И всю дорогу, Паша, я шел, а ноги не несли меня! Так хотелось развернуться и бежать обратно, только бы не упустить ни минуты отпущенного времени…
-Это вам, по сути, надо было в Москву на следующий день, к вечеру выезжать? Что бы тебе на поезд успеть, а ей домой, перед работой отсыпаться?
Слава вскинул на него взгляд, от которого у Павла невольно пробежались мурашки по спине.
-По-хорошему, так и должно было быть. Я шел и утешал себя тем, что у нас еще сутки по меньшей мере, что нам предстоит это солнечный, длинный день, который мы все проведем за шашлыками из по большому везению купленного мяса. Солнце, берег реки, ликер, который я выбрал в баре специально для Мишель, Паша!
-Да, уж! – отозвался Павел, усмехнувшись. – Настоящий подарок для того времени, для девочки того времени!.. И все так случилось, как тебе мечталось?
-Да, почти… Но не пугайся, ничто, в общем, и не омрачило нашего пикника… Мы шли домой по смешным и неказистым улочкам Каширы, городка, словно, потерявшегося во времени – такая тишина стояла в то субботнее утро, столько всего вмещали эти улицы, как будто, выдернувшие из разных времен свои здания, домишки, киоски, автомобили, несущуюся из окон негромкую музыку, чью-то игру на пианино, пение кенара – видимо, клетку с ним выставили на балкон… Откуда-то даже «Рио-Рита» донесся! А вот тебе и «… и снится нам не рокот космодрома…»… На подходе к Лешкиному дворику стоял пивной ларек, у которого уже тусовались трое мужиков, а с ними разбитная бабенка с припухшей физиономией и криво накрашенными губами. Между ней и двумя мужиками происходил какой-то спор, а третий повис на длинном прилавке, сдвинув на лоб засаленную кепку. Из дворика доносился визгливый и одинокий скрип качелей, на которых ожесточенно раскачивался не менее одинокий пацан лет семи-восьми… Все, как расписывала Мишель!
-Э-э, алле! – вызывающе окликнула нас бабенка. – Молодые люди!.. Это я вам, вам!
Лешка обернулся, чего ну совсем не стоило делать. Хотя, в таких городках, во дворах, где все тебя знают, вероятно, лучше и вправду ответить…
-Чего тебе, Зина Санна?
Нам пришлось остановиться, но я прошел чуть дальше и напялил темные очки. Узнают, сам, Паша, понимаешь, греха не оберешься!
-Чего, чего… Деньги есть? Нам тут малость не хватает, а Наташка зажала пиво. Я ей говорю – завтра, мол, отдам! Племяш вон с вахты приедет и отдам. А она ни в какую! Ну, че вот ей?!..
-Зина Санна, ну, ты же знаешь, у меня денег нет! Откуда?!
-Э-э, парень! Я что же, не вижу – вон вы с сумками идете, продуктов прикупили, винца… Мы не примазываемся же! Это ваше дело, молодое… У вас своя компания, у нас – своя. Но раз вы закупились-то столько, поди, не задарма же вам отвалилось! Одолжи маленько, а? Всего-то на две пары бутылочек!
-И вам четверым по бутылочке пива хватит??? – вырвалось у Лешки.
Мужик в кепке отделился от прилавка ларька и, посмеиваясь, подошел к Лешке.
-Четырех точно не хватило бы… Но ты не боись за нас, пацан, у нас все схвачено!
Он вскинул голову, и я увидел его лицо с прищуром насмешки и снисходительности очень светлых, как говорят, «рыбьих» глаз.
-Просто хотелось бы добрать немного, а тут вот такая нелепость… Так можем мы понадеяться на вашу щедрость, парни?
Его достаточно скромный вид и вежливая речь не обманули меня – зэк. Видимо, недавно «откинулся» — они в первые дни особенно уважительны. Тем временем он вынул руки из карманов и прикурил сигарету. Кисти рук в татуировках… Я в них никогда особенно не смыслил – какая что означает… Но что-то нехорошее заставило «засосать под ложечкой», напрячься. Лешка как-то ошалело молчал, а Толик подошел ко мне ближе.
-Слав… тип какой-то… не нравится он мне… — еле слышный его шепот.
-Мне тоже…
И я пошел ему навстречу, обходя Лешку и оставляя его за своей спиной… Только бы Мишель не пришло в голову выглянуть сейчас в окно! Ничего не происходило, но лучше не надо, — пронеслось у меня в голове.
-А что, мужики, — я улыбнулся как можно шире, — может, тогда подскажете, где здесь можно мангал с шампурами найти?
-Шашлычки, никак замутили? – улыбнулся в ответ «рыбий глаз». – Дело хорошее!.. Да что ж, поди, подскажем, а, Витек?
И он обернулся к одному из двоих оставшихся мужиков, молча куривших в сторонке. Зина эта тоже как-то заткнулась.
-А что… поможем, конечно!.. Шампуры у меня где-то на антресолях валяются, я сгоняю, посмотрю. А вот мангал… Вы же, наверное, на бережок пойдете? Так там камней-кирпичей немеряно! Сложите себе мангальчик из них. Там и сушняк на дрова найдется. Пойдет?
-Пойдет!
-Давай, Витек, дуй за шампурами! – вклинился «рыбий глаз».
-Сейчас, братан!
И Витек стремглав помчался в соседнее с нашим парадное. А я, не дожидаясь, пока «рыбий глаз» начнет торговаться за шампуры, достал деньги и отдал больше, чем за четыре бутылки пива, но не настолько, чтобы раскатать губу этим ребятам. «Рыбий глаз» взял деньги, пересчитал их, ухмыльнулся и… отдал мне лишнее.
-Шампуры и этого не стоят, — произнес он. – Слушай, парень, а ты не мог бы снять очки? Не в обиду!
Я рассмеялся и снял.
-Я так и думал! – улыбнулся уже совсем по-другому «рыбий глаз». – Ну, будем знакомы, Владислав! Меня Юрием зовут… А я еще смотрю стою – уж больно лицо знакомое! Прощай, Крайний Запад… Я бы так тебе шампуры отдал, кабы попросил, да расслабиться надо. Уж не обессудь. Спасибо тебе…
-Того не стоит. Деньги – это только деньги.
-Да я не за деньги! – Юрий пальцами затушил окурок и ловким щелчком отправил его в урну. – За песни твои. Меня они сильно поддержали, когда худо пришлось…
И он протянул мне руку, которую я, не задумываясь, пожал.
-Отдыхайте, ребята!.. А вот и ваши шампуры.
Витек, совершенно задохнувшись, подбежал к нам и протянул завернутые в газету шампуры.
-Чистые хоть? – спросил Юрий слегка грозным тоном.
-А то, братан! Можешь проверить!
Шампуры и в самом деле были чистые.
-Спасибо! – улыбнулся я, и мы с Толиком и все еще ошалевшим Лешей зашли в наше парадное.
-Ты, Слава, как это с ними.. лихо, да, Толик? – выдохнул Лешка.
-Ничего такого, из-за чего стоило бы дыхание терять! – заметил я.
-Ну, да… Ну, да… Да только не знаешь ты ни фига!
-О, как заговорил! – рассмеялся я. – То корчил из себя джентльмена, эдакого провинциального дворянчика, а то «ни фига»!
-Слушай меня, Слава! – зашептал Леша у входной двери в квартиру. – Слушай, с кем ты сейчас ручкался!
-И с кем же?
Мы вошли внутрь.
-Мишель!!! – крикнул я, но она и сама уже летела из кухни в мои объятия. – Девочка!!!
И я немедленно задохнулся, прижавшись губами к ее виску.
-Я соскучилась! – шепнула она. – Сильно-сильно!.. А вы с кем это во дворе болтали?.. Лешка, ты к нам прицеп решил подцепить?!
Тот замахал руками и потащил шампуры и сумки в кухню.
-Что это с ним?.. Привидение увидели?
-А я сейчас расскажу! – крикнул Лешка. – Целуйтесь скорее и идите сюда!
Мы рассмеялись, Мишель глянула на меня, и я, конечно же, не удержался – я просто набросился на нее так, что она ахнула и… захватила меня, губы мои, сердце мое, взорванное ее чувством…
-Я так люблю тебя, Мишель!… – только и смог я прошептать. – И она пила с моих губ, она задыхалась и пила снова всю душу мою, все забрала… и свою отдала. Тут же, немедленно, обессилев меня и… напоив…
В такие моменты, Паша, жизнь, просто наша жизнь, функционирование организма, все теряет всякий смысл! Не чувствуешь, не понимаешь, не видишь и не помнишь потом ничего вокруг… Только ее дыхание, ее запах, всю силу ее любви к тебе. И сердце ломает тебе грудную клетку, но только боль эта пока сладкая. Такая сладкая, Паша!!!
-А ведь когда-то я не верил тебе, твоим утверждениям о том, как ты сентиментален! Порой, по твоим словам, просто до занудства… Ты выглядел иначе. Особенно, на сцене.
-Ну, знаешь… — казалось, Слава едва справился с собой, чтобы заговорить. – Я понял за свою жизнь одну простую вещь – ты никогда не сможешь нравиться людям таким, каков ты есть. И в итоге, ты, либо притворяешься, желая произвести нужное впечатление, либо… прячешь свое истинное лицо за маской грима…
-… закрытых глаз, да?
Слава усмехнулся.
-Ты, один из немногих, кто догадался, почему я это делал! Поздравляю!.. Хотя, конечно, были и другие причины… Актер же из меня и впрямь никудышный. Поэтому с залом я особенно никогда не заигрывал, пел и все… И людей таких же вот искренних, у которых на лбу все написано, всегда любил больше других. Потому что, не надпись у них на лбу пресловутая, а крест мишени – только стреляй… Вот и Мишель была такая же. Могла, конечно, взять себя в руки, как-то сыграть другое настроение, но это минутный маневр и то, не для тех, кто ее хорошо видел… Мы пришли тогда, и радости у нее, как у ребенка – полные глаза! И ждет все – что я скажу, что сделаю, чем еще дам понять ей, что люблю ее. Знаешь, вот, действительно, как малыш игрушки ждет. Вроде же только вчера купили, а он и сегодня снова ждет. И будет ждать, как ни разубеждай, что каждый день игрушки, подарки не дарят, что это положено по праздникам или уж в хороший, особый день, что всему на этом свете свое время… И я видел, Мишель понимает, что ведет себя уж слишком откровенно, что жадная до моего внимания, и это смущало ее – девушка не должна себя так вести! Но все просвечивало из ее сердца, как солнце в худые ставни – через все щели!..
-О! – просияла она. – Шампуры! Так значит, на шашлыки идем, правда?! Значит, надо мясо замариновать! И где же вы его только достали здесь?!
-Тише, погоди, милая! – я обхватил ее за плечи и усадил на стул. – Тсс, слушай!.. Да, мы идем на шашлыки к реке – надеюсь, Леша найдет приличное место, где народу поменьше… Нет, мясо мариновать не надо – достаточно нарезать его и лук, сложить в емкость, засыпать солью и перцем и… все. Пока идем, оно этим пропитается, и все будет очень вкусно! Где достали, не важно – просто повезло. И еще – я взял специально с учетом твоего дамского вкуса неплохой ликер. Любишь? Будешь пить?
-Ну… если он вкусный… Но на четверых бутылка быстро улетит. Как же вы потом? Мне-то много не надо, а вот Лешка…
-А что «Лешка»?! – возмущенно вскричал тот. – Лешка, Лешка… Я лишнего не пью и всегда думаю о своих друзьях! Я вот и сейчас из-за кавалера вашего, мадемуазель, едва сердца не лишился и сознания!
Мишель обернулась ко мне, но я лишь рукой махнул.
-Не обращай внимания! Это он сам на пустом месте раздул невесть, что… Ну, вернулся человек с зоны, к брату приехал отдохнуть, в себя прийти, ну, деньжат попросил добавить на покупку пива, а за это вот с шампурами нам помог. И чего тут такого?!
-Ничего! Вот ровным счетом ничего, Слава! Если бы только на его месте был кто-то другой… Но не Юра Проханов! Только не он!
-Тебе-то он что сделал? – спросил я и закурил, усевшись на другой стул.
-Слава Богу, ничего… Но вот мужа их с Витьком сестры убил. Врезал топором по голове. Вот так…
-За что?
-Да кто же его знает – я там не стоял, на суде тоже не был… Но, так рассказывали во дворе. Сестра уехала с двумя детьми куда-то к родне в Сибирь, что ли, а Юрка вот отсидел. Быстро время прошло… Я-то пацаном совсем был, когда его посадили…
-Так может, зятек-то этот натворил что-то ужасное, вот и получил в запарке или по пьянке, не выдержал мужик… — предположил я.
-Тебе этот Юра понравился? – спросила Мишель, и я посадил ее к себе на колени.
Она немедленно обняла меня и ткнулась губами мне в шею. Я едва смог говорить! Обнял ее только…
-Не то, чтобы понравился… Но, я перестал испытывать к нему настороженность, опасение. И он это оценил… Ну, что, будем собираться?
Леша привел нас на совершенно замечательное место, где неподалеку оказалось какое-то заброшенное строительство, откуда мы и натаскали кирпичей для самодеятельного мангала… Берег уже почти порос молодой травой, и река несла свои воды прямо под нами, под берегом, где мы устроились. Мы захватили тот самый плед из комнаты Леши, расстелили его, разложив всю снедь, какую удалось прихватить. Ребята занялись костром, а я помогал Мишель нанизывать мясо на шампуры… Это было так замечательно, Паша! Все. Все это! Этот день, звеневший синицами и водой под берегом, эти люди, которые неожиданно стали мне, почти как родные… Я именно ОТДЫХАЛ! Вот так просто – поедая вкусное мясо, выпивая ликер, любуясь Мишель. А слегка выпить было ей очень к лицу! Ведь даже после ночи со мной, она смущалась, словно, и не принадлежал я весь ей, только ей, с ног до головы и всей душой! Я видел это смущение в ее глазах, хотя она ничем его особенно не показывала. Другая бы вольготно устроилась бы в моих объятиях, провоцировала на поцелуи или обращалась бы со мной, как уже с мужем. А эта… Словно вечер вчерашний продолжался, она глядела на меня с восхищением и восторгом, в котором и капли собственничества не наблюдалось. Мишель, будто бы спрашивала – можно ли ей любить меня открыто?.. Удивительная, никогда не виданная мной девочка…
Слава прижал ладони к лицу и протер ими глаза. Они покраснели.
-Только не смотри так, Паша! Может, мне и не стоило затевать этот разговор среди ночи – теперь оба без сна остались… Прости! Я знаю, что утомил тебя… Только, видать, вышло мое терпение! Вышла моя способность удерживать все в себе столько лет, наивно надеясь, что пройдет. Как разбитая коленка в детстве, как головная боль после пьянки, пройдет… Не прошло. Надо было рассказать. Прости!
-Если слезы невозможно удержать, какой смысл пытаться это делать?! – медленно произнес Павел. – И ты… То есть, конечно, тяжеловато без сна. Но ничего, следующей ночью высплюсь. Мне надо узнать все до конца, а тебе надо все это высказать. Душа у тебя болит. Сильно болит… И не надо при мне сдерживаться. Ведь люди плачут не по слабости своей, а потому что, держались слишком долго…
-Возможно… — улыбнулся Слава неуверенно и смущенно. – Но я и не стесняюсь. Привычка ничего не показать, не открыть всем подряд свою душу. А получается, и близким уже тоже. Даже Амина через столько лет прожитой вместе жизни понять меня не может. Часто спрашивает, чего это я какой-то не такой… А я, на самом деле, и вовсе никакой. Только долго скрывал это. С тех пор и скрывал… Разве, может быть в песнях. Самый краешек… Иначе ведь нельзя, иначе зачем все это?!.. Они, эти песни, как выход всему, что накопилось по тому или иному поводу. Выплеснешь и, наверное, легче.
-Это поэтому песни твои так загадочны, так похожи на ребус, который не всем дано разгадать? – грустно улыбнулся Павел.
-А для того, кому не удается, находится просто что-то свое в них. Да и сама загадочность привлекала… Мы же слушаем песни на других языках! Ничего, прокатывает. И еще КАК слушаем!..
-Ну, а Мишель?
-Что «Мишель»?
-Какая из твоих песен выплеснула боль по ней?.. Я не слишком прямолинейно?
-Нет… Да почти все! И никакой конкретно. Я, видишь ли, не умею писать песни, типа – я тебя люблю… я без тебя умру… перед грозой так пахнут розы!…
Павел невольно рассмеялся, но взгляд Славы не позволял быть веселью долгим.
-… и возможно, «Алый Дракон» стал моей песней для нее. Хотя, написан был задолго до ее появления. И чем дальше я живу, тем больше мне слышатся в нем… обвинения в мой же собственный адрес.
-Как же так???.. То есть, ты чувствуешь, что… убил своего Алого Дракона? И из-за того, что произошло с Мишель, все больше и больше? Я прав?
-Мне… — голос Славы охрип, словно, горло его сдавило душившими слезами. – Мне кажется, Паша… своим… расставанием с Мишель… Да, черт возьми, надо быть честным хотя бы, с собой! Я бросил ее и убил тем самым того парня, того Славу Князева, которого она так любила! Я уничтожил его!! Этого мальчишку с горящими глазами, кричавшего на сцене, несшего что-то несусветное, но от всей души, навзрыд… Я убил его…
-Ну, знаешь! – не удержался Павел. – Твои песни хороши! Их любят люди, у тебя масса поклонников…
-О, да!!! Масса!!! – вскричал Слава. – Но только эта масса просит и просит те, старые песни, от которых я все время пытался отделаться, но так и не смог. Они просят их…
-Но зачем отделываться?! – не понял Павел. – Если их так любят, это же здорово! Исполняй и радуйся, ведь это твои песни!
-Ну, как же ты не понимаешь?! Они мои, да… Но я уже не могу петь их, как раньше. И они перестали звучать. Я твержу на концертах, что время идет, все меняется, и естественно, эти песни получили иное звучание, новые аранжировки… Ложь! Глупая, тупая ложь!.. То есть, да, некоторые песни, которые изначально звучали камерно, только выиграли теперь. Но те, за которые меня и любила Мишель, те, что держали ее душу, зажигали ее… они больше не звучат. Они теперь, как жалкая пародия на Славу Князева. И только из-за того, что нет Мишель… И порой я думаю – если она слышит меня, слышит то, что я пою сейчас, что она думает?.. Может быть, что я… нет, что Слава умер, и вместо него дешевый двойник? Правильный такой, умный, начитанный, мудрый… старик. А Слава, очаровательный парнишка с блестящими глазами, так часто прятавшимися за опущенными веками, с чувственными губами, которые так любили ее целовать, с горлом, полным крика обо всем, что он чувствовал, убит… Убит и лежит где-то под елками с открытыми, наконец, глазами, даже через толщу засыпавшей его земли, устремленными в небо. Оно ведь одно на двоих, Паша!.. И ищут его глаза, ищут и не находят его Мишель. Ибо только она сможет поднять его, взять за руку и вытащить из заброшенной могилки… Но тогда, Паша, тогда возникает другой вопрос – жива ли Мишель? Ищет ли она Славу? Или может… может и ее он убил, тот, кто сидит теперь перед тобой? А вместо нее красивая женщина, живущая обычной жизнью… Надеюсь, устроенной жизнью ни в чем не нуждающегося человека…
Растерянный Павел не мог оторвать глаз от Славы, который своими черным взглядом держал его, не отпускал, будто тот мог ответить на его вопросы. Что же сказать ему? Столько горя, столько боли в человеке, который когда-то был способен утешить, взбодрить всю страну, и люди помнят это до сих пор! Слава пьян. Коньяк, наконец, доконал и его. Иначе, откуда все эти могилки под елками?! Но он глядит и ждет, хотя, понимает, не может не понимать, что нет ответа на его вопросы, как нет возражений на его высказывания, как бы чудно они ни выглядели…
-Стреляю холостыми, да? – прохрипел Слава. – Я знаю, не ответишь… Значит, и не за чем сожалеть о Славе Князеве, если Мишель никогда… О, Господи!!! Господи…
Слава, наконец, не выдержал и разрыдался.
-… Раз никогда она не придет… никогда не придет… так и о Славе жалеть нечего…
Павел достал сигарету, прикурил и налил в стакан минералки.
-Держи-ка, выпей вот! Да закури уже… Успокойся, Слава! Слышишь?…
Слава взял стакан и выпил залпом, простонал что-то, откашлялся. Взял сигарету и закурил.
-Ты должен понять, Слава, что ты не мог никого убить. Что ты городишь?! Ты здесь, ты – Слава и есть! Просто ты повзрослел, ты понял, что жизнь так сложилась – Мишель появилась слишком поздно. И поступил правильно, по-мужски – ты сдержал обещание. Да, возможно, данное с душой скрюченной, сжатой в кулак, а сдержанное и вовсе с предсмертным хрипом этой самой души… А Мишель… Я думаю, что все у нее хорошо. И слушает она тебя так же, как все, давно приняв то твое решение, смирившись. История же ваша теперь звучит в ее памяти просто ностальгическими нотками по молодости. Только и всего… Успокойся! Ты не должен так себя мучить! Ты поступил ПРА-ВИЛЬ-НО! Даже если пришлось убить Алого Дракона… Ты поступил честно.
-Честно… — повторил Слава, повернувшись к окну, за которым становилось все светлее и светлее. – Честно по отношению к кому? К Амине – да. Хотя, какая же тут честность, если я все последующие годы лгал. Все время лгал ей! Лгал, что люблю… Даже нет, я вообще перестал ей говорить это. Обходил все эти разговоры, как мог. Она, возможно, и подозревала, что что-то здесь не чисто, но, думаю, недолго – я был с ней, я ездил на гастроли, но ничего «такого» не происходило. И в конце концов, она перестала думать о том, что я мог кого-то встретить. Если вообще думала!.. Но все во мне было наполнено Мишель! Со временем, меньше, но я помнил о ней, и чувство к этой девочке не проходило. И я молчал об этом, я скрывал, как только мог. Так что, какая уже тут честность?! А по отношению к себе? Разве я поступил честно? Я уже о Мишель не говорю! И ты еще не все услышал…
-Неужели ты оказался способен на какую-то гнусность?? – выпалил Павел так искренне, что Слава даже усмехнулся.
-Я не Бог, мой дорогой!.. Да, я поступил ПРАВИЛЬНО с точки зрения всех правил, установленных человеком. Но какой ценой… И ведь предупреждали меня!
-Ты о чем? Кто предупреждал? Леша этот? Он же все за вас с Мишель радел, да?
-Нет. На этот раз не он. Леша, как раз, и вправду набрался к тому моменту. Ему, в общем-то, стоило только «на пробку наступить» и готов. Но прошлая ночь была бурной, не расслабишься, а на бережку разморило парня совсем. Да и нас почти тоже. Мишель сидела рядом со мной, потом прилегла и почти уснула на моей руке, когда неподалеку раздались приближающиеся голоса, следом – шаги по камешкам, и на нашу полянку вышли этот Юра Проханов со своим братом. Третьего и «Зину Санну» где-то оставили. Конечно, радости их появление не прибавило.
Еще почитать:
БУДУЩЕЕ В ПОДАРОК. (22.05.2020)
Как я живу
Иллюзия
Борьба за любовь
«
»
