Подмосковные усадьбы Таинственное Вороново

На территорию старинной усадьбы Вороново, где сейчас находится лечебно-реабилитационный центр Минэкономразвития, попасть гораздо сложнее, чем на территорию усадеб Архангельское или Марфино, принадлежащих ныне Министерству обороны. Видимо, у Министерства экономического развития гораздо больше секретов, нежели у военного ведомства.

Оказаться здесь можно только по санаторной путёвке — просто так посмотреть усадьбу не получится.

Но, Вороново стОит того, чтобы его увидеть. Хотя бы потому, что именно здесь находится один из двух, так называемых, «пряничных» домиков архитектора Карла Бланка (второй — в усадьбе Кусково).

Вороново, одна из старинных подмосковных усадеб, находится теперь в центре «Новой Москвы».

Первыми владельцами здешних земель, начиная с XIV века, был боярский род Боброк-Волынских, прибывший сюда, как можно догадаться с Волыни, спасаясь от опустошительных набегов польского короля Казимира Великого.
Родоначальником считается Дмитрий Михайлович Боброк — участник всех военных походов Дмитрия Донского и погибший в битве против объединённого войска литовского князя Витовта и полков хана Тохтамыша.

В 1726 году усадьба переходит к Артемию Петровичу Волынскому. Нам он известен, в первую очередь, по роману Ивана Лажечникова «Ледяной дом». Именно по инициативе Волынского была устроена потешная свадьба князя Голицына с калмычкой Бужениновой.

Свою карьеру он начал при Петре I, затем продолжил при Екатерине I, Петре II и Анне Иоановне, при которой исполнял обязанности кабинет — министра.

Артемий Петрович был весьма противоречивой личностью, — страсть к наживе, карьеризм (был женат на двоюродной сестре Петра I Александре Нарышкиной), защита интересов шляхетства, заискивание перед иноземцами — Минихом, Левенвольде и Бироном, — впоследствии противник «бироновщины» и один из руководителей подготовки государственного переворота.

На допросах Волынский отрицал свою причастность в государственной измене, даже под пытками не назвал никаких имён.
Тем не менее, он был приговорен к очень суровому наказанию — посажению на кол, правда, «милосердная императрица» заменила его четвертованием (что в лоб, что по лбу).

Имение Волынских подлежало конфискации, а дети его отправлялись в пожизненную («вечную») ссылку в Иркутскую губернию.

Ходит легенда, что Анне Иоановне частенько стал являться призрак казненного Волынского, вследствие чего, через три с половиной месяца после его смерти, её величество отошла в лоно Авраамово в сорокасемилетнем «ягодном» возрасте.

Елизавета Петровна, придя к власти, в 1742 году отменила приказ о конфискации и возвратила имение наследникам, а самих наследников вернула из ссылки (думаю, они туда даже не успели добраться).

Дочь Волынского Мария Артемьевна была выдана Елизаветой (своей троюродной сестрой) замуж за графа Ивана Илларионовича Воронцова, младшего брата канцлера М.И.Воронцова, участника переворота 1741 года, приведшего дщерь Петра I на российский престол.

Воронцовы поселились в Воронове и начали всячески его обустраивать, для чего был приглашен архитектор Карл Бланк, уже достаточно известный к тому времени.

Было построено два усадебных дома — каменный и деревянный, вместо ветхой церкви строится новая каменная Спаса Нерукотворного и отдельно стоящая часовня-усыпальница Воронцовых.

Надо заметить, что это один из немногих храмов, который не был закрыт в советское время и оставался действующим, а его интерьер дошел до нас практически в первозданном виде.

На пятнадцати гектарах площади разбивается регулярный английский ландшафтный парк, расширяется рукотворный пруд. До наших дней сохранилась великолепная пихтовая аллея, подобной которой нет во всём Подмосковье.

Также прекрасно сохранился и Голландский «пряничный домик» — садово-парковый павильон, построенный у пруда. По замыслу архитектора эта часть усадебного комплекса должна была напоминать именно голландский пейзаж — дань памяти Петру I, много сделавшему для усадьбы. Проект «пряничного домика» был одобрен самим Бартоломео Растрелли.

Маленькая Голландия поддержана имитацией гребного канала, по которому можно и сейчас прокатиться на лодке или катамаране. Вид с лодки на домик невероятно живописный, ни с чем не сравнимый.

Двухэтажный, игрушечно-сказочный, с высоким витиеватым фронтоном, декоративными вазами, большим балконом с узорчатой металлической решеткой, утопающий в зелени домик, — повторение одного из парковых павильонов шереметевского Кускова, выдержанное Карлом Бланком в стиле петровской эпохи. Но Вороновский домик гораздо наряднее,»пряничнее». На протяжении своей жизни он неоднократно менял свой цвет. Сейчас павильон терракотовый.

Домик предназначался для гостей — внизу располагалась достаточно большая гостиная, окна которой выходили на пруд, наверху были расположены три спальни.
В настоящее время домик можно снять на несколько дней для отдыха, по-другому внутрь проникнуть нельзя. Правда, входят и выходят оттуда люди крайне редко. Думаю, там всего один или два номера. Сведущие люди говорят, что именно здесь останавливается министр, когда приезжает на несколько дней отдохнуть от непосильной работы.

Благодаря земле, оставшейся от выкопанного пруда, в усадьбе были созданы трехуровневые земляные террасы, которые начинаются на высоте дома и заканчивается на берегу пруда. Одним из украшений парка являлся грот — некогда популярный образец паркового дизайна, не сохранившийся до наших дней.
К сожалению, его вовремя не укрепили. Так что, теперь это груда старинных булыжников, по которым даже близко нельзя представить, бывшее великолепие грота. Увы и ах….

В декабре 1775 года Вороново удостоила своим посещением сама Екатерина II . Сам факт, что усадьба была достойной для приема императрицы, доказывает её блестящее состояние и восхитительное устройство на тот момент.
Екатерина провела здесь всего одну ночь, возвращаясь из Калуги, но в честь её посещения Воронцовы поставили каменные пирамиды — обелиски по сторонам главной аллеи и у входа в дом.

Достаточно недавно они ещё стояли на своем месте и замечательно подчёркивали перспективу и въезд в парк, но куда они делись, никто не знает. Вечная история!
При следующем хозяине усадьбы Артемии Ивановиче Воронцове он, кстати, был крёстным отцом А.С. Пушкина, грандиозные работы по дальнейшему обустройству усадьбы продолжились.

В Вороново приглашается знаменитый архитектор Н.А. Львов, который проектирует и руководит строительством нового трехэтажного дома-дворца с двумя боковыми флигелями, связанными переходами. До нашего времени сей прекрасный дворец, к великому сожалению, не дожил. Но, каким-то чудом уцелели чертежи, по которым можно хотя бы приблизительно оценить красоту и грандиозность постройки.

Зато сохранились портреты семейства Воронцовых из семейной портретной галереи, написанные великими русскими художниками Ф.С. Рокотовым и Д.Г. Левицким. Сейчас они экспонируются в Государственном Русском музее Санкт- Петербурга.

Николаем Александровичем Львовым был построен конный двор с манежем на сто лошадей.

По углам манежа располагались четыре круглые башенки. Позднее, следующий владелец усадьбы граф Ф.В. Ростопчин открыл поблизости конный завод, заказал статуи коней, покрыл их сусальным золотом и установил на каждой башне.
Устояла только одна башня, остальные вместе с усадебным домом пострадали в войне с Наполеоном.
Французы стащили с пьедесталов фигуры коней, думая, что они сделаны из золота, но кони, упав на землю, разбились. ( Не отсюда ли пошла поговорка: «Двинуть кони»?).

Конный двор сохранялся вплоть до 50-х годов двадцатого века, но в итоге его разобрали.

А.И.Воронцов создал великолепный усадебный комплекс, но разорился и был вынужден продать Вороново.

В 1800 году имение приобретает граф Федор Васильевич Ростопчин — государственный деятель, генерал, фаворит Павла I и руководитель его внешней политики, при Александре I московский градоначальник.
В истории усадьбы Вороново открывается новая интересная страница.

Семейство Ростопчиных постоянно живет в Воронове, сам хозяин во время вынужденного перерыва, вызванного отставкой, занимается литературным творчеством — пишет острые сатирические комедии, которые читает только близким, затем сжигает.
Вслед за Д.И. Фонвизиным, Федор Васильевич высмеивает галломанию.
Известен его публицистический памфлет «Мысли вслух на Красном крыльце» (1807). Это резкая критика склонности русских к французомании и прославление исконно русских доблестей.

Ростопчин лично занимается обустройством усадьбы. Будучи «англоманом», вводит новые методы обработки земель, механизирует рабочие процессы, выписывает из Англии специалистов по земледелию и инженеров.

Но главное внимание уделяется конному заводу, основанному им в Вороново в 1802 году. Здесь разводится англо-арабская помесь лошадей, предназначенная только для верховой езды. Для ухода за ними ветеринары выписывались также из-за границы.

Из Германии Федор Васильевич приглашает искусного садовника, создавшего в Вороново по проекту Джакомо Кваренги дивную оранжерею.

Из Италии для украшения парка привозят великолепные мраморные статуи, из Франции и Англии везут роскошную мебель, вазы, бронзовые изделия, полотна известных художников, сервизы из серебра, гобелены.

Внешнюю часть здания украшали гигантские скульптурные группы с изображением людей и лошадей. Залы усадебного дома были полны музейных экспонатов, а редчайшие книги библиотеки вызывали восторг даже у искушенных книголюбов. Благодаря всему этому великолепию Вороново получило название «маленький Версаль».

Погостить в Вороново приезжала из городу Парижу очень популярная в те времена писательница мадам де Сталь, сын знаменитого экономиста Артур Юнг в 1805 году также почтил своим вниманием усадьбу.
Веселая, интересная, разнообразная жизнь текла в Воронове вплоть до июня 1812 года.

29 мая Ростопчин был назначен главнокомандующим Москвы, а 24 июня началась Отечественная война.
Когда русская армия, оставив Москву, двигалась на Тарутино, Ростопчин приехал в усадьбу и поджег её, чтобы не досталась неприятелю.

Здесь начитаются загадки. По словам очевидцев, среди пепла и развалин главного усадебного дома не было, пусть и обгоревших, скульптур из мрамора и бронзы. Накануне поджога, граф на телегах отправил своих дворовых в Липецкое поместье отца. Но, никаких сундуков с ценностями в этом обозе замечено не было. Отсюда и пошли слухи, что все свои несметные богатства он спрятал в подземных ходах усадьбы

Историки говорят о наличии глубоких подземных лабиринтов, соединяющих усадебные строения. Подземные постройки действительно находили на этой территории, но секрет клада Ростопчина до сих пор не раскрыт…

После окончания войны, граф подавал прошение царю о денежной помощи за утраченное поместье, но царь отклонил его в связи с тем, что высшее Московское общество было уверено, что большую часть своих богатств Ростопчин спрятал.

Но если клад был спрятан в подземелье, почему же после ухода французов граф не вскрыл тайник? Он просто не мог этого сделать, т.к. поджёг не только свой прекрасный дворец, но и отдал приказ о поджоге Москвы (хотя сам Ростопчин это всегда отрицал). И многие москвичи, потерявшие свое имущество, требовали от Ростопчина компенсации.
Так что, графу никак нельзя было раскрывать свои ценности. В 1815 году он вышел в отставку и уехал в Париж.

Вернулся в Россию в 1823 году, но вскоре заболел и через три года умер. Тайна клада ушла с ним в могилу.

А существует ли на самом деле в Воронове тайник со знаменитыми сокровищами?
В начале восьмидесятых годов прошлого века во время ремонтно — реставрационных работ на территории усадьбы был обнаружен длинный подземный ход высотой два с лишним метра. Пройти по нему не удалось. Своды со временем грозили обвалиться, и во избежание происшествий ход засыпали землей.

Получается, что подземный ход есть, но масштабные поиски до сих пор не проводились, и проводится в ближайшее время не будут. А без них тайна сокровищ Ростопчина еще долго будет будоражить искателей приключений. (Сама видела в посёлке людей с лопатами).
А может, клад давно выкопан и находся в тайных комнатах какого-нибудь особнячка на Рублёвке?!

С Ростопчиным связана еще одна загадочная история.
На территории усадьбы находится курган, в котором, говорят, погребён любимый конь Ростопчина. Из глубины веков пришёл обычай хоронить лошадей стоя, и высота кургана вполне подходит под легенду о вороном друге. На расположенной рядом плите, по словам старожилов санатория, раньше можно было распознать надпись с пожеланиями спокойного сна, явно адресованную не человеку.
Я никаких следов надписи не заметила, хотя очень долго и старательно вглядывалась.

После смерти Ф.В.Ростопчина разоренное врагами имение наследует его младший сын Андрей Фёдорович.
Умнейший человек, литератор, меценат, филантроп, в достаточно короткий срок восстанавливает Вороново и проводит в нём летние месяцы вместе со своей супругой Евдокией Петровной Сушковой-Ростопчиной.

Евдокия (Додо) Сушкова родилась в богатой семье, но в шестилетнем возрасте осталась без матери, умершей после тяжелой болезни. Отец, чиновник военного ведомства, постоянно находящийся в разъездах по делам службы, перепоручил девочку вместе с двумя младшими братьями родителям жены — Пашковым. В Москве этому семейству принадлежало несколько особняков, в том числе, построенный В. Баженовым, величественный «Пашков дом» напротив Кремля.

Детство Евдокия провела в старинной усадьбе с заросшим садом на Чистых Прудах, любуясь с Меншиковой башни чудными московскими закатами.
Не писать стихи, созерцая всю эту красоту, было просто невозможно.

Девочка уходила в глубину сада, совершенно одна и только вдохновение было с ней в эти, исполненные внутреннего трепета минуты и часы.

Стихи рождались сами собой:
«Дни детства, полные страданья,
Неконченных, неясных дум,
Когда в тревожном ожиданье
Мой юный оперялся ум…»

Творчество было единственной отрадой юной Евдокии, — бабушка и дедушка были к девочке абсолютно равнодушны, не уделяли ей времени, нехотя нанимали ей первых попавшихся гувернанток одну глупее другой. Тем не менее, Додо к десяти годам самостоятельно овладела иностранными языками — английским, французским и итальянским. Читала в подлиннике И.В. Гёте, У. Шекспира, Ф. Шиллера, Д. Байрона.

Её стихотворение «Талисман» было опубликовано в журнале «Северная пчела» в 1831 году с подачи П. Вяземскго. Позже А. Алябьев положил его на музыку. Однако писать, а уж тем более, печатать стихи барышне её круга было не к лицу. О публикации в семействе Пашковых узнали, и поэтессе «крепко досталось».

Евдокия мечтает поскорее вырваться из ставшего ненавистным дома и подходящий случай вскоре представляется. Среди множества поклонников она выделяет графа Андрея Ростопчина — остроумного красавца, но имеющего репутацию фата и кутилы.
Сушковой он нравится, но не более того. ( Евдокия так никогда и не сможет его полюбить).
Тем не менее, на предложение Ростопчина, Додо отвечает согласием. Молодые селятся в особняке Ростопчиных на Большой Лубянке. А лето проводят в своих загородных имениях «Анна» Воронежской губернии и «Вороново».

Евдокия (уже Ростопчина) буквально влюбилась в Вороново, посвятила ему целый «вороновский» цикл стихотворений. Это, например, «В деревне», «Колокольчик», «Одна поэзия» и многие другие.

Тесная дружба связывала Е. Ростопчину с А.С. Пушкиным, М.Ю. Лермонтовым, который посвятил ей замечательные строки: «Я верю: под одной звездою
Мы с вами были рождены;
Мы шли дорогою одною,
Нас обманули те же сны».

Лето 1857 г. Евдокия Петровна, как обычно, проводила в Вороново. Там и узнала, что у неё не просто упадок сил, а рак. Она вернулась в Москву, надеясь, что лечение поможет. Не помогло… В последнем письме к своему другу Александру Дюма она писала: « Вы знаете, что я женщина слова и, в тоже время, пера. Во всяком случае, до свидания, если не на этом, то на том свете».
3 декабря 1858 года в возрасте 47 лет она умерла в своём доме на Новой Басманной улице, 16 (до нашего времени сохранился в сильно перестроенном виде.) Отпевали её в церкви Петра и Павла. Похоронили на Пятницком кладбище Москвы.

А стихи Евдокии Ростопчиной – чудный поэтический дневник – и сейчас читают. Её мечта исполнилась, он «хранит её скромный след». Именно она открыла дорогу в литературу многим русским женщинам.

После смерти супруги Андрей Федорович продаёт Вороново. Сменив нескольких владельцев, оно в итоге попадает к Шереметевым, сначала к Александру Дмитриевичу — внуку Прасковьи Жемчуговой и Николая Петровича Шереметева. Последним владельцем Вороново из рода Шереметевых стал брат Александра Дмитриевича — Сергей Дмитриевич — предводитель дворянства Московской губернии. (Почему-то, не к месту вспомнился Киса Воробьянинов).

Он, в свою очередь, подарил усадьбу дочери Анне на её свадьбу с А.П.Сабуровым-представителем одного из последних знатных родов Золотой Орды.
Молодые хозяева перестроили главный дом — появились высокие мансардные крыши, к фасаду, выходящему на парадный двор, была пристроена открытая веранда, на которой во втором этаже был сооружён балкон, на крыше разместился герб Шереметевых с надписью: «Бог сохраняет всё».

Всё закончилось в тысяча девятьсот семнадцатом — семейство Сабуровых было арестовано, усадьба конфискована.

В начале двадцатых годов прошлого века усадьба Вороново полностью сгорела. Впоследствии её частично восстановили, открыли там техническую школу для рабочих.
В годы Великой Отечественной здесь был госпиталь и офицерские курсы.

После окончания войны началась крупномасштабная реставрация усадьбы по сохранившимся чертежам.

Некоторое время здесь находилась Всесоюзная Академия сельскохозяйственных наук.

А в 1966 году в усадьбе открывается дом отдыха Госплана СССР. Замечательно, что усадьба досталась именно Госплану, вряд ли кто-то другой мог справиться с огромным объемом работ по ремонту и восстановлению хотя бы внешнего облика и территории усадьбы. Внутренние интерьеры, конечно же, не сохранились, лишь вестибюлю вернули первозданный вид.

Сейчас в здании размещаются несколько фешенебельных номеров санатория «Вороново».
На первом этаже расположена большая гостиная с белым роялем, в которой проходят литературные вечера, посвященные Е.П.Ростопчиной, встречи с поэтами и актерами.

Самое главное, что в усадьбе сохранился дух времени. Нужно только уйти подальше в парк и просто дышать этим чистейшим воздухом, настоянном на аромате хвои, трав, цветов и наполненному памятью веков.