Семена раздора сеет чёрный веер.
Средь слепой верности и средь греха потери.
Но в джунглях каменных он всё же оставляет место вере.
Той самой вере, что свободу мерит в совершенно иной мере.
Но есть для тех спасение,
Кто лицезрел воочию,
Как от утомления,
Беспристрастно покидая нас с тобою ночью,
Погибает шаловливый шут.
А скопище болванов лишь неучтиво поднимает шум.
Топорщится, шуткует и явит свой телячий ум.
Пока на крыше шаг свой замышляет полчище сорочье.
В алефсии блестящий почивший в Бозе,
Под беззаботно звонкий шелест листьев столь же мёртвых,
На радость грубою гурьбе,
Лежит в болотах глубже тёмных.
И внемлет его труп
Речам священников корыстных.
Тех, что на могиле его испускают дух
Флуоресцентный, но не чистый
Кадилом машут счастливо и безмозгло.
Говорят о мире во всём мире,
Потом о надуманной вражине грозно,
Пока шуты гниют в своей могиле.
