— Я помню, как ты стал последним, кто меня обидел.

— Я не хотел тебя обижать. Я тебе ничего не обещал.

…И я стала понимать, зачем я здесь. И кто – эти – передо мной. Зачем же я торговала этой бесчестностью? Уговаривала себя на встречи с людьми, которые не были интересны, которым не была интересна я? Оставляла душу в чужих постелях, возвращалась под утро с выкорчеванным чувством себя и опустившимся, выпотрошенным горьким телом. Ведь все можно было изменить одной правдой. Не врать себе.

…Я знала, что этот диалог состоится. Жалкий, ненужный. Ему я не хотела ничего ему объяснять. Его я мечтала забыть своей брезгливостью и негодованием.

— Вернись ко мне.

— Нет.

— Никто больше не вмешается. Я не позволю.

— Позволишь.

— Ты меня любила.

— Нет. Это был эгоизм, стремление к моему сокровенному женскому раю. Уходи. Выключи свет и не возвращайся даже во сне.

Каждый из них – мой осколок, мое отражение. Я столько раз резалась об их края. Каждый раз подбирая новое стеклышко, я была уверена, что в этот раз я наконец соберу зеркало и увижу отражение себя, но всё сыпалось. Сыпалось, потому что было неблизким, жёстким, тупым. Неродным.

В этом мире, пропитанном слезами и туманами, каждый должен найти своё зеркало. Но не осколки. Даже в этом клишированном мире из бесснежной зимы и ядовитых людей нужно во что бы то ни стало найти того, для кого ты станешь крыльями. Воздухом. И даже в этом мире нужно забывать про тёмные сны, которые заставляют лететь вниз, потому что из-за них можно не увидеть будущего.

Еще почитать:

День Валентина

Бросил беременную ради обеспеченной её тётки, но прокололся.

Последнее утро 

Люцифер. Как различить маньяка и убийцу от нормального человека?