VII.Персональная борьба

Вальдемар и Джек подошли к дверям

— И почему их не могут сделать механическими. Повсюду механизмы, новейшее орудие, а тут варварское общество — Фыркнул комиссар.

За несколько часов до этого.

Кристофер Джонас нашел самого главного, который в тот момент был в комиссариате, и протянул ему письмо.

— Джонас, что это? — Грубым голосом ответил мужчина, на несколько лет старше его. Это был грузный человек, весь в веснушках. С короткими седыми волосами. В кителе, на котором висели награды, штопаном свитере, брюках, которые, наверняка, были ему малы. Голубые глаза были как целый мир, как забытая вселенная.

— Я должен сказать, что один из комиссаров пренебрегает правилами комиссариата и нарушает их.

— Колленз? Слышал я о нем, командует 149 полком. Надо же… Что ж, я проверю это после совещания, мы с этим разберемся и с ним тоже.

Настоящее время

— А, Колленз! Небось уже Лорд-Комиссар?

Перед ними стоял человек, с короткими черными зализанными волосами. Худое лицо квадратной формы, впалые глаза черного цвета, густые вечно нахмуренные брови, говорившие о том, что человек замышляет какую-то пакость или подставу. Кривой нос, губы слегка вытянутые и пухлые. Кожа здорового оттенка, по телосложению высокий и подкачанный.

Вальдемар слегка склонил голову в знак приветствия, но особо не любил данного человека. Пару раз из-за его глупостей, комиссар чуть с треском не вылетел из Схолы.

— Все ещё обычный комиссар. Вашими мольбами, Кристоф.

— Я слышал, ты прибыл согласно посланию из комиссариата?

— Это абсолютно не твое дело…

— Ну как же, жизнь все ещё не определяет сознания? По-старому настаиваешь, что убивать бойцов бессердечно?

— Я буду на этом упорствовать, даже в случае, если предстану перед самим Императором, только ему осуждать меня и больше никому, Кристофер Джонас. Стал немного постарше, рассудительнее. Однако, вам могу сознаться: безусловно, думаю я по-прежнему так, как думал. А ты меня никак не понимаешь и никогда не понимал.

— До сих пор! Отвергаешь роль и принципы комиссариата!

— Уж прошу простить. Я прекрасно понимаю, как и Вы, что считаюсь результатом большого количества предшествующих действий. Если б не было меня, не было б и мыслей. Однако, я против прямого заучивания традиционных формул и законов. И механических взглядов, варварства. Итог влияния жизни на меня, будет зависеть и от моей персоны, и от идей. Меня не рекомендуется скидывать со счета, я не пустая дорожная пыль от сапог. Можно ли яснее сказать? Я настаиваю вот на чем: на жизнь, я отреагирую наиболее спонтанным для многих способом. И вряд ли вам оно приглянется.

— Посмотреть бы! — Кристоф сложил руки, давая понять, что с подобными изречениями Вальдемар далеко не уйдет и вряд ли останется живым надолго. Создавалось впечатление, что он один из первых, кто по возможности выдаст комиссара. Блондин хоть и был намного его моложе, однако обладал возможностью, будто бы одним взглядом прочитывать идеи человека, за это его уважали и опасались бойцы. Чтобы не усугублять и так трудную обстановку, он предпринял попытку уйти от проблемы.

— А что? Я ведь ещё жив. И думаю, встретимся. Согласись, что твой последний бой с эльдарами был традиционным обстоятельством. Так вот: Ты, уважающий себя военком, что хочет пойти дальше. Фамилия достаточно звонкая, однако решил признать свои ошибки и в полном объеме раскаялся, потерял полк. Я за всю собственную непродолжительную жизнь, не прикончил ни одного бойца, и они не пытаются меня уничтожить. И я, знаешь ли, горжусь этим. Я не по-твоему, а по-своему проявил собственную суть в равных обстоятельствах, и не кинул подразделение на растерзание, несмотря на то, что кодекс гласит противоположное.

Кристоф едва находил в себе силу духа для того, чтобы не ударить собственного оппонента. Но что более его сердило в Коллензе, так это постоянно спокойное выражение лица. Джонас жестоко ненавидел, этого молодого человека довольно высокого роста, худощавого телосложения, с волосами белого цвета, изумрудными и с выразительным взглядом. Узкое, вытянутое лицо, длинный нос и практически всегда поджатые губы. Крайне редки были случаи, когда он улыбался. Кристофер стиснул руки в кулаки, однако наносить удар не собирался, но его уже начало колотить. Все комиссары считали Вальдемара умным, но и глуповатым человеком и имели глубокое уважение, потому что он обладал своей позицией и имел возможность ее растолковать. Однако Джонас принадлежал к ненавидящим. И считал его слабым и глупым человеком.

Всё это время, Джек стоял и молча вникал, о чем они беседуют. Когда комиссар начал говорить о жизни, понял, что Вальдемар очень не глупый человек, да и послать может красиво, не произнося ни одного оскорбительного слова. В душе сержанта появилось огромное чувство уважения к блондину.

— Однако, жизнь может организовать для тебя смертельно-опасный экзамен!

— Кристофер Джонас, бытие своей манерой ставит нам подобные пёстрые и сложные задачи, предполагая различные реакции. Оно само дает понять, что все мы разные. На вопросы комиссариата, я отреагирую самым неожиданным образом, не беспокойся.

— Ты только этого с другими не развивай.

Вальдемар уже не слушал его, и ровным шагом пошел в сторону кабинета , где уже некоторое время его ждали.