Я возвращаюсь в Останково каждый день, когда начинаю вспоминать тот ужасный бой. Этот бой шёл в самой столице. Из моего окружения, что я знаю лично, там жил лишь один журналист. Он решил также эмигрировать, чтобы писать о стране, думается мне.

Впрочем, снова в голове Карина вспоминается. Мы с ней познакомились в Филёвском Парке, она была тогда с её же лучшей подругой, от которой, она сделала правильный выбор. И к чему я хочу сказать? Она в Феврале, чем-то была занята, но точно, не в курсе главного события столетия. Она перечитала все газеты и сама сделала вывод. Я с ним согласен.

На улице, где сейчас мы вдвоём щебетать начинаем, есть ничего хорошего. Людей нет, река,

 что здесь может течь, давно бы вышла из берегов, в общем, здесь лес.

— Не давай мне вспоминать о том, что происходит в стране. – Говорю я её духу.

— Как скажешь. – Она мне отвечает горячо, но умно. Всё же выросла.

Мы идём дальше туда, я сам начинаю понимать это место. До революции тут ничего не было и думаю, здесь ничего не должны построить.

Но если что и построят, то долго точно не будет стоять.

В общем, мне вспомнился мой родственник теперь. У него нет глаз, нет ноги, нет руки. В общем, он мне вспомнился именно таким образом, на самом деле, я думаю, он тоже эмигрировал. В стране остались только мы.

Мы есть люди. Другой вопрос, что нас война дальше калечит, но не об этом.

Мы с Кариной дальше идём, перешёптываемся. Девушке сейчас шестнадцать, быть точным, пятнадцать. Она уже теперь видит многое, после того, как я дам ей это прочитать. А она увидела сразу разруху по всей Москве, мы ведь не зря здесь гуляем, да?