Мир столь сложен, что порой люди гниют от знаний. А без них люди превращаются в скот, которым легко манипулировать, уничтожать и убивать. И вот однажды, человек не блестящей натуры, с кривым прошлым и ядовитым языком пришел к власти народа Сильного, но на знание плюющего. Подговорил он богачей, породнился с владыкою и все его любили, но правителя он погубил, наследника отравил и сам стал владеть их земель — Тараном и убийцей стал. Но народ его любил, дары им дарил, только гибель им посулил, грозных врагов из вне он разбудил. Владыку севера он разозлил, своими армиями, что на границе разместил. Сотни бронзовых героев, задержали тысячу убийц. Только мало было стойких, погубили толпы монстров, и владыка этих монстров, порешил, что соседу пора голову расшибить. Столь гниющую особу, он на троне братском не уведёт.
И с востока к ним пришли, грозные войны, что желали наживы. Грабили, убивали, деревни они захватывали. Сотня их была, разбойников жестоких, но их и тысяча не возьмёт, быстры, легки и сильны они. Народ просил Тирана, умолял, но знал что в них беды не так уж много, север его сильней гложет. И отправился он с войском на север.
Много времени прошло, воинов та банда собрала, и теперь их тысяч пять, и столицу они решили взять, раз уж армия ушла. Три дня город стоял неприступно, но на четвертый подкупили они стражей восточных ворот, и бандиты не думая взяли город за день. Полилась реки крови по Столице, не одну женщину они не пропускали, всех мужчин поубивали, детей и девок брали в рабство. Пять дней они гуляли, словно в своих степях. На шестой они ушли, от города только стены оставив.
Тиран же с войском десяти тысячным проиграл. Гибнут, он не собирался. И сбежал как трус, при первой же атаке Северян. Те же с гордостью и славой продвигались и их встречали как родных братьев, только те вели себя не по братский. Братья грабили, забирали все что было у людей. Но Столица была убита, восточная земля превратилась в пустошь . И увидев это вождь Севера отправился назад. Отбирать последние у братьев.
И больше нет того великого царства. Глупцы — тираны, Враги и братья разграбили — убили, захватили и сгубили. Оставив пустошь и рабов.
Воины, великие воины бежали на юг. Их царь сбежал, дом сожгли, немного осталось славный воинов Армира, верные клятве остались они сынам Тирана, царского князя вели. Многие сбежали на север, к своим братьям победителем славным. Может и эти отдали бы сына Тирана, чтобы их также приняли как братья. Только у него сила была, дед его был богатым на землю, что простиралась на юге их мира. Город назывался Элексира. Три тысячи воинов держали его, и сам город был крепостью стойкой. Ведь туда текло шесть, меха, шелк и серебро. Вот и они держали князя , чтоб получить свое серебро.
Сына Тирана звали Лирик, был он опечален гибелью матери, и только и думал о ее гибели и его двух сестер. Не знал он что сотворили с ней перед убийством, не знал что продали его сестер, лишь знал что было с его нахальным трусом отцом, что убоялся умирать вместе со своими войнами, убоялся защищать свой дом, всего убоялся тем и вызвал только ненависть к себе.
Одет он был в позолоченную кольчугу, что сверкала на солнце, а шлем был украшен кремнями и позолотой, и хотя шел он среди отборных воинов, что не жалели серебро на амуницию, был краше всех их. И свет его доспехов виднелся отовсюду, что и привлекло бандитов, воров и убийц. Долго они шли по пятам воинов, но и не задумывались на них нападать, войн есть войн, и хоть на их головах поражение, все же проиграли они достойным, а всякую шваль им порубать все же будет легко. И вот уже к ночи подходит время. Многие устали, и как только закатилась солнце, все попадали в сладкий сон. Остались сторожить Ермиль и Форим. Но бандиты ждал, и в момент когда луна начала падать, набрались силой убить воинов.
Ермиль не смог устоять и уснул, но Форим стоял стойко, не смыкая глаз и ушей, что позволила ему услышать шелест листвы, треск веток и силуэты в дали. И грохот его голоса разбудил многих, но не всех. Те схватили мечи и начали бить убийц. Трех братьев потеряли в бою, но не смогли сохранить Лирика, в суматохе, воры схватили его и исчезли в ночь.
Братья были уставшие, разозлённые и гневались на сторожил так, что Ермилу, хоть он и выжал в бою и был цел, отрубили сразу голову. Не взирая на его род и семью. А Форим отправился в погоню за ворами и так же, наверное, не сыскал бы жизни.
Недалеко от всех этих событий, жизнь текла как прежде. Убиты войны, страна их пала, но в деревни жизнь все шла. В одной из них беда пришла. Ночью темной, вблизи той суматохи, пришел берсеркер. С грозным воем, что пронзил всех крестьян, пришло чудовища убивать. В длинны он был чуть не великан, с грозной шкурой медведя и с топором в руках. Начал он крошить селян, бить, рубить и разрывать. Так продолжалось до глубокой ночи, окровавленный он носился по селу, влетая в дом, громя все там. И ушел когда все голоса деревни лишь замолкли. То был безумец, что страшил деревни, Селы на южной стороне. Грабил он и убивал, не щадя не детей, ни дедов. И шел он от села, лишь от звуков дальних, что услышал тонким ухом. И спасло это немногих, кто остался жив там.
То был крик и вопль, борьба и боль молодого князя, что схватили и несли, разграбляя его тело. Он не что не мог поделать, руки, ноги были связаны, но рот его не успели зыкнуть, крик его дал пояснение воином и берсеркеру куда идти.
Первым их настиг безумец, размазав головы вору. Как упало его тело, полетела вторая голова. И тогда воры спохватились, бить ножами, копьями стали. Но лишь то и натворили, что разгневали безумца. Воры бросили князька, тот рука, ноги смог освободить. И увидев лишь то безумье, что творил тот гигант, сердце начала бежать. Но ноги стояли, а в глазах была картина. Сильный царь с большой армадой, в лучших доспехах на белом коне идет в атаку. А после бежит как трус, на своих двоих, без всякого достоинства и уважение. От армии, что была слабей и не в выгодном положении. От ничтожество, что не думает о будущем. Бежит как последний трус. И то был его отец.
Сердце его хотело сбежать. Но ноги стояли как в копаные, а в глазах кипело призрение. И перед ним упал тесак, окровавленный, прям перед ногами. Оружие неблагородное, недостойное, но руки дрожа, взяли его. Последнего монстер уже зарубал, от него остался лишь вопль, а монстер смотрел на несчастное дитя и замахивался топором. Сердце его хотела бежать, и ноги его побежали. Только вперед, невзирая на страх, ужас и боль. Тесак, что держали руки, пронзили сердце монстра, но то его не остановила, и руки монстра дотянулась до князя. И удар громадины пришелся на руку князя. Но смерть все же настигала чудовища и та не лишила рук , лишь до кости пронзила. А глаза монстра все зверели и зверели, и из последних сил он пытался удушить князя, бросив топор. Но князь вынул тесак и начал бить, рубить, до последнего вздоха, до последней капли крови чудовища. И рыцари его наши, всего окровавленного и с безумием на лице. И так все кто его тогда увидел, увидели в берсеркера.
Дороги ведут нас туда, куда нет пути назад. Каждый бежит от боли и страха, счастья и любви, веры и братства, себя и души. История так устроена в мире, что жизнь невольника нам не узнать. Как он страдает, бьется в агонии, когда к нему приходит чудовища. То лишь рассказ, слух и не более, но рассказать о нем я удостоюсь.
Мальчик боялся, крича без звучно, когда убивали его маму, сестру и отца. И бежал в лесную поруку, спрятавшись он в дубе одиноком. Сколько сидел, не знает он сам, только картина ужаса отразилась в глазах. Как убивают, режу, сладко прихлопывая слюни задора. Чудовище то в век теперь его страх, век преследовать будет его. Нет надежды, веры, любви, лишь одно его гложет сейчас, как бы убиться, потеряв память навек.
И вот он в безумной надежде на зверя, он выползает на лунную вече. И в свете луны, звезд и деревьев. Он познает религию, веру. Там стоит бог и его услужение, в крови он монстра, чудовище. И склоняя головы, стоят его слуги, ждут указаний, словно его руки.
Мальчик не зная, видел лишь бога в красном. И в помешательстве, от веры отрекся родной. В нем искру зажег красное чудо, поклонился он словно богу ему. Но красный бог не заметил его. На коня усладившись, ушел он в звездную длань.
Мальчик недвижен, остался и голос ему привиделся чудный. Он говорил, наставлял, стал для себя и других пророком грядущем. Три дня поучал его голос, три ночи давал он обед, и вернулся в деревню, разбитую горем, и начал слова доносить он от бога. Слушали его дети убитые, стрики замученные, молодые тела мужей и девчонок. И слова его оживили немногих, придали надежду, веру и стойкость. Услышав его, он дал заветы простые, и нарицал тех, кто не слушал его. Так деревня уверовала а красного бога, так обучили первых его братьев. Что ушли с ним в поход, долгий и тяжелый, распространить веру грядущею.
Тяжелые дни, тяжелые ночи в пустынной лачуги, в убитой деревни. Князь молодой, друг его новый, что стережет его в наказанье одиноко. Скоро вернется он к родне, где среди злата и камня будет один. Сестре его нет, мать убита, и лишь он один с этим старожилам. И смотрит его в пустынную морду, что вечно раздумьях о чем то другом.
Будут награды, будет почет, славному войну, герою герой. Но в данный момент он страж одинокий, без друга, без брата, и с гарям одинокий. Что натворили, наделали те дураки. Да он очи закрыл, сладко уснув. Но сигнал бы подан. И первым проснулся, ударив клинком убийцу и вора. И их лишь вена тех, что проснулись не скоро, обвинив брата родного. Дурачье и предатели, нет им прощенье, лишь бы зарезать этих гниющих подонков.
А князь все смотрит, видя секунды гнева и раздора, и его тяжелая длань падает на плечо Форима. И так он стал служить ему лично, и поехав к деду из деревни пустой, вдвоем и спеша. Оставив позади трупы воинов безликих.
Долга шли, они не знаю сами, но прибыли те к числу 12, четвертого месяца. Дед их принял сладкими речами, мудрыми словами и великим наставленьем. И весть тяжелая на пели ему упала.
« Коль жив остался, дитя мое. Коль смерть тебя не смогла забрать от нас. быть тебе владыкой светлым, что откинет тьму поганую, что движется на нас . В это день, тяжелый, смутный, соберешь ты войско знатное, от востоку, запада и севера. И отразишь атаку нелюдей поганых.».
И пир устроил он великий, за славу, честь его дитя, мир, божьи благодати. И на этом пире он знал от деда и от добрых, что сестры младшие живы, и на востоке они его ждут. Чтоб все он там сплотил и бандитов полупил, на эта дед его родной собрал людей немного. Сто воинов храбрых, смелых, что огонь и лед пройдут, лишь слово им дать. И он в дня три собрался и на восток своих коней направил, своих сестер выкупать, бандитов убивать.
В пути одиноком, шла стока по мертвому миру. Ни души крепостной, ни воинов великих. Лишь сажа остывших деревень и дворцов. Ликует вор, бандит и убийца, что сладко напились крови родною земли. Лишь крик ребенка, крик душевно больного приблизил к цели воинов в пути одиноком.
То было разбоем, весельем свободных ребят, что сладостно режут родные поля. Не секунды томясь, пошло ратное войско. И быстро поймали ничтожных разбойников. Их было меньше десятка, а силы их ничтожны. Что сразу же сдались при виде героев. Молитву моля, просили прощение, чтоб жизнь сохранить, готовы были на многое.
И Лирик спросил, лишь знанье нужно было ему, где войско то страшное, что столицу разграбило. И воры, рассмеявшись, сказали одно.
« Войско и есть мы то. – продолжив как пару голов уж слетела бандитов- убив и разграбив столицу, главарь наш со своими увел всех рабов на границу. Оставив своих друзей без добычи. И если пришел чтоб его порубить, то поможем тебе, оставь лишь в живых. Приведем тебе войско из тысяч голов, и клятву дадим, что нарушать не сможем.»
Услышав слова их, ничтожные просьбы, увидел он в этом войско великое. Но было только виденье, пред ним представило лишь жалкая шваль, что побежит при первом повале. Но слово он дал им понять, что согласен на то, лишь приведите к своей родне, что знали, где вы. И в деревню пришли, та не тронута была. Народ был лихим и с богатством большим, что пришло из Столице.
Увидев все это, князь меч свой достал, в огне заполыхала деревня вся та. Били, рубили, никого не щадили. Головы все на колья всадили, вдоль дороги, что в ту деревню вела.
В пути большом и долгом отрылась земля его родная. Ее богатства и знанья, лежат под ногами в запустении. Что хлеб, лежащий на земле, то мясо, без пастухов стоит. И одинокие незримые леса, в которых нет руки крестин. И эти земли, что приближались к снегу, умрут от голода, болезней , и от того, что их владельцы сбежали на войну за славой и богатством. Нашли они свое богатство? Конечно да, в могиле их они лежат. Где они уже сладко спят.
Неужели все бежали за богатством, неужто все придали царский род. И вот Лирик, своей усталый головой, идет туда, где может быть покой. Князь он все же и не царь, слова пока пусты, для богатых вассалов его отца. Лишь Форима верно служит и сотка воинов что дед отдал. Но его слова не есть закон для них.
И вот пришел тяжелый день. Сто воинов смелых, храбых задумались о доме, жёнах и хозяйствах. И их желанье закон священный, служа вассалу тридцать дней, свобода им положена на год. Князь знал закон тот строгий, что вассалу преданы они всегда, но кто он есть сейчас -лишь князек, что оставлен умирать в пустой земле. Дед не был добрым милым, он лишь земли желал и власти, и если царь был таков, что не давался строгости ума его, то сына можно обмануть, оставив в пустынной его земле. Не зря его прозвали Змеям.
Дни идут, Лирик и Форим остались вновь одни, и до крепости, куда еще скакать три дня и три долгих ночи. Тяжей будет путь, конь много натерпелись, и сам удалый воин задумался о жизни. Кто он? Он раб его? Или свободен, уйти он мог уже давно, но он так молод, так задорин, за что его губить, оставив одного. И возможно это все не будет просто так. Так почему те так свободно, оставляют молодого князя. Возможно все в его родстве, возможно, все еще верят в то что наследник короны жив. Они возможно дураки, раз так уверили в слова о том что выжал он. Но Форим, он знал , Что только Лирик единственный наследник, и что старший в роде мертв, царство только вот его. И знаньем поделился с Лириком давно, но почему он не сказ деду? Или дед старший в его роде?
И сейчас поведую я вам что там было, при Севернызх холмах.
То был тяжелый бой, Царь, повел знамя в бой. Кони скакали, неся тяжёлую рыцарскую знать, там был и он. А правой рукой наследный князь, Судьба руководил. Несясь вперед отцовского перстня. И то что было впереди и то что было позади, снесло коронованного наследника. Было мясо, боль, железа, звон мечей, свистели стрелы. Неся тяжелые потери, бежали царские герои, а царь увидев все на свете, побежал первея всех. И только после я, лежа на своем коне, осознал что все потеряно, и князя нет. И только брать, держа поводья, увел меня от оков позора.
И вот три дня пути прошли, на заре четвертом, великий двор их ждал.
Пустой двор, безжизненная жизнь. Лишь одинок слуга стоящий у ворот, болезненный и слабый, приглашает великого князя. Внутри, вся та же картина, лишь музыка играет, и мертвые лица смотрят на гостя великого с низу.
Здесь не была войн, бандиты судя не совались, здесь только чума играет жизнью людей. Но раньше тут был великий оазис, такой же, как тот чем правит и Змей. Богатые земли, что несли зерно и мясцо на большой стол Великого. Не столько не мал он сейчас, даже больше и краше стал он. Но гостей и друзей осталось немного. Чума и разбой оставили многие места пустыми.
И вот на пустое место от правой руки Великого занял князь Лирик. В былые года, не стал бы ссадить его в месте с собою. Все потомство Змеи ненавидит душою. Но с не с кем и словом поделится, не с кем и чашу омыть. Ведь радость все была, хоть небольшая, дочь родилась седьмая.
Музыка играла, противный вид музыкантов, тяжелый взгляд Великого. Все это несло лишь отвращение, несло лишь гибель. Форим не смея сесть за великий стол возле Лирика, держась за меч что нес собой. Позади него стояли люди, с мечами острыми, готовые срубить его голову. Но голос дав сказали лишь мечи отдать. И Лирик снял свой, смотря Фориму прямо в непонимающие очи, призывая меч отдать. И пир продолжил свое веселье, свой мертвый веселый строй, где только Великий смеялся от всего своего сердца. Ведь знал что скоро и он умрет, чума разила его тела, несясь в агонию и ад, решил веселиться до упаду. Не знал, зачем пришел к ним змеиный отрок, зачем принес его противное лицо, на смертный очерк своего врага. И вот вопрос пришел к ним.
« Слыша ли ты, что невестка моя погибла при осаде Столицы, не пожелав стать рабыней. Была прекрасной дочерью Южных земель. А твой единственный наследник от чумы погиб давно. А семь сестер его, не отданы еще. Коль так, судьба сложилась наша, что брошен я своим дедом. Позволь мне стать твоим наследником, земли что проклял он.»
Услышав все его слова, вздорно посмеялся всласть, не веря слову под лица, спросил его тогда и Великий.
« От чего твой Змей любимый, готов убить внука своего, иль ты позор его, а может помешал ему.» и Лирик слегка улыбнулся, вином своим уста промыл, и сказал: « Да. Царем захотелось быть ему, а я препятствие на его пути» В зале музыка замолкла, люди уставились в князька, увидев в нем будущего царя. А Великий обдумывав слова, хрипящем голосом спросил : « твой брат погиб? — лишь головой мотнул Лирик, и сердце забилось сильнее, побеждав болезнь поганую- расскажи как он погиб, от чего, от стрел врага, от глупости своей или жадности отца? »
И тут все словно онемели, ни писк мышей, не треск костра, все слушали великого Князя.
« Отце мой, Тиран, решил дать бой, при Адлинских холмах. После долгого молчанье, после долгого скитанья, о чем мечтали многие, получи в тот великий день.- слегка остановившись, выпил он бокал вина – с востока склон, с которого легко было отстреливать врага. На подступах к нему лежали сотни трупов. И я левою рукою командовал, тысячи отогнал от нас. И вот помчались наши войн, узнав о поступах столице, правая рука и наш король, знамя, вынося вперед. А внизу их встречала братья, чтоб бой великий дать. И знамя брата, Судьбы, повернули на отца, и что там было не могу я знать, от чего Мой слуга расскажет дальше.» остановившись, отдал слово Фориме.
И тот рассказал о жуткой бойне, что многие тогда лишились жизни, что Тиран бежал, не думая о чести. Принеся лишь боль, страдание народу. Услышав все Великий лишь спросил; « на кой им была вниз ступать, на кой бой решили дать?»
И Лирик лишь сказал; « Вы сами посудите, столицу брали восточные бандиты. Войско уже приняло решило, а царь его повел. И в этом ваша есть вина, за то что не выступили тогда. — увидев гнев в глазах Великого. Сменил он тему- Но сейчас решил о другом, я снова свататься решил, причем на вашей дочери. И готов помочь до смерти вашей отомстить, обезглавить безумную змею.»
Великий знал о Желаниях Змея, ненавидя его всем сердцем, а мальчик был его потомком. Но отдать ему свою кровь, смешаться с кровью змея, что за гадкое потомство пойдет тогда. Но в тоже время –Он будущий король! Принять его сейчас — семья получит многое, а кровь, что с ней поделать, придется все принять.
И Великий встал, словно чуму он победил, сказав « старшая дочь пойдет за тебя и войско, чтоб змея обезглавить я вручу!»
Но перед тем как дочь Великого принять, решил сестер своих вернуть. В великой рощи, Что в трех неделях езду, место было гиблое, несчастное. В котором звери обитали. Что зарежут и убьют, что закон не чтут. И в это место повел он десять воинов, десять храбрецов, и вместе с ними он пришел, туда, где людской род за монеты продают. Там черти, демоны и нелюдь правит всем, там за его сестер большой выкуп потребовали те и что их не тронули, словно они просили. И деньги он привез, и сотни воровских голов пришло и не тронуто было. Те твари с великою княжной, обращалось как жалкою рабой. Но деньги он привез и слово те сдержали. Лишь только позже, на третий день их конница смела, убив там все, все же королевский род опозорили они.
И вот уж свадьба, громкий плачь, лихая пьянка, громкий стук мечей и великое молчанье. Все Змей узнал о шалости внучка и радостно вручил подарок. Тело избитого отца.
И вонь в пути, и новые пути. Запад, север, юг. Великий город Нол, дикие просторы Лиса, Стареные города из севера, с их жалкими несчастными правителями, и грозный дедушка, что власти так желает.
Река течет, и время вновь идет, пустырь и дом, гробы и свора ждет своего пророка, что месть нести богами, что жизнь забрать у всех желает. И в это время, в этот час запад, союза нам не сможет дать. А на смерть идти, желанья нет, желанье править, воевать у молодого князя есть. И армию вести на Черную заразу, героем стать богов и люда. И гордо поднято знамя и воины на конях, забирая добро и силу для победы, у слабых северный предателей. Что не выступили против, что присягнули братьям старшим, что предали царя, те кто знамя поменяли. Лихо, знойно дрались все, но не кто и сотни выставить не смог, всех поглотила, всех разбило знамя коронованного князя.
И вот предатели на столе его стоял, молят, просят прошение семье, чтоб не казнил их детей, что земли им оставили как есть. Ведь от слово старого царя, не сможет отречься будущий. Слова тога были просты, братьям можно присягнуть, братья есть всегда, и отец не может быть судьей на младшего сына.
И слово было то, и помнил князь его. Но коль царем ты хочешь стать, ты должен их ценить, а если воином быть, ты должен все забыть. И он забыл, наш Лирик знал, что воином надо стать, и все слова царей предшествующих он с северными братьями убил.
Не кто такого не забудет, закон в тот день был нарушен, ведь старшие сыны и дочери лишились всей северной земли. И может, быть его бы не простили, и может войско против встало, но земли теперь уж их. И за это все смолчали в тот жуткий день. Особенно богата, и особенно сладко получил, Великий, что больше все уж чтил закон.
И северные сыны, мечи свои подняли и армию собрали на великий бой, вблизи реки Спартак, что вернут свое. Вышла армия великая, сотни копией, и знамя сына Арногорса, сияло выше всех. Не кто не тишал себя надеждой, на легкий бой, на великую победу. Но жажда власти, жажда силы пробудилось, и то что ими было всеми позабыта. Гордость их сыграла сильно. Не кто, не мог признать нахального будущего царя, что называл себя уж Лирик.
Признать ты можешь не признать, но то что Лирик был царем, он сам уж знал. и то что войско севера было сильным, не мог он этого признать, но это им не помогло.
Войско их встало на рассвете, на холмах разбудили их там стрелы, и погнались храбрые сына, за врагом, что сразу отойти решил.
Тяжелый воин, сильный конь, бежал он долго за легким воином на маленьком коне. И в тот миг когда устали кони, тяжей щит ударил их усталые тела. И вел тот щит сам Лирик, а по правую руку Форим, а левой рукой руководил Лингис, воин что достоин быть мечем Великого и дочери его.
Многих там убили, Сын графа Тирига, Вырина Храброго, Сына графа Лигона, Туса Смертного, бастарта Логната, Лисора, и многих других. Сам же сын Арногорса, Лчура Лучезарный, попал в плен, где не долго жил без головы. Много греха совершили там тогда, и в этом слава потухла уж слегка.
А тем временим на юге, годы шли. И Змей окутал себя железною броней. Войны, что были у него без чету, копья что рвали все. И культ что рвался в бой, за Красным богом, что очень скоро встанет перед ними. В деревни каждой, были пеший. Что войнами нельзя назвать и крестинами уж тоже. Но только много было их тогда, и знание им даны для битв, для сотен, тысяч, десяти тысяч. И длань пророка их ведет, видел боги их тогда. В красной рясе, в руках кинжал и тысяча копей что держат на врага. Их войско не способно было выйти в долгий путь, но на земле своей они изгонят всех.
Лирик ждал, жаждал славы, жаждал битвы и жаждал битвы. Гром в него тогда ударил. Замах меча, стук копыт и громкий рев. И жажда крови в нем простилась, и немедленно погнало на врагов и предателей его. Вот только ум она ему оставила. Знал он точно, что идти на деда глупость верная, время надо потянут, что мечи его пошли уж в путь. Годы шли, время вновь течет, Лирик север уже избавил от проказы, восток уж принял его давно, запад в огне пожаре, сгорал уж до конца. И Змей осознал свой ужас положенья, идти, ил не идти, все будет и так уж гнусного царя. И выбор уж нет, идти войной, оставив все на сына своего.
Тяжелый шаг, коней стальных, тяжелый взор старых лиц. Его судьба сжирает изнутри, идти в перед, на бой в преклонные дни. Он был велик и жаден. Он был селен и храбен, и в жизни он не отступал, и в бой не шел при лики своей смерти. Но судьба его сжирает, времени тянуть уже нельзя. Ведь сын Тирана подрастает, власти он уже желает. И безумные его слова, точно мир Змея в бездну ада окунут. Ведь все уже идет к тому; культы, бойни,войны все вокруг. Как бы он не поступил, мир его в огне горит. И идет он в бой, старый, мудрый Змей. Убивать змеиное свое отродье, что бы мир еще секунду простоял.
Тяжелый бой ждет на поли в близи Театрина, бескрайние просторы, и поля чистого ребрянства. И знал он точно, что в дали огни горят, и там Внук его встал. Всю душу он давно убил, когда бил своего несносного сынка, когда тот решил его убить. Но то было давним- давно, годы все забыли, только души в нем уж нет, только сила и жестокость в нем осталось. Что ему тысячи, на сотню, что ему тысяча на тысяч, все равно, все решают судьи, боги их. И вот мольба пошла его, последний раз, возможно, коль будет так, боги не оставят и его.
Тяжелый строй двинулся к заре, без спешки, сомкнув ряды, и на стрелы не взирая. Лирик знал Змей хитер, уловками его не взять, столько сталь могла разбить ряда. Только храбрость могла взять упорство. И каждый шаг стальной гряды, бежать заставил слабых, трусов. И остались только верные сыны, что прошли тяжелые бои на конях стальных. И словно вороны летают, по чуть -чуть срывая сталь, старые закаленные стрелки. Но не как не могут их погнать, убивать и резать их.
Коль так решила их судьба, кол так повел в атаку Царь, знамя выше все подняв. Позади чутка, по левой рекой Лингвис, держа свои людей. И погнали, беря левей. И увидев это Змей, знамя взял правей, чтоб ударить в слабых их коней. Но как только конница схватилась, знамя позади поднял Форимос, обхватив змеиную башку. И дальше была бойня, сотни рыцарей убита, кровь лился как река, принося тоску и боль. Лирик был уже царем, неся головы Змеи, и подняв над кровавом поле, прекратив резню.
Много жертв тогда принес он, сотни он отдал за жизнь одну. И в кровавом одеянии он понес ее на юг. Оставив Лирика и Фориму смерть свою встречать.
О том как он пришел на юг мне не рассказать. Лишь слухи мне о этом рассказали. И вот о чем они твердят.
Юг принял его, особенно красные братья, увидев в нем своего апостола. И стал он богом их, забыв о вере истиной. И так собрав все что было и оправился на черную заразу, что запад загубила, и столицу помогло разрушать.
А я тем временем умер. Форима больше нет, убит он среди воинов, что были ему верны, что умер и с ним. А кол он выжил, ушел он монастырь грехи отмаливать у богов и богинь. И прости он у них прощенье, просит молит озаренье, и конца темных дней, что идут уже пять лет.
Еще почитать:
Мир под солнцем. Рождение некроманта. часть 3
Ошибка мага
Мир Тайгара — Глава 15. Итоги
Созвездие жизни — Введение. Мир Идлив.
«
»
17.02.2022
1 комментарий