Они появлялись (после прозвучавшей песни со словами «давай покрасим холодильник в чёрный цвет…») на шоу, красочном и мультикультурном (почему-то запомнились последние два термина, что разделены буквой «И»). Возможно, огромное преимущество жизни на сломе (именно так утверждалось в одной философской дискуссии по одному «философскому» радиоканалу во время моего такого же «философского» времяпрепровождения в автомобильной пробке) истории (русской), которая так остро всеми нами «переживается» (от слова «жить») здесь и сейчас, заключается в том, что мы можем выйти на другой, иной конец практически из чего угодно… практически из чего угодно — это автомобильная пробка здесь и сейчас, а другой, иной конец — случится только после головной боли моего использованного бумажного стаканчика от этой радиодискуссии, когда не будет никакого излишнего беспокойства; когда он перестанет издавать странные звуки, треск пластика от остывшего кофе. Надпись «Canbar» ему (пластиковому стаканчику) оказалась совершенно не к лицу. Грех , конечно, подобное писать с моей стороны, ведь на миг, но он (вернее содержимое оного) сумел исцелить мои локальные душевные раны… Они появлялись на шоу. Их жизненные перемены в настоящее время…

В условиях стигматизированной социальной активности. Впечатления в одном гене — сверхсознательность выходного дня. Прошлые невзгоды. Со стороны истории ко мне в последние, устрашающие времена — несколько жестокое обращение. Что в долгосрочной перспективе? Планы на будущее вкупе с огромным, но местами отчаянно непреодолимым желанием и стремлением (состояние — что наибольшая категория из покрываемой суммы общего ущерба моего славного существования за последние времена, стоимость последних времён) оправиться от прошлого. И ведь при этом совершенно никакого (неуместного) беспокойства. Говорит мой друг Га Блебенов (Ga Blebenov) — он же Блебенов Га Ильич. Что это я слышу? Он цитируется, цитируется мною. Сегодня пришлось некоторое время бездельничать, немного болтаться без дела. Поэтому такие несколько излишне философские с мрачным налетом первые строки моей писанины. Как же было не вспомнить моего давнего и славного друга. Сегодня увидела на одном из бесчисленных рекламных щитов изображение фигуристов — неожиданно всплыли в памяти декорации клипа Enigma — Beyond The Invisible. Нужно было в хорошем смысле постараться, чтобы довести до такого состояния Васильевский остров. Но, впрочем, что бы там ни было, но этот предстоящий новый год обязательно принесет совсем другие декорации — я в это искренне верю. Тем более Элвин Тоффлер (многие не впервые слышат это имя, но впервые это имя с этой фамилией) обещал что третья волна вот-вот наступит где-то в двадцатые годы, и я не прочь дождаться коммунизма. Сегодня пришлось проявить психическую устойчивость — без этого было совсем никак. Немного пришлось побывать в плену сокрушительных переживаний, рассмеяться после (локальных) стрессовых событий. Подмножество, подмножество эмоций. Пятница и суббота. Когда люди должны ходить в книжные магазины? Звучит Hawkwind. Люди, ешьте сладости! Люди, ешьте Snickers! В ожидании наступления рокового момента, пустая трата времени… / МОЙ ДРУГ БАЛЬТАЗАР ВЛАДИМИРОВИЧ БИЦЦУИЛИ