Лань Чжань репетировал перед зеркалом в репетиционном зале свою новую хореографию. Его тело уже двигалось на автомате, исполняя сложнейшие хореографические па. Шаг сменялся бегом, руки рвались вниз и тут же ниспадали наземь в попытке вывернуть все свое естество наружу и донести до зрителя свои чувства и мысли. Снова шаг и снова наземь. А вот он уже гонится за кем-то незыблемым, пытаясь дотянуться до него. Вновь падает на пол, пытаясь встать, но его словно придавливает каменной плитой, из-под которой не выбраться, но он не перестает тянуться, не перестает бороться, ведь сдаваться не в его духе и именно это он хочет сказать, именно это он показывает, ведь он танцор и в данный момент он создает свою реальность с помощью своего тела и чувств. Он создает пространство вокруг себя, которое при беглом взгляде не заметишь с первого раза. Нужно долго и тщательно всматриваться в его глубину. Не моргать и не отвлекаться на внешний мир, затаив дыхание, настолько, насколько позволят легкие, сделать быстрый вдох и снова не дышать. Но сколько бы он ни старался оставить себя наедине с танцем, он никак не мог перестать наблюдать за ходом минутных и секундных стрелок, у них тоже был свой танец, не прекращающийся столетиями. Этот танец был жесток, наивен, беспокоен, раним и все еще продолжался.
И вот он новый прыжок, а Чжань, вместо того, чтобы найти удачное место для приземления, снова устремляет свой взор на циферблат, мгновение разбивается на тысячи мелких до и после, и он неудачно падает, подворачивая ногу.
Еще почитать:
История о ранимой душе
Юпитер и Сатурн на одной жизненной прямой
Холмс — 20 глава
Чепуха — Роллы
«
»
