В Вероне славной...

Действующие лица:

Голос — рассказчик и комментатор происходящего. Думает, что он все знает, хотя всего не знает и сам автор пьесы. Любитель пререкаться и вступать в ненужный спор.

Дон Освальдо — герой и странствующий рыцарь, мужик “что надо” в возрасте 33 лет. Шатен, глаза голубые. Рост 185, вес около 100, связей порочащих его имел предостаточно, но, как правило, не долго. Одинок как перст.

Бенедикт — его слуга и первый друг довольно преклонного возраста. Вес и рост не имеет значения, но про таких говорят — от горшка два вершка. Единственным желанием его является желание женить Дона Освальдо и переставь, наконец, таскаться по свету, спокойно встретить старость в должности мажордома. В разводе и предпочитает смотреть на семейную жизнь со стороны.

Клеменция — бывшая невеста Дона Освальдо, пребывающая в счастливом неведении, что он жив. Первая красавица и богачка Вероны.

Дон Фериче — друг Дона Освальдо, кузен Клеменции

Бьянка — молодая девушка, служанка. (90-60-90).

Гортензия — немолодая девушка, управдом дома Клеменции. (данных нет).

Слуги и служанки, торговцы, солдаты городской стражи.— Народ Вероны.

Действие происходит в Вероне и окрестностях.

Картина первая.

Предместье Вероны. Весна. Вдоль развалившейся каменной стены едут верхом Дон Освальдо и Бенедикт. Последний стенает от боли, первый нюхает сорванный цветок.

Голос:
Верона, кто тебя не знает,
Поймет с огромнейшим трудом,
Как женщины твои страдают,
Или печалятся о ком.
В Вероне славной нет покою
Ушел давно в поход герой
Расстался может он с душою
Под Назаретом? Взял с собой
Девичьи слёзы и молитвы
Друзей бесчисленных слова
И обещанья клятв забытых?
Но ты Верона не мертва!
Ты вечна над минутой жизни
И человеческой судьбой
Герой ушел, но он вернется
Склонив колено пред тобой.
Гудят толпою карнавалы.
На тротуарах славный люд
Комедию, мешая с драмой
Готов сейчас представить тут.
Верона, нет тебе покою!
Но изменился лейтмотив —
Звон шпаг, увы, забыт тобою,
И правит бал аккредитив.
Что встретит нашего героя,
Кто вспомнит имя иль лицо?
Не учинит ли он разбоя?
Испив веронское винцо.
Но нет! Я верю в добрый гений,
Чей светлый образ, ясный лик
Привел его сквозь лес весенний
В Верону в этот самый миг…

Бенедикт (оборачиваясь):
Ну что тащиться вам взбрело
В такую дальнюю поездку?
Виновен если, то за что,
Измыслили вы мне отместку?
Натер я все, что мог тереть
Лодыжки, ягодицы, ляжки
Вот гляньте сами. И терпеть
Нет силы чертовы подвязки!

Дон Освальдо (с высоты своего роста):
Терпи старик не обольщаясь,
Что я тут путь свой пресеку
Спешим по делу, ты же знаешь
Тебе все снова расскажу:
Когда-то юным новобранцем
Ушел я за море, в Тунис.
На корабле в тот миг качаясь
Я исполнял ЕЁ каприз.
В те годы были мы любимы
Друг другом, богом и судьбой
И чувства были так ранимы,
Так были трепетны порой….
Карьеру воина я выбрал
Не от большой любви к войне
О просьбе девичьей я думал:
Вернуться в белом, на коне!
Она в мечтах своих видала
Себя, меня, коней разбег
И мысль меня очаровала
А как тебя?

Бенедикт (уверенно):
У ней был бред!!!
Известно ль дело? К черту в гору!
Из-за чего? Из-за фаты?
Я лучше б дома у забора
Растил красивые цветы!
Я так и делал. Лишь однажды
Жена сказала :Бэнэдыкт,
Сходите в лавочку к Абраму
И прикупите мне парык.
Зачем ей был кусок мочала?
Я не пойму ну хоть убей,
А это только лишь начало
Печальной повести моей!

Дон Освальдо (продолжая и не обращая на него внимания):
Приехал я, спустя три года
Не в белом, а другом плаще.
Конь пал под стенами Вероны
Зачем вернулся я вообще?
Я не явился к деве юной,
Не знал и что с моим отцом
Жизнь посмеялась так паскудно,
Тогда над взбалмошным юнцом.
И снова сел я на корабль
Бежал от света и людей
Но в сечах меж мечей и сабель
Искал я белых лошадей.

Бенедикт(кивая):
Нашли лошадок. Говорили!
Перекупили их тотчас.
И все на ветер вы спустили.
(вздыхая)
Погубят эти дамы вас.

Дон Освальдо (гневно):
Молчи, старик! Тут вот что — воры,
Свели двоих моих коней!
Поверь, не выдержат запоры,
Коль есть желанье у людей!
И вот один, приятель знатный
Готовый в пекло за меня,
Мне написал, что конь занятный
В Верону привезен вчера.
Как молоком его обдали,
На солнце чудно шерсть блестит.
Тавро на лошади сказали:
Меч, роза и под ними щит!

Бенедикт( изумленно почесывая затылок):
Да что ж такое тут творится?
Теряют люди всякий стыд!
Ваш герб — в том каждый убедится!
Или он будет мной побит!

Дон Освальдо (с грустью):
Ты предан, как дворовый пес.
Спасибо, верный Бенедикт.

Бенедикт (недовольно):
Тут будешь верен, хошь не хошь,
Коль про тебя издан вердикт.
Жена-то в розыски подАла,
В Веронский суд и магистрат
Мол, годы лучшие отдАла
Все на меня. И хочет взад
Вернуть свое приобретенье.

Дон Освальдо (притворно изумляясь):
Неужто? Да она больна!
Здесь, я считаю без сомненья,
Достойна лучшего она!

Бенедикт (хмуро):
Считайте сударь, как хотите,
А только мне в Вероне смерть.
Уж лучше меч свой обнажите
И упокойте меня в твердь!

Дон Освальдо (смеясь):
Ну нет уж, верный мой приятель!
Таких мошенников как ты,
Спасать велел святой Создатель,
И от тюрьмы, и от жены!

Медленно удаляются в сторону городских ворот, продолжая шутливую перебранку.

Голос:
Как часто собственные мысли покоя не дают уму,
Иной хлопочет о женитьбе, другому — не дай бог жену.
Понять друг друга нет им силы, их вечный спор решит судьба.
Одним — услады тихой жизни, вторым — кровавая война….

Автор:
Тут я прерву ход представленья, я не согласен ни с одним.
Любовь порой так вдохновенна: рабом готов стать господин!

Голос(сварливо):
Вам сударь лучше б не мешаться!
Народ ученый не учить!
Пьяны любовью говорите?
А пьянство — вред!

Автор:
Смотря с кем пить!

Картина вторая.

Утро в доме Клеменции в Вероне. Гостиная зала. У одного из окон стоят Гортензия и Бьянка.

Бьянка:
Ну, как сегодня госпожа?
Решенье вредное сменила?

Гортензия (ворчливо):
По мне милей монастыря
В земле укрытая могила!
С ее красой, с ее умом
Уйти в печальную обитель!
И дни вести в мечтах о НЕМ
Что бы сказал ее родитель?

Бьянка (с усмешкой):
Да! Коли сердце правит телом
И не дает уму сказать
Такое сердце вырвать надо
Забыть о нем и не стенать!

Гортензия (одергивая ее):
Вы молодежь и не поймете!
Как тяжело одной порой.

Бьянка (вежливо):
Так кавалеров пруд прудите
Есть же хорошие собой.

Гортензия:
Да! Но вот сердцу не прикажешь:
Уж десять лет грустит она.
И что на это ты мне скажешь?

Бьянка (вздыхая):
Любовь, любовь! Я б не смогла!

Гортензия (с превосходством):
Не сомневалась ни на йоту.
Упадок ныне и в любви!
Иди-ка делай-ка работу,
И по себе не всех суди!

Бьянка (убегая):
А все равно не вижу смысла
Себя от мира хоронить.
Что бы печаль меня загрызла?
Ну нет! Уж лучше вновь любить!

Гортензия ( с негодованием ей в след):
Уж ежели мычит корова,
То значит срок ее доить.
Кого минует злая доля,
Кому с ней рядом жизнь прожить.

Бьянка беспечно машет рукой, показывает Гортензии язык и скрывается в глубине дома. Из-за портьеры с другой стороны залы появляется Клеменция, садится у окна на скамейку и отрешенно смотрит в окно. Гортензия спешит подать ей вазу с фруктами.

Клеменция (беря виноградину):
Что тут за шум? В чем было дело?

Гортензия (смущенно):
Да так, пустое, госпожа.
Иным порой бывает надо
Промыть бесстыжие глаза.

Клеменция (не отрывая взгляда от окна):
Глаза? Тут кто-то плохо видит?

Гортензия:
Не видит, а ведет себя!
Понять других им не возможно!

Клеменция (глядя на неё):
Я тоже вас не поняла.

Обе с минуту молчат. Затем Клеменция делает жест, приглашая Гортензию присесть рядом. Лицо ее принимает задумчивое выражение.

Клеменция:
Какая странная картина
Мне ныне виделась во сне:
Освальдо милый возвратился
Весь в белом, на гнедом коне.

Гортензия:
К чему ж такое? Конь и в белом?
Тут как-то нужно объяснить….

В залу возвращается Бьянка. Она весело обмахивает пыль с мебели и висящих картин.
Бьянка:
Конь в белом? Это между делом
Смогу я точно разъяснить!

Гортензия:
Ах, вечно ты лиса, ввернешься!

Клеменция:
Пусть говорит. Ведь все равно,
От сна-то правды не добьешься,
На свете все предрешено.

Бьянка:
Предрешено? Ну, это дудки!
За всех решать должна судьба?
Легко ответить за проступки.
Сказав — так предрекла она!

Гортензия:
Не слушайте ее, сеньора,
Теряет Бьянка всякий стыд!
Я уж краснее помидора….

Клеменция (снова взглянув на нее):
У вас вполне здоровый вид.
Но Бьянка, чем же тут гордиться?
Что поперёк судьбы пошла?

Бьянка (с возмущением):
Не поперек, не вдоль, а биться!
Коли она к вам не мила!

Клеменция (изумленно):
Скажи на милость! Я не знала.

Бьянка:
Теперь узнали госпожа.
Я может лучше бы сказала,
Коль мне б не пялились в глаза!

Клеменция (в недоумении):
Прости! Последнее из фразы,
Про это — “пялились в глаза”.
Какие странные рассказы!

Гортензия (сухо):
Да это донья про меня.

Бьянка (кивнув в её сторону):
Про вас! Ну да, про вас конечно!
Мне уж двадцатый год идет,
А вы все пилите строптиво.

Гортензия (нахмурясь):
А кто еще заткнет твой рот?

Клеменция (недовольно):
Не ссорьтесь, я вас умоляю,
От сна мы в сторону ушли.
Что он таит в себе? Не знаю.

Гортензия (с уверенностью):
Да! Вот загадка для души.

Бьянка молча вытирает пыль отвернувшись от них. Клеменция наблюдает за ней и, наконец, не выдержав, нарушает тишину.

Клеменция:
Да полно Бьянка обижаться,
Гортензия была права.
Ты любишь, деточка, смеяться,
Пустые говоря слова.

Бьянка (оборачиваясь):
Ах вот как! Значит я глупа?
И жизни вроде не видала?
(бросает тряпку)
Тогда зачем же от снопа,
Хозяйка ты меня забрала?
А я, поверь, из тех же мест
Что и девица-воин Ева,
Мы до конца несем свой крест,
С улыбкой, радостно и смело!

Клеменция (задумываясь):
Я что-то слышала о ней….

Гортензия:
Напомнить смею — дева-рыцарь!

Бьянка (раздраженно):
Тьфу, господи, прости людей!
Все спутали! И дев и лица!
Какая право же обида,
На память так уметь хромать,
Но не показывать и вида….

Клеменция (строго):
Изволь-ка все нам рассказать!

Бьянка (покорно):
Да, госпожа, сию минуту.
Вот только сяду на скамью
Все вспомню, как мне говорили
И вам тотчас перескажу!
Далее идет рассказ Бьянки, во время которого она ярко описывает события, поминутно вскакивая со скамьи и воображая себя то одним, то другим героем.

Бьянка (поначалу сдержанно и спокойно):
И старец горбатый и юный
Мечтатель с гитарой в руке
Ее обходили. И руны
Чертили на светлом песке.
Боялись красавицу Еву,
Спешили крестом осенить:
Да можно ль такую красотку
Простым козопасам родить?
Не дьявола ль это посланка,
Смущенье на люд наводить?
Чертами и станом, нахалка,
Заставит глаза отводить
Любого, что встретит в дороге,
На рынок с цветами спеша.
Монахи крестились в испуге.
Настолько была хороша!
…
Иные ее не любили,
Другие боялись смотреть
А третьи, на подлость решились —
Задумали ей овладеть!
В час ночи, что самый глубокий,
Когда тишь и темень кругом
Вломились ничуть не смущаясь
В ее скромный маленький дом.
…
Ворвалися в девичью спальню,
Четыре здоровых быка.
Схватили ее и пытали,
Ладонью зажав ей уста.
…
Как птаха в силке птицелова
Забилась она в их руках.
Глава опустилась покорно.
В глазах Евы ужас и страх.
А тем только этого надо!
Бросают ее на постель,
И главный берет как награду
Девицу, похотливый зверь!
…
Но правду вам скажут в округе,
И бог покарает лжеца!
Вдруг рыцарь возник на пороге
И вызвал на бой подлеца.
Один с четверыми сразился!
И тела четыре легли,
К ногам той прекрасной девицы,
В чей дом они ночью пришли!
…
Закованный в железа воин,
Не сняв даже шлема с плащом,
Махнул на прощание Еве
И вышел на двор. Где с конем
Оставил дорожные вещи
Пред тем, как на помощь прийти.
Где осень, и ветер где свищет,
Туда поспешил он уйти.
…
Она за ним сойкой метнулась,
Постой, говорит, человек!
Я разве тебе не глянулась?
Твоею я стану на век!
Послушной рабой и женою
Возьми меня в рыцарский дом.
Клянусь своей чистой душою,
Не будешь жалеть ты о том!
Тут рыцарь в седле обернулся,
И шлем свой иссеченный снял,
А свет, что из дома струился,
Улыбку его озарял.
Трепал ветер кудри в цвет злаков,
Что осенью режет виллан,
И губы краснее тех маков,
Шепнули в ночи — ах, мадам…
Я тоже девицей на свете
Жила до семнадцати лет
Пока наш король не приметил
Меня. Чем принес кучу бед.
Тогда, чтоб избегнуть вниманья,
Отец мне и брату сказал:
Бегите, родные созданья!
От яда отец умирал.
Нас с братом нагнали вассалы
И брата убили они,
Меня точно зверя сковали,
Покуда в столицу везли.
Но ночью, заколку согнувши,
Сумела открыть я замок
И сталь зазвенела им в уши,
Их кровь потекла как поток!
С тех пор, я скитаюсь по свету
Нет слаще награды по мне,
Чем месть королю иль клеврету
Чьи смерти я вижу во сне.
…
И девушка вдруг замолчала
Свой взгляд устремив на восток.
Что вспомнила? Что увидала?
Сквозь время и петли дорог.
А Ева застыла в смущеньи,
Но вскоре решилась на то,
Чтоб вместе идти им по свету,
Ведь тут все равно не житье.
Постой, подожди-ка сестренка!
Так стану тебя называть.
Я видом слабее ребенка,
Но рядом хочу я стоять
С тобою. И быть тебе другом.
И вместе с тобой умереть.
Владею неплохо я луком,
А здесь нету мочи терпеть,
Их взгляды косые и злые,
Плевки, что несутся мне вслед.
Укоры, пускай и немые,
Тычки и немыслимый бред.
…
Кивнула тут молча другая
И руку с коня подала.
Взлетела ей за спину Ева,
В чем только одета была.
С дороги на дом обернулась,
Прощаясь на веки с жильем.
И крепко к подруге прижалась,
Решив не жалеть ни о чем…

Бьянка замолкает, с нетерпением поглядывая на Клеменцию. Гортензия надув губы отворачивается от них.
Клеменция:
Ну и какой же вывод тут?

Бьянка:
Такой! Что лучше в поле голодать,
Чем на себя взваливши труд,
Про невозможное рыдать!

Клеменция:
Ах, Бьянка! Если б знала ты…

Бьянка:
Чего ж тут знать? Слинял в кусты,
Ваш верный рыцарь. Оторвать
Иным бы их язык паршивый,
Чтобы не смели обещать
И дам смущать.
Ох, пес блудливый!

Гортензия:
Ну что ты мелешь, право слово!
Освальдо мил был и вообще…

Бьянка:
Был мил? Помилуй меня боже!
Таких не перечесть в стране!
Вот по себе сужу, не думай:
Один клянётся мне в любви,
Другой зовет меня на ужин,
Ещё один несет сапфир.
А почему? Зачем весь праздник?
Или точнее маскарад?
Мужчина — ветреный проказник,
И мной воспользоваться рад.

Клеменция молча слушает, но не вступает в спор.
Гортензия(возмущенно):
Тобой? Нет, это же смешно, народ!
Девчонка ты! Хвастунья! Пакость!
И соблазнится лишь урод,
В канаве грязной тебя лапать!

Клеменция краснеет и встает со скамьи. Лицо ее выражает укор и отвращение к беседе. Она собирается прекратить спор, но возмущенная Бьянка отбросив в сторону тряпку, подскакивает на скамье.

Бьянка (в сердцах):
Вы дура просто! Вам завидно!
И я устала повторять:
Что хорошо мужчине видно,
Кого из нас двоих лобзать!
Да пусть бы лапал и урод,
Любовь бывает и бесстыжа.
А вам не вспашут огород,
Хоть обойди всё … до Парижа!

Клеменция (гневно):
Молчите обе! Вот награда
Досталась мне на откровенность!
Одна смела не по годам,
Другую гложет злая ревность!
Прочь обе с глаз моих долой!
Ах, что же всё у нас так гадко?
Неужто раннею весной
В вас волчья селится повадка?

Гортензия и Бьянка уходят в разные стороны, а Клеменция опускается на колени и молитвенно складывает руки.

Голос:
Кого судить иль оправдать, вам хочется в сем эпизоде?
Грех и Мораль, Печаль и Страсть принадлежат нам по природе.
Винить не стоит никого — собою люди остаются.
Завидуют, интригу вьют и над чужой бедой смеются.

Автор:
Но надо к лучшему идти, отринув всякое сомненье!

Голос:
Опять он тут! Ну, вот кого волнует сударь ваше мненье?!
Что вы нам можете сказать? Давайте люди жить красиво?
А мы “красиво” не хотим! Мы “хорошо” хотим и пиво!
И не мешайте ходу драмы! Чего вы лезете в неё?

Автор:
Да я же автор сей программы!

Голос:
Ну и задвинься! Ё-маё!

Автор:
Грубы вы очень — это плохо! Зря в пьесу ввел вас…

Голос:
Ничего!
Мы сами знаете с усами!
Пакуйте вещи и адьё!

Автор:
Ну раз пошли такие речи, то я уйду!
Но зритель вот…

Голос:
Что зритель?!! Зритель меня любит!
По коням парни и вперед!
Я уж не стану расслабляться
И сопли веером пускать!
А автор? Он не нужен братцы!
Я сам смогу все рассказать.

Картина третья.
(представленная без автора)

Одна из шумных площадей Вероны. Базарный день. Появляются Дон Освальдо и Бенедикт. Они останавливаются напротив гостиницы и спешиваются.

Дон Освальдо (широко раскидывая руки):
Верона! Здравствуй дева страсти!
Уж сколько лет я не был тут,
Не отражал с тобой напасти,
Не обнимал твой славный люд!
(хватает и обнимает проходящую мимо торговку, но та вырывается и убегает со смехом)

Дон Освальдо (провожая ее взглядом, продолжает):
Прости мне дальние скитанья
Впусти, согрей и накорми!
Не упрекай, не дли страданья,
А к телу нежному прижми!
Уже давно не мальчик юный,
Я растерял веселый смех.
В Тунисе горестном и грубом
Взвалил на плечи страшный грех,
Избегнуть коего не в силах
Ни рыцарь, ни простой стрелок —
Мы лили кровь, в грязи мы жили,
И проклял нас наверно Бог!
Но там, в пустыне, ты мне снилась,
Твои прекрасные черты.
И над тобою птицы вились.
Я о тебе рыдал. А ты?
О нет, Верона, не стыжусь я,
Тех слез соленных над песком.
Они мне сердце часто грели
И помнил я родимый дом.
Так принимай меня мой город!
Я стал таким, каким я стал.
Конечно, я уже не молод,
И в переделках побывал,
Но ведь живой и невредимый,
Я страстью нежною киплю.
Хочу и буду я счастливым.
Верона! Я тебя люблю!

Бенедикт (восторженно):
Ну, сударь! Вы поэт ей богу!
Так всё сумели закрутить,
Что если кто-то про дорогу
У вас сумеет расспросить,
Не заблудившись, выйдет к цели,
Не сгинет как святой Хома,
Такому надо ставить свечку,
И кубок осушить до дна!

Дон Освальдо (смущенно):
Ну-у, … я конечно не ученый,
Три года школе посвятил.
Да это что! Я вот в Сорбонну
Однажды чуть не поступил.
Потом подумал, выпил пива
И так решил: а ну её!
Хоть там конечно и красиво,
Но это точно не моё!

Бенедикт:
Вы правы сударь, что ученье
Лишь беды нам несет и труд!
Куда как лучше гон весенний
И на природе тихий блуд.

Дон Освальдо (хмыкнув):
А ты чего разговорился?
Считаешь рыцарь за тебя
Коней покормит и почистит?
А ну-ка быстро у меня!
Добудь мне комнату в трактире,
Стол, мыться и одну кровать.

Бенедикт (изумленно):
Одну? Но нас же двое, рыцарь!
А вы где будите лежать?

Дон Освальдо (смеясь):
Где буду я? Конечно в спальне!
Не беспокойся за меня.

Бенедикт (в сторону):
Вот так всегда он! Наказанье,
А не хозяин для меня.

Бенедикт скрывается в гостинице, а Дон Освальдо бряцая шпагой, нетерпеливо прохаживается по площади. Внезапно из толпы к нему бросается дворянин.

Дворянин:
Да ты ли это, дон Освальдо?
Глаза — твои, и нос все тот…

Дон Освальдо:
Носы и глаз? Сее печально.
Что? Я и впрямь, такой урод?!
Фериче! Кто же скажет правду
Если не друг, такой как ты?
Хочу добавить, что немного
Страдаю я от глухоты.

Дон Фериче (смущенно):
Освальдо, друг! Прости меня!
Я про коня тебе писал,
Но каюсь, что иная цель …
А что ты мне сейчас сказал?

Дон Освальдо (гневно):
Я говорю: ты негодяй,
Использовал меня превратно!
А ну-ка быстро отвечай,
И что бы было всё понятно!
Иначе… Псих бываю я.
И за себя уж не в ответе!

Дон Фериче:
Спасибо что предупредил.
Чего не встретится на свете!

Дон Освальдо (задумчиво):
И врач когда-то говорил —
Коль обострение бывает,
Пилюльки пей и дам люби.
На свете всяк у нас страдает.
Но всё равно — подлец ты, Фире!
Обман устроил и конфуз.
Ты пуст как дырка в старом сыре.
Что б придавил тебя арбуз!

Дон Фериче:
А вы Освальдо — хам трамвайный!
Я вам перчаткой в рожу дам!

Дон Освальдо:
В Вероне уж трамвай пускали?
Вот это новость!! Я не знал.

Дон Фериче:
И тем не менее, вы — сволочь!
Вы даму бросили одну.

Дон Освальдо (почесывая затылок):
Какую? И причем тут “полночь”?
Намек на герцога жену?

Дон Фериче (не понимая):
Жену? Да нет, это пустое!
Тут посерьезней аргумент:
Клеменция! Вас ждет давно уж,
А вас на свете будто нет!

Дон Освальдо:
Ах эта! Вот уж право «радость»,
Услышать что в тоске по мне.

Дон Фериче:
Она кузина мне по маме.

Дон Освальдо:
Фериче! Ты погряз в родне.
История нас учит глупых,
Что нету крепче дружбы уз.

Дон Фериче:
Ну, вы Освальдо все смешали.

Дон Освальдо(наставительно):
С роднею попадешь в конфуз.

Дон Фериче:
Пусть так! Но старая проблема
У нас в семье и такова:
Что в монастырь уйдет сестрица,
Но не останется одна!

Дон Освальдо:
А я причем? В чем я виновен?
Чем мне помочь твоей семье?

Дон Фериче:
Ты здесь — а значит, я спокоен.

Дон Освальдо:
Пойдем, утопимся в вине?!

Дон Фериче:
Нет! Я хочу просить Освальдо
Перед Клеменцией предстать.
Любить её не обещай мне,
Но обещай свободу дать!

Дон Освальдо:
Любовь! Печаль! Девичьи слезы!
Все тлен! В них смысла не пойму.

Дон Фериче:
Тебя прошу как друга жизни!

Дон Освальдо(морщась):
Ну, хорошо! На днях зайду.
Зайду и отпущу на волю,
Пускай летит и вьет гнездо.
(в сторону)
Легко я справлюсь с этой ролью,
Я репетировал давно.

Дон Фериче:
О’кей! Ну а теперь в таверну!
Как встарь кутить с тобой вдвоем!
Пропьем и лошадь и одежду…

Дон Освальдо:
Ну а чего ж?! Давай пропьем!
Твои камзол и панталоны,
Конюшню всю и упряжь тож!

Дон Фериче:
Пошли Освальдо! Есть полкроны!

Дон Освальдо:
Полкроны? Что на них возьмешь?

Обнявшись, скрываются в таверне справа от гостиницы.

Голос:
Друзья, друзья — цена вам крона. Или полкроны, как Фери!
Герой к вам рвался сквозь преграды, а что в итоге, черт дери?!
Он нужен тут, что б состоянье к монастырю не отошло!
Ведь жар чужими-то руками грести приятно и легко.
Назвался другом дон Фериче и опоить спешит вином,
Того, кого он с порученьем отправит в наш знакомый дом.

Голос:
А этот где, который автор? Молчит в кулисах? Или вдруг
Сидит в буфете пиво дует? Замкнул он свой порочный круг!
Сидит и пьет! А люди пашут и сеют вечное кругом!
Нет, я ему ещё так вмажу и обзову тут дураком!
Эй, автор! На минутку выйди, пока антракт и то да сё.
Что скажете про эту сцену — Произведение моё?!

Автор:
Да что ж тут скажешь?! Хамство!
Возвел ты в степень поведенья!
На это, брат, талант не нужен
Не нужно так же и уменья.
Себя ты в зеркале увидел
И отразил на сцене тут…

Голос:
Ага! Увидел! Ну, ты … автор!
Ступай в буфет коварный Брут!

Автор:
Смотри, не очень тут куражься,
Я наблюдаю за тобой!

Голос:
Да что ты?! Вот я испугался!
Иди, не стой тут над душой!

Картина четвертая.

Полупустой зал таверны. За столом у окна сидят Дон Освальдо и Дон Фериче. Они разговаривают и изрядно навеселе. Последний без камзола и сапог.

Дон Освальдо (чуть не плача):
Ты прав! Ты прав, мой друг Фериче!
Я дурно с нею поступил.
Но я сегодня обещаю,
Что завтра с нею буду мил.
Скажу ей так: мы не подходим
Друг другу милая моя.
Вы ангел и чисты как дождик!
А я лишь воин и …

Дон Фериче (вставляет):
Свинья!

Дон Освальдо (задумчиво):
Свинья? Нет, это вроде грубо!

Дон Фериче:
Да ничего, она поймет.

Дон Освальдо:
И я не буду там смотреться,
Как настоящий идиот?

Дон Фериче:
Но ведь тебе уж все равно:
Порвать с кузиной ты решился!

Дон Освальдо (ворчливо):
Порвать, порвать… Налей вино!
А вдруг я всё-таки ошибся?
А может для меня девица —
Звезда! Судьба! И Счастье-птица?

Дон Фериче:
Ну, сможешь позже извиниться,
И как надумаешь — жениться!

Дон Освальдо:
Жениться? Мне? Но я ведь…

Дон Фериче:
Болен?

Дон Освальдо:
Ну не совсем, я клятву дал!

Дон Фериче:
Ах, клятву! Можешь быть спокоен,
Я сам частенько их давал.

Раздается сильный шум и из боковой двери появляется мокрый Бенедикт и разгневанная хозяйка таверны и гостиницы.

Бенедикт (прикрывая синяк под глазом):
Вот сударь, здешняя хозяйка!

Дон Освальдо (оценивая взглядом):
Мила, мила, помилуй бог!

Хозяйка (гневно):
Эй, рыцарь, это ваш зазнайка,
Меня чуть в погреб не увлек?

Дон Освальдо:
Он вас увлек? Ах ты, бездельник!
Нет, ну каков слуга — нахал!

Бенедикт:
Я увлекал? Я лишь посредник!
Для вас местечко подбирал.

Хозяйка (подступая к Бенедикту):
Нет, поглядите божьи люди!
В сединах весь, а бес в ребро!

Дон Освальдо (скорбно):
Вы мне открыли правду, леди.
В нем сомневался я давно.

Бенедикт:
Не верить мне? Да что вы сударь…

Дон Освальдо:
Ты Бенедикт — сплошное зло!

Хозяйка:
Он всю разбил на кухне утварь…

Бенедикт (смущенно):
Ну, просто мне не повезло.

Дон Освальдо:
Не повезло? Да что за бредни?
Иметь такой счастливый вид
Не победив в простом сражении?
Ведь победил, скажи бандит?

Бенедикт гордо отворачивается к окну.

Дон Освальдо:
Позвольте милая хозяйка
У вас прощения просить.
Эй, Бенедикт, фужер подай-ка!
Я сам готов всё отмолить.

Хозяйка (прихорашиваясь):
Вы? Это было б очень мило!
Что вам подать сейчас на стол?

Дон Фериче (поднимая со стола голову):
Шампанского “Анри ле Вилло”!

Бенедикт:
А мне что делать?

Дон Освальдо:
Вон пошел!

Бенедикт (в сторону):
Ах, штучка, эта Монлези!
Сумела мною насладиться,
Затем испачкала в грязи
И перед рыцарем вертится!
Ну, это я так не оставлю,
Мне юбкой ум не задурить!
Я все равно всех вас обставлю!
(со вздохом)
Да! Надо рыцаря женить!

Уходит.

Хозяйка приносит бутылку и подсаживается за стол к сеньорам, дон Освальдо открывает шампанское, наполняет бокалы и встает, пошатываясь, что бы произнести тост.

Дон Освальдо:
Сеньоры! Сеньориты так же!
(кивок в сторону Монлези)
Позвольте вас обнять прям тут,
И окропить вином из чаши
Наш скромный дружеский уют!

Дон Фериче (из-за салата):
Чего? Что это за задачи?
Кропить уют? И чем? Вином!

Дон Освальдо (бросив на него яростный взгляд):
За дам! За проблески удачи!
За город и за тех, кто в нем!
За Монлези! За нашу дружбу!
За то, что б нам! За то, что б им!
За то, что клятву не нарушу…

Дон Фериче:
Да ты исполнил целый гимн!

Дон Освальдо (распаляясь):
Да! Точно! Гимн пою Вероне!
Ее прекрасным дочерям,
И сыновьям….

Дон Фериче (вставляя):
И всей природе!

Дон Освальдо (отмахиваясь):
Заткнись Фериче! Площадям!
Домам ещё! Кустам и пальмам!
Садам! Дворам среди олив!
Родному муниципалитету….

Дон Фериче (криво ухмыляясь):
А этим за хороший слив?

Дон Освальдо:
Да, тьфу, Фериче! Вечно влезешь
Со сливом или с чем иным.

Дон Фериче:
Но с тостом ты всегда столь тянешь,
Что начинаешь видеть сны!

Дон Освальдо:
Ну, хорошо! За голограмму!

Дон Фериче (изумленно):
А это кто или чего?

Дон Освальдо (задумываясь):
Чего? Да я не знаю право!
А вам двоим не все равно?

Дон Фериче:
Я так спросил, не обижайся!
Уж больно звучное словцо.
И “голо” там, и “рама” рядом…

Дон Освальдо (строго):
Не делай умное лицо!
Ты в кабаке, а не в музее
И интеллект тут ни причем!

Дон Фериче (возмущенно):
Да у тебя ж лицо умнее!!!

Дон Освальдо (устало):
Не будем спорить! Ладно! Пьем!

Оба напиваются шампанским и окончательно пьянеют.

Голос:
В часы застолья и веселья
Иные вдруг меняют лик,
Не впрок идет им угощенье:
Хоть телом юн — умом старик!
Бездумный, немощный и слабый
Встает из-за стола такой.
К чему любовь прекрасной дамы,
Коль не в ладах он сам с собой!

Автор:
Ты голос прав! Отмерьте меру!

Голос:
А кто про меру-то сказал?
Опять меня в свою ты веру…

Автор:
Но ты такого написал!
Ты из героя сделал монстра,
Способного лишь жрать и пить!
Буянить! Грубо сквернословить!
Любовь простую не ценить!…

Голос:
Пить, жрать, любить — вполне нормально!
И я не вижу право то,
К чему придрались вы нахально!
Подать вам с вешалки пальто?

Автор:
Нет уж спасибо, я побуду!
Каких ты тут настроил рож!
Боюсь, не нравится народу!

Голос:
А вы, конечно, ждали роз?

Автор:
Не в правилах моих поверьте
Чего-то ждать, хоть и цветы!
Но на носу себе пометьте,
Что для меня противны вы!

Голос:
Противен я?! Нет, это нонсенс!
Я голос чей? Я в ком пою?
Скажите прямо, что философ
Из вас не вышел! Я пойму.
Двуликий Янус — ваше имя!
То так, то сяк тут написал!…

Автор:
Ну, Голос, ты и пустомеля!

Голос:
Да хватит, ты нас всех достал!

Картина пятая.

Утро. Дом Клеменции. Гостиная зала. В зале хлопочут Бьянка и Гортензия. Входит Бенедикт.

Бенедикт:
Простите, это дом сеньоры,
Которая уж десять лет,
Ждет дона из Вероны? Вероломно
Нарушившего свой обет?

Гортензия:
Да, сей печальный факт
Имеет место в этом доме!

Бенедикт:
Ну, вот! Я очень, очень рад сказать —
Сеньор-то здесь и ждет. Там в холле!

Гортензия и Бьянка:
Ах! Ох!

Бенедикт:
А что случилось? Нам не рады?
Вот будет дону поученье!

Гортензия:
Да нет! Поверьте, лучше нет награды,
Сеньоре нашей за терпенье!

Бенедикт (недоуменно):
А…э….не понял я чего-то!
Вы уж простите старика.

Гортензия (с жаром):
Ну не такой старик вы, боже.
Зачем клевещить на себя?

Бенедикт (смущенно):
Хм-хм! Ну, вы немного правы!

Гортензия:
Немного? Нет, вы просто фат!
Унизить так себя — нет славы!

Бенедикт (улыбаясь):
Ну, хорошо — оценке рад!

Бьянка:
Рад? Тут вы поспешили!
Сея, дуэнья непроста!

Гортензия (нахмурясь):
Молчите Бьянка! Вам-то видно —
Сеньор сплошная красота!

Бенедикт краснеет и кланяется на комплемент.

Бенедикт:
А вы сеньора,…вы чудесны!
Я весь горю и трепещу!

Бьянка:
Трепещет! Пояс-то не треснет?

Бенедикт:
Не треснет! Но благодарю.

Гортензия:
О! Вы сеньор, достойны приза
И я намерена сказать,
Никто меня ещё доселе
Не мог так в красный цвет вогнать!

Бьянка:
Вогнать? Ну, вы даете право!
Вогнать! Вам что тут —ипподром?

Гортензия (шипя):
Да замолчи же ты зараза!

Бенедикт:
А это донья вы о ком?

Гортензия:
Ну, это так, домашний способ
Сказать — не дурно обо мне!

Бенедикт (под нос):
Тогда держись подальше лошадь,
И не мечтай о скакуне!

Гортензия:
Вы что-то мне сказать хотите?

Бенедикт:
Нет-нет! Я так! О поручении!
Поскольку все так затянулось
Примите, наконец, решенье:
Нас примут или нет сейчас?
Зайти нам завтра? На неделе?

Гортензия:
Не на неделе, а тотчас
Примите донны приглашенье!

Бенедикт:
Тогда, поскольку мы все слуги
Вельможных и крутых господ,
Спешу предупредить я доньи —
Со мною мальчик!

Бьянка:
Не урод?

Бенедикт:
Да нет! Он нанят утром мною
Изображать что Купидон!
Курчав, наряжен в перья,
Пухлый…

Бьянка:
Ну а зачем тут он?

Бенедикт:
За тем сеньоры! Должен парень
Любовь влюбленных поддержать!
И появившийся на сцене
Их от разрыва удержать!
Возникнув в нужное мгновенье
В обоих кинуть по стреле!
И я хотел бы, с разрешенья,
Расположить его в окне!

Гортензия:
Расположите! Есть сомненье,
В любви сеньора и мадам?

Бенедикт:
Ну что сказать? Такое мненье —
Любовь направить надо нам!

Гортензия:
Согласна! Надо бы вмешаться
В их отношенья и сейчас!…

Бьянка:
Да что вы? Белены наелись?

Бенедикт:
Эх, молодежь! Учить все вас!
Что б в деле этом без осечки
Все шло, и выгорел табак,
Мальчонка стрелку пустит бойко:
Пустяк, а вроде божий знак!

Гортензия (восхищенно):
Да, ловко, ничего не скажешь!
И так и эдак хорошо!

Бьянка (с интересом):
А если мальчик вдруг промажет?

Бенедикт (грозно):
Промажет? Выкину в окно!

Приоткрывает дверь и вводит мальчика, затем прячет его на подоконнике за шторой и поворачивается к Бьянке и Гортензии.

Бенедикт:
Ну, дамы, принесем хвалу
Пустячной в общем-то задачке
И разойдемся по углам.
Встряхнем Верону ото спячки!

Расходятся в разные стороны. В зале остается лишь Бьянка и мальчик на подоконнике.
Бьянка подкрадывается к окну и заглядывает за штору.

Бьянка (ласково):
Ах, мальчик юный, чистый, свежий!
Скажи, что хочешь ты узнать,
от томной опытной сеньоры?
Что, я могла бы рассказать?

Скрывается за шторой. Штора начинает раскачиваться и колыхаться.

Бьянка (из-за шторы):
Нет, погоди я не про это!
Да перестань же негодяй!
Куда ты запустил мне руки?
Отстань бесстыдник, не смущай!

Выскакивает из-за шторы и приводит себя в порядок. Затем чинно усаживается подальше от окна и ждет.
Бьянка (изумленно):
Ну и мальчонка, боже правый!
Вот он немного подрастет
И по Вероне нашей славной
О Дон Жуане слух пойдет.

Голос:
Ну, вот опять! В который раз
Готовят яму человеку.
Любовь? Удачная судьба?
К чему стремятся век от веку
Иные люди? Сыто кушать,
Владеть немыслимой красой,
И трогать золотые слитки
Дрожащей трепетной рукой.
Что ж, каждый в мире этом
Имеет право быть и жить,
Но стоит ли сюжет развязки:
В могилу всё захватить.
И помнить будут по поступкам,
Что сделал или что сказал.
Подлец, дурак, иль склонен к шуткам,
И часто ль бедным подавал…

Автор:
Про яму это зря ты Голос,
Ведь если скромен человек
Ему друзья спешат на помощь,
Укажут нужный путь на брег.

Голос:
Да я взбешён! Где тут друзья?
Слуга и чокнутые бабы?

Автор:
Не смей при мне о дамах так!

Голос:
Да брось ты! Врут, что бабы слабы!
Такие штучки есть средь них,
Что жуть берет и стынут жилы!
Ой, как у многих за спиной
Сердец разорванных могилы!

Картина шестая.

Дом Клеменции. Гостиная зала. Те же. Входят дон Освальдо и Фериче. Оба выглядят устало.

Дон Освальдо (приметив Бьянку):
Подай нам лучшего вина…

Дон Фериче (пьяно):
Мы сделаем сюрприз сестрице.
Не говори ей ни черта!
Хотя я выпил бы водицы.

Дон Освальдо (непреклонно):
Да полно! Пусть я и не лекарь,
Но свято чту завет врачей:
Лечить подобное подобным!

Бьянка (тихо):
Должно быть доктор дуралей!

Дон Освальдо (оборачиваясь к ней):
Да что ж такое? Всяк тут умный?
И развит, вон, не по годам!

Бьянка (скромно потупясь):
Спасибо! Комплемент ваш принят.

Дон Фериче (недоуменно):
Ты комплемент сейчас сказал?

Дон Освальдо (пожимая плечами):
Не знаю! Может и кому-то
Мои слова, что финик в рот…

Бьянка (резко):
Про финик это вы загнули!!!!!
Я говорю: ваш врач — урод!

Дон Освальдо (крутя ус):
Позволь с тобой не согласиться.
Судить врачей я не берусь,
Но ты…гм-гм…занятная девица!

Бьянка (надув губы):
Занятная? Я рассержусь!
Ещё никто не обзывал так
Мои черты, мой стан и вид!

Дон Освальдо:
Я обзывал? Готов загладить!
Ах, черт! Сегодня я не брит!

Дон Фериче (наклоняясь к нему):
Мы не за этим здесь Освальдо.

Бьянка (радостно):
Освальдо? Тот, что всех смутил?
Гортензию, мою сеньору…

Дон Освальдо:
И чем же я их удивил?

Бьянка (как бы сама с собой):
Так вот каков герой сеньоры!
Нет, право выбор не дурен!
И рост, и вес, и мускул формы…
И деликатен разговор.
Женаты вы, сеньор Освальдо?

Дон Фериче (подскакивая на месте):
Когда??? Ты что женат чурбан???!!!

Дон Освальдо (пристально разглядывая девушку):
А что? А это актуально?

Дон Фериче:
Да это просто стыд и срам!

Бьянка (сокрушенно):
Женат! Ах, боже как печально.
Вот так всегда — один облом!
Кругом все женятся нахально,
Я лишь одна не с женихом!

Дон Фериче (вытянув вперед руку):
Позор Освальдо! Ты — женатый!
Тебя кузина не простит…

Дон Освальдо (хмуро):
Фери, умолкни лось сохатый!
Хоть ты не порть мне аппетит.
Я не женат! Всем объявляю:
Женюсь не скоро, и лишь раз.

Бьянка (убегая за вином):
Ах, кавалер! Я улетаю…

Дон Освальдо (поворачиваясь к дону Фериче):
А ты, мой друг, получишь в глаз,
Если ещё раз усомнишься
И назовешь меня чурбан!

Дон Фериче (примирительно):
Но слушай, брат, не надо злиться!
Не звать же мне тебя…баран.

Бьянка (впархивая с подносом):
Сеньоры! Вот ваше вино!
Хозяйка будет тут вот-вот!

Дон Освальдо (беря бокал):
Да бог с ней! Отвори окно,
Мне что-то жарко от острот.

Бьянка (испуганно заслоняя собой окно и спрятанного за шторой Купидона):
Нет- нет! Сквозняк ей будет вреден!
Она нежна как розы цвет…

Дон Освальдо (сделав глоток и поморщившись):
Нежна! И лик наверно бледен?
А ты здорова или нет?

Бьянка (смущенно):
Ах, сударь, что за разговоры
Ведете с девушкою вы?

Дон Освальдо :
Да я же просто о здоровье!
Не надоели женихи?

Бьянка (невинно):
О чем вы рыцарь? Женихи!
В округе их с огнем не сыщешь.
Кругом лишь бродят кобели.
Таких у нас считай с полтыщи!

Дон Фериче (с трудом глотая вино) (хрипло):
Ах ты, проказница-резвушка!
Не я ли предлагал тебе
Устроить жизнь и взять на службу?

Бьянка:
Фи, сударь! Службу на спине?
Уж если этим и заняться,
То в поле чистом, без кнута!

Дон Фериче (оживляясь):
А что? Ну, можно и заняться!
Освальдо, друг, согласен?

Дон Освальдо (кивая):
Да!
Там в чистом поле ветер дует,
Свобода, небо и трава!
Плоть! Это лишь волнует
Но обхожусь я без кнута.
Из-под кнута любовь — отрава!
Меняет суть, меняет лик…

Дон Фериче (разводя руками):
Да это просто ведь забава…

Дон Освальдо:
С кнутом?!! Ну, ты даешь мужик!!!

Те же, входят Гортензия и Клеменция, в углу скрывается Бенедикт.

Клеменция (останавливаясь перед Освальдо):
Добро пожаловать в Верону,
И в этот дом, в наш тесный круг…

Дон Освальдо (нетерпеливо):
Спасибо. Рад вас видеть снова,
Как ваш старинный добрый друг.

Клеменция:
Ах, только друг, Освальдо?

Дон Освальдо (после раздумья):
Еще как добрый христианин!

Клеменция:
Звучит из ваших уст печально
Мой милый храбрый паладин.

Дон Освальдо (резко):
Не милый я! Меня увольте
От этих нежностей своих.
Зашёл я только лишь признаться:
Отныне! Я вам! Не жених!

Клеменция (не понимая):
Что это значит все, любимый?
Зачем вы так сейчас со мной?

Дон Освальдо (глядя в сторону):
Народ, увы, у нас ранимый —
Обман ему нужней порой.
Для недовольных злой судьбою,
Других, кто в облаках живет,
И уж конечно для влюбленных,
Ложь лишь спасение несет!
В Тунисе яростном и жарком,
Где я для Вас искал мечту,
Любовь сгорела как огарок
На опаляющем ветру.
Чего искал я там в пустыне?
Свою и вражью кровь мешал!
Не знаю это я и ныне,
Но знаю ЧТО там потерял!
Я трех сестер утратил в сечах,
Терял по каплям словно кровь.
Куда ушли они навеки –
Надежда, Вера и Любовь?
Другие пусть тут вас утешат
И речи сладкие поют.
Я не могу (обман ведь грешен):
Мне врать устои не дают!
По мне – сказать так только раз,
Рубя с плеча всю правду-матку!
Я не люблю вас — вот весь сказ!

Дон Фериче (отстраняя в сторону Бьянку):
Пустите! Я швырну перчатку!
Освальдо! Хам! Я вызываю!

Дон Освальдо (с печальной улыбкой):
Ты спятил Фире от тоски?
Я лев, а не котёнок малый!
Порву как грелку на куски!
Не трогай лучше зверя всуе.

Дон Фериче (отхлебывая вина):
Ах, вот ты как заговорил?!
К барьеру! Или к черту, сударь!
И вот чего…ты брат дебил!

Дон Освальдо (хмуро):
Терпел я долго оскорбленья,
И шуткой все спешил прикрыть,
Ты хочешь, мразь, упокоенья?
Я поумерю твою прыть!

Дон Фериче (смеясь):
Давай от слов скорее к делу
Тунисский гордый петушок!
Шпажонка-то не заржавела?

Дон Освальдо (вытаскивая клинок):
Сейчас узнаешь дурачок!

Дон Фериче следует его примеру, шпаги скрещиваются. Клеменция бросается к ним, но Бьянка удерживает её.

Клеменция:
Да что вы Бьянка, обалдели?

Бьянка:
Сеньора, лев от злости лют!
Какой же прок от сей дуэли,
Если кого-то не убьют?

Клеменция:
Фериче лучший фехтовальщик
В Вероне и по округам!

Бьянка:
А я поставлю на Освальдо!
Пари сеньора! По рукам?

Клеменция:
Да что вообще ты понимаешь?
Девчонка ведь еще совсем.
Освальдо? Тут ты проиграешь!

Бьянка:
Я выиграю! И назло всем!

Освальдо и Фериче дерутся на шпагах. Наконец Фериче падает раненый в плечо. Клеменция подбегает и склоняется над ним.

Дон Освальдо:
Ну что, надеюсь вам довольно?
Или ещё добавить вам?

Бенедикт (делая знаки Купидону):
Какого дьявола ты тянешь?
Стреляй скорей в него болван!

Купидон выскакивает из-за шторы, натягивает лучок и целиться в спину Освальдо, но Бьянка бросается к Освальдо, отталкивает его и оба падают обнявшись. Стрела летит и попадает в бедного Фериче.

Дон Фериче (сквозь зубы):
О боги! Как же это больно
Любить, но не любимым быть!
Клеменция, прошу покорно
Любовь мою к тебе простить!
Я десять лет скрывал её
И вот в последние минуты
Открылся. Мертвым все равно.
Сейчас отрину жизни путы…

Клеменция (испуганно):
Он бредит, жар его сжигает
Фериче! Нет! Не уходи!
Любовь моя к тебе взывает
Нет лучшей вести для души!
И я, и я тебя любила
Все эти долгих десять лет!
Но клятва лишь меня томила,
Освальде данный мной обет!

Склоняется и целует дона Фериче, который все же находит в себе силы обнять её слабой рукой.

Дон Освальдо (хмуро в их сторону):
Да не Освальде, а Освальдо!
Я не склоняюсь как Фери.
Так что ж ты сразу не сказала?
Вот бабы! Черт меня дери!

Бьянка (все еще лежа на нем):
Ты что-то против дам имеешь?

Дон Освальдо (удивленно):
С каких мы пор с тобой на ты?

Бьянка (нежно гладя его по волосам):
С тех самых, как сегодня утром,
Увидел ты мои черты.
Так между нами протянулась
Другим не видимая нить…

Дон Освальдо (припоминая):
Ко мне ещё ты обернулась?
И понял я: нам вместе быть!

Гортензия (сварливо):
Сеньоры! Дамы! Поднимайтесь!
Неровен час вдруг кто войдет!
Ребенка что ли постесняйтесь!

Все поднимаются. Бенедикт перевязывает дона Фериче, Клеменция и Гортензия хлопочут рядом. Дон Освальдо и прижавшаяся к нему Бьянка смотрят на Купидона.

Дон Освальдо (грозно):
А ну иди сюда урод!
Тебя я уши оборву,
Отшлепаю и сдам папаше!

Купидон (ковыряя в носу и отходя к двери):
Папаши нет у нас лет сто,
И оттого проблемы наши.

Дон Освальдо:
Ну-ну! Я так и знал приятель,
Что не кому тебя лупить!
Уж я бы время зря не тратил,
Я б научил тебя как жить!
Эй, Бенедикт, хватай прохвоста!
И перья эти все сними!
Петух какой-то недоросток!
И сопли парню подотри.

Купидон:
Вы Бенедикт сейчас сказали?
Так звали моего отца!
А мать погибла от печали!

Бенедикт вдруг заливается слезами и бросается перед мальчиком на колени.

Бенедикт (рыдая):
Сынок! Прости ты подлеца!
Ты мой малыш, я это понял,
Когда вчера тебя узнал!

Бьянка (восхищенно):
Вот так история, сеньоры!

Дон Освальдо (уверенно):
Его сынок! Раз так стрелял!

Бенедикт и бывший Купидон обнимаются и рыдают. Гортензия подходит к ним и тоже их обнимает.

Гортензия:
И я вновь обрела себя,
Прошла вдруг сразу амнезия.
Ты муж мой, я жена твоя!
И бог вернул сейчас мне сына!

Бенедикт (с сомнением):
А это точно? Может вновь
Вернется к вам шизофрения?
Да и жену-то звали Руфь.
Повыше вас на два аршина!

Гортензия:
Не сомневайся – это я!
При всех могу сказать открыто
Куда пытался ты любить…

Бенедикт (испуганно):
Не надо! Верю! Все! Финито!

Купидон (уцепившись за Бенедикта):
Я мать не помню, был я мал,
Когда она ушла из жизни…

Гортензия (невозмутимо):
Сынок! Ты мал был, но удал!
А сколько выпил ты на тризне?
Ну что умолк? Сказать отцу
Как ты курил возле забора!

Купидон (краснея):
Да ладно мама, я шучу!
Не доводите до позора!

Дон Освальдо (шепотом Бьянке):
А что она и впрямь их мать?

Бьянка (тоже шепотом):
Да нет, Освальдо, но пусть верят.
Ты сам сказал, что ложь нужна,
Особенно в достойном деле!

Дон Освальдо (недоуменно):
Но с ложью жизнь им коротать…
И все же, как она их лихо!

Бьянка (прижимая палец к его губам):
Она сумеет их унять.
И тихо, дон Освальдо, тихо!

Дон Освальдо (пытливо):
Нет, погоди! А про интим?
Откуда это ей известно?

Бьянка (усмехаясь):
Ах, милый, все вы кобели,
И вам в одной пещере тесно.
И все! Оставим на потом
Интим и все его извивы.

Дон Освальдо (виновато):
Скажи, смотрюсь я дураком?

Бьянка (целуя его):
Прекрасно смотришься, мой милый!

Фериче и Клеменция выходят на середину комнаты.

Дон Фериче:
Друзья! Позвольте уж сказать!
Все так прекрасно разрешилось,
Что сердце не могу унять,
Вот как все славно получилось!
Мы, я и Кле, вас приглашаем
На свадьбу завтра по утру…

Дон Освальдо (перебивая):
Я не могу! Мы уезжаем.
Корабль ждет давно в порту.

Клеменция (с интересом):
Куда вы Бьянка поплывете?

Бьянка (весело):
Ах, мало ли на свете мест?
Я с ним, а это то что надо
Для рыцарей простых невест.

Дон Освальдо (скромно):
Ну не совсем я и простой,
Чего уж там скрывать сеньоры?
В Вероне я почти босой,
Но есть и золотые шпоры.
На Мальте, в орденском владении
Мой замок средь холмов стоит.
Невеста есть и есть прислуга,
Но вот дворецкий… Бенедикт?!

Гортензия (заслоняя собой обоих):
Да нет, спасибо за заботу,
Но нам Верона дорога!

Бьянка (улыбаясь):
Ну и прекрасно дорогая!
дону Освальдо):
Чуть в дом ты не впустил врага.

Дон Освальдо (махнув рукой):
Тогда давайте тут отметим
Три свадьбы и веселый день!
Пусть нас и зрителей минует
Беды и горя злая тень!

Звучит финальная музыка, все шумно уходят в одну из дверей.

Автор:
Спасибо зритель, что терпел
Веронцев славных приключенья.
Закончить пьесу я б хотел
Очень коротким сообщеньем:
Что повести печальней нет…
Это конечно всем известно,
Но вот смешной сплести сонет
На мой взгляд, тоже интересно.
Жизнь театр — люди в нем актеры,
Так вроде бы Шекспир сказал?
Но есть ещё и режиссёры,
И автор, тот что все писал.

Голос:
Я так и знал что он про это!
Себя-то вставить позабыл!
Ах, боже! Нам не интересно
Как ты все это настрочил!

Автор:
Я лишь про то – мы все актеры!
Нам пишут пьесу – мы живем!
И никогда, увы, не знаем,
В какой спектакль попадем!

Голос:
Ну, я не знаю как другие,
А я работе этой рад!
Пусть надо мной и хохотали
Сегодня здесь и стар и млад!