-Ты спрашиваешь, какой зверь… — проговорил он.
-Слав, ну не надо! – воскликнул Павел, испугавшись выражения глаз Князева.
-Да, ладно, друг, не переживай! – Слава вдруг усмехнулся. – Я сейчас о другом звере.
-О драконе? Ты вспомнил своего Алого Дракона?
-Я вспомнил о песне… Тебе она нравилась?
— Да! – с облегчением воскликнул Павел. — Эта песня потрясла меня своей музыкой и… наверное, словами. Я, прости, никогда не мог понять, все-таки, о чем она. У тебя часто так с песнями – слушаешь, и то одно в голову приходит, то другое… Может, я конечно, слишком примитивен для них…
-Ты не примитивен, Паша! И не болтай глупости…
Слава закурил.
-Я и сам порой чувствую, что вкладываю… вкладывал в свои песни не всегда конкретно что-то одно. Мне даже нравилось, что многие сначала озадачиваются, а потом делают для себя какие-то выводы… Я тогда, в объятиях Мишель, вспомнил вдруг, что у меня с собой кассета с песнями, вернее, с демо-версиями песен, которые еще и не решено было, вставлять в какой-то альбом или нет. Они не были должным образом обработаны, какие-то просто спеты под гитару, какие-то уже с использованием других инструментов, но все еще сыро, все в стадии разработки. И мне вдруг захотелось дать послушать их Мишель. И следом захотелось выпить, выйти на свет, покурить, наконец. А тут еще, будто, подслушав мои мысли, в дверь дробно постучался Леша.
-Ребят, вы там живы?
-Живы! – усмехнулся я и сел на диване.
Показалось мне или нет, но Мишель, словно бы, вздохнула при этом.
-Так может, выйдете, поедите с нами, выпьете? А то нам как-то неудобно вдвоем все доедать и допивать, а в ожидании вас, мы уже окончательно обпились кофе и обкурились сигарет. А?
Я обернулся к Мишель – ее личико еще хорошо можно было рассмотреть в сгустившихся сумерках. Она пожала плечами и улыбнулась. Страх упустить хотя бы одну минуту наедине со мной так и сочился из-за этой улыбки. И тогда я сгреб ее в охапку, прижался губами к ее виску и прошептал:
-Я с тобой! И я люблю тебя! Поняла?
-Да, — прошептала она в ответ. – Только мне надеть нечего. Юбка-то порвана…
-А… Погоди! Накройся, я впущу Лешу.
Я отпер дверь, зажег свет, и Леша вошел в комнату.
-Ты вот что, Леш, есть у тебя какие-нибудь брюки, чтобы Мишель могла надеть? Тут вот так получилось… Стас, сволочь, порвал ее юбку…
Леша молчал несколько секунд, задумавшись, и тут его физиономия просияла.
-Погодите! Вспомнил!.. У мамы где-то были джинсы – ей в поезде пассажирка подарила за то, что мама ей с ребенком помогла. Достала какое-то лекарство, что ли, или детское питание… Не помню, да и не важно. Маме они никак не по размеру, но у той женщины не было с собой больше ничего стоящего, чтобы маму отблагодарить, хоть та и отказывалась наотрез. Наконец, она заявила, что джинсы эти можно хорошо продать или использовать в качестве хорошего подарка. Думаю, тебе, Мишель, они вполне подойдут!
Он умчался к матери в комнату, пошуровал там, скрипя дверцей, видимо, старенького платяного шкафа, и вскоре прителел с шуршащим пакетом, из которого вытряхнул на диван, действительно, новенькие «варенки». В Москве это был в то время самый настоящий, ножом по горлу дефицит! Люди где-то доставали обычные джинсы, варили их, вытворяли что-то несусветное и получали самые разные эффекты, но эти были фабричные, со всеми лейблами, этикетками и, не поверишь, Паша, вышивкой на карманах. Просто писк!!! Мишель, похоже, даже дар речи потеряла, увидев такую красоту.
-Надевай! – скомандовал Леша.
-Но твоя мама… — неуверенно пролепетала Мишель, — она… Что она скажет на это? Тебе вот влетит за наглость, с которой ты в ее шкаф полез. А мне стыдно будет – такая дорогая вещь! И если я их надену, она их уже не сможет продать…
-Хватит уже, Мишель! – вскричал Лешка в нетерпении. — Надевай и все! Ты же знаешь маму – она никогда не станет ругаться на тебя, и вообще не жадная!
-Тогда отвернись!
Леша послушно отошел к открытому окну и уставился на улицу.
-Тихо… — произнес он. – Странно, даже мужики не буянят, хотя, сегодня пятница…
Мне тоже пришлось отвернуться – не одеваться же Мишель при мне! Мы еще не были настолько близки…
Слава выдохнул.
-Но вот она скомандовала всем повернуться – джинсы, словно и шились на нее! Мы оба, как дураки, уставились на нее, а она покрутилась перед нами, убрала волосы, и мы все ввалились на кухню, где у окна скучал Толик.
-Счастье, что он вот не уехал! А то мне был бы полный и окончательный конец! – Леша хлопнул Толика по плечу, и тот криво, но не зло усмехнулся.
-Фигня… Разве ж, я брошу тебя одного?!.. Ты как, Мишель?… О-о, красота какая! Тебе очень идет!.. Ужинать будете? Тут еще полно еды осталось, да и выпить есть. А то, наверняка, проголодались!
Он ухмыльнулся, но я погрозил ему пальцем, и он только пожал плечами.
-Ладно, ладно… Проехали.
И снова Мишель взяла все на себя – моментально, пока грелся ужин, перемыла посуду и убралась на столе. Словно, и не случилось ничего, словно, и приехали мы сюда вчетвером, и вечер был тихий, спокойный… Я еще подумал тогда – а если бы не пришлось спасать и утешать Мишель, как бы сложилось все… И снова Леша услышал меня без слов.
-Вот, наверное, и надо было с самого начала ехать сюда таким составом!.. Водку все будут? Тут, правда, немного осталось… Мишель? Чистого спирта нет!
-Ты же не Бегемот, Леша, не выпендривайся! Что есть… — рассмеялась она.
-А что, бар-то тот, о котором ты говорила, работает сейчас? Можно там достать выпить? – спросил я ее.
-Да, думаю, можно…
-Ты не смотри так, — я погладил ее по плечу. – Выпито много, но разве мы пьяны? Разве кто-то хамит и ползает по полу? Мы просто возьмем бутылочку и выпьем, и не обязательно всю. Да? Ты глянь только – вечер уж больно хорош!
На улице стемнело, и, Леша был прав, стояла такая тишина, что звенело в ушах, а в окно лился ни с чем не сравнимый аромат апреля – запах лопающихся почек, нагретой, готовой разродиться травой земли, недалекой рекой… Откуда-то напахнуло выпечкой. Чем-то очень простым, вроде оладьев…
-Да я же разве против?! – улыбнулась Мишель. – Все хорошо, вы не думайте!
-Только не вздумай оправдываться перед нами! – воскликнул я, не отпуская ее глаз, в которых сейчас смешалось столько, что я не знал, о чем сказать ей для начала.
Хотя, Господи, все и так было ясно! И я подхватил ее прямо со стула на руки, она тихо вскрикнула от неожиданности и рассмеялась. Никакого показного визга! Она обхватила меня руками за плечи и прижалась губами к моей шее.
-Ты такой… — зашептала она и тормознула.
-Какой?
-Красивый!.. Ты очень красивый, Слава!..
Я понес ее в прихожую одеваться, поставил на ноги, и тут мне пришло в голову – я схватил ее сапожки, усадил ее на маленькую табуреточку и стал надевать ей сапожок, потом другой, поглядывая на нее и видя ее растерянность через счастливую улыбку.
-Тебе никто никогда не надевал на ножки обувь? – удивился я, подавая ей руку.
-Нет… Не приходилось…
И тогда я взял в ладони ее личико и убедительно заявил прямо в лицо:
-А я до сих пор никому обувь не надевал! Ты – первая!
-Ну, что, идем? – в прихожую вбежал запыхавшийся почему-то Леша. Вслед за ним из туалета, в сопровождении шума спущенной воды, выскользнул Толик. – Только вот у меня денег совсем немного. Собственно, то, что в электричке насобирал… случайно, да мама на продукты оставляла. Больше нет…
-Убери свои деньги и оставь на продукты! – рявкнул на него я. – А то мать приедет, а у тебя шаром покати… И нечего пялиться на меня! Я навязался в гости и должен внести свою лепту.
-Ага, тут только твоя лепта и есть! – рассмеялся Толик, пока мы спускались по полутемной лестнице. – Из столовки-то еда к нам через тебя прибежала! Не думаю, что тебе доставило такое уж большое удовольствие петь перед пьяными, жующими физиономиями!
Я взял Мишель за руку, и мы вчетвером прошли через двор на дорогу к станции.
-Ты хоть квартиру запер? – я обернулся к Леше.
-А кому там что надо?! Все знают, что брать у меня там нечего…
-Там наши с Мишель сумки, лопух! Да вот и Толика еще кейс…
-Да запер, запер… — с долей сомнения попытался уверить нас Леша. – Кажется, замок захлопнулся…
-А ключ? – спросил Толик.
-Ключ всегда есть под половиком.
-Ага, именно там, где знают все!
-Отстань! – огрызнулся Леша. – Никто ничего не сворует!
-Ладно, поверим! – я примирительно похлопал его по плечу и невольно огляделся по сторонам, сжимая в руке маленькую ладошку Мишель.
Толик заметил этот мой взгляд.
-Думаешь, этот тип все еще может здесь околачиваться?
-Да кто его знает… Конечно, для такого хлыща оставаться здесь в одиночестве и без надежды на ночлег, перспектива, прямо скажем, плачевная. Но, чем черт не шутит! Сейчас как вылезет эта морда откуда-нибудь!
-Не смешно… — пробормотал Толик.
Мы шли, и наши шаги отдавались эхом между двухэтажками, которых в темноте и видно-то толком не было. Освещенных окон, на удивление, маячило совсем мало, дворы утопали в темноте разбитых фонарей и густо выросших, хоть еще и не покрывшихся листвой деревьев и кустов. И лишь редкие лампочки под козырьками парадных подслеповато светились, обозначая дворы.
-Опасаешься? – спросил я. – Здесь так все плохо?
-Спроси лучше у Леши. Он здесь живет…
-Я все слышу! – вмешался тот. – Если я молчу, это не означает мое мысленное или, тем более, физическое отсутствие!.. Здесь всякое бывает, Слава. Хотя, думается мне, ребенку или даже девушке можно совершенно спокойно даже в темноте пройти здесь, и ровно никто не тронет. А ребенка еще и домой доставят… Но пьяные компании не всегда адекватно реагируют на чужаков, которые им чем-то не угодили, или компаниям этим так показалось… Знаешь, слово за слово, и либо ты уже вынужден выказать им уважение и выпить с ними, либо рискуешь получить по морде… А могут и вообще не заметить…
-Ну, а если бы Стас опоздал, все-таки, на все электрички и остался в городе, каков сценарий развития событий в таком случае? Предположительно, конечно!
-Разумеется, окажись он на вокзале, мог там и осесть до утра… Но, вот если он не добрался до станции и оказался в какой-нибудь из упомянутых мною компаний, то тут я ни за что не ручаюсь!
-Может к тебе привести? Да?.. Да говори же, не молчи! Я должен знать, к чему быть готовым!
-К чему МЫ должны быть готовы! – убежденно добавил Толик. – Ты не смотри, что я такой небоевой наружности. Я несколько лет занимался самбо, чуть-чуть до «мастера» не дотянул. Так что, если что, можешь рассчитывать на меня… Да и Леша… Если он проникнется ситуацией и в нем взыграет инстинкт борца на справедливость и честь дамы, а если еще к этому комплекту какую-нибудь дубину, то и от него толк будет!
-Здорово… Только вот дубины нет. Ладно, идем спокойно и внимательно глядим себе под ноги и по сторонам тоже. Прислушивайтесь! Как услышите больше голосов, чем есть у нас, будьте на чеку…
-Да уж! – усмехнулся Павел. – Вот дерущимся я тебя никогда не видел!.. Ну, то есть, я уверен, ты никогда не спасовал бы, и уж сил тебе хватило бы… Неужели, все-таки, пришлось?!
-Мы шли дальше, и я чувствовал себя идиотом, — продолжил Слава. – Ведь можно же было, и впрямь, обойтись без выпивки, посидеть спокойно дома и закончить вечер самым лучшим образом… Но поздно было отступать! Мы уже вышли, и скомандуй я вернуться, они все пошли бы за мной, но так не хотелось выставить себя трусом!.. Дорога до бара осталась позади, а около самого заведения, устроенного в доме еще явно дореволюционной постройки, толкалась выпившая молодежь, хохотали девчонки, откуда-то из темноты вывернул и, тарахтя, подъехал мотоцикл… Я вдруг почувствовал тревогу. Не страх, нет! Словно, что-то внутри завелось, заработало, заставляя кровь быстрее бежать по жилам, что-то сродни злости, но еще не она, еще не на кого… Возможно, то было предчувствие…
-Но погоди! – вклинился Павел. – А как же твой авторитет?! Твоя слава?! Ведь тебя должны были бы узнать! Так неужели всеобщему любимцу стали бы бить морду, если он никого не обидел и не оскорбил?!
Слава рассмеялся.
-Мой авторитет! В свете редких фонарей, а в том месте и вовсе одного, меня узнать, да еще с пьяных глаз, было бы весьма затруднительно!.. Мы прошли мимо публики на улице, проигнорировав весьма неприятные звуки, раздавшиеся неподалеку – кому-то явно стало плохо.
-Может, подождете здесь? – спросил я остальных. – Стоит ли заходить внутрь всем?
-Там нет ничего страшного, Слава! – почти взмолилась Мишель, хватаясь за мою ладонь еще крепче. – Сидят несколько человек за столиками и у барной стойки. Как правило, компании, которые на входящих внимания и не обращают…
-Ты так боишься за меня? Значит, повод есть? Тогда, тем более, тебе там делать нечего!
-Слава! – вскричала она и, только что, ногой не топнула в отчаянии меня переубедить.
Такое может разозлить или даже взбесить, но то взвилось и ударило по ней ее чувство ко мне, и я это знал. Поэтому, обнял ее, поцеловал в щеку.
-Я был дураком, когда заставил вас отправиться сюда. Но я же не на войну собрался! Зайду, возьму бутылку и выйду. И мы пойдем домой. А вы пока покурите здесь. Да? Не будем тянуть время!
И я оставил ее руку, кивнул Толику, и тот мягко взял Мишель за локоть, а Леша достал сигареты и предложил ей. Я же быстро вошел внутрь и сразу же едва не задохнулся от запаха спиртного, смешавшегося с духотой, сигаретным дымом и дешевыми духами. То было приличное по размеру помещение, которое, очевидно, получилось таким в результате соединения всех или большинства помещений первого этажа. Дощатый пол накрыли линолеумом, соорудили в углу довольно большую барную стойку, поставили столы, какие обычно стояли в школьных столовых, и табуретки. В итоге достаточно обширное пространство осталось для тех, кто хочет потанцевать. Разумеется, никаких официантов – все забирали сами посетители от бармена. И только худенькая, сутулая женщина с совершенно бесцветным лицом, протирала здесь столы и пол. Она еще и хромала, как я успел заметить, машинально наблюдая, как она исчезает в двери подсобки или кухни… Я нащупал в кармане свои черные очки, подумал о том, как нелепо они будут смотреться в помещении бара ночью, и убрал. Узнают, так узнают!.. Бармен протирал стойку по обыкновению всех барменов, и, увидев меня, немедленно, хоть и без особого рвения, отложил тряпку и уставился на меня своими темными глазами, выражение которых я как-то не очень понял.
-Будете заказывать? – я едва услышал его за слишком уж визгливо звучавшим здесь очередным хитом «Миража».
-Коньяк есть? С собой.
Бармен махнул рукой на полки за своей спиной, ухмыльнулся.
-Выбирайте!
Я указал ему на бутылку неплохого, кажется, армянского коньяка… Хотя, наверное, это был молдавский… Не важно. Он опять ухмыльнулся, назвал цену, которая показалась мне слегка завышенной, но я не обратил внимания и кивнул, достал деньги.
-О-о, коньячок! – раздался у моего плеча женский голос, и, обернувшись, я увидел девицу с копной вздыбленных и, судя по неподвижности, залитых лаком кудрей, заколотых сверкающей заколкой.
Коротенькая юбочка под замшу, кофточка с модными рукавами «летучая мышь», ворох звенящих браслетов, дурацкие бусы, никак не вязавшиеся с этим нарядом, и кошмарный слой блестевшей на всех частях лица, местами успевшей смазаться косметики. По чести, ее мордашка – думаю, на самом деле ей было лет восемнадцать, не больше! – вызывала, скорее, смех, чем отвращение. Эта дурочка не представляла, какой могла бы выглядеть милашкой, если бы стерла весь боевой раскрас…
-Так угостите коньячком, молодой человек? – она растянула в улыбке сиявшие блеском губы.
-…Музыка на-а-ас связала… Тайною на-а-ашей стала… — голосила Гулькина.
-Тебе бы домой, к маме, да в люлю с куклой, а ты здесь коньяк клянчишь… — ответил я, забирая бутылку.
-Ты че вааще, дядя?!
Я чудом бутылку удержал – какая-то совершенно пьяная рожа едва не сбила меня с ног.
-Девку мою увести хочешь???
Он на ногах-то еле стоять мог, и то, лишь опираясь на стойку.
-У-у… — протянул я, — вот и дружок твой…
Девчонка ухватила пьяного за шиворот и оттолкнула так, что он повалился на соседний, слава Богу, пустой столик.
-Иди отсюда, дурак! Сказала же – отвали от меня!
-Зря ты так! – заметил я, видя, как поднимаются со своих мест трое или четверо ребят. – Началось…
-Что, Владислав, моей девчонки мало оказалось? Решили еще счастья поискать?
Невольный смех вырвался у меня – от поднявшейся компании отделился Стас, явно хорошо выпивший и не менее осмелевший.
-Лучше бы ты домой уехал, дурачок! – ответил я, и мой смех, похоже, обескуражил Стаса.
-Что, чувак, погостить приехал и уже права здесь качаешь? – ко мне вплотную подошел и обдал перегаром здоровяк в спортивном костюме, какие стали позже настоящей униформой «братков» не самого высокого ранга.
-Заметь, я лишь купил коньяк и хотел выйти, меня ждут! Девочки ваши меня нисколько не интересуют, а вот этот ваш новый приятель напакостил, сколько мог, получил за это по роже, а вам пришел, нажаловался, чем вполне мог втянуть вас в неприятности. Вам это надо?
-Лез он к тебе? – здоровяк обернулся к девчонке, насупившись, отиравшейся возле стойки. – Только правду, Ленка!
-Нет… — буркнула она.
-Он ее домой к маме спать отправлял! – ухмыляясь, вставил бармен. – Сам слышал.
-Лады… Ты погоди-ка! Что-то мне лицо твое знакомо! Откуда к нам свалился?
Он пристально оглядывал меня, когда к нам протолкнулся совсем не по моде кудрявый парень, чья длинная челка отливала золотом, а какие-то совсем гусарские усы ну никак не лепились с этим местом.
-Да вы что, ребята, это же Князев! Вы что не узнаете-то?!.. Хотя, здесь вас точно не ожидали увидеть!
-Это что… который «Прощай Крайний Запад» поет?! Да? Это правда ты??? – здоровяк расплылся в улыбке, которой не хватало пары зубов.
Золотоволосый подал мне руку, и я ее пожал.
-А вы случайно, не у Фагота гостите? Это он вечно из Москвы гостей таскает… Девочка еще приезжала…. Мишель, кажется. Здорово поет!.. Погодите, а не из-за нее у вас вот с этим Стасом ссора-то вышла? Я бы понял – уж больно хороша девчонка!
Я с сомнением глядел на него, он понял, улыбнулся еще шире и обернулся к здоровяку.
-Я же тебе говорил, Миха, не связывайся с этим Стасом! А ты: «Все нормально! Я не позволю тут чужакам распоряжаться!…»
-Да ладно, проехали… Стас?
Миха обернулся, но Стаса, похоже, и след простыл. Вот только должен он был пройти через ту дверь, возле которой оставались Мишель, Толик и Леша!
-Простите, ребята! – воскликнул я и, не глядя на них выскочил за дверь. – Мишель!!
Они стояли в сторонке так, что их и видно толком не было. А те, что терлись у бара, невольно обернулись на мой крик. Мишель же уже неслась ко мне бегом, и через мгновение я подхватил ее прямо в объятия.
-Слава!.. Мой Слава!.. – выдохнула она мне в грудь.
И вот только за эти ее слова, за то, КАК они вырвались из нее, как ударились мне в сердце, подобно солнечному лучу на рассвете — внезапно, прямо в лицо — ее стоило носить на руках всю жизнь, Паша!
-Тише, Мишель, не надо так волноваться! – прошептал я и поцеловал ее в висок. – Все хорошо!
-Но Стас! Мы видели его – он выбежал из бара, как таракан… Ты ударил его, да?
-Нет, зачем? Он осознал свою вину и покинул нашу территорию. Можешь не волноваться – больше он не появится…
Еще почитать:
Кому нужна война
Любовный плен — Глава 5. Королёв.
Джейн Грей и Ворон Истуканов — Глава 57: Муравьи, бабочки и цветочки!
История маленькой жизни
«
»
