Разумно было бы считать этот город утраченным, но отчего-то Благодетель искал в нём крупицы жизни. 

И если находил, то тщательно осматривал и записывал их в общее число. 

Крупиц оказалось настолько мало, что они терялись среди пепла, погребённые в нём заживо. В этот пепел Благодетель опускал свои ладони, как это делает обезвоженный у родника,

Multa renascentur, quae jam decidere ,

раскалённые частицы жгли тело, как это делает жажда с человеком. 

И он сгорал.

Шаг за шагом сам делался пеплом…