"Винг Динг".
1 глава – «Первый род».

— Обещаешь позаботиться о них, если со мной что-то случиться? — Голос мужчины прозвучал неожиданно для обоих собеседников из-за долгого молчания.

-Как дань за спасение? — Спросила девушка в своей грубоватой манере, куря трубку. — Хотя, ладно, есть за что…обещаю. — Прозвучали слова вампирши.

— Точно обещаешь? — Уточнил маг, поворачиваясь к собеседнице и сверля ее своими белыми, невидящими глазами.

Это звучало странно, но порой механику казалось, что мужчина имеет какое-то свое необычное зрение, никак не связанное с их обыденным – более четкое и проницательное. Эти глаза…они были на вес золота. Смешок сам сорвался с губ: он сомневается? Он действительно смеет сомневаться? — Интересно. Но, вампирша предполагала, что маг это сказал скорее по привычке, чем по недоверию: сомневаться в искренности было бессмысленно. Доказанное останется доказанным, особенно, если рядом бродит госпожа смерть.

— Да, точно. Ты же знаешь меня, не так ли? – Девушка подошла ближе к солдату.

— Поэтому я прошу именно тебя. – Улыбка скользнула на губы мага, делая его лицо еще более выразительным с проборами алых волос по бокам. – Я в тебе уверен. — И то, правда.

Вампирша снова усмехнулась, но ничего не ответила, потому что знала, что исполнит обещание. К тому же, мужчина являлся ей близким другом, и не исполнить подобную просьбу было бы настоящим грехом и предательством для самой вампирши. В конце концов, она действительно была обязана ему жизнью и помощью. И, то, это было не главным фактором исполнения данного обещания. Главная причина — сам мужчина.

— Как думаешь, бог, бога существуют или все эти религии бред? — Неожиданно спросила вампирша: ее зрачки сразу расширились, но лицо осталось неизменным.

— Даже если так, скорее всего, они погибли, породив этот мир. Верховный уж точно. — Ответил мужчина, сев на камень и подправив алые пряди.

— Почему ты так думаешь? — Блондинка искренне не поняла ответ, переспросив друга.

— Потому что создатель не может быть так жесток к своим творениям. А если и может, значит, он пережил подобное ранее. — Пояснил маг, отводя взгляд. — Хотя, кто знает, верно? — Невидящие глаза уставились на девушку. — Мы не можем знать наверняка. — Плечи мужчины опустились.

— Ты судишь по справедливости, но не все справедливы, и ты, Генри, это прекрасно осознаешь. — Процедила вампирша.

— Верно. — Согласился маг. — Но вера в лучшее — это все, что у нас есть на данный момент. Так почему нам лишаться последнего? — Глаза солдата прищурились.

Блондинка не нашла, что ответить на это, и по привычки нахмурилась: она была немного зла на себя, но не на Генри. Она не могла придумать, что ответить на это. Вроде похожие, а вроде и нет — запутанная и неточная философия. Она часто путалась в подобных понятиях, хоть и была близка к ними по духу.

— Хренов оптимист. — Единственное, что тихо сошло с губ вампирши, но она не могла отрицать, что друг отчасти прав: справедливость и жестокость близкие и пресекающиеся вещи. — Но ты не думал, что богу просто интересно наблюдать за всей этой жестокостью, что он же и создал? — Резко спросила девушка.

Мужчина покачал головой, но после как будто задумался, устремив взгляд в сторону. Вампирша решила терпеливо подождать, подойдя к краю скалы. Она не была приверженцем жестокости, хоть и пыталась как минимум казаться воплощением равнодушия к чужим судьбам. Нет, она была довольно далека от добродушной и сострадательной личности, но все же некоторые факторы мира она просто не понимала. Она воевала, но воевала скорее за то, чтобы наконец понять, для чего войны существуют и…у нее это не вышло. Она до сих пор считала их бессмысленной дозой лишней крови, что могли бы избежать, будь большинство поумнее и рассудительнее.

Маг в свою очередь был более определенным и как-то более близок к привычной морали. Войны были неравноценны, но без ответа нельзя было защищаться, а давать себя уничтожить тоже не лучшее решение. Все в этом мире происходит не так, как бы хотелось. Полное взаимопонимание и отсутствие враждебности — глухие мечты, которым не дано исполнится. Как минимум на его время точно. Сколько не утверждай всем доброжелательную истину, не всей послушаюсь и поймут ее, даже если провести тысячи логичных аргументов. У каждого мышление работает по-разному. И, иногда, это приносит ужасные итоги. Но опять же у всех свои причины, что нужно считывать, хотя бы относительно.

— Даже если так, у него опять же есть причины. — Решил остановится на своей точки зрения солдат. — Я не думаю, что жестокость в ком-либо зарождается просто так. Никто не плох или хорош с пустого место: все определяет сам путь жизни, и, порой, не совсем по воли личности. — Закончил маг.

— Да, ты однозначно не циник… — Проговорила скорее для себя блондинка.

**********

В поле было холодно, но Лидия не замечала этого, продолжая прижимать к себе еще достаточно маленького сына по имени Ганз. Будучи монстром, причем крестьянкой, она за свои недолгие 28 лет не видела совершенно хорошей и стабильной в плане денег жизни. Плюс, буквально недавно расы монстров и людей развязала конфликт, который затронул почти все территории двух кланов. Деревня женщины не стала исключением: мужа убили, потому что он отвлек, дав сбежать жене и маленькому сынишки. Лидия не понимала за что все это, но продолжала идти. К счастью, это поле было достаточно далеко, наверное, от уже полностью разрушенной деревни, поэтому людей тут не было. Тут не было тех, кто так страстно пожелал убить ее, не пожалев даже ребенка.

Ганз мирно спал, будучи укутанный в теплую кофту матери. Ноги уже со второго дня не чувствовали холода, но не остальная часть тела, которая нещадно мерзла в не очень утепленном платье по колено. Обуви, разумеется, не было. Белоснежные локоны по шею, что скрывали не густой светлый мех, не сильно развивались в такт слабого ветра. Прошло где-то 5 дней с начала того ужасного события и хождения женщины с ребенком непонятно куда. Крестьянка надеялась, что скоро найдется заселенный пункт, где их мирно и доброжелательно примут, без жажды убийства или какого-либо вреда. Без этой кровавой наживы, которая поглотила их старый и, отныне, новый мир.

Надежда не уходила, Лидия не позволяла ей уйти, сгинуть в бездне отчаяния, потому что понимала: потеряется надежда, а за ней прибудет и сама госпожа смерть. Существо живет, пока хочет того сама – как факт, вследствие чего терять надежду было просто опасно. Настолько опасно, что мать ребенка строго себе повторяла раз за разом одну и ту же фразу: «Иди, не смотря ни на что. Все будет хорошо, осталось потерпеть совсем чуть-чуть, ты справишься. Вы не умрете, уж точно не здесь. Ты – просто не позволишь этому случиться, ни при каких обстоятельствах».

К тому же, у нее на руках был маленький мальчик, что вряд ли бы выжил тут один. Это понимание отлично било по материнским инстинктам на максимуме, не позволяя даже одной крупинки отчаяния и апатии придти в голову. Нет, крестьянка не отменяла вероятности, что они могут умереть, не дойдя до населенного пункта. Или дойти, но не в то место, где бы их приняли радушно. Слишком много было вариантов в голове Лидии, но она надеялась на лучший из них. Надеялась, и поэтому жила, шла вперед, не смотря на дрожь в худощавом теле.

Наверное, встанет вопрос: как они не погибают от голода? Во-первых, вышесказанная причина. Во-вторых, крестьянка хорошо знала леса и что в них съедобно, а что нет, из-за чего находка ягод и грибов было не слишком сложной задачей. В-третьих, был конец лета, но именно лето, вследствие чего все спокойно росло, пока что. Повезло, что это событие не произошло зимой или под конец осени, тогда бы все было намного хуже. А сейчас…все более менее терпимо. Не хорошо, даже не средне, но терпимо.

В небе дребезжал закат, говоря о том, что вскоре стемнеет – надо найти какой-то ночлег. В ночи идти не безопасно, тем более в поле. Но в этом скрывалась и еще одна проблема: какой к черту ночлег может быть в поле, где одни травы без лишних объектов? – Лидия это тоже прекрасно понимала, думая, как решить эту недоброжелательную проблему. Было время до заката – чертовски мало. Слишком мало, чтобы пересечь поле окончательно и заночевать хотя бы под деревом, которое скрыло бы мать и ее дитя. Слишком неудачные обстоятельства, но нужно их как-то решать. Нет, был вариант остаться в поле до утра, но это слишком открытое место. А что если появятся люди или еще кто-то, кто пожелает им смерти? – Нет, просто нельзя – это опасно и неразумно.

Руки тряслись от холода, но крестьянка крепко держала Ганза, не позволяя себе ошибку в виде его удара о землю. Несмотря на этот весь кошмар и потерю любимого мужа, Лидия не собиралась терять последнее – своего мальчика. Она не собиралась терять саму себя и его. Судьба слишком жестока, но это не значит, что ее невозможно переиграть, подчинить под себя. Сделать так, чтобы она стала более благополучной и хоть слегка радостнее. Вера – как главный источник силы, и я не про религию. На самом деле Лидия не особо была верующий, но и не имела ничего против подобных — без разницы, какой религии. Единственная религия, которая казалась для нее хоть чуть-чуть возможной – это «Христихолизм», вера в Нимфодора, ибо, как бог, он выглядел более реалистично. Хотя, многие считали это божество мертвым – печально.

В любом случаи это не важно – сейчас нужно найти ночлег, спасти себя и маленького сына. Переиграть эти жестокие обстоятельства, чтобы все хорошее осталось на их стороне. Но, видимо, сегодня удача была не совсем на их половине: где-то слева послышались шаги. По звуку, обладатель звуков был в сапогах или в какой-то другой тяжелой обуви. Неизвестность пугала, поэтому мозг женщины заработал быстрее. Трава не была безопасным местом для того, чтобы заночевать, но она не была плоха для того, чтобы на время скрыться в ней и, возможно, постепенно передвигаться. Фигура явно еще не заметила мать с ребенком, и крестьянка воспользовалась возможностью, нырнув в зеленую траву.

— Лишь бы Ганз не проснулся. Мальчик мой, пожалуйста, поспи еще немного… — Мысленно просила женщина своего сына, не прекращая прижимать его к своей груди.

Все чувства обострились, заставляя бояться и быть решительной одновременно. Шаги назло приближались: каждая клеточка тела женщины напряглась, готовясь в любой момент действовать. Но, по-хорошему, Лидия понимала – нужно действовать сейчас, и желательно в противоположенную сторону от обладателя шагов. Она так и сделала: медленно, аккуратно, начала передвигаться в другую сторону от незнакомца. Казалось, что все идет хорошо – даже слишком хорошо, но неожиданно ребенок начал просыпаться, и, конечно, это отозвалось характерными звуками. Женщина сразу попыталась показать сыну, что надо молчать, но было поздно: шаги остановились – их заметили, ибо после резкой остановки фигура направилась в сторону Лидии и Ганза.
Чувство опасности повысилось до максимума: незнакомец был слишком близко. Также передвигаться не было смысла – поймают. Крестьянка подумала ретироваться в сторону, но осознала, что вблизи их будет хорошо заметно. Бег – единственный вариант выжить в данной ситуации, и то, не факт, что поможет. Шаги уже были чертовски близко и, по всей видимости, их обладатель уже понял, кто перед ним. Слишком ужасно, слишком плохо…Лидия побежала. Понимала, что это может не помочь, но без своеобразного боя она не позволила бы взять ее и ее сынишку.

Шаги стали быстрее, но не переходили на бег, будто были уверены, что его «жертвы» не сумеют сбежать. Крестьянка даже не успела посмотреть, кто там был, но спустя пару мгновений, у нее появилась прекрасная возможность увидеть обладателя тех звуков: шаги позади стихли, а сама фигура появилась прямо перед Лидией и Ганзом с молниеносной скоростью и неожиданностью. Перед ними был не человек, о нет – это был вампир. Его выдали глаза, уши и слишком бледная кожа, что не встречается у здоровых людей. В первые секунды женщина не поняла: радоваться ей или паниковать. С одной стороны эта раса не шла войной на монстров, но с другой…это вампир, что питается кровью. А вдруг он голоден, и вышел на охоту? Непонимание того, что делать дальше, затуманило рассудок.

Вампир же, как назло, ничего не говорил и ничего не делал: ни плохого, ни хорошего. Он скорее смотрел с интересом на крестьянку, что-то попутно обдумывая. А точнее не он – она. Перед матерью с ребенком была девушка-вампир с блондинистыми волосами, которые в свою очередь были убраны в неаккуратный пучок. Лицо вампирши было непроницаемым, но заинтересованным: зеленые глаза четко смотрели то на Лидию, то на ее мальчика, что испуганно смотрел на девушку в ответ, прижимаясь попутно к матери. На стройном теле незнакомки находились плотные сапоги и костюм, что смахивал на рабочую форму механика. Она была красива даже в таком виде, единственное, что портило картину – перепачканные в чем-то черном руки, одну из которых она держала на поясе.

Эти гляделки продолжались бы и дальше, если бы блондинка не щелкнула пальцами, будто выводя себя и Лидию из транса. Ганз в ту же секунду прижался к маме мертвой хваткой, сжимая в пальцах ткань синего платья. Вампирша резко слегка улыбнулась, но это не было похоже на дружелюбие. Скорее…усмешка? – Да, в этой улыбки была малая часть усмешки, но в основе ее положение губ можно было охарактеризовать как спокойную уверенность. На лице же монстра было непонимание и страх, который она пыталась скрыть под нахмурившимися бровями.

— Так вот как выглядят скитальцы. – Проговорила твердым и средним голосом девушка. – Как интересно. Наверное, ты подумала, что я человек, не так ли? Или ты и вампиров боишься? – Взгляд зеленых глаз переметнулся на мальчика. – Или вы боитесь? – Смешок. – В любом случаи это интересно. – Сказала блондинка, вытаскивая трубку.

Вся ситуация казалась чертовски странной, и внутренний голос твердил, что лучше уйти. Но здравый, холодный разум, понимал, что бежать бесполезно – она догонит. А если не бежать, что тогда? – Лидия не знала. Не знала и боялась этого. К тому же вампирша казалась подозрительно миролюбивой: она просто говорила, причем даже не обидные вещи. Ганз даже смог немного расслабился, и смотрел на девушку более спокойно. Блондинка в это время уже закурила трубку, выпуская из нее черный, словно небо, дым – успело стемнеть. Наступил поздний вечер. Ветер поднялся, но никто из них этого не заметил: все внешние чувства из-за ситуации ушли на задний план.

— Ладно, вы из ближайших деревень, что разрушили эти сволочи, да? – Она угадала, видимо, раса вампиров уже узнала о конфликте монстров и людей. – Или вам повезло больше и вы по другой причине тут? – Девушка подняла одну бровь, оценивая реакцию Лидии и Ганза. – Нет, по внешнему виду явно не повезло. – Вампирша покачала головой.

– Печальная ситуация, если честно. – Блондинка опустила взгляд, о чем-то думая.

Все становилось еще страннее, чем было. Женщина запуталась окончательно: она сострадает или хочет убить их? – Крестьянка не понимала, путалась, застыла в оцепенение, будто была в паутине. Мальчик в это время уже без особого страха смотрел на вампиршу, отпустив платье мамы. Темный дым снова и снова валил из трубки, заполняя ближайшее пространство характерным запахом. Не лучшее, но и не худшее. Худшее в этой ситуации было полное непонимание, что ожидать дальше от этой красивой особы.

— А вы хотите нас убить? – Спросил неожиданно Ганз с ясными глазами.

В ответ девушка удивленно взглянула на сына Лидии и усмехнулась. Казалось, что ее рассмешил вопрос ребенка. Взгляд вампирши перешел на женщину, что прижимала к себе своего отпрыска. После этого взор девушки чуть смягчился, но не потерял легкой усмешки. Она смотрела в глаза крестьянки, будто пытаясь понять, о чем та думает. Стало неловко и…

— Нет, не хочу. Я не голодна, да и не вижу смысла в этом. Ваша раса и так достаточно страдает сейчас, поэтому накидывать лишние проблемы вам не собираюсь. – Процедила незнакомка, отводя взгляд в сторону. – Сколько вы дней так бродите? – Спросила особа.

Ответ заставил выйти из ступора женщину: не хочет убить?.. – Надежда снова поселилась в сердце крестьянки. Вампир, не желающий закусить кровью, только из-за того что у расы монстров и так сейчас проблемы? – Удивительно. Лидия снова убедилась, что порой такие темные существа намного человечнее и понимающе обычных людей. Или, у этой ситуации совсем иной подтекст, до которого нужно додуматься. Женщина снова запуталась, пытаясь докопаться до правды, в то время как ее малыш улыбнулся незнакомке – дети слишком доверчивые существа в большинстве случаев.

— Больше четырех. – Ответил мальчик вновь.

— А твоя мама немая? – Блондинка взглянула на крестьянку. – А то молчит и молчит. Язык проглотила? – Прямолинейности ей однозначно не занимать.

— Нет, не немая. – Ответила уже Лидия, подняв более спокойный взгляд на вампиршу, скрывая внутреннее недоверие.

— Рада. – Незнакомка слегка подняла голову. – Значит больше четырех дней. Хорошо. – Вампирша снова опустила голову, взглянул на обоих. – Как вас зовут? – Невзначай спросила девушка, куря трубку. – Можете называть меня «Эл», но это не настоящее мое имя, сразу говорю. Истинное называть не стану. – Процедила блондинка.

— А почему именно «Эл» и почему не назовешь настоящее? – Спросила подозрительно монстр.

— Отвечать на вопрос вопросом – умно. – Выделила девушка. – Не стану называть настоящее из-за личных причин, ты уж извини. А почему именно «Эл»… — Вампирша отвела взгляд, вспоминая. – Просто нравится? Да и оно мне подходит в каком-то смысле. – Улыбка блондинки стала шире. – Но все же я бы хотела узнать ваши имена! – Добавила весело красавица. – Мне же надо к вам как-то общаться, не так ли? – Улыбка стала походить слегка на оскал, добавляя лицу Эл остроты.

По коже со светлым мехом пробежали мурашки с ощущением скрытой опасности. Теперь вампирша выглядела еще более подозрительной, чем была ранее. На сей раз и Ганз это заметил, на автомате прижавшись к матери. Верить или не верить? – Женщина не понимала, плюс этот дым неприятно летел в лицо. Блондинка явно любила курить, раз даже во время разговора это делала. Но у Лидии встал еще вопрос: по виду девушка не была аристократкой или дворянкой, так как она купила эту трубку со всем вытекающим для нее? Может, популярный механик в своем городе и много зарабатывает? – Как идея и объяснение.

— Снова язык проглотила? – Вывела Эл из мыслей мать ребенка, также куря свою трубку и внимательно на нее смотря.

Ганз вновь посмотрел на вампиршу, тоже не понимая ситуацию, перенимая мышление и настороженность матери. Блондинка цокнула и вынула изо рта трубку – в ее движение ощущалось легкое раздражение, которое она попыталась скрыть, отводя взгляд вверх.

— Ладно, предположим, тебя зовут Лидия, а маленького Ганз. – У крестьянки сузились зрачки: как она узнала, не уже ли у вампиров еще и телепатия есть? – Я угадала? – Добивающий вопрос.

Странность, недоверчивость и легкий страх соединились в один ком. Что дальше: будет ли Эл действительно миролюбивой или все это ложь, и вскоре она покажет истинное лицо? – Слишком сложно и непонятно. Кажется, монстр только сейчас почувствовала холод за все их время «общения», который жестоко пронзал ее тело, вызывая резкую волну дрожжи. Вампирша это мимолетно заметила и усмехнулась. Ганз тоже чувствовал холод, но менее сильно из-за теплой кофты матери. Резко большая часть грубости ушла с лица блондинки, и ее взгляд стал…немного печальным? – Понять было сложно по ее своеобразной мимики, но что-то подобия можно было увидеть.

— Холодно? – Вопрос был совершенно глупым и все присутствующие это прекрасно понимали, даже мальчик.

— Да, холодно. Но надо продолжать путь. – Ответила Лидия, прижимая к себе сильнее малыша и переводя взгляд влево. – Нужно найти населенный пункт. – Добавила женщина, прикрыв глаза.

— Ты замерзнешь, пока туда дойдешь – это во-первых. – Проговорила четко девушка. – А во-вторых, ты уверена, что вас там не убьют? Тут достаточно людей на самом деле и они не будут против лишних трупов в свою коллекцию. – Пояснила вампирша, смотря на собеседников по очереди. – Ты уверена, что хочешь рисковать? – Пожав плечами, спросила Эл.

— А что нам еще делать? Наша деревня разрушена, поэтому нужно искать убежище. – Лидия опустила взгляд, вспоминая мужа и его поступок: как же время скоротечно…

У Лидии и Генри Гот всегда были действительно хорошие отношения. Они жили достаточно бедно, плюс несчастья части настигали их, но не в любви. Любовь всегда оставалась неизменной, и из-за этого чувства у них родился маленький сын – Ганз. Он унаследовал равные черты отца и матери. В целом пара познакомилась случайно: встретились они на всеобщем совете и были объедены для одного дела, что после переросло в дружбу, позже в симпатию, а потом и в любовь. Закончилось все браком…и смертью, совсем недавно. Генри пожертвовал собой, дав шанс на выживание жене с ребенком. Печальный, но благородный конец для мужчины, что даже на гране смерти сумел доказать свою чистую и глубокую любовь.

И почему все сразу всей смертоносной волной?..

— Лидия? – Вывел грубоватый голос Эл крестьянку из мыслей о прошлом. – Ты слышишь меня? – Женщина подняла глаза на вампиршу.

— Мамочка, все хорошо?.. – Ребенок прижимался к матери, явно волнуясь.

Ганз вызвал у монстра легкую улыбку, а девушка…противоречиво. Она вроде и беспокоилась, а вроде и нет. Она вроде была миролюбивой, а вроде и опасной – понять ее истинные мотивы было сложно. Но Лидия все же задумалась: если блондинка сказала правду про людей, то есть их окружает ходячая опасность, то тогда что делать и куда идти? Не уже ли оставаться жить где-то отдаленно? – Бред, а точных мест тех или иных участков мать ребенка не знала. В голову пришла мысль спросить девушка, раз она хорошо знает территории, но не соврет ли?.. А если она врет прямо сейчас, тогда и про людей может быть не совсем правда – голова разрывалась от мыслей, и, Эл, как будто это заметив, глубоко и немного устало вздохнула, начав:

— Вы идете со мной. – Поставила по-командирски точку вампирша в этом вопросы, чем вызвала непонятное удивление и шок у женщины.

Мальчик тоже взглянул с удивлением на новую знакомую, но также в его глазах читалась появляющаяся радость. Лидия запуталась сильнее, но…куда «идете со мной»? Не уже ли она собирается приютить их? – Звучит слишком сказочно и с подвохом. В это время Эл уже докуривала трубку, после убрав ее, и протянула руку монстру. Этот жест должен быть дружелюбным, но из-за расплывчатого мнения о блондинке Лидия не особо хотела жать руку в ответ. Спустя пару мгновений, вампирша сама обхватила одну из рук женщины, сжав ее.

— Что ты делаешь?! – Монстр попыталась одернуть руку, но не вышло: девушка оказалась сильнее, чем ей показалось вначале.

— Спокойно, ты такими темпами скоро заболеешь. – Начала Эл. – Поэтому нам лучше переместиться в более закрытое и теплое место, думаю, вы не будете против погреться. – Вампирша отвела взгляд, цокнув языком и о чем-то задумавшись.

— Зачем тебе нам помогать? – Вот сейчас девушка четко прочитать недоверие в голосе Лидии.

Последовал смешок, но далеко не веселый, после чего зрачки уставились на женщину немного хищным взглядом. Подобное немного испугало монстра, но она не показала этого. Единственное, что она поняла точно – все не так просто. Эта вампирша не так проста во всех смыслах этого слова. Кажется, Эл специально так смотрела на свою собеседницу, заставляя отключить ее мысли от холода и ощутить обволакивающую опасность. Специально или нет – уже другой вопрос. В любом случае доверие пропало окончательно и единственное, что теребилось странной надеждой внутри – ответ вампирши, который, может быть, изменит мнение Лидии.

— Не могу ответить, на это есть личные причины. – Ответила сухо и грубовато блондинка: ее хищный взгляд исчез, став намного спокойнее также резко, как и появился.

Повисло неловкое, напряженное и недоверчивое молчание. Всюду слышались звуки приближающейся ночи, холод снова не ощущался, заковав мысли в клубок противоречий. Отказываться было глупо, но и соглашаться опасно…неизвестно, чего на самом деле желала эта особа. Взвесить все «за» и «против» было чертовски сложно, тем более в такой атмосфере. Но, кажется, ребенок уже был согласен пойти за Эл. Вцепился в нее, как в спасение для матери и себя.

— Ты чего застыла снова? – Выдернул из мыслей голос девушки, и крестьянка еле заметно дернулась: не окончательно привыкла, видимо.

— Мама, пошли. – Промямлил тихо Ганз, явно видя теперь точно спасение в вампирше для них, отогнав былое недоверие.

— Мы не можем знать, не врет ли она. Не сделает ли она что-то ужасное с нами, когда мы согласимся. – Напряженно ответила женщина.

— Может, я и вру, — вставила свое слово Эл. – Но без меня вы точно погибните. Я обещала… – Блондинка себя одернула на полуслове, покачав головой. – Вы просто идете за мной и точка. – Закончила фразу вампирша.

«Обещала» — что это значит? Почему-то это фраза одновременно вызывала доверие и убивала его. Кому она что обещала: кому-то из врагов или союзников? – Появилось больше вопросов, на которые Лидия желала знать ответы. Но, как не странно, эта фраза заставила больше поверить Эл, чем сильнее отвернуться и идти своей дорогой. Хорошо, этот шаг может быть ужасным, но попытаться придется, надеясь, что блондинка не представляет настоящей опасности ей и ее маленькому мальчику. Один, возможно неверный, или наоборот безумно удачный шаг, чтобы выжить. Чтобы их трупы точно не валялись где-то тут, постепенно гния, пока не превратятся в кости и в компанию личинок.

— Хорошо, мы пойдем с тобой. – Сказала Лидия. – Но с одним условиям… — Женщина взглянула в самую глубину зеленых глаз, что опять немного хищно смотрели на нее и ее ребенка.

— И какие? – Попыталась усмехнуться девушка, но в итоге вышло плохо.

— Ты прямо сейчас объяснишь свое «обещание». – Выдала монстр.

Недовольный вздох сошел с уст Эл, но она сдержала свой раздраженный взгляд при себе. Время тикало, она и сама понемногу замерзала: хотелось поскорее переместиться в более уютное и теплое место, чем это бесконечное поле и темное небо. Быть где-то вдалеке от этих людей, что она сама не любила. Унести с собой этих двоих и при возможности не возвращаться сюда. Обещание – есть обещание, и вампирша знала в этом толк. Она была грубоватой, наглой, немного внешне высокомерной, но также у нее было развито чувство ответственности за свои слова. И поэтому ее раздражал тот факт, что Лидия просто не дает забрать их, покинуть эту мертвую землю.

Лидия Гот – жена Генри Гот и мать их сына Ганза: блондинка знала эту семью по некоторым факторам, в особенности по главе семейства. Эл уже знала, что он убит. Она знала, почему эти невинные монстры тут находятся. Она все знала, поэтому и пришла. На самом деле, девушка надеялась найти Лидию и Ганза раньше, но обстоятельства не позволяли этого. А сейчас эта дура еще и сопротивляется со своим чертовым недоверием, когда даже мальчик понял, что блондинка не желает им ничего плохого. Может, вина в ее своеобразной подачи, но…нет, она не могла выглядеть угрожающей, наверное. Хотя и понять монстра можно было: после массового уничтожения вряд ли будешь верить каждому встречному.

— Я не могу. – Покачала головой Эл: она не могла морально собраться для этого.

— Тогда мы не идем с тобой. – Ответ вызвал новую волну раздражения, что вампирша попыталась старательно скрыть.

— Мама, у нас нет выбора. – Вмешался мальчик, смотря на мать. – Пожалуйста, пошли за ней. – На глазах Ганза медленно начали наворачиваться слезы, вызвав легкий шок и боль у Лидии.

Оба взрослых понимали, что малыш сейчас расплачется. Понимали, поэтому, вперемешку с обстоятельствами Эл решила действовать против воли недоверчивой матери. Ей не впервой было брать все в свои руки – она привыкла к этому за все года. Несмотря на то, что по происхождению она была аристократом, выбор пал на жизнь в городе, как обычного среднего жителя, что принадлежит вампирскому клану. Девушка действительно была талантливым механиком, из-за чего бедность ее не доставала и дело позволяло существовать на достойном уровне: ни слишком богато, ни слишком бедно – средне. Брать и брать снова, когда ситуация катастрофическая из-за людского рода.

Руки не были еще разделены, поэтому Эл потянула крестьянку на себя и в единственный миг, переместила всех троих с помощью телепартации в прихожую ее дома: поле, небо, холод сменились резким теплом и сразу ощутимым, специфичным уютом. Сама атмосфера поменялась колоссально, но женщина не успела этого заметить, сразу после одернув руку. Адреналин подскочил из-за резкого перемещения. Все произошло слишком быстро, чтобы подумать, проанализировать. В мыслях вампирши она сама справилась с целью наполовину, но лишь наполовину. Они бы по-любому рано или поздно замерзли. Плюс, как блондинка сказала ранее – там было достаточно людей, что не шибко отличались от убийц жителей и разрушителей деревень, некоторых городов монстров. Там было опасно, а тут – нет. Только, увы, Лидия этого еще не понимала. Для нее опасность была там, и тут.

— Готово. – Процедила грубовато девушка, вернув свое привычное выражение лица. – Тут будет безопаснее. – Эл прошла в центр комнаты и повернулась к монстрам.

Сразу в голове пролетело несколько флешбеков, так как в поле мозг концентрировался на цели, а тут вампирша ощущала себя спокойно и слегка расслабленно. Все худшее позади – можно и успокоится. Единственное, что осталось подкорректировать – это мнение Лидии о ней и ее действиях по отношению к ним. Не может же она сказать им напрямую, что обещала Генри защитить его семейство в случаи подобных событий и его смерти? – Духу не хватит. На это были свои причины, которые открывать не хотелось ни в коем случаи. Хотя, женщина не выглядела глупой, может сама догадается? – Это было бы кошмаром.

Эл непроизвольно прикрыла глаза: есть и другие способы доказательства, поэтому все хорошо. Все под контролем. Нужно просто время и терпение, которым, к счастью, в той или мере блондинка не была обделена. Механизмы заставили выработать такое же механическое, поэтапное движение в планах. Она отказалась от богатой жизни, чтобы быть относительно обычной, она почти отказалась от семьи. Может, и глупый шаг, но Эл ни о чем не жалела. Не сказать, что у нее были проблемы с семьей, но ей не нравилась эта приторность от слова совсем. Хотелось полной свободой от этих устоявшихся устоев. Тихий омут обратной стороны богатой династии, который она променяла на средний статус без особых привилегий и свободу.

В это время адреналин в крови Лидии утих. Вампиры и монстры никогда не были врагами, но и союзниками тоже не шибко считались. Незнание того, какое «обещание» Эл дала кому-то – пугало, но этот страх был достаточно далеко. Хотя…они еще живы, не значит ли это что-то? – Крестьянка словила себя на этой мысли.

— Нет, нельзя пока расслабляться. – Мысленно сказала себе женщина.

— Пойдемте, пройдем к камину и там поговорим. – Блондинка прекрасно понимала, что Лидия ей еще не доверяет, и решила временно на это закрыть глаза.

Светлая шерсть встала дыбом от легкого напряжения. Белые рога, что показывались из-за волос, двинулись вместе с головой чуть влево. В целом Лидия представляла из себя крайне своеобразного монстра: в ней были черты звериного народа и монстров, которых порой путали из-за некоторых схожестей. Часть ее тела покрывала негустая шерсть, а другая часть являлась обычной смуглой кожей. Из ее головы расти белые рога, что немного сливались с волосами, а небольшой хвост плотно прижимался к телу.

В другом она походила на обычного человека: карие глаза никак не отличались от человеческих. Зубы имели обычный вид, отсутствовали выпирающие клыки. Как было сказано ранее, женщина была в синем, простом платье с небольшим воротником. Темно-коричневая кофта находилась на Ганзе, спасая его до встречи с Эл от холода. Также у крестьянки была хилая светло-коричневая накидка, что за время скитания улетела вместе с ветром – неудачно.

Вампирша направилась в гостиную, ведя за собой ребенка и мать. Женщина пошла за Эл, все также относясь к ней с опаской и осторожностью. Ганз уже прекратил прижиматься, и осматривал обстановку: высокие потолки и деревянный, крепкий пол казались надежными. Сама мебель и окна были на среднем уровне. Стены тоже были на вид крепкие в светло-красных обоях. Все было простым, но в то же время гармоничным и уютным. Единственное, что мальчик смог выделить как настоящую «роскошь» – большие часы, что не прекращали тикать. Зайдя в гостиную, монстров и хозяйку дома встретила легкая прохлада, на что блондинка направилась к каменному камину, чтобы зажечь его.

— А на какой мы территории? – Разорвал тишину голос Лидии.

— Мы в империи вампиров и в городе под названием «Карло». – Ответила, не посмотрев на монстров вампирша. – Достаточно далеко от того места, где вас могут убить. – Пояснила Эл, разжигая огонь. – Тут территория вампиров, что было понятно, и не все являются кровожадными, как многие нас показывают. Я – живой пример этого факта. – Закончила блондинка, когда огонь начал появляться.

— «Живой пример этого факта»? – Спросила с подозрением крестьянка.

— Именно. Я же вас не убила, не так ли? – Вставая с корточек, задала риторический вопрос Эл. – Поэтому я пример этого факта. Я наоборот хочу помочь. – Девушка взглянула на гостей.

Все до сих пор было подозрительно, но добавилось чувство…эмпатии? Но верить ли этому, плохо зная новую знакомую? Мальчик начал проситься отпустить его, на что мать аккуратно поставила его на крепкий пол. В комнате становилось теплее, воспоминания о прошлом вновь промелькнули в голове: у них тоже был камин, пусть и не такой хороший, как у Эл. Она вспомнила, как Генри учил читать Ганза, в то время как она заканчивала готовить ужин. За окном темнота, и единственные источники света – лампы и камин. Они были бедны, у них не было стабильности извне, но счастье в самом простом смысле этого слова присутствовало. В целом Лидия работала фермером, в то время как муж был отставным солдатом. В деревне он занимал роль мастера по железу.

Неизменные, жестокие правила мира имели свое видение, что изначально не нравилось монстру и части слоя общества в целом. И сейчас, когда все иначе, а рядом стоит ненадежное лицо в виде вампирши с лживым именем «Эл» — правила становятся еще жестче и непонятнее. Зеленый блеск глаз путал ход мыслей и возможных предположенных тактик. Что делать?

— Хорошо. – Решила дать шанс себе и ей Лидия, кивнув. – Пока что поверю… — Пока она не сделает что-то противоречивое в их сторону.

— Отлично. – Внутренне обрадовалась Эл. – Это отличная новость для наших дальнейших взаимоотношений. – Однозначно отличная.

— Для дальнейших? – Спросил малыш, стоя рядом с матерью.

— Да, именно так. Вам же некуда идти, плюс в одиночку вас могут убить, у вас нет особого выбора. – Выглядела как манипуляция, за что блондинка себя корила в душах: не так хотелось ей высказаться.

Тепло заполнило комнату, незаметно уничтожая больший осадок того ужаса, делая его намного пассивнее. Уют помещения успокаивал нервы на неосознанном уровне, а треск бревен лишний раз напоминал приятные моменты прошлой жизни. Ненавидела ли в данный момент женщина людской род? – Нет, но могла бы возненавидеть, но пока что ненависти не было – был уровень жесткой неприязни и чувства потери дорогого. Увы, но Лидия не была настолько проницаемой в негативных чувствах. Были все причины ненавидеть, но до этого чувства не дошло. Ведь…каковы причины вражды? Может, обе стороны виноваты в равной степени? – Додуматься до всех деталей было сложно. Но даже если так, должны ли из-за этого страдать обычные представители расы, которые никак лично не связаны с конфликтом? Какие же глупые люди и монстры. Да что так говорить…все земные существа по-своему глупы.

Крестьянка машинально кивнула собеседнице, пока была окутана неоднозначными мыслями. В любом случаи они живы – это главное. Сын рядом, и несмотря на подозрительную блондинку, хотелось немного насладиться чувством спокойствия и уюта. Может, она действительно не желает зла – надо будет понаблюдать. Именно таким образом женщина собиралась делать выводы насчет Эл. Может все не так плохо, как кажется. Жестокость – как незаменимый атрибут, но она не обязана присутствовать везде хотя бы из-за разновидностей моралей. Не все одинаковы. И не все люди с монстрами, да и другие расы, не являются совершенно плохими или хорошими. Наверное, именно это в какой-то степени двигало надежду Лидии.

— Хорошо, значит, ты нас приютишь на время? – Решила уточнить крестьянка, на автомате приобняв своего ребенка.

— Именно. – Кивнула вампирша, подправляя пучок. – Но, я думаю, вы на долгое время задержитесь у меня из-за некоторых причин. Потом поясню из-за каких. – Закончив, проговорила девушка и на автомате хищно улыбнулась.

Хищная улыбка означала голод – опасность, но блондинка не собиралась для этого использовать жену и ребенка Генри. Зеленые глаза на мгновение немного покраснели, но быстро вернулись в обычную расцветку. Она соврала, но это было сделано для доверия, чтобы они согласились пойти за ней. Обычно за враньем следуют аморальные цели, но, как было уже сказано, не в этом случаи. Помощь…как странно звучит для нынешних обстоятельств. Помощь за наглым и грубым видом. Какая – никакая дань за умершего. Если бы не обещание, Эл бы мало волновала судьба этих двоих: она бы не навредила им, но и не помогла бы – нейтральность. Хотя, ей по-любому бы было жалко их из-за поступка людей. Но те слова…они засели, став корнем следующих действий. Став персональным двигателем ее логики.

— Садитесь, давайте, а я чай принесу. Вам нужно согреться. – Произнесла девушка, после направившись вон из комнаты.

Гостиная, где и стоял камин, представляла из себя довольно скромную комнату, что была обделана со своеобразным вкусом. Чай? – Как мило. Смешок почти сорвался с губ крестьянки: надежда была на то, что в чае ничего не будет, но кто знает, верно? Хотя, она же дала согласие дать ей шанс…рассуждения встали в тупик. Слишком двулично, слишком обманчиво и реалистично одновременно. Ганз явно желал доверить, откинув в сторону эти сложные рассуждения и просто поверить Эл на слово. Логичная реакция от ребенка: дети чаще всего не задумываются о потаенных причинах действий других и берут во внимание только внешнюю суть, в отличие от взрослых. Поэтому Лидия более чем не удивилась. К тому же блондинка казалась на редкость искренней, хоть и скрытной – ужасное сочетание для понимания.

Мальчик за это время уже успел усесться на диван и расслабиться, по привычке согнув ноги. Мысли женщины метались туда-сюда, совершая невообразимые переходы от одной крайности к другой. В итоге она присела рядом с сыном, взглянув на свои ноги: они были еще холодными от хождения по прохладной и порой мокрой земле, но понемногу нагревались до здоровой температуры, постепенно становясь привычно смуглыми. Хотя крестьянка была почти уверена, что все же заболеет.

В их деревне не было привычки носить обуви, если это, конечно, не было холодным временем года. Тогда холода были более чем терпимыми, да и монстры не находились постоянно на улице. Но когда же людской клан напал на их место обиталища, мыслей и время про подобную деталь не осталось. Внутри была тревога и идея скрыться, особенно после жертвы мужа. Женщина даже не подумала про обувь и еду в целом – все происходило слишком быстро для рассудительности. Тогда работало сожаление, инстинкт выживания и непонимание подобного поступка со стороны людей. Жестокость, война…вроде простые и понятные слова, но в то же время разносторонние и глубокие.

Война – никогда не была хорошим событиям: без разницы, чья сторона выиграет – определенные жертвы понесут все. Лучшее отхождения от этого – взаимовыгодный компромисс, что даст полюсы обоим сторонам конфликта. Но, увы, от этого действа раз на раз невозможно уйти, как минимум из-за тупости или агрессии одной из воюющих сторон. Поэтому, в тот или иной момент истории, это событие возобновляется в своем особом виде, но в той же одинокой сути – почти всегда безжалостной, многочисленной в жертвах и жестокости. Воевать, чтобы заполучить власть, какое-то ресурсы или просто ответное действие на это, логичная самозащита? – Все это часть войны. Холодная или яростная – тоже без разницы. Все это плохо. И если вторые оправдываются, то первые являются натуральными агрессорами.

Хотя, с другой стороны, иногда и у агрессоров есть причины, если их скрытно довели вторые, да? – Как забавно. Я всегда пытался придерживаться нейтральной точки зрения, но иногда это сложно, не выходит. Не выходило и у Лидии Гот. Вроде и виноватые, а вроде и споры по типу: были ли у них более массивные причины, чем просто желание поиграть с расой монстров, выбить из них что-то выгодное для себя? А если были, значит, виноваты обе расы или лишь одна из них? – Вопросы, на которые долгие годы не будут даны достойные, желанно-точные ответы. Ответы, которые так желала женщина, скорбящая внутри по смерти мужа и всех родных, что были в той деревне.

А еще хотелось узнать истинные мотивы этой прекрасной вампирши с трубкой. Именно из-за курения Эл у крестьянки она сразу ассоциировалась с дымом и наглой, но противоречивой улыбкой. Чай – хороший выбор для начала душевного разговора, чтобы разложить все по полочкам и успокоить бушующие нервы. Не зря чай ценится в некоторых культурах и обозначается как «мост — перемирия» или символ дружелюбных и беззлобных споров между старыми друзьями. Чай всегда был символом чего-то теплого и родного, доверяющего. Может быть, блондинка решила его сделать для этого эффекта, или же просто по привычки, банальности. Или собирается соединить первое, но при этом подсыпать что-то усыпляющее в чашки, чтобы позже использовать мать ребенка для чего-то – вариаций куча и неизвестно, какая из них верная, пока что.

Наконец, из проема появилась знакомая девушка с подносом, на котором было 3 чашки с крепким чаем. На лице Эл играло нейтральное выражение лица, что можно было определить как безмятежное спокойствие и полная уверенность. Подойдя, вампирша поставила поднос на столик и села напротив матери с ребенком, взяв одну из кружек. После последовал понятный жест рукой и взгляд, показывающие, чтобы гости брали свои кружки и тоже отпили: мальчик сразу послушался и взял аккуратно сосуд, обогревая руки. Он довольно, как нельзя по-детски доверчиво и благодарно улыбался, отпив манящий напиток. Лидия же задумчиво и неторопливо взяла кружку, разглядывая чай, будто бы имея способность определять по виду, из чего состоит жидкость. На ее лице была нерешительность и осторожность в следующем действие.

— Спокойно, там нет яда. – Как будто читая мысли, произнесла блондинка. – Если бы он там был, твой сын бы уже отравился, а он чувствует себя хорошо. – Вампирша показала взглядом на довольного Ганза: взор матери тоже пал на него и увидел спокойно пьющего малыша.

Лидии ничего не оставалось, как только кивнуть и недоверчиво взглянув на чай, отпить его: горло обожгло теплым и приятным ощущением. Чай был в меру сладким и, безусловно, вкусным. Не было ничего, чтобы говорило о возможности присутствия яды в нем. С другой стороны…разные яды и действуют по-разному – это пугало, но не заставило прекратить пить греющий напиток. В груди разлилось истинное чувство уюта, не смотря на страх и недоверие. В этот момент женщина почти поверила, что ошибалась, но подозрительное поведение снова и снова перетягивало полотно на себя. У мальчика все было похоже по ощущениям, но без этих всех подозрений.

Странное предчувствие удачи в обстоятельствах било по грудной клетке, но крестьянка пыталась временно это игнорировать и не терять бдительность — проверка не отменяется. Но если Эл пройдет проверку…что ж – это хорошо. Значит, все будет лучше, чем предполагала женщина. Может, их с сыном ждет даже счастливое будущее с печальным, вечным осадком из прошлого и долговечной неприязни к людям. Может, все будет действительно хорошо, где-то за гранью этих событий. Где-то еще далеко…наивно, и одновременно точно.

Потери заставляют слабеть, отчаиваться, но иногда, если личность способна их обработать, заставляют извлечь опыт и силы. Да, все будет именно так: Лидия Гот на это хотя бы надеялась. Силы в ней было не занимать. И, кажется, мальчик перенял это от матери и, скорее всего, от отца. Судьба имеет значение, но ее можно изменять под себя, если захотеть. Эл станет важным звеном, хотя бы для перехода, и без разницы, что ею движет в данный момент. Хотя, мы же все знаем, что ею движет, не так ли?

Вампирша не была влюблена в мужчину, но она успела взрастить в себе привязанность к нему и чувство благодарности в одной из воен. Война, город, деревня, любовь, дружба, долг, взаимопомощь – какие объединяющие слова. Чувствовала ли блондинка горечь? – Однозначна, но она не была настолько острой, как у Лидии и Ганза. Эта горечь была сдержанной и вполне управляемой разумом. Почему они не знали о ней? – Потому что Генри не говорил, не хотел. Почему не хотел? – На это были уже особые причины. Как они звали друг друга? – Точно так же, как и в данный момент называли бы: Эл и Генри. В ту пору блондинка уже скрывала свое настоящее имя.

— Ладно, думаю, на пару вопросов я могу ответить, но взамен, вы рассказываете о себе. Если же я не могу ответить на вопрос – я скажу сразу, и вы не будете обязаны отвечать на мой. – Пояснила девушка, слегка оскалив зубы: в свою кружку блондинка добавила немного крови, из-за чего голод не брал вверх.

Гости удивились, но никак не прокомментировали саму схему, без слов согласившись. Девушка была только рада. Если честно, часть информации Эл и так знала, но решила в этом случаи проверить на честность, особенно взрослого монстра перед собой. Оскал насторожил женщину, но она этого не показала, в то время как Ганз вовсе не уловил взглядом. Что ж…давайте начнем проверку направо и налево, ибо именно так можно было назвать этот разговор.

— Спрашивай первая. – Промолвила блондинка, допивая чай с издевательски безмятежным лицом: оскал успел исчезнуть, а наглая, грубоватая манера почти не чувствовалась, переменившись на какую-то аристократию.

Руки, что были при встречи в чем-то черном, пребывали белоснежными и вымытыми до идеала. Если бы не костюм и неаккуратная прическа, Лидия бы подумала, что перед ней истинная леди из аристократической династии с хорошими генами от родителей. Просто эталон женской красоты и достоинства. В это время монстр не была такой красавицей, хоть и довольно привлекательной для обычной крестьянки. Он нее исходило чем-то прекрасным, но оно почти никак не соприкасалось с внешним видом, не состояло в гармонии с внешними данными. Это было что-то иным, но не менее прекрасным в иной форме проявления и вида.

— Хорошо, — Начала Лидия. – Ответь мне, что за обещание ты дала и кому? – Все же надо узнать.

— Не могу ответить, что ожидаемо. – Как наивно. – Следующий. – Ответила Эл.

— Не можешь…тогда уточни, какой бы вопрос ты задала мне сейчас, если бы могла ответила на мой. А то это не честно. Ты же можешь меня спросить на интересующий тебя вопрос в следующий раз, если не скажешь, какой. При этом, если ты мне скажешь, каком хотела задать сейчас, я буду понимать, на какой мне не надо отвечать. – Объяснила крестьянка.

— Черт, а она очень умная. – Подумала вампирша. – Значит, моя манипуляция не сработает. Хотя, я же могу соврать про тот, который хотела спросить в этот раз. Догадается ли?.. – Раздумья пошли прямой полосой.

Врать не хотелось, если не для блага, но это правда слишком сложно. «Что делать» теперь висело у нашей блондинки. Это превращалось в странноватую игру, где обе пытаются что-то скрыть и узнать. Превращалось в персональное поле в кругу тепла и уюта с дополнением в виде вкусного и расслабляющего чая. Невидимую и неуловимую игра. Что ж, Эл всегда любила больше правду, так как ложь никогда не была хороша, хоть и использовалась девушкой. Почему? – Если говорить правду с самого начала, скрывать и нечего. А если и скрываешь, то просто не договариваешь и в итоге, когда «недоговорки» раскроются в целом, основа не пострадает, в отличие ото лжи. Ложь – это фасад. А когда фасад разрушается ни основы, ни деталей не останется, так как с самого начала все было построено на чистом вранье без внутреннего реализма.

К счастью, подобную точку зрения в будущем возьмут, но до этого далеко. Да, лучше сказать правду, чем позже мучиться. Это будет правильнее и благороднее перед собеседницей. Они же доверие строят тут, не так ли? Значит, его нужно поддерживать, а на основе лжи доверие никогда не построить. Кивок стал ножницами хода мыслей. Да и в играх лучше быть честным, иначе ты не достойный игрок.

— Я хотела тебя спросить про то, как вы добрались до поля и какими путями. – Честно выдала девушка, допив свой чай.

— Значит, я теперь не обязана на это отвечать, да? – Уточнила монстр.

— Именно так, к сожалению. – Отвела взгляд вампирша, поставив чашку на столик и вытирая губы рукой.

Ничем друг другу не обязаны и ничего не должны. Пока что это оставалось истиной, но Эл успела заинтересоваться Лидией, пока ребенок, молча, наблюдал за ними. Что-то незаметно зацепило, и помимо долга появился личностный интерес. Интересна, а она будет честным игроком или только вампирша останется таковой? – Это не слабо интересовало девушку. Пусть крестьянка ей и не доверяет, но это исправимо. Плюс интересно, что нужно сделать, чтобы получить доверие столь недоверчивой особы. Интересно, что она сделает далее – взаимное и невидимое противостояние в узнавание и скрывание, игра.

— Хорошо, тогда следующий вопрос: расскажи просто о себе, как о личности? Кем ты являешься по своей сути? – Какой умный и глобальный вопрос, однако, но блондинка не видела в этом проблемы.

— Знаешь, я же могу и кратко ответить, и это будет правдивым ответом, но ладно, ради доверия. – Начала Эл. – Мое имя «Эл». Я рожденный вампир, что работает механиком. У меня есть семья, но я с ней почти не контактирую по некоторым причинам. – Вампирша отвела взгляд. – Я относительно молодой вампир, ибо мне 740 лет. Я родилась в этой стране, но не в этом городе. Также я с детства интересовалась механизмами, что переросло в дело жизни. Какое-то время успела побыть механиком на фронте, но после перешла в более спокойную зону. Довольно самодостаточная и наглая личность, не особый любитель конфликтов. Отношусь ко многим расам нейтрально, некоторые даже цепляют, и хочется изучить. Живу весьма спокойно и размеренно, что мне очень нравится. – Блондинка взглянула на гостью, что все это время внимательно слушала. – Что ж, я все. Давай-ка я задам тебе такой же вопрос? – Зеленые глаза сверкнули заинтересованным огоньком: правда или ложь?

Лидия проморгалась, и хотела уже ответить, но Ганз ее опередил, начав их рассказ своим детский голоском.

— Мы раньше с мамой и папой жили в деревне под названием «Эрион» близко с долиной Дазая, но папу убили, а мы с мамой сбежали. – Да, она хотела услышать правду от крестьянки, но ладно. – Папа являлся отставным солдатом, а мама фермером. Жили мы довольно бедно, как и большинство, но вполне хватало. Мы держали даже пару свиней и коров. Хозяйство у нас какое-то было. У меня родители довольно образованные, особенно отец, поэтому меня довольно рано научили писать и читать. Правда… — Взгляд мальчика опустился. – У нас было мало книг, вследствие чего приходилось перечитывать. В целом мама, и папа, очень заботливые и любящие, мне действительно повезло! – Улыбнулся Ганз и обнял Лидию. – Даже не понимаю, за что и почему так произошло. Не уже ли людям не сиделось спокойно?.. – Улыбка с губ малыша спала, на что мать его взяла и посадила на колени.

Вампирша понимала, что мальчик рассказал в своих минимальных рамках, но не стала настаивать на продолжение – будет у них еще время. Достаточное время, чтобы обсудить эту болезненную тему. Эл уже задумалась, стоит ли продолжать такую «беседу» и не перенести ли ее на какое-то время, когда монстры отойдут от всех этих печальных событий. По автомату на губах девушки появилась знакомая наглая и немного грубая улыбка. С разговором ушло и открывшееся сострадание. Рука сама потянулась за трубкой, взяв ее в руки – привычка, от которой она точно больше не сможет никогда избавиться, даже если сильно пожелает. Дым уже почти стал эфирной частью ее, воплощением ее физического тела.

— Люди еще те сволочи, так что я не удивлена, маленький. – Блондинка встала и подошла к окну, открыв его. – Поэтому приходится просто смиряться или бороться – это уже выбор личности. – После этих слов вампирша закурила, а дым с ветерком начал вылетать на улицу. – Но что ты предпочтешь больше, Ганз? – Зеленые глаза взглянули на мальчика. – Что тебе предпочтительнее? – Она была уверена в его ответе, но решила подтвердить свои догадки.

— Не заставляй его решать сейчас. – Вмешалась Лидия, посмотрев немного строго и обеспокоенно на собеседницу.

— А, по-моему, как раз. Быстрее решит – меньше будет проблем в будущем. Надо заранее определяться со своей точкой зрения, чтобы не было лишних проблем в построение личности и своего пути в целом. – Выдала свое мнение Эл.

Темный дым вылетал из окна, дополняя облик вампирши со всех возможных сторон. Ганз сам задумался над словами девушки, прижимаясь к матери. Что-то в этой мысли было, но уловить что-то «это» было сложно ребенку в полной мере. Зато женщина все прекрасно понимала, и не сильно хотела, чтобы ее маленький мальчик, которому всего шесть, слишком рано повзрослел. Хотя в душе она понимала – это надо. Надо, потому что неизвестно точно, верное ли предчувствие у нее. Да и, учитывая войну, нельзя быть полностью уверенным в своей безопасности, как вид. Даже в этом городе, где люди не имеют никакой власти с самых корней.

— Наверное, бороться? Это же вернее, правда? – Взглянул малыш на Эл с явным вопросом в глазах.

— Это ты у себя должен спросить, а не у меня. Но если ты все же ближе к борьбе, то пусть так и будет. – Ответила блондинку, куря трубку в своей обыденной манере. – Самое главное не изменяй кардинально это, если будешь уверен. Даже подстраиваясь под других, нельзя терять себя. Быть верным себе, а если такого не будет – станешь подстилкой для кого-то. Причем это слово на многие вещи распространить можно в этом мире. – Подметила Эл.

За окном была темная ночь – время шло чертовски медленно, и было видно, что монстры не высыпались за эти дни и такая…уютная, безопасная, спокойная обстановка клонила в избегающий сон. Девушка и сама была не против подремать часик второй, поэтому пришло логическое решение: забить на это все до утра, отправить гостей спать и заодно себя. Выспаться, и на бодрую голову поговорить. Блондинка понимала, что женщина ей до сих пор не доверяет, но что поделать? – Все завтра. Как говорят: «Утро вечера мудренее»? – Да, вроде так. Плюс у вампирши была свободная комнату, куда она могла положить мать с ребенком.

— Слушай, а ты так говоришь, чтобы помочь или что? – Глупый вопрос, но вдруг.

— Ты настолько недоверчива, что в здоровом подтексте этого высказывая готова найти угрозу? – Игрива спросила Эл, докуривая свою трубку. – Конечно, помочь. Это по самой фразе было понятно. К тому же моя цель улучшить ваше положение, а не ухудшить его. – Прокомментировала свои цели вампирша. – Поэтому я не собираюсь вам вредить. К тому же я могла что-то в чай вам подложить, но нет – я этого не сделала. Не значит ли это что-то? – Зеленые глаза смотрели на мать ребенка, ждя ответа.

— Вдруг ты хочешь войти в доверие и лишь тогда что-то сделать. Ты не выглядишь глупой. – Комплимент и оскорбление в одном: с губ девушки сошел то ли грустный, то ли задорный смешок.

Такие противоречивые сочетания – крестьянка знала толк в словах. Это умиляло и заставляло слегка обидеться, но зато интерес повысился, хотелось добраться до корня и сохранить, тем не менее, не отказавшись от изучения. Эл действительно заинтересовалась этой женщиной. Интересно, ребенок окажется таким же интересным или нет? – Время покажет. В любом случаи пора было отдохнуть, о чем говорили полузакрывающиеся веки. Хотелось немного передохнуть от этого всего: к тому же девушку еще завтра ожидала любимая работа, которую пропускать было нежелательно, не смотря на то, что Эл выполняла заказы дома. Единственные исключения состояли в машиностроение – подобным девушка занималась на специальной фабрике.

— Может и так, но узнаешь истину ты однозначно позже. – Ответила Лидии блондинка. – А теперь нам всем стоило бы передохнуть. – Улыбка вампирши на автомате стала шире.

– Я думаю, вы не откажитесь спокойно поспать без лишних скачков из-за малейшего звука. – Проговорила Эл.

Крестьянке пришлось признать, что вампирша откровенно права на этот счет. Хотелось спокойно отдохнуть в удобной постели, отключиться от этой реальности без какой-либо опаски. К сожалению, Лидия еще ощущала скрытую, возможную угрозу, но ведь лучше дремать в тепле и физическом комфорте, так? – Монстр рассуждала точно также. Тем не менее, внутренний голос потихоньку переходил на сторону того, что блондинка не является опасной и будет неплохим ходом довериться ей на минимальном уровне. Верить ли ему? – Кареглазая не была уверена, но лечь и чуть-чуть поспать они должны, чтобы пополнить силы. Чай уже был выпит и приятно согревал все внутри, убаюкивая лучше любой колыбельной. Как спокойно и тепло…

— Да, было бы не плохо. – Ответила Лидия.

— Отлично, тогда пошлите, я вас провожу в вашу комнату. – Докуривая трубку, сказала вампирша, после убирая свое «орудие» обратно в карман.

Эл направилась к выходу из комнаты, и монстры направились за ней. Мальчик по привычке слегка прижимался к матери, но в целом чувствовал себя спокойно в этом доме. Крестьянка в свою очередь не ощущала себя спокойно, но какое-то положительное чувство успело зародиться в глубине простенькой души. Надежда на искренность хозяйки дома, так или иначе, не утихала. «Жестокость и фасад не всегда обязательны! Не все одинаковы!» — эта мысль спасала хорошие предположения о поступках и мыслей других, более светлое и позитивное мировоззрение. Даже недоверие не уничтожало эту правдоподобную мысль.

Когда все подошли к двери их с Ганзом спальни, девушка остановилась и взглянула на гостей: по взгляду она пыталась прочитать эмоции, но это дело давалось сложнее из-за небольшой усталости вампирши. Женщина это уловила, но промолчала, открыв дверь в помещение: взору предстала скромная, но гармонично обставленная спальня в коричнево-красных цветах. Широкая кровать, стол со стулом, тумбочки, ковер, зеркало и комод встретили со вкусом этого века. Шторы не закрыли окна, поэтому из них можно было увидеть темное небо. В целом Лидии комната понравилась, да и малышу, кажется, тоже. Уютно и без лишних деталей. Монстр лишний раз подтвердила, что у Эл хороший, хоть и местами специфичный вкус в обстройке дома.

— Нравится? – Спросила блондинка, уперевшись на стену.

Крестьянка на автомате кивнула, войдя за порог комнаты: она бы не отказалась здесь спать. Этот дом не ощущался как «дом», но это был приятный чужой дом – это точно. Взглянув на нетронутое покрывало, сразу потянуло в сонную долину, лишенную ужаса и страха. Жестокости, войны, потери и фасада. Захотелось жутко спать и увидеть доброжелательные сны, в которых, может быть, увидится что-то, от чего не захочется плакать утром. Надежда – тонкая штука, очень легко ломающаяся из-за неаккуратных действий других или же от своих рук. Но она не прекращала гореть в груди даже в этой незначительной по сравнению с другими детали. Сон – важная часть большинства существ, и ее нужно соблюдать. А если она еще и приятная, то вообще отлично – отдых вдвойне. Хотя, порой даже самые счастливые воспоминания прошлого могут стать личным проклятием и градом слез на подушку.

Фонарь на столе освещал комнату приятным желтым светом, добавляя еще крупинок уюта и загадочности одновременно. Свет от фонаря и темнота за окном отлично контрастировали между собой. Утро предвещало разносторонние чувства от ночи, и произошедшего сегодня, но сейчас – спать. Спать и еще раз спать. Отдыхать, набраться недостающих сил.

— Да, очень. – Добавила крестьянка, когда сын уже подбежал к постели.

— Рада, тогда отдыхайте. Если что – зовите. – Проговорила Эл, закрывая дверь. – Спокойной ночи. – Без грамма хитрости сказала девушка, закрыв за собой дверь.
Шаги направились на первый этаж и вскоре утихли. Ганз уже сидел на кровати, явно наслаждаясь мягкостью поверхности. Женщина подошла к мальчику и села рядом: матрас действительно был мягким и удобным. Все казалось слишком хорошим. Только сейчас за все время мать вспомнила про голод, и поняла, что даже не голодная. Мальчик по виду тоже не был голодным и пребывал в состояние искренней радости и надежды. Если он и хотел спать, то явно меньше, чем наслаждаться этим удачным событием.

— Мама, все будет отныне хорошо? – Спросил Ганз, обняв Лидию. – Эл нам поможет! – Да, доверие ребенка проще получить, как говорилось ранее.

Этим детским доверием часто пользуются, из-за чего слежка проверенных взрослых просто необходима за маленькими детьми. Дети только со временем понимают, что верить каждому – не лучшая затея, но в некоторых эта наивность остается жить даже после 20 лет. Таким жить действительно сложно: много неудач сразу накидывается, многие хотят наживы, и именно эту наживу, они берут с подобных личностей. Это жестокая реальность, от которой бежать почти невозможно. Вследствие этого нужно понимать, где верить, а где нет. Определять, научиться определять ложь и правду. Если бы вампирша действительно оказалась злодейкой – мальчику бы не повезло, но в данном случае мать не была права. Хоть и не без логических причин своего отношения к новой знакомой.

— Я еще не уверена, но возможно. – Ответила с улыбкой монстр, посадив малыша к себе на колени. – Давай пока что поспим? – Предложила Лидия, когда ее взгляд пал на тазик с водой ближе к двери и на стул с полотенцем.

Женщина не сразу поняла к чему это, но переведя взгляд на ноги, поняла к чему эти вещи тут. Ноги были грязные от земли, особенно у самой крестьянки. Какая-та символика тут была, но женщина не успела ее толком уловить и начала дело: Лидия вымола ноги себе и сыну, после перенеся тазик обратно. Вытерев полотенцем конечности обоих, крестьянка расстелила кровать и запустила туда сына, залезая следом: фонарь решили оставить, чтобы догорел. Под одеялом было тепло, как и в самой комнате. Все казалось действительно хорошим и оптимистичным. Тело сразу расслабилось из-за нового места для сна, отзываясь облегчением в суставах. Алые волосы мальчика по лопатки разложились на коричневой подушке, создавая своеобразный узор.

Ночь. Война. Потеря. Холод. Поле. Тепло. Надежда. Постель и вода в тазике. Во всем этом был свой символизм. Крестьянка надеялась, что выйдет спокойно поспать в этой приятной и непривычно спокойной атмосфере. Уставшее тело и душа нещадно требовали заслуженного отдыха, вследствие чего глаза снова начали закрываться под тиканье часов из коридора. Сознание мальчика следовало примеру и тоже потихоньку отключалось. Потрескивание огонька в фонарике отдавалось чем-то невыносимо родным и заботливым, охраняя мать с ребенком от гнетущей тьмы.

«Утро вечера мудренее» — да? – Вот и проверим, хуже ли оно или лучше. Тик-так повторяли часики на стене. Как гармонично, учитывая, что вампирша механик. Спорные чувства завладели головой женщины на гране сна и реальности. Надо было подниматься – это точно. Как? – Еще неизвестно, но Лидия была уверена, что обязана дать какой-то отпор людям. Даже не обязательно агрессивный – хоть символичный. Но, тем не менее, главным сейчас являлась их жизнь лично – остальное подождет до нужного часа. На этой мысли разум окончательно отключился, дав удел противоречивым сновидениям.

Мертвое останется мертвым, живое останется живым, пока «живет». Существовать можно и после смерти. А сон – это детали жизни и смерти. И именно эти детали суждено видеть первой представительнице будущего рода…к счастью и, к сожалению одновременно. Смерть и жизнь – равноценные знания, в любом случаи в этом мире, поэтому давайте погадаем, что из этого выйдет. Кому суждено жить, а кому умереть? Когда и как? – Слишком сложный вопрос для мгновенного ответа. Да и точный узнать сложно, порой невозможно, если это не самоубийство, конечно.

**********

Утро выдалось нейтральным. За окном не сияло солнца, но было уже светло. Огонек в фонаре догорел еще ночью, в помещение стояла прохлада, в то время как под одеялом сохранилось ночное тепло. Первой проснулась женщина, осматривая с непривычки комнату. Спустя пару мгновений, она все вспомнила и приподняла голову, не забыв взглянуть на Ганза: малыш крепко спал, явно не видя кошмаров. Это примечание порадовало Лидию, и ее взгляд перешел на дверь, что была закрыта с ухода Эл, наверное. Какая-то странная улыбка тронула губы крестьянки: руки сами прижали к себе мальчишку, уничтожая даже мимолетные тревоги.

Пришлось признать, что начало их взаимоотношений слишком хорошее. Подозрения смогли уйти на второй план, расслабив нервы: может благоприятное начало утра дало мыслить более светло, но, не смотря на это, Лидия не собиралась отказывать от проверки. «Доверяй, но проверяй» как говориться. Женщина решила подождать, пока Ганз проснется. Веки сами закрылись, досыпая последние частички сна и потихоньку уничтожая сонливость. Тишина ничуть не пугала: она не была пугающей и подозрительной – она была приятной и расслабляющей, словно солнечное утро. Именно такой судьбы хотел бы им и остальным монстрам Генри, да и она сама не была против подобного. Крестьянка чувствовала себя действительно отдохнувшей за эту ночь.

В это время вампирша уже не спала: патологическая бессонница давала о себе знать, позволив проспать лишь пару жалких часов. Девушка стояла с распахнутым окном, куря трубку с совершенно пустой головой. Она почти успела за это время доделать заказ и выпить нужное количество крови, чтобы не сходить у ума от голода. В данный момент Эл чувствовала себя относительно спокойно, что никак не удивляло вампиршу. Это было привычное состояние: спокойное, немного уставшее и апатичное. Когда появится цель – это все уйдет, вернув ту обыденную наглость, активность и грубость. Блондинке не хотелось этого призвать, но она немного скучала, но лишь на мгновения. Она чувствовала себя счастливой, не смотря на накопившуюся усталость своего века. Правда, было все же немного одиноко…

В целом у нее уже была цель, связанная с гостями, и Эл была более чем уверена, что Лидия сама не откажется от подобного. Это женщина способна на все ради своего и ребенка благополучия, а значит, дело остается за малым. Надо лишь толчок и начальные ресурсы – готово. К сожалению, в данном статусе они далеко не доберутся, а это значит то, что нужно подниматься. И желательно сменить фамилию, ибо оставлять ее опасно — была возможность вычисления. Муж женщины пусть и был крестьянином, но и не совсем обычным крестьянином, который бы не имел значения для общества. Оставление фамилии «Гот» могло сказаться не лучших образом в будущем.

Очередная затяжка давалась тяжелее: и зачем она только решила взять ответственность?.. Чертовы честь и чувство долга, которые сохранились неизменными чертами характера, о чем блондинка сама иногда жалела – эгоистам жить проще. Все взгляды и слова были своеобразной борьбой между сильными существами. И самое забавное, что это противостояние не на шутку увлекало, вампиршу уж точно. Было ли также с Лидией? – Возможно, но это не было доминирующим. Другие заботы были важнее в данное время, что женщина прекрасно показала. Это, если честно, тоже привлекло и заставляло даже уважать на подсознательном уровне особу перед собой. Каждый из них не показал себя настоящего, кроме Ганза, но увлеченность появилась.

— Интересно, на что это перейдет в будущем? – Мысли вслух под узоры из темного дыма, что сейчас сильно отличался от светлого неба.

Через какое-то время послышался шум сверху: острый вампирский слух уловил его мимолетно. Часы показывали 11 утра – отлично. Докурив, Эл убрала трубку и закрыла окно. Дым еще разлетался, но это мало кого волновало. Дальше ожидает многое, но блондинка все ровно выделила, война – всегда плохо, не важна, какая из сторон выиграет. Потери понесут все без исключения, малые или большие вопрос к обстоятельствам. И гости оказались последствием этой войны и нещадного геноцида, который почему-то успел некоторым полюбиться. И, конечно, они были не единственными экземплярами ужасного события. Убивать ради мнимой цели? – Как забавно, а еще забавнее, что в самом действие обязательно состоят несколько сторон, и нет чисто «жертв» и «виноватых». Просто люди додумались раньше, чем монстры, наверное. Точной точки возбуждения не было известно.

**********

Прошло пару недель. Невидимое противостояние продолжалось, но Лидия потихоньку убеждалась в том, что намерения вампирши весьма сокровенные и без подводных камней. Ожидая подвоха, крестьянка его не встретила. Правда, ее путал тот факт, что она не могла понять, по какой причине она так искренне помогает и чуть ли не дает советы, как действовать дальше. Причем хорошие и умные советы, или это тоже часть хитроумной и поэтапной манипуляции? – Хотелось верить, что нет. Мальчик вовсе чувствовал себя великолепно, не смотря на потерю отца и прошлой жизни. Он не забыл, но пытался жить. Ганз и Эл, кстати, смогли подружиться. Мальчишку привлекла механика не на шутку, что порадовало девушку. Они в целом нашли общий язык, к тому же Ганза не мучили подозрения.

Убеждения, борьба, интерес, помощь, искренность, принятие и привязанность. Да, в итоге они обе привязались к друг другу в какой-то степени, совсем незаметно. Крестьянка начала доверять, а вампирша заинтересовалась сильнее. Появилось что-то вроде обыденной «дружбы» или как минимум приятельство. Объяснение законов тут не заняло много времени. Эл уже была рада, что не отказалась от обещания: рядом постоянно кто-то был, и это приносило лишнюю радость и интерес к своей долгой жизни. Специфика никуда не ушла, но она для всех превратилась в привычку, не смущая ни Лидию, ни Ганза. Все в жизни заполнилось надеждой и новой жизнью.

Недавние события расстраивали, привкус скорби оставался неизменным, но никто не пытался заострять на нем внимание слишком долго. Предположения на лучшее будущее и одиночество стали близко пересекаться. Вампирша еще до этого предлагала уместиться на каком-то выгодном месте, но для этого нужны были способности в какой-то сфере и знания. Проблемы с принадлежностью вышло решить с помощью Эл, что еще не рассказала о своем настоящем имени, спустя 4 месяца: вместо фамилии «Гот» теперь стояло «Винг Динг». Было грустно менять, но обстоятельства того требовали для безопасности. Официальные документы были готовы: Лидия и Ганз Винг Динг. Первые представители рода, что перенесут и перенесли через себя не самую радостную суть будущего. Первые проявления.

Прошло примерно пять лет, и за это время многое изменилось, как внутреннее, так и внешне. Монстр успела продвинуться по статусу, став полноценным гражданином города и торговкой разных отваров. Учения в далеком прошлом не прошли даром, позволив бывшей крестьянки находить редкие растения и творить из них чудеса. Плюс она научилась взаимодействию магии и науки, изучила в меру химию. Она до этого и не знала, что у нее есть определенные способности в этом деле. Доверие к этому времени уже успело появиться, мальчик подрос, превратившись в 11-летнего пацана с карими глазами. Блондинка же никак не изменилась ни внешне и не характерно, но что-то в ней однозначно поменялось.

С того случая неприязнь к людям осталась глубоким следом на душе. Женщина не хотела с ними иметь дело из-за разрушения ее семьи и ее прошлой жизни в целом. От каких-либо отношений она тоже отказалась, понимая, что если она и способна жить дальше, то забыть мужа — нет. Это казалось предательством, да и Лидию саму по себе никто не привлекал. Невидимая борьба с Эл не прекратилась, но стала скорее дружелюбной и беззлобной – это действо на подсознательном уровне развлекало обеих. В конце концов, у них еще остались определенные цели, что женщины открывать друг другу не желали даже сквозь призму дружбы.

— Эл, а можно я что-то попробую сделать? – Спросил мальчик, смотря, как работает вампирша.

Девушка взглянула на Ганза, оценивая его мимику и усмехнулась: такой маленький, а уже стремиться овладеть этим аккуратным искусством. Эл ничего не оставалось, как кивнуть и уступить место юному мастеру. Вампирша с интересом наблюдала за работой ребенка и с приятным удивлением выделяла, что он не плох. Он уже не был тем наивным мальцом – он рос, незаметно, но быстро. Воспитание двух женщин никак не навредило Ганзу. Прошлые события не стерлись из воспоминаний, но остались просто частью, а не вечной путеводной точкой. Все изменилось, став «до» и «после». И самое главное, все поняв, мальчик не просто невзлюбил людей, а возненавидел, хоть и пассивно. Он не мог простить им этого и его никто не просил это сделать. Женщина в это время находилась в своем магазинчике, и продавала свои настои – небольшой бизнес давался на славу.

Так бы и продолжалось, если бы однажды Эл не пригласил сам король Кевин Волрдок, заметив способности вампирши. А после заметив и Ганза. Удачно, очень удачно: Эл стала механиком при дворе короля земных демонов, а потом и сам мальчишка, когда вырос, занял место рядом со своим учителем. Лидия не была тронута таким вниманием, но бизнес рос, и к 60-ти лет женщина имела свой отдельный, большой и самостоятельный бизнес, что давал хороший доход. Точнее даже очень хороший для того времени. Если это был не дар, которым монстр просто не пользовалась раньше, то я не знаю, что это было. Хотя, может и опыт на самом деле.

К 23 годам когда-то маленький мальчик женился на женщине по имени Крисания и у них родились дети: мальчик и девочка. Продолжения пошло корнем вперед. Мать же Ганза не предала мертвого Генри, больше не вступая в отношения. Где-то в душах она надеялась, что встретит вновь горячо любимого мужа, но и умирать раньше времени она не собиралась. То предчувствие оказалось правдой. А отомстить…к черту, еще будет время. Еще не конец истории.

Начало было построено на крови и крахе, что обязательно кому-то из потомков передастся, станет проклятием. Но именно эта слойка рода настрадалась достаточно, восстановив из краха хоть что-то, даже что-то улучшив: то же положение, к примеру. Война поделила события «до» и «после». Война стала причиной изменений: печальных и вполне положительных. И именно в этой войне, пусть только из-за обещания, блондинка стала звеном, что позже оказалась безумно рада своему решению. Это стало связующей, подсознательной связью с давних веков двух родов: одного нового, недавно появившихся и того, что «Эл» желала скрыть. Что это был за род, и каково настоящее имя девушки в итоге? – Это не имеет значения на данный момент: все что-то обрели и потеряли.

И стоя у могилы Лидии, а потом и Ганза, блондинка снова осознавала, что что-то с их появлением кардинально изменилось. Но, увы, она не была вольна лезть в историю детей малыша бывшей крестьянки, поэтому молча ушла, оставив напоминание о себе только в личном желание прихода кого-то из будущих Винг Дингов – не иначе. Да и Генри Гот не имел уже значения — она выполнила обещание старого, но не забытого годами друга. Дело за дело — жизнь за жизнь. Честь имела места быть, как и скорбь, что снова ощущалась горько.

Дым как обычно летел из трубки: как говорил ранее, вампирша уже не могла отказаться от своей привычки. На ее лице была выработанная грубая улыбка, но если присмотреться лучше, в ней можно было заметить сдержанную горечь. Нет нужды скрывать натуральный цвет глаз: зеленые глаза перекрасились в алый оттенок. Самый натуральный из всех, как у отца. Свободная рука в очередной раз держала цветы, будто напоминание о том, что удалось прожить. Напоминая о том, что их нужно кинуть на могилу и уйти, будто сон по утрам. Механизмы горели в сердце, оставляя жгучий след. Девушка чувствовала, что сама стала частью механизма в этой истории. Одно движение руки и цветы упали на землю.

— Я все понимала, но почему-то не успела уследить за временем. — Сказала в пустоту Эл. — Как же это странно звучит… — Алые глаза поблекли.

Сила – действительно разносторонняя вещь с привкусом жестокости, даже если ты отвергаешь серую мораль и безжалостность этого мира. Можно быть сильным без крови на руках, но нельзя быть им без какого-то здорового эгоизма и выбирания, где помочь, а где лучше бросить, не навредив себе. Слушать себя, словно шкатулку и при этом тонко идти по грани сложно, но возможно – это и есть сила. Признание и откровенность, рвение, не смотря на все невзгоды, и сила духа, душевная сила, которая не дает умереть окончательно, даже если от тебя почти ничего не осталось…какая забавная и незаменимая вещь, что может противостоять самой тьме и отчаянию. Для силы не обязательна жестокость, но бесконечная, идеалистичная линия добра тоже. Порой и добро перевоплощается в зло в некоторых моментах, и наоборот.

Еще одна затяжка и вампирша убрала трубку, взглянув на могилы Ганза Винг Динга, а потом и самой Лидии – пора уходить. Вздохнув, блондинка развернулась и убрала трубку, направившись прочь. Интересно, будет ли подобное повторение войны?.. – Однозначно, но это совсем другая история. Хотя, кто знает, верно? Даже война и смерть является нужной частью этой жизни, хоть и жестоко-поучительной: некоторым без нее сложно понять, каково потерять все в один миг, не дорожа хорошим ранее и осознать это только после потери. Заучить кровожадный урок.

Не все это заслуживают, но правила для всех одинаковые, чтобы было справедливо. Одно правило и тысяча моралей, что отличаются и сходятся в деталях. Это является жестоким и непредсказуемым реализмом. Кто-то умирает, кто-то выживет, кто-то пытается залечить раны мнимым лекарством, кто-то правильно борется — все разные. Но, если честно, всех по-своему жаль.

Нравится ли мне это самому? — Спорно, но иначе всех не научишь. Без потерь невозможно взрастить в себе сильную личность, и, к сожалению, я в этом прогадал много лет назад. Как прогадал? — Не столь важно. Сам я слаб, был слаб и остаюсь, но я не жесток. Просто жесткий в отношениях учения. Почему? — Уже говорил ранее. Хотя, не могу отрицать, что порой интересно понаблюдать, как другие выходят из безвыходных ситуаций — это завораживает мой взор. Потому что…я никогда не был таким. Ну, и потому, что это вызывает у меня хотя бы подобия надежды, которой у меня нет. Привкус страданий давно не новизна.