Письмо

Дорогой Манрей Керю. Мне неловко писать к тебе с просьбой, но актера в моем кукольном театре свалила лихорадка, а этот спектакль очень важный для меня. Понимаю что ты думаешь, Манекин кишит актерами, но сомневаюсь что у кого-то кроме тебя хватит опыта. Потому прошу, будь в театре этим вечером. С уважение твой, Томас Веаклин P.S.: если это письмо заставит тебя приехать, то при любом раскладе выпивка за мой счет

Не в силах воспринимать текст, вы откладываете письмо. Ваша голова раскалывается, любая мысль сопровождается противным шипением ящерицы заполняющим ваш мозг. Томас всегда был дерьмом. И не потому что мог помыкать вами как ему захочется, а потому что каждая его пьеса обещала быть не такой как прошлые. Но каким-то образом, несмотря на весь его опыт, все знания Том Веаклин всегда оставался ходячим мешком пижонства. А все его приступы откровения, позволявшие ему приходить к вам в любое время суток с очередным «Это произведение перевернуло мою жизнь» и «Нет, правда, я осознал кем был и хочу уйти от этого, стать кем-то большим и я стану», заканчивались очередной тирадой о непонятом гении в ближайшем баре.

Такая вспышка агрессии не прошла незамеченной и вашу черепную коробку наполняет ощущение тяжести, но этого вы и добивались. Ваши пальцы начинают осознавать, что удерживают остатки вчерашней выпивки, и пока они пробуют доставить вам это целебное средство сквозь судороги от мигреней. Вы пытаетесь отогнать мысли, что слишком пафосно описываете весь этот процесс. Все же общение с Томом дает свои плоды.