…Пахло гарью. Так отчетливо, горько, невыносимо, словно, кто-то вот только что шваркнул на костер ведро воды. И оттого поднялся едкий клуб дыма и рванувшейся вверх золы… А еще холод. Промозглый, пробирающий насквозь сырой холод раннего утра… Земля… Это она холодна, сыра, невозможна. Надо встать! Надо как-то подняться! Но Слава ощущал себя настолько насквозь промокшим, грязным, замерзшим до самых онемевших кончиков пальцев, что оцепенение держало, как топь болота – необоримо, всецело… Но если не открыть глаза, если позволить холоду усыпить, не будет уже совсем ничего. Только мрак… Слава собрал всю свою волю в кулак, стараясь забыть о том, что он ничего не понимает, кроме одного – для него нет места нигде, чтобы согреться. Он открыл глаза и увидел черную землю вокруг себя. Она сгорела, похожая теперь на вдову в глубоком трауре, чье лицо, глаза скрылись во мраке. А подняв голову, он посмотрел на серое, свинцовое небо, для которого рассвет не сможет пробиться сквозь эту тяжкую серость, подобную бетонной стене… Медленно, будто, все силы вытекли из него, Слава поднялся на ноги и не увидел ничего, кроме все той же выжженой, промокшей в дожде степи… Что же это? Куда идти? Зачем?.. Но вот поднялся ветер и, значит, может быть, тучи, все же, рассеются. Слава обхватил себя руками и побрел куда-то вперед, просто глядя перед собой… Внезапно он вспомнил, что проще всего заблудиться в степи, потому что, одна нога у человека короче другой. Совсем чуть-чуть, почти незаметно. И только, когда нет ориентиров, когда во все стороны от тебя пустая степь, забывшая о солнечном свете, ты начинаешь бродить по кругу, что та груша, катящаяся вокруг себя. Выходит, и ему суждено бродить и бродить здесь, без конца и края?.. Он даже шороха шагов своих не слышит. Ничего не слышит. Ни птиц, ни зверей, ни единого движения, способного создать звук. Воздух глухой, вязкий, наполняющий легкие все той же гарью… Что это? Ему показалось, он слышит, будто, скулит кто-то. Жалобно так, срываясь на хрип. Слава прислушался, покрутил головой, но поначалу не увидел никого. Может, это ветер?.. Но звук повторился вновь, и приглядевшись, Слава увидел за небольшим холмиком, даже скорее, кочкой, обросшей жалким кустарником, травой, что-то красное. Или ему привиделось? Но звук шел оттуда.
-Э-эй! Кто там? – позвал Слава хрипло, и не узнал свой голос. – Здесь кто-то есть?
И в ответ что-то уже очень явно зашевелилось в траве за кочкой, запищало, захрипело… Это еще кто??? Или что?
Не очень уверенно, но Слава, все же, двинулся в сторону этого чего-то странного, подумал о палке на всякий случай, но ничего подходящего не увидел… Наконец, он обошел кочку и от неожиданности попятился – там, из канавы, послужившей, наверное, прибежищем, глядело на него невероятное существо. Круглая, похожая на подсолнух в обрамлении красных и грязных теперь, в мокрой, черной золе, пучков шерсти, морда. Круглые же, совершенно кошачьи золотые глаза, наполненные слезами. Длинное, ящерообразное, но покрытое шерстью и когда-то, наверное, шелковыми ленточками тело, а вот лапы – толстые, снова кошачьи. Сквозь грязь и сажу Слава увидел алый в золоте шелк и… все понял. Догадка пронзила его сердце стрелой до такой боли, что слезы хлынули из его глаз.
-Так это… это ты? Мой Дракон? Ты… есть и ты жив… Господи, ты жив!!!
Не понимая ничего, не помня себя, Слава бросился к своему большому и несчастному зверенышу, обхватил его морду руками и прижался к ней щекой, плача, не в силах глядеть в такие же плачущие глаза зверя. И тот… заурчал в его руках, замурчал, заелозил, поднял свою большую, толстую лапу и обхватил Славу за спину, будто лев. Он был теплый, мягкий, он прижимался к Славе и урчал все сильнее. Он плакал, но теперь от счастья и надежды. А Слава гладил его морду, утирал звериные слезы и шептал, шептал ему что-то, чего и сам не мог понять. То шептало его несчастное сердце, сорванное горечью всей его жизни, шептало от радости найти своего Алого Дракона, преданного, убитого, но… наверное, так и следовавшего за ним, неспособного предать и бросить… И вдруг зверь замер. Слезы его высохли и золотые глаза вытаращились – зверь прислушивался и громко сопел, принюхиваясь. Он подскочил, невольно повалив Славу, потопал своими толстыми лапами и завертел своей смешной головой во все стороны. Снова замер, прислушиваясь, и вдруг подпрыгнул, лизнул Славу в лицо и… взмыл в воздух, обнаружив небольшие но, видимо, очень сильные крылья. В воздухе он встряхнулся, как следует и… солнце прорвалось сквозь толщу туч, упало ярким лучом на зверя и даже сквозь грязь и золу зардел, засиял алым золотом прекрасный Дракон, выписывая над Славой петли и круги. Он урчал, свистел крыльями и хвостом, он веселился в воздухе, как ребенок в воде, и Слава невольно улыбался, глядя на него – вот он, сгусток чистой радости, восторга и тепла! И ему захотелось снова обнять своего Зверя. Но тот взмыл еще выше, вгляделся в даль, освещенную солнечным лучом, свистнул и обернул к Славе свою невероятную морду. И тогда Слава поглядел туда, куда указывал Дракон…
…Маленькая издали, хрупкая, слабенькая, едва идущая фигурка. Она брела так, словно, лишь чудом держалась на ногах. Слава оцепенел – Мишель??? Это Мишель??? Дракон свистел, урчал, кружась над ним, а потом рванулся в сторону фигурки, неся за собой солнце. И Слава побежал за ним. Побежал к ней. Она же остановилась. Теперь Слава мог разглядеть ее личико, ее огромные серые глаза, ее русые локоны, потрепанные ветром, ее джинсы, порванные на коленях тогда, на вокзале. То была Мишель. Она подняла голову, посмотрела на Дракона и протянула к нему руки. Тот прямо сверху, с неба, рухнул к ее ножкам, обхватил их лапами, словно, умоляя – не уходи! И она шлепнулась в его лапы, обессиленная. Обняла… Слава бросился к ним, обхватил ее руками, и она расплакалась.
-Все… Все… — захлебывалась она. – Я… догнала… Я, все-таки, догнала…
И он целовал ее личико, ибо иначе было просто невозможно, он прижимал ее изо всех сил, готовый немедленно отдать ей все. Абсолютно все! А Дракон топотал, прыгал и выплясывал вокруг них свой неистовый танец Радости.
…И шли они навстречу Солнцу, освещавшему теперь прорвавшимися через тучи яркими снопами тропу через камни, скалы, пучки травы. И это все, окружавшее их, больше не виделось серым и безжизненным – все озолотилось солнцем, все обрело живые очертания, получив тени и свет… Слава держал ладошку Мишель так крепко, как только мог, а она поглядывала ему в лицо сияющими глазами и счастливо улыбалась. Дракон унесся вперед, но даже оттуда до них доносились его урчание и свист.
-Гляди, море!!! – воскликнул Слава, помогая Мишель подняться вслед за ним на вершину каменистого кряжа, загораживавшего собой прекрасную долину, обрамленную скалистыми холмами. Там, внизу переливалось море в тихой округлой лагуне. На берегу трепетали на солнце волны шелковой травы и лазурная вода, отражавшая небо, тихо накатывалась на почти белый песок… На секунду Мишель замерла, глядя на открывшуюся картину, и вдруг первая побежала вниз по тропинке. И когда успела освободить руку?!.. Слава бросился за ней и скоро бухнулся рядом с Мишель на мягкий, пушистый песок. Задрав голову, они глядели, как Дракон носится над морем. Вдруг он взмыл высоко-высоко, а оттуда с диким свистом понесся вниз и исчез в воде, подняв фонтан брызг, рассыпавшихся искрами на солнце. Но стоило воде успокоиться, как Дракон вновь взмыл в небо. Умытый, пылающий алым золотом и совершенно счастливый… Слава прижал Мишель к себе.
-Удивительное создание!.. Ведь я… убил его, а он плакал обо мне… Теперь радуется, как подобранный щенок… Что же ты так смотришь на меня, Мишель?
Она же обняла его, уткнувшись лицом в его грудь, и прошептала:
-Я любуюсь тобой… Ты такой красивый!.. Я очень тебя люблю…
И тут слезы острым комом сжали ему горло, он с трудом отдышался, и они покатились по его щекам.
-Так просто… Господи, все было так просто!..
И он целовал ее личико, ее лоб и волосы, он прижимал ее к себе и плакал, чувствуя, как уходит боль, словно, снег, тая, стекает по лицу каменного изваяния в теплых весенних лучах…
Ни Мишель, ни Слава не видели сутулую фигуру человека, сидевшего на плоском, нагретом солнцем камне. Среди скал его почти и не было заметно. Облаченный по обыкновению в свой темный плащ, он снял шляпу, подставив ясным солнечным лучам лицо и светлые, как всегда, неухоженные волосы.
-Вот и хорошо… Наконец-то… И ведь все было так просто, Слава!.. Так просто… Теперь ты поймешь это, и возможно, огорчишься – ведь столько лет прошло в боли и горести сожаления. Но здесь… Люди так боятся сюда попасть, может, оно и правильно, ведь, наверное, каждому уготовано свое, не угадаешь… Но, думаю, для всех едино одно – понимание очень простой вещи…
Человек поднял голову, наблюдая за Драконом.
-Красивый какой!.. Зверь… Для тебя вот все понятно! Ты отсюда родом и знаешь, что люди – дураки, да? Что деньги?! Что популярность?! Что власть?! Ничего! Пустое… Здесь вот ничего не надо из этого всего. Только любовь! Вся шелуха здесь спадет, все улетит… И что останется? Только любовь! Все всегда начинается с нее и кончается ею. Всегда!.. Кис-кис, пушистик! Лети ко мне и можно я тебя поглажу?..
Но Дракон летал, кружил над морем сам по себе, свободный и беспечный, сияя на солнце алой радостью.
-Надо же… — человек на скалах улыбался ему вслед, щурясь и машинально хлопая шляпой по боку, будто, и сам хотел взлететь.
Потом он снова сел на свой плоский камень, положил шляпу рядом, и опершись локтями о колени, подпер лицо руками, вздохнул, глядя на пару внизу.
-Надо хоть пойти обнять их… Авось обрадуются…
Еще почитать:
Похороны гладиатора
Жизнь с чистого листа — Глава 1
Десять лет любви к тебе — Часть 3. Я никогда не сожалела о своей первой любви. Заключение
Элис
«
»
15.07.2024
