-Здесь недалеко, — объяснял Фагот для тех, кто был не в курсе. – Можно пешком дойти…
-А эта твоя столовая? Она по пути? – спросил я.
-Да… Но что с нее толку? Если свадьба, то она закрыта для обычных посетителей…
Стас криво усмехнулся, подхватил Мишель под локоть, и мы двинулись вслед за Фаготом. Я пошел с ним рядом, и он многозначительно глянул на меня.
-И вы не попытаете счастья? – громким шепотом спросил он.
Я положил ему руку на плечо.
-Счастье не надо пытать, Фагот. Оно не терпит суеты, хотя иногда очень хочется помахать хлыстом… Может, оно и к лучшему, если я буду идти и думать о ней, а она будет думать обо мне. А? Как думаешь?
Фагот только улыбнулся.
-Это так… странно, на самом деле, идти с вами, со знаменитым человеком, по-приятельски рядом по улице, запросто общаться…
-… и замечать, как на нас пялятся встречные прохожие? Кто, не понимая, что происходит, а кто – завидуя тебе? Мне кажется, меня никто и не узнает.
-Я не хочу, чтобы мне завидовали, Владислав. Просто мне до сих пор не верится, что я удостоен такой чести. Вы же сами понимаете, что означает жить вот в таком городке, где жизнь, точно, в коме. Люди живут, двигаются, работают, функционируют, так сказать, день сменяет ночь, а лето – зиму, худо-бедно меняется мода в одежде, вечно отстающая от столицы, но, тем не менее… Только жизни нет. Понимаете? Ее просто нет. Каждый день беспросветная тоска. Некуда торопиться, ни от чего не горит сердце, деваться некуда из своих дворов, квартирок, с продавленных диванов… Скажете, лень? Ведь мне, например, чего бы стоило взять и сорваться с места, уехать в ту же Москву, устроиться на работу для начала, а там, дальше, можно и учиться куда поступить. И даже проблема с жильем для меня не очень-то страшна – есть Толик с пустой квартирой, оставшейся от родителей, и он там, как господин. И учился я в школе неплохо, могу еще взяться за учебу…
-Так в чем вопрос, Леша? – спросил я, оставив надоевшего, так плохо лепившегося к нему Фагота. – Мама? Ты не хочешь оставлять ее одну? Или она не отпускает?
-Да-а… тут все в кучу… Она была бы рада, если бы я, наконец, сдвинулся с этой мертвой, а скорее, пьяной точки. И отпустила бы, вероятно, хоть и боялась бы за меня, за то, что там, в Москве, я рискую так же скатиться к бутылке и уж тогда точно пропаду… Самое страшное, что так и может случиться. Я совершенно не дисциплинирован! И если что-то пойдет не так, если я не поступлю учиться, если на работе случится какая-нибудь неприятность, я легко могу сорваться. Я не удержу себя за шиворот мыслью о своем будущем. Такой вот я дурак! А мама страдает…
-И ты ничего не умеешь делать? Кем ты мог бы работать?
-Вы, никак, хотите, принять участие в моей судьбе, Владислав?! – Леша глянул на меня из-под шляпы, и я увидел, что он покраснел.
-Не уводи ответ! Да, мне хотелось бы, по возможности, помочь тебе. Но так, чтобы ты меня не подвел! Понимаешь?
-То есть, если не мое будущее, то ответственность перед вами, думаете вы, сможет меня обуздать?.. Я закончил десятилетку, а значит, профессии нет. Нет пресловутой корочки, хотя бы, от ПТУ. У меня не было отца, а, следовательно, научить меня чему-нибудь полезному, что пригодилось бы по работе, было некому. Я не умею водить и чинить машину, не умею чинить электропроводку, сантехнику, делать квартирные ремонты и так далее. Грузчик из меня тоже не выйдет – мне по здоровью противопоказана тяжелая физическая работа. Что еще… Моя грамотность лишь на словах – пишу с ошибками. Никакой деловой хватки, активности и шустрости во мне тоже нет, так что, секретарь, помощник из меня тоже не выйдет. Остаются дворники, сторожа, смотрители кладбищ и богаделен…
Я невольно хмыкнул.
-Смешно, я не спорю… Я раздражаю любое начальство, потому что, никуда не тороплюсь. Меня не волнует никакая работа по-настоящему – сразу видно, что она мне претит, и определенных высот я добиваться не собираюсь. Дай Бог, если и необходимое выполню! В голове у меня тарарам и неразбериха из всяческих мыслей, и я их думаю, вместо того, что бы работать… Ничего из меня не выйдет!
-Ладно, Леш, ты, конечно, все очень красочно описал, но я не верю, что тебе и в самом деле, можно уже наплевать на себя и стухнуть, спиться окончательно в этом городе. Кстати, городок-то ничего! Столько храмов, старинных зданий! Запущено, конечно, все ужасно! Но, возможно, грядут иные времена, когда возьмутся за реставрацию, и все станет иначе. Сюда потянутся туристы, художники, какие-то еще заинтересованные люди. Глядишь, и ты пригодишься! В конце концов, великий читарь, ты мог бы работать в библиотеке какой-нибудь или в музее. Да много чего можно придумать! Надо только захотеть и выбросить эту переваренную кашу из твоей головы.
-Каша в моей голове! – почти пропел Леша. – Ладно, поговорим, авось, еще… Вот и столовая! И как вы собираетесь действовать?
Мы почти спустились к реке, от которой улицу отделял высокий косогор. Местность пестрела самого разного рода домами и домишками – деревенские пятистенки, какие-то бараки, гаражи, магазинчики с большими вывесками, на которых глаз так и искал букву «ять». Здание столовой выглядело более или менее современно, хоть и не слишком презентабельно – облупившаяся краска фасада, не полностью горевшая неоновая вывеска, крыльцо с расколотыми на ступенях плитками… Судя по табличке «закрыто на спец обслуживание» и несшейся из глубины музыки, там и вправду играли свадьбу.
-Отлично! – воскликнул я и поискал глазами служебный вход.
Пришлось зайти в деревянные покосившиеся ворота сбоку здания. Там с торца обнаружилась открытая дверь, из которой доносился запах с кухни. Довольно приличный запах, надо сказать…
-Тебя узнали, не смогли отказать тебе и твоим деньгам! – сделал вывод Павел. – А спеть не просили?
-Деньги у меня с собой, конечно, были… — Слава налил еще по рюмке. – Но меня и вправду узнали. Жених оказался моим поклонником и довольно приличным парнем. Остальная публика… Ну, ты понимаешь… Уже успели хорошо подпить, кто-то лез с вопросами, братанием и еще, Бог знает, чем… Ребята ждали на улице, Леша метался от них ко мне, в зал, почему-то какой-то даже слегка напуганный. А я… я спел три или четыре песни, поблагодарил публику за радушный прием…
-А как ты появление-то свое объяснил, бродячий музыкант?! – развеселился Павел.
-Так и сказал все, как есть – приехал к друзьям, а здесь и купить нечего. Решил узнать в столовой… Да какая разница?! Мне к кабакам не привыкать – всякое бывало… А в итоге, они нагрузили целую сумку еды – готовое мясо, котлеты, картофель, овощи, фрукты, какие-то консервы, каких просто так в Кашире не купить, даже пирожные были, кажется, и пару бутылок шампанского, бутылку водки и бутылку коньяка. После чего я вспомнил, что мы так и не зашли в тот бар, о котором говорила Мишель… Ну, для начала вполне хватало!.. Леша ухватил эту сумку, охнул от тяжести, покраснел, и я забрал ее обратно.
-Оставь! Ты свою работу уже сделал – доставил меня сюда. Теперь успокойся и веди домой. Лады?
Он только развел руками, нахлобучил опять свою шляпу и вывел меня на улицу, где компания расположилась у крыльца столовой… Я хорошо видел, как Мишель дернулась, было, мне навстречу, но Стас держал ее за локоть, и они подошли вместе.
-Вижу, выгодно это – быть популярным, а? – снова эта идиотская ухмылка Стаса. – Где хочешь, накормят, напоят…
-Во всяком случае, ужин у нас есть! – ответил я, изо всех сил удерживая себя в приличном тоне. И только ради нее. Ради Мишель. Леша глянул на меня, вздохнул и взмахом руки направил нас за собой дальше по улице. Только теперь она криво потянулась вверх, к двухэтажным домам, о которых рассказывала Мишель. Преодолев подъем с тяжелой сумкой, я приостановился отдышаться, ребята пошли дальше, очевидно, зная дорогу, и пышная юбочка Мишель пестрела крупным белым «горохом» на черном фоне особенно ярко в косых лучах валившегося в закат солнца. С реки тянуло запахом воды, попискивали синицы, и воздух был таким свежим, таким чистым после московской духоты, что я невольно стоял и вдыхал его, не в силах надышаться…Мишель обернулась несколько раз, и я уже плохо видел ее лицо, но это чувство – она ждет, она беспокоится, она хочет, что бы я был рядом! – грело меня… Леша дождался, пока я передохну, и мы вместе подошли к старенькому парадному с невысоким крыльцом. Леша распахнул передо мной одну из двух многократно перекрашенных, а теперь красно-коричневых створок входной двери, которая потом подтянутая пружиной, хлопнула на место. Узкая, еле освещенная единственной лампочкой без плафона лестница, вела на второй этаж к двум таким же красно-коричневым дверям. Я ожидал, что в подъезде будет вонять канализацией, сыростью, но здесь, на диво, пахло просто чьим-то ужином, стариной, если ты понимаешь, о чем я. Хотя, старина, не то слово. Скорее, старьем. Знаешь, как в жилище стариков с их старыми вещами, старой мебелью. Это не вонь, это наводит грусть и удивляет после цивилизации больших городов… Леша отпер дверь, и мы вошли в прихожую с высокими потолками, дощатым, давно не крашеным полом, какой-то не очень понятной мебелью, ибо завалена она была стопками книг, газет и журналов. И здесь же, на стене, как в каком-нибудь кино про послевоенную Москву, висел старинный черный телефонный аппарат. Я поставил сумку на пол, Мишель с той, второй девчонкой ее подхватили и утащили на кухню, а я провел ладонью по черной, потертой трубке телефона.
-Неужели работает?!
-Да, — отозвался Леша, поправляя снятую всеми обувь, чтобы она стояла ровными парами. — А что ему будет?! Висит себе и висит… Вы только не слишком ужасайтесь бардаку, который я учинил! Мне ужасно стыдно! Я просто, уезжая, не дотумкал, что могу привезти кого-то в гости, а особенно, вас, Владислав.
Мы вошли на довольно большую кухню, где посреди нее, уперев руки в боки, стояла Мишель. Подружка сидела на подоконнике открытого окна и курила. Ни Стаса, ни второго парня видно не было.
-Ну, так, Фагот! – выпалила Мишель, увидев хозяина. – Голову я твою потом оторву, а сейчас ищи, где хочешь, хозяйственное мыло, тряпки – буду весь этот ужас отмывать.
И она указала на гору немытой посуды в покрытой ржавчиной старой раковине, на грязную сковороду, стоявшую на жалкого вида двухкомфорочной газовой плитке и красовавшуюся там же алюминиевую кастрюлю. Открыв ее, Мишель сморщилась, заткнула нос и тут же хлопнула крышкой.
-Суп, Фагот!!! Он протух!!
-Ужас… — пробормотал тот, доставая из шкафчика новый кусок мыла взамен жалкому обмылку с раковины, тут же улетевшему в мусорное ведро, которое тоже уже давно стоило вынести. – Так… Тряпки… Сейчас!
-Где эти обормоты? – крикнула Мишель в пространство. – Пусть вынесут ведро!.. Надо включить нагреватель… Фагот!!!
Тот вернулся, понял указание и снова скрылся, и ему на смену появились Стас и второй парень.
-Я на улицу не пойду! – сразу заявил Стас и кивнул на своего приятеля. – Вон, лучше пусть он сходит… Я вообще в гости ехал, а не прибираться у этого придурка!
-Мы все ехали в гости, Стас! – холодно заявила Мишель. – Но чего нам стоит помочь человеку навести здесь порядок? Самим же потом приятнее ужинать будет!
-Ну, и валяй, чисти! Твое бабское дело…
-Ты что, собираешься в этом костюме мыть посуду?? – удивилась вторая девчонка.
-Для этого, дорогая, здесь есть вот этот передник! – назидательным тоном произнесла Мишель, сняла с крючка большой и чистый передник с рюшами на плечах и здоровенным изображением кипящей кастрюли на животе.
Она надела его поверх своего наряда, обвязала тесемки вокруг талии и улыбнулась:
-Мама у Лешки полненькая, и ее передник, как раз, закроет весь мой костюм!
Второй парень, вздохнув, подхватил мусорное ведро, откуда немедленно вывалилась консервная банка, поднял ее и отправился во двор. Стас демонстративно уселся на подоконнике и закурил, вытряхнув полную окурков пепельницу прямо в окно.
-Стас, ты спятил?! – воскликнула Мишель.
-А что?! Помойка, она и есть помойка…
Он глупо хмыкнул.
-Ужин-то скоро? А то я что-то проголодался…
Тут прибежал Леша, неся какие-то вещи.
-Вот, можно порвать на тряпки… О, простите, Владислав! Я сейчас!
И он убрал с одного из трех стульев, стоявших у стола, стопку сложенной одежды.
-Это мама оставила погладить… За то, этот стул – самый чистый! Остальные надо, наверное, протереть… Присаживайтесь, Владислав! А пива хотите?
Его лицо, прямо, просияло.
-Я оставил бутылочку после гостей себе на потом, да теперь мне приятнее вас угостить. Пиво хорошее, будьте уверены!
И он жестом фокусника достал из старенького пузатого холодильника бутылочку. Протянул мне. Она приятно холодила ладонь, и я открыл ее о край стола. Из горлышка потянулся дымок, и я попробовал пиво. Оно и впрямь, было очень неплохое…
-Это откуда-то не из Москвы привозят иногда, — пояснил Леша. – Этикетку вон ободрали, и не разобрать теперь…
Мишель тем временем дождалась горячей воды и принялась за посуду, отважно отмывая ее намыленной тряпкой, где-то отскребая ножом.
-Умник! – она повернулась к Леше. – Сходи-ка и сам вылей этот вот ужас в унитаз!
Она кивнула на кастрюлю.
-Да собери потом всю грязную посуду вон, с подоконника, со стульев. Грязные полотенца в стирку – принесешь чистые. Я знаю, у мамы есть!.. Мадемуазель, а вы собираетесь мне помочь, или так, тоже, как Стас, погулять приехали?
Вторая девчонка отошла от Стаса, с которым тихонько переговаривалась.
-А что мне делать? – весьма нехотя пробурчала она.
-Будешь посуду вытирать и на места ставить. Только и всего! – с хорошей долей злого задора объяснила Мишель. – Так… стол я сама потом вытру вместе со стульями… Подоконник тоже с меня… В шкафах и полках здесь порядок, или тоже все засрал?
Леша едва не подпрыгнул, как нерадивый солдат от окрика генерала.
-А?… Да нет, не должен был… Я оттуда только брал…
-В серванте что? Там у вас чай, конфеты, сахар – легко мог напакостить, поросенок! Кстати, а что с чаем?? Есть?
-Да был где-то…
Леша подошел к старому серванту с полочкой, закрытой резными стеклами дверок, с широкой нишей набитой всякой всячиной, и нижним отделением для посуды, закрытом глухими дверками… Мне, Паш, всегда казалось смешным наличие в них замочков для маленького ключа. Ну, зачем он?? Варенье от ребятни прятать?
-Моя бабушка так и делала! – смеясь, заявил Павел. – А еще водочку от деда туда убирала, да старинный сервиз, привезенный из Германии хранила. Трофейный, так сказать! И как его только довезли и ничего не разбили?!.. Дрезденский, помню…
-Да… В том серванте, по-видимому, ничего не прятали – замки сильно потемнели. Видно было, что никто ключом не пользовался… Леша открыл стеклянные дверки, и все увидели коробочки с чаем, стопками уставившие почти всю полку, и пару банок с дешевым растворимым кофе, который здесь, в Кашире, увидеть было весьма неожиданно.
-О! – коротко выдохнула вторая девица. – Чаю мы точно напьемся!.. Если захотим… А кофе можно? Его хоть варить не надо!
-Я бы лучше сваренного выпил! – заметил я. – Но откуда столько всего, Леша?
-А я не сказал? – разулыбался он. – Мамуля-то моя – проводница!.. Тяжко ей, конечно, приходится, но за то, хоть перепадает что-нибудь с рейса. Чай вот, кофе, сахар, конфетки – печеньки… Мелочь, но приятно!
-Любите кофе, Владислав? – подошла ко мне эта вторая девица.
…Все пытаюсь вспомнить ее имя, чтобы все время о «вторую девицу» язык не ломать. Рая?.. Кажется, Рая. Довольно редкое имя для того времени. Тани, Наташи, Елены, Ларисы, Ольги, Маши… Люблю, кстати, имя Маша. Мария звучит несколько твердо и… громко, что ли… Мать Иисуса! А вот Машенька, Машуня, Машутка, Манюня…
-…Мурка, Муся! – продолжил за ним Павел. – Да нет, имя и вправду, милое… Но что это ты вдруг?
-А сам не знаю! – улыбнулся Слава. – Имя той девчонки вспоминал, а потом подумал о том, что до сих пор даже не представляю, как на самом деле звали Мишель… Так вот, подходит ко мне эта Рая, улыбается…
-Заигрывает, что ли? – усмехнулся Павел.
-Ну, разумеется!.. Подошла и всем своим видом, позой показала, что хотела бы присесть мне на колени. Я – ни гугу! Она постояла, подождала.
-А что, — промяукала она, — может, для вас потом сварить кофе? Ну, если в этом балагане найдется молотый!.. Можно присесть? А то стулья она еще не вытерла.
И тут я увидел, как Леша, поглядев на Раю, встал так, что загородил для Мишель эту сцену.
-Если хочешь присесть, детка, возьми тряпочку и протри стулья – помоги подруге! – улыбнулся я ей с самым невинным видом и закинул ногу на ногу. – И принеси пепельницу, будь добра!
-Ну, вообще-то, она мне не подруга! – скривилась Рая. – Мой друг играет в их группе, а с ней я даже и не общаюсь.
-Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты! – заключил я. – Тебе бы не помешало иметь в подругах такую девушку, как Мишель.
Рая фыркнула, постояла немного, и нехотя, взяла чистое полотенце из рук Леши. Нелепая в своей ленивой медлительности рядом с Мишель, только и успевавшей убирать со лба все время падавшую волнистую прядь волос.
Я не помню, сколько прошло времени – Леша непрерывно что-то болтал, подхватываемый Толиком, Рая несколько растеряла свою дурацкую вальяжность и достаточно шустро дотерла вымытую посуду. Закурив, она уселась на протертый собственными руками стул и затянулась сигаретой. Мишель же отчаянно скребла совершенно загаженную газовую плиту, когда вымытые ею раковина и столы уже сияли чистотой. Аккуратно же сложив тряпку на краю раковины, она направилась к сумке с едой, по пути включив газ и поставив на него сковороду, чтобы подогреть картошку и мясо. Я как раз, допил пиво, поднялся и, отправив бутылку в мусорное ведро, перехватил Мишель за руку.
-Ну-ка, постой!
Развернул ее к себе лицом и увидел бисеринки пота над ее верхней губой и немного на лбу, ее щеки зарумянились, и ей явно стоило отдохнуть. Я осторожно отер пальцами ее верхнюю губу и лоб… Сил совсем не осталось, Паша! Мог бы себе позволить – зарычал бы! Но я лишь тихонько, только что бы она слышала, сказал:
-Иди, присядь… Я сам все сделаю.
-Но Слава!..
-Я помню свое имя! – улыбнулся я. – Но я хочу, чтобы ты присела и выпила немного. Ты же сама, помнится, просила!.. Тебе коньяк? Шампанское? Может, водки?
-Если я сейчас выпью крепкого, разомлею и усну… А шампанское открывать только из-за меня…
-Почему из-за тебя?! Мы все тогда выпьем, закусим яблоками, а в это время ужин будет греться. А?
Я взял в ладони ее личико и заглянул в ее глаза. Они вдруг увлажнились и заблестели так, что только мой уже рыдающий ангел-хранитель и спас меня в тот момент!
-Ты… ты – молодчина! – прошептал я прямо ей в губы, молясь, что бы только не приоткрыла она их.
-Слава… — прошептала она одним лишь дыханием и тут же улыбнулась. – Хорошо!.. Давайте шампанского!.. Леш, вынимай бокалы!.. Надеюсь, они-то чистые?
-Должны! – просиял Леша, открывая дверцы серванта. – Мы же тут только водку пили или пиво. Зачем нам было бокалы доставать?!
И он выставил на стол шесть великолепных бокалов богемского стекла. Синих, с объемными, расписанными цветами на внешних стенках.
-Ничего себе! – присвистнул я. – Какая красота!
Мишель ловко подхватила их, протерла полотенцем от пыли, осмотрела на просвет, как заправский бармен и поставила обратно на стол. И пока я открывал шампанское, вымыла и выложила на тарелку несколько яблок.
-Все, сядь! – скомандовал я, с ужасом чувствуя, как трясутся и почти не слушаются мои руки. – Давайте выпьем, а ты, Мишель, сиди и отдыхай. Я все подогрею, а вот этот фраер достанет и расставит тарелки, разложит вилки, хлеб. Чертовски повезло с этой вашей столовой!
Я налил шампанское по бокалам, к столу подошел Стас и взял себе бокал.
-Надо думать, по справедливости, с ВАМИ нам повезло. Да? Я прав? А то сидели бы сейчас и ковыряли бычки в томате, зажевывая недожареной картошкой. И опять портвейн пришлось бы пить… Так что, за вас, Владислав, за ваши возможности и таланты! Да, Мишель?
Я прикрыл глаза, стараясь промолчать, осушил свой бокал и стал доставать из сумки пластиковые пакеты, в которые повара загрузили картофель, мясо и котлеты. Все это, не глядя, вывалил на сковороду и погрозил Мишель пальцем, просто спинным мозгом почувствовав, как ей не терпелось подскочить и сделать все самой, наверное, более аккуратно… Чудная, милая девочка! Вот повертелась на Арбате, совершенно невозможно обаятельно исполнила мои песни, в своей этой кукольной юбчонке проехалась через весь путь по метро, электричке, а теперь навела на кухне такой уют, что уходить не хотелось, хотя, казалось бы, ничего особенного и не сделала. Просто есть такие женщины, Паша, которые способны так обустроить даже самое непрезентабельное жилище, так вкусно приготовить даже самую простую еду и одним своим присутствием поднять настроение, даже ничего особенного и не сказав. Это редкость! К такой пьяный придешь, злой, уставший от всего на свете, а она только вздохнет тихонько, спать уложит, понимая, что долбить по пьяным мозгам смысла нет, а утром скажет что-нибудь такое, что сидишь, как дурак, и стыдно до чертиков. Но только все равно, тепло на душе. Черт его знает, почему… Мишель была именно из этой породы. Она мало говорила, но не потому, что дура, а потому, что могла глазами все сказать. И лично тебе, ибо остальные для нее особого интереса и не представляли. Разве что, Леша с Толиком. С ними она смеялась, подшучивала, расспрашивала Толика о чем-то… Но я смотрел на нее и понимал лишь по коротким ее взглядам, что видит она только меня. Хотя, и не было в них никакой преувеличенной грусти или наоборот, призыва. Просто сияли они у нее в такие моменты…
Еще почитать:
«Яман и его семья»Глава вторая. Продолжение. Судьбы героев начинают сплетаться. Часть 23 —
Секреты — Глава 5
Сергей ;Загребалов Феномен’s. Черный цвет. Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь саму книгу. Часть 2. Лунное затмение. Глава 5
Клятва любви — Глава 14. Он вернулся?!
«
»
