-Мишель подсказала мне, что зовут ее Нина Михайловна, и я набрал номер…
-Стоп! – перебил вдруг Павел. – И ты не запомнил номера?
Слава вскинул глаза на друга.
-Забавно… Как это странно выглядит для нынешних дней! Эти домашние телефоны, звонки с надеждой застать человека дома, монетки, таксофоны… Реальная необходимость запоминать номера, учиться терпению, когда приходилось часами ждать возможности поговорить… Я запомнил номер, Паша. Он был очень легкий – сто сорок один, ноль, ноль, шестьдесят пять. Помню до сих пор… Но… Ладно, потом об этом… А Нина Михайловна… Похоже, она решила удивить в тот вечер всех! Мне ответил очень приятный, даже в чем-то мелодичный женский голос.
-Нина Михайловна? – спросил я. – Добрый вечер!
Парусекундное молчание дало мне понять, что она слегка растеряна незнакомым мужским голосом. Но она взяла себя в руки, поздоровалась и спросила, с кем имеет честь.
-Я понимаю, что мое имя вам, наверняка, ничего не скажет, Нина Михайловна, но зовут меня Вячеслав Князев. Можно просто Слава… Я звоню вам, чтобы отпросить вашу дочь провести вечер в компании меня и наших, даже скорее, ее друзей.
-Вечер? – с явной иронией переспросила мама Мишель. – Извините, Слава, но мне не очень верится, что дело ограничится лишь одним вечером! Не в обиду вам!.. Просто я знаю свою дочь, и обычно она, если не возвращается домой до одиннадцати, значит, осталась ночевать у приятелей… Она… Слава, она хорошая девочка! Правда! К сожалению, я редко хвалю ее, но я… знаю, что она не станет связываться с подонками, которые доставят ей неприятности. И ваш голос… Он мне нравится. Мне нравится, что отпрашиваете ее вы, а не она сама. И, стало быть, вы берете ответственность за нее на себя. Я правильно поняла?
-Абсолютно верно, Нина Михайловна! И у вас, действительно, очень хорошая девочка, которую надо беречь. Даже не смотря на то, что она сильная, независимая и ответственная.
-Когда же вы рассчитываете проводить ее домой, Слава?
-Думаю… завтра днем она будет дома. Если что-то изменится, я перезвоню вам. Могу я считать, что мы с вами договорились?
-Что ж… можете. И мне очень нравится ваша песня о рыбаке!
На этом она повесила трубку, а я чуть не рухнул прямо там, у таксофона. Следом же расхохотался так, что Мишель явно никак не могла взять в толк, чем же вызвана такая моя реакция. Я глядел в ее недоуменное личико, глядел на растущую в ее взгляде растерянность и… не удержался – обнял ее фигурку и прижал к себе, продолжая смеяться. Только потом, Паша, я вспомнил, как… она замерла в моих руках, и понял, просто почувствовал ее желание обнять меня. И тогда я взял ее за плечи.
-Мама… — пролепетала Мишель. – Она… отказала? Что она сказала, Слава???
-А ты или плохо знаешь свою маму, Мишель, или она усиленно скрывает, какова она на самом деле!
-Что?! Почему??? Вы… вы сейчас надо мной смеетесь, да?.. Нет, конечно, по сравнению с вами, я еще совершеннейшая дурочка, наивная…
-Перестань, Мишель! Не надо так… Ты не дурочка. Ни для меня, ни для кого. Не оглядывайся на мой авторитет, известность и так далее! Просто твоя мама… Она потрясающая женщина!
-Это да! – воскликнула Мишель и, наконец, улыбнулась. – Но обычно она вызывала в моих знакомых, если не ужас, то явное нежелание общаться с ней. Боялись ее манеры отчитывать их.
-Так может быть, она была права, а?
Я положил ей руку на плечи, и мы двинулись назад, к ее компании, которая за время нашего отсутствия явно поредела.
-Права? – Мишель заглянула мне в глаза. – Вы хотите сказать, что… те мои знакомые, что общались с ней, яйца выеденного не стоили и получали от нее по заслугам?
Я лишь пожал плечами и кивнул ей на ее приятелей.
-А разве нет?!.. Посмотри на них сама. Только внимательно смотри, объективно! Они… Я не скажу, что они плохие, нет! Мне, кстати, понравилась эта парочка – Фагот и Азазелло… Но они – еще дети. Они могут быть добрыми, щедрыми, преданными, увлеченными, что так ценится в молодости… Но Мишель, какая мать доверит свою дорогую девочку вот таким охламонам со спокойной душой?! Я сам – отец. Не идеальный, сразу скажу! Моя дочь увидела от меня очень мало внимания. Но я тоже ни за что не доверил бы ее такой вот компании, не беспокоясь и не испытывая острого желания немедленно вернуть ее обратно… Ты что?
Мишель стояла передо мной, опустив голову. Молчала. А потом глянула на меня, отвела глаза, возможно, в первый раз за наше короткое общение и пробормотала:
-Но я ведь такая же, как они. Я тоже еще, по сути, ребенок. И вполне естественно, что я провожу время с ними…
-Но при этом…
Я притормозил, но ее откровенность, видимо, подстегивала мою собственную:
-… при этом, Мишель, ты… тебя явно покоробило мое упоминание о моей дочери… семье.
На этих словах Павел, не удержавшись, хлопнул ладонью по столику.
-Ты спятил?! – вскричал он с такой искренней досадой, что Слава даже не рассердился на то, что его перебили. – Ты реально спятил?! Говорить такое девушке, от которой дыхание срывает, и не бояться, что она влепит тебе по роже и уйдет, не оглядываясь!
Слава вздохнул, уронив голову. Потом снова поднял взгляд.
-В том-то и дело, что не влепила и не убежала, Паш… В том-то и дело, что, произнося эти слова, я всем своим существом был уверен в этом! Понимаешь?! Я знал, что она не уйдет! Знал, что ей я могу сказать все, что думаю, и она поймет. А если и не поймет, то, все равно, не убежит…
-Господи ты, Боже мой! – простонал Павел. – Да разве же такое можно выдержать?! Разве…
-Погоди Паш! Ты выпей вот еще и… приготовься еще не то услышать о ней. Тогда тебе многое станет ясно… А возможно, наоборот, еще больше затянется мраком непонимания… Пойду-ка я выйду на минутку – лицо ополосну. Смотри тут, не усни!
-Ага, уснешь с твоими историями! – проворчал Павел. – Может, кофе свежего или чаю? Сходить?
-Было бы неплохо! – улыбнулся Слава и вышел из купе.
Павел с минуту просидел, не шевелясь, потом, точно, вспомнил про собственное предложение и отправился к проводнице. Та встретила его с усталой улыбкой.
-Что-то желаете? Или не спится, пить хочется? Минералочки?
-Нам бы кофейку! Можно устроить?
-Да, конечно! Я позвоню в ресторан – принесут. Раньше-то у меня просто стояла коробка с растворимым. Народ заходил, брал пакетики, так же, как чай, и шли к «титану» за кипятком. А теперь в ресторане кофе-машина стоит, и ночной бариста варит кофе всем неспящим. Некоторые не хотят укладываться, раз утром уже на месте будем… Вы идите, не ждите – я принесу в купе!
-Да, спасибо большое! – улыбнулся Павел, вернулся в коридор вагона, и хотел было зайти в купе, как увидел Славу, курившего в открытое окно пятачка перед туалетом.
Павел зашел в купе, где на столике лежали его сигареты, взял их, поискал взглядом зажигалку, вспомнил, что она лежит в кармане брюк – прикуривали зажигалкой Славы – и вышел в коридор с намерением покурить там же, у окна, а заодно немного размять ноги. Но Славы на прежнем месте не было. Павел в замешательстве сделал несколько шагов в сторону тамбура, и тут… из туалета вышел Слава, утирая лицо полотенцем. Павел усмехнулся и хлопнул себя ладонями по бокам. А Слава тем временем подошел к тому же самому окну, прикурил сигарету и встал в прежнюю позу – положив согнутый локоть на раму окна. А увидев Павла, он улыбнулся и махнул рукой – мол, иди сюда. Павел кивнул, двинулся к Славе, а пока шел, глядел на него и чувствовал, как кровь приливала к коже его лица – тот Слава, что стоял сейчас у окна… был не совсем тот, которого Павел видел всего пару минут назад. И лицо у того, словно, худее было как-то, тоньше, и у этого Славы волосы много длиннее. Может, так свет упал? Издали показалось…
-Ты опять куришь? – машинально проговорил Павел, подходя к Славе.
-В смысле, опять?! Вот, только что из туалета вышел и прикурил… — удивился тот.
Рука Павла с незажженной сигаретой зависла на полпути к губам.
-Только сейчас?! То есть, ты хочешь сказать, что несколько минут назад ты не стоял здесь и не курил?? – голос Павла аж осип от удивления.
Слава поглядел на него и расхохотался.
-Видел бы ты себя сейчас!.. Ну, я так понимаю, что коньяк на тебя подействовал!
-У тебя не может быть плохого коньяка! – слабо улыбнулся Павел. – И я говорю тебе, что я вернулся, как раз, от проводницы, заходил в купе и увидел тебя… То есть, видимо, не тебя… Слав, я поклясться могу, что это был ты! Вот эта же поза, твой рост, твое лицо… Правда, оно было, будто и не совсем твое… Как какое-то подобие… Отражение в мутном зеркале…
Слава продолжал хохотать.
-Паш, вот от тебя я никогда такого не ожидал! Пил ты, помнится, так же, как все, но на удивление, соображение не терял. Мог потерять равновесие, координацию движений, четкость речи, но голова у тебя работала, что у трезвого! И вдруг призраки, видения…
-Может, это был кто-то очень похожий на тебя… Хотя, сходство было такое, что в это трудно поверить! Свету, правда, здесь, в тамбуре, совсем мало. Темнотища…
-Тогда коньяк, и ничего более!.. Пойдем, покуришь в купе.
Они вернулись в купе, официант принес стаканчики с кофе, забрал пустые упаковки от ужина, стаканчики из-под кофе и чая, удалился, и Слава с удовольствием сразу отпил немного.
-Ну, наконец-то, не холодный! – Слава озабоченно поглядел на Павла. – Ты точно в порядке? Может, и вправду коньяк как-то не так подействовал? Ну, стоял какой-нибудь худой темноволосый мужик, а ты, целый вечер с непривычки пялившийся на меня, увидел мою рожу в этом незнакомце. А? Так пойдет?
-Ну-у… не знаю… Может, и так… Видимо, твоя рожа реально отпечаталась у меня в сознании так сильно, что рельеф на обратной стороне! – улыбнулся, наконец, Павел и прикурил свою сигарету. – Ты… готов продолжить?
-Пить? – усмехнулся Слава. – Всегда!
-Это от тебя не убежит. А вот рассказ о Мишель меня интересует куда больше.
-Да… — взгляд Славы снова спасся в темном окне. – Меня и самого он интересует призрачной возможностью пересмотреть все, как старый фильм, поставить все на места и… возможно…
-Оправдать себя? – спросил Павел. – Но разве ты не оправдал себя еще тогда своей семьей, дочерью? Хотя, погоди… Ты ведь в то время уже развелся с… как ее звали… Ириной? И развелся, насколько я помню, ради, именно, Амины?
-Именно… Так что, нечем мне было оправдываться. С Аминой мы еще только собирались пожениться… и я… Это самый поганый момент во всей этой истории! То, что гвоздем торчит ржавым, то, что ни стереть, ни простить.
Если бы Павел стоял сейчас, взгляд Славы, обернувшийся к нему, сшиб бы его с ног. Черный, горький взгляд, будто, разом постаревшего человека, очень сильного человека, не смотря на все его срывы, метания и слабости. Человека, всегда знавшего свою цель и шедшего к ней иногда слишком тяжелым путем…
-Нет мне оправдания, Паш… — хрипло произнес Слава. – И не смотри так, не добавляй яду… Дочь уже росла без меня, а Амина… Я не мог не жениться на ней. Вот и все. НЕ МОГ!!!
-Она, что же… это…
-Да что же ты заикаешься??? – вскричал Слава на той же, несколько секунд назад разрезавшей тишину тупым ножом ноте. – Нет, не была она беременна!.. Прости…
Он сбавил тон и положил ладонь на руку Паши.
-Прости… Скажу больше – даже это не смогло бы остановить меня. Возможно… Не знаю…
-Но что же тогда, Слава? Что такое могло удержать тебя рядом с Аминой, если не любовь к ней или ребенок?
-Ты сейчас получишь удар в «солнечное сплетение», ибо то, что я скажу… Я не прошу и даже не надеюсь на то, что ты меня поймешь. Сейчас Амина – преданная жена, мать троих детей, женщина, спасшая меня от пьянки. Той жуткой, беспробудной… Так думают все, а я и не возражаю. Доля правды в этом есть, большая доля… Знаешь, кто есть Амина? Откуда она взялась?
-Н-нет… — промямлил Павел, с опустившимся сердцем почуявший, что правда, которую он узнает, будет очень горькой, отравляющей…
-Ее родители приехали в Москву из Дагестана. Правда, тогда в Москве делать было особенно нечего – большой частный бизнес еще не расцвел. Но кавказцы – люди хитрые! Они, эти горные князьки с неожиданно огромными деньгами, почуяли тогда другое – грядущую войну. До нее было еще далеко, но это мы мало об этом знали, а они понимали ситуацию изнутри. И поехали оттуда, спасая деньги… Амине на момент нашего знакомства было всего двадцать. Но уже тогда она работала помощником продюсера по гостям в программе «До шестнадцати и старше». Можешь себе представить сопливую девчонку помощником продюсера? Вот и я не поверил сначала. Но оказалось правдой. Там, в Останкино, мы с ней и познакомились, когда меня пригласили на передачу одним из гостей. Тему уже и не помню… Да и какая теперь разница…
-Ей купили должность? Ее богатые родители?
-Легко! Правда, надо отдать ей должное, справлялась она неплохо… Квартира в сталинской высотке, уже тогда иномарка, ужины в очень хороших ресторанах всей семьей – Клондайк, а не семейка!
Слава выдохнул с каким-то жутким хрипом, опустил голову и сразу поднял, вперив взгляд в Павла.
-Мне нравилась Амина, но… наверное, меньше, чем я – ей. Увидев меня в далеко не лучшей форме на одном из «квартирников», она, буквально, вцепилась в меня, как кошка. Я был в моде, трезвым выглядел неплохо, наверное… Черт знает, чего эта дагестанская девочка, привыкшая к совершенно другой жизни, другим мужчинам, непьющим мужчинам, кстати, нашла во мне, но жизни мне больше не было. Она возникала везде, куда бы я ни приехал, всячески оказывала мне внимание, сохраняя, впрочем, при этом достаточное достоинство. Понимаешь, она брала не приторной лаской, слезами, подношениями даже, хотя, отличную кожаную куртку я от нее получил в подарок на день Рождения… Она, Паша, влюбилась не на шутку! Эта гордая дочь Кавказа, умная, образованная, Амина старалась понять то, что я делаю, чем дышу и как мне облегчить это дыхание…
-О-о… — выдохнул Павел. – Но?.. Чувства не было от тебя?
-Нет, Паш…
-Тогда зачем???.. Или… Ты испугался, что ли???.. Ее кавказских братьев-головорезов? Вы были близки, и они пригрозили? Что, Слава?
Князев неожиданно расхохотался.
-Тебе бы кино снимать!.. Кстати, разговорчик подобный был. Когда я все-таки, переговорил с Аминой на чистоту, буквально, через день она позвонила мне и заявила, что ее отец решил поговорить со мной. Чуешь? Решил! Не «захотел», не «предложил», а именно «решил»! То есть, моего мнения никто спрашивать не собирался. Придешь, мол, к нам в гости и поговорим! И никак иначе! Была мыслишка просто взять и смыться. И хрен бы они нашли меня!.. Но я согласился. Просто гордость взыграла – я, да испугался??? Быть такого не может и не должно! Просто скажу папаше этому, как заявил и Амине, что к чему. Вот и все!.. Пришел к ним, вот так воинственно настроенный, а там стол накрыт, хрусталь сверкает, представляешь?! На здоровенном серебряном блюде гора мяса – это в то-то время, когда в магазинах за колбасой очередь до дверей! В кувшине домашнее вино, еще куча всяческой снеди… Папаша руку мне пожал, братья кивнули, мать тоже. Кстати, одета современно была эта дама, прическа, макияж легкий, украшения. Не отсвечивала, правда. Скоро поднялась из своего кресла и увела Амину на кухню. Братья застыли на диване с таким видом, какой и доброму телохранителю не всякому на себя нацепить удается. В голове моей мелькнул Шарапов из известного фильма, я не помню, как уселся на стул, который мне предложили, и оказался прямо перед очами главы семейства.
Князев откашлялся, налил себе чуть коньяка и выпил. Закурил, но после первой же затяжки продолжил, словно, и не замечая Павла:
-Тебе нравится моя дочь, правильно я понимаю? – с легким акцентом медленно произнес отец Амины.
-Правильно… — промолвил я, постаравшись взять себя в руки. – Но…
-Очень нравится? – перебил меня он.
-Послушайте, я хочу сказать, что…
-Ответь на вопрос, будь добр! — он снова перебил меня, и я понял вдруг, что он добивается от меня определенного ответа, и не допустит никакого иного. Впрочем, пока я говорил правду…
-Хорошо, — выдохнул я. – Мне очень нравится ваша дочь. Но вы…
-Я прошу тебя, отвечай на мои вопросы! — отец слегка повысил голос, и позы братьев Амины моментально изменились. Они подались вперед и вперились в меня взглядами. – Я хочу знать, молодой человек, насколько сильно нравится тебе моя Амина, что бы ты желал ей всего самого лучшего. Так насколько? Отвечай, не юли только!
-Поверьте, я желаю ей всего самого лучшего в жизни, и она этого заслуживает! Она красива, она умна, образована! Она…
-Я знаю свою дочь! И я хочу, чтобы ее избранник и мой будущий зять оказался достоин такой замечательной девушки… О, да, я знаю, что доход твой сейчас невелик – время такое, тяжело заработать богатство! Надо постараться, очень сильно постараться! Ибо, уйдя из этого дома, Амина не должна лишиться всего, что имеет. Ясно тебе?
-Мне все это ясно. Я бы и сам потребовал полной самоотдачи для своей дочери. И все-таки, вы должны понять, что я совершенно…
-Ты получишь деньги. Слышишь? Ты получишь много денег! Ты сможешь достать хорошую технику для своей музыки, тебе откроется множество дверей, если поступать будешь мудро. Захочешь дом – будет дом! Захочешь профессионалов для работы, ты их получишь. Самых лучших! Захочешь выступать там, где хорошо заплатят, ты получишь лучшие сцены этой страны. Потребуется от тебя лишь одно – быть абсолютно преданным моей дочери! Ни одна слезинка не должна вытечь из ее глаз от ревности ли, от обиды ли… Знаю я, как нелегка семейная жизнь, в ней всякое происходит. Но просто ссора – это одно, и без этого не обошлась ни одна семья. Но я о женской чести Амины, о горечи, вкуса которой, я не допущу, что бы она почувствовала. Не допущу! Шкуру с тебя спущу!.. Но если будешь уважать мою девочку, любить будешь, значит, и меня уважишь, значит, много денег будет у тебя. Много всего будет, пока ты на ноги встаешь!.. Я предупредил тебя!
И тут я ясно совершенно понял – моя судьба решена этим человеком. Просто уже решена! И отступиться мне не дадут… Но Паш, главными стали для меня его обещания денег и особых возможностей, о которых такой человек врать не станет.
-Я даже не требую от тебя принять ислам! Живи с тем Богом, которого выбрал для себя!
-Благодарю… — пробормотал я, сбитый с толку, пытающийся найти возражения, и вдруг вспомнил. – Вы, вероятно, не знаете…
-Чего я могу не знать? – в свойственной ему манере перебил меня этот человек. – Я всегда знаю достаточно.
-Я женат и у меня есть дочь, — выдал я и уставился ему в лицо, изо всех сил стараясь держать себя так, чтобы ни за что он не подумал о том, что я мог струсить перед ним.
Но он молчал, и я продолжил:
-С моей стороны было большой глупостью, неуважением к Амине обратить на нее особенное внимание, дать ей повод подумать о чем-то большем, когда я повязан обязанностями перед семьей. Я… люблю свою жену и свою дочь! Правда, я говорил Амине, я предупредил ее…
-Я знаю, — он, все-таки перебил меня. – Я же говорил, что я знаю все, что нужно!.. Тебе не стоит беспокоиться о своих обязанностях перед дочерью и ее матерью. Если ты вспомнишь то, о чем я сказал тебе только что, ты поймешь, что сможешь помогать им в должной мере. Они, я уверен, не будут нуждаться ни в чем! А о любви в этом доме ты можешь заявлять в отношении лишь двух женщин – моей дочери и своей матери. Ясно тебе? Если ты переступил порог этого дома, тебе придется поступать так, как требует уважение к этому дому, к моей семье. Я все сказал! И я очень надеюсь, что тебе ясно. Я слышал твои песни – ты умный парень и достаточно смелый. Не хочу разочароваться в тебе. И еще больше не хочу, чтобы в тебе разочаровалась моя дочь… Тебе помогут получить развод как можно быстрее.
Еще почитать:
Одинокие люди — Дважды в реку
проза о любви — Красивая проза о любви
Три дня на любовь — Просьба
Рассказ: Друзья
«
»
