зря я всё-таки не подняла свой телефон, сейчас хотя бы слушала голос оператора, может быт стало бы спокойнее?
Не визжат, не паниковать, дышать тихо и медленно, чтобы не выдать. Успокойся, успокойся…
Рывок двери и я услышала как в грохоте прозвучал тихий звук. Новый во всём. Мне не надо было видеть дверь, чтобы понять, что цепочка не выдержала.
А это значило… что ж, это значило только одно. Я лежала и старалась не дышать. Чтобы не выдать себя закрыла лицо руками, и от того не сразу сообразила, когда чья-то сила, превосходящая людскую, отшвырнула от меня кровать. Она была не особенно тяжёлая – я даже сама смогла её собрать, но вот отшвырнуть?..
Я дёрнулась, пытаясь предпринять какую-то попытку к спасению, но ярко-жёлтые глаза, выделяющиеся на безжизненном серо-дымчатом лице, уже смотрели на меня. И тянулись ко мне уродливые пальцы-крючья. И улыбался уродливые треугольный рот, полный острых зубов-палочек.
–За что? помогите! Помогите! – я орала, пытаясь отбиться от крючьев, но существо даже не обратило на эти попытки внимания и только его глаза радостно сверкнули желтизной.
Меня подняло вверх. Почти к самому потолку – эта тварь, рвавшаяся ко мне в гости с самого утра, была высока в своём полном росте. А затем меня швырнуло вниз.
На пол. В мои же краски. В мою же работу. В мою же только начавшуюся с чистого листа жизнь.
Что я сделала? Чем заслужила этот гнев? Чем заслужила это чудовище? Или оно приходит как хочет? Или оно настолько беспощадно и равнодушно?
Существо перебирало где-то позади меня своими крючьями пальцами по полу, приближалось… а я не могла пошевелиться. Мне было больно. От удара сдавило грудь, и даже дыхание давалось мне с болью.
Только слёзы текли. И в них я видела кусочек своей же картины. Она казалась мне прекрасна? Она звалась в моём воображении «жизнь»? какое уродство! И люди-паутинки, спешащие, уродливо смеющиеся; и фонари – прогнившие у оснований, дающие лишь безжизненный дрессированный свет; и улицы – убитые, истоптанные тысячами ног…
Существо приблизилось. Его лицо было у моего лица и оно, не сводя с меня ярких жёлтых глаз осклабилось и высунуло из пасти, полной палочек-зубов, длинный серый, покрытый чёрными нарывистыми пятнами язык. Этот язык коснулся моей щеки и пошёл вверх, ко лбу, оставляя липкую дорожку слизи.
Всё было кончено. Где-то там, в подъезде звучали шаги – я знала, это полиция, но какой был уже толк от неё? Какой толк был от меня?
Какое-то чудовище, которое полдня развлекало себя звонками в мою дверь, оказалось сильнее и безжалостнее.
Я закрыла глаза, надеясь, что смерть будет хотя бы быстрой, а ещё от того, что смотреть в жёлтые, не моргающие, лишённые век жёлтые глаза чудовища было выше моих сил…
