Я очи сомкнул, и в тот же момент,
Почувствовав сумрачный внутренний свет,
Проснулся на поле из серой травы,
Лишённой надежды на цвет глубины.
Там не было душно, и воздух не был,
Там не было хладно, и ветер не выл.
Трава колыхалась, а я все брожу,
Казалось что вечность уже здесь хожу.
Там серое небо, и серое солнце.
А кожа моя ненормально бледна.
Но вдруг я узрел, думал сердце порвётся.
Клубника вдали одиноко росла.
И я побежал, словно жил я с отравой,
А ягодка та, мой единственный шанс.
Коснулся клубники рукой своей правой,
И ей же сорвал, услыхав чей то глас…
Я не был напуган, и не был в смятеньи,
Тот голос был нежен, и словно грустил.
Не смог я достичь и того озаренья,
Чтоб осознать, кто его испустил.
То песня была, как будто из блюза,
Но музыки вместо-была пустота…
Меня в тот момент словно чмокнула муза,
И душу залила чрез край доброта.
Вкусил красный плод, и он был так сладок,
Казалось, в блаженстве сойду я с ума.
И мне захотелось, чтоб было так вечно,
И понял, что стал я зависим тогда.
Но вскоре был ввергнут в пучину желудка,
Последний кусочек клубники плода…
Закончилась песня, я лишился рассудка,
И помню лишь то, что бежал я тогда.
Спасеньем моим стал пологий обрыв,
Не видел я дна, и просто раскрыв
Я руки, как крылья свободный орел,
Я в бездну упал, обретя ореол.
Проснулся под утро в холодном поту,
Я не был готов к столь ужасному сну…
Подумал тогда, что когда мы теряемся,
Пожалуй, всегда по чуть чуть разбиваемся…
