Сильвия

«Сильвия»

Сказка в двух действиях

Anna Raven (Анна Богодухова)

Март, 2022

Действующие лица:

Радко – честный трудяга Долины, муж и отец. Очень любит свою дочь, но не умеет выражать своей любви словами, но готов для неё на всё.

Сильвия – ведьма, сосланная из столицы в Долину за преступления. Держится особняком, жители её опасаются, она от них таится.

Елена – юная дочь Радко, редкая красавица, но очень хрупкая и тоненькая, неспособная к тяжелому труду Долины.

Василика – жена Радко, мать Елены.

Богна – одна из девушек Долины, подруга Елены, болтает без умолку, держится просто, но наблюдательна и житейски хитра.

Петар – наместник Долины, человек тяжелого склада, но относительно справедливый, заботится о жителях Долины.

Тодор – богатый человек Долины, имеет власть над наместником, загнанным в долги. Трижды вдовец.

Жители Долины – массовка.

Действие первое.

Сцена 1.1

Ранняя весна в Долине. Кое-где уже проглядывает замёрзшая чёрная земля. Утро. Жители Долины занимаются своими бытовыми хлопотами – бельё, дрова, короткие разговоры меж собою. Бегают дети, то забавляясь, то помогая родителям. Дома Долины стоят близко друг к другу и почти все выглядят одинаково, жители одеты похоже, что свидетельствует о примерно одинаковом достатке.

Жители.

            Весна подступает к Долине,
            Она пробуждает всех нас.
            Те печали, что в сердце ныне,
            Знают – проходит их час.
            Солнце с собою тоску забирает,
            Голос весны тоске не внимает,
            Песню свою запевает весна,
            Во власть вступает она…

Мимо домов важной походкой идёт высокий, грузный мужчина. Он одет в чёрную шубу, отороченную мехами, выделяясь своим богатством. Жители, встречая его, кланяются, останавливая свои дела. Мужчина – это наместник Долины, Петар, кивает направо и налево, но продолжает свой путь.

Жители.

            В этот час оживает земля,
            Что вскормила тебя и меня.
            В этот час пробуждается лес,
            Древа доходят его до небес.
            В этот час уходят снега и вьюга,
            Время перемен – ветер дует с юга…

Петар останавливается у одного из неказистых домиков. Во дворе возится мужчина, некогда сильный, но ныне тяготеющий к земле, ссутуленный – это Радко. Радко замечает Петара, подскакивает к нему, кланяется. Наместник не уходит. Жители Долины поглядывают с любопытством, но стараются держаться незаметно.

Жители.

            Каждый дом свет принимает,
            Отходит пора холодов.
            Пусть небо грозно взирает,
            И шепчет голосом ветров —
            Народ долины зиму оставляет,
            Встречает весну свою вновь.
            Небо ищет добычу, небо взирает,
            Но в сердце Долины весна и любовь!

Сцена 1.2

Радко и Петар у дома Радко. Петар держится с важностью, но в лице его остаётся печаль – его собственные слова ему неприятны. Радко мнётся, беспомощно сжимается, стараясь казаться меньше и в глазах его слёзы.

Петар.

            Радко, внемли моим словам —
            Я волю повторяю вновь.
            Дочь твоя, на радость всем богам,
            Прекрасна, как сама любовь.
            В Долине нашей много женихов,
            Но Тодор лучше всех…

Радко вздрагивает, пытается сказать слово, но Петар продолжает.

Богач, имеет несколько домов…

Радко (в отчаянии, заламывая руки).

            И тройной имеет грех!
            Наместник, я тебя молю —
            Не губи мою Елену. Пощади!

Петар (быстро оглядываясь на других жителей Долины, поглядывающих искоса на Радко).

Перечить станешь – запорю!

И спокойнее.

            Ты лучше мне внемли!
            Да, три жены уж было у Тодора,
            И в землю все ушли за год.
            Но он клянётся перед Божьим взором,
            Что грех ума его не жжёт.
            Елена красива, Тодор богат,
            А жёны его…что ж, совпаденье!

Радко.

Боже, за что?..

Петар (хмурясь).

Почему ты не рад?

Радко.

            Радость – преступление.
            Петар, прошу, услышь меня!
            Как друг прошу я только раз.
            Тебе покорилась Долины земля,
            Покорен и каждый из нас.
            Ты справедлив в год зимы,
            И спуска не дашь озорству.
            Пред тобою жалки мы,
            И каждый живёт по кресту!

Петар (польщено).

Говори, Радко, смело!

Радко.

            Это сердечное дело!
            Три жены у Тодора мертвы,
            Ушли одна за другой…

Петар.

В жизни и так бывает, увы,
Их принял небесный покой.

Радко.

            Крепки и молоды были они,
            Что осталось от них ныне?
            А Елена? Так юны её дни,
            Она мир живых скорее покинет…

Голос Радко дрожит, но он продолжает.

            Наместник, ты сам утвердил закон —
            До шестнадцатой весны никак!
            И что же ты теперь сражён?
            Ей пятнадцать лишь!..

Петар (в гневе. Но странном, и в смятении о том, что ему заметили то. Что он так тщательно пытался скрыть).

            Радко, ты дурак!
            От такого отказаться?
            Нет! нельзя!

Тише, уговаривая сам себя.

            А закона петля
            Может тихо распускаться.
            Елене шестнадцать и всё!

Радко (пав на колени).

            Пощади её!
            Пощади, меня убей!
            Ей не тронь, не смей!

Петар.

            Радко! Тодор богаче всех,
            Может купить всю Долину.
            И всякий помысел его и грех
            Имеет законную силу.

пытается поднять Радко с колен, но Радко хватает его за ноги, всхлипывает.

            Глянулась ему Елена —
            Он пришёл ко мне.
            Я, почуяв это дело,
            Говорил…а он был не в себе!
            Слышишь, Радко? Я его молил!
            Тебе скажу, чего не говорил!
            Говорил, что она —
            Тонка и юна.
            Слаба!
            И сгинет в один миг.
            Тодор упёрся, сказал будто её лик
            Преследует его теперь.
            Сказал ещё, что он не зверь,
            И хочет видеть её лишь с собою,
            Слышишь? Законною видеть женою!
            Её одну!
            Радко, слышишь? Не могу
            Ему перечить я!
            Должна ему земля моя,
            А потому я сводник ныне!

Радко всхлипывает, вряд ли вся суть признания Петара доходит до его рассудка.

            Радко, для тебя
            Целых три дня
            Сторговал я,
            А затем Елена…

Радко.

            Боже, за что это горе?!
            Боже, за грех…за какой?
            Сердце болит, сердце стонет,
            Как я расстанусь с дочерью родной?
            Мне поступиться чем,
            Чтобы её сберечь?
            Наместник, этот плен…
            За что он ей?!

Петар.

            Что ещё за речь?
            Радко, не ной!
            Сделано всё, что могло быть,
            Удел её, значит, такой!
            Через три я их буду женить…

Радко (взывая к небу).

            Боже, если ты есть,
            Покарай этот грех!
            За что он здесь?
            За что тревожит всех?
            Елена, Елена моя!
            Мой цветок, плоть и кровь —
            Небо, возьми меня,
            Пусть мне смерть. А ей любовь!
            Защиту её ангелы пусть сплетут,
            Боже, где твой суд?
            За что ты так с ней?
            За что ты так с нами?
            За что губишь её и меня?..

Петар (потеряв всякое терпение, отходит от двора Радко с решительностью).

Хватит! перечить не смей,
У тебя три дня!

Сцена 1.3

Радко стоит на коленях, не замечая ухода Петара. Жители Долины поглядывают то на уходящего Наместника, то на коленопреклонённого Радко, но пока не решаются к нему приблизиться.

Радко безучастен к холоду земли к ещё холодному ветру.

Радко.

            Есть ли большее горе,
            Чем ту потерять,
            Что плоть от плоти твоей?
            Свет жизни в её взоре —
            Как его отдать?
            Она мне всего важней.

Смотрит в небо, будто бы ожидая решения.

            Елена, ты ещё дитя,
            И помню я твой первый крик,
            Первую улыбку.
            Должен ль я отдать тебя,
            Стерев из памяти тот миг,
            Как нелепую ошибку?

Кладёт руку на свой заборчик, пытаясь обрести хоть одну крепкую опору.

            Елена, дочь моя,
            Я редко говорил тебе «люблю»,
            И это навсегда со мной.
            Но ты – всё для меня,
            Я мученьем горю,
            Представив разлуку с тобой.

Рука Радко соскальзывает с забора, он едва не падает, но и это его не задевает, не пробуждает.

            Дочь моя, я не был тем,
            Кто честно с женщиной держался.
            Пока не появилась ты.
            Я понял и исправился совсем,
            Сам себя испугался,
            Проклял за слёзы, что были чисты…

Оглядывается с тоскою на свой дом.

            Каждая женщина – дочь,
            Но, своей не имея, того я не знал.
            Я был насмешлив и пьян.
            Ты пришла – я изгнал себя прочь
            От тех, кого обижал.
            Со мною памяти изъян…

Опускается ниже, теперь его голова касается земли.

            Я верил, как верит отец,
            Что за дочь врага порвёт.
            И любого, кто дурно лишь глянет…
            Но вере сегодня конец,
            Сегодня мой гнев не падёт,
            От жизни он ничего не оставит.

В бессильном гневе ударяет ладонью по холодной земле.

            Как спорить с властью мне?
            Как с волей смириться его?
            В сердце поднимается чёрная дочь.
            Елена, я слаб оказался сам по себе,
            Сделать не могу ничего,
            Несчастны оба: отец и дочь.

Радко валится ничком на землю, затихает в своем горе.

Сцена 1.4

Петар уходит прочь от дома Радко, не оборачиваясь. Он уже не реагирует на кивки и поклоны жителей Долины.

Петар.

            Бедный Радко, ты меня прости,
            Я не желал тебе зла.
            Мучением сложены пути.
            И совесть коснулась дна.
            Бедная Василика, ты,
            Как мать не поймёшь меня.
            Я и сам не понял, увы,
            Как обманул сам себя.

Останавливается, борется с собой мучительно. С одной стороны хочется ему вернуться в дом Радко, с другой – он знает, что должен идти вперёд.

            Мой долг – Долину защитить,
            Благо ей нести одно.
            Но честно не прожить,
            Я задолжал казне и вот —
            Ты обещал мой долг покрыть,
            Коль отдам тебе Елену.
            Мой долг – Долину защитить,
            И всё имеет в мире цену.

Встряхивается, даже приободряется.

            Мне поступков жаль,
            Тоски общей нашей.
            Но принимаю печаль
            Как клеймённую чашу.
            Я испью её до дна,
            Долина выше горя одного!
            Радко, я не хотел тебе зла,
            Но изменить не могу ничего.

Идёт вперёд твёрдо, решительно, отбросив всякое сомнение.

            Тодор мой спишет долг,
            Закроет его казной своей.
            Это определяет итог
            Для дочери твоей…

Сцена 1.5

Дом Радко. В большой комнате чисто, но бедновато. В центре комнаты кружится в новом сарафане тоненькая высокая девушка – она имеет удивительную, хрустальную красоту, златоволосая, звонкая, нежная чертами… это Елена.

Её мать – Василика, облачённая по-простому, сама по себе полная, крепкая, сидит на скамеечке, беззлобно посмеиваясь над дочерью и любуясь ее – в мире Долины, где требуется труд и крепость, Елена слишком слаба, словно неловкий цветок в морозной земле.

Василика.

            Что за тонкость послало мне небо,
            И ива такая у нас родилась?
            В краю, где каждый кусочек хлеба
            Нужно заработать, с землёй борясь?
            Ох, гибка…тонкий дух в тебе,
            Небо видит – ты красива,
            Радость нашей земле,
            Но всё-таки ива!

Елена кружится в сарафане, любуется тканью, смущается словами матери.

            Что за стан у тебя? Диво!
            Что за взор кротко-нежный?
            Дочь моя тонкая ива,
            Лик её белоснежный…

Елена прекращает крутиться и опускается на скамейку к ней, льнет к матери. Василика обнимает дочку – она озабочена и восторженна её красотой одновременно.

            О, как жить тебе на земле труда,
            Какую пару тебе составить?
            Когда ты как ива тонка —
            Хлебом того не исправить!
            Какая участь тебе может достаться?
            Какой судьбы рок и её перемена?
            Тебе бы в царевны податься!
            Тебе бы в царевны, Елена!

Елена смеётся. Василика, не выдержав, тоже. Веселье прерывает появление в дверях Радко – одежда его в грязных подтеках, сам он стоит, опираясь на дверной косяк, взгляд его страшен. Василика бросается к мужу, Елена вскакивает со скамейки, вскрикнув и закрыв рот руками.

Сцена 1.6

Радко страшен в горе. Василика чувствует что-то нехорошее, Елена в ужасе, который ей ещё непонятен.

Василика.

            Радко, что с тобою?
            Лица на тебе нет!
            Али с вестью ты дурною…

Радко молчит.

            Не томи! Дай ответ!
            На дочь свою погляди —
            Неживая от страха, бледна!

Радко.

Елена, уйди!

Елена отшатывается.

Впрочем…останься.
Василика, беда!

Елена (робко, почти неслышно).

Папа, что стало дурного…

Василика.

Молчи! теперь уж я сама!
Радко, дай намека ль какого?..

Радко.

Елена…она!

Василика бледнеет. Елена замирает.

            Петар – добро его дому,
            Сегодня со мной говорил.
            Сказал по-ледяному,
            Чтобы Елену я отпустил.
            Отпустил в дом Тодора!
            Отпустил как жену…

Василика вскрикивает, Елена оседает на пол.

Василика.

Как же?! Так скоро?

Елена.

Папа, я не могу.

Радко.

            Чёрные дни и чёрные вести
            Я принёс в дом себе.
            Петар – наместник,
            Он указ каждой семье,
            Что в Долине живёт.
            Тодору Елена мила —
            прашивать – пустое это!

Василика.

Как же это?! Куда?..

Пытается взять себя в руки.

Когда он ждёт ответа?

Радко.

Три дня на слёзы дал он,
И свадьба Елены придёт.

Василика.

Как же это…

Елена.

Это всё сон, дурной сон!
Папа, он же меня убьёт!

Василика.

Схоронил он трёх жён,
Все молоды были, кровь с молоком!

Елена.

Всего лишь сон…

Василика (обращает страх в ненависть к Радко).

Погибель ты принёс в свой дом!

осекается, бросается к полуоборомчной, перепуганной дочери.

            Елена! На что ты красива?
            Что делать? Как быть?
            Неужели…отпустить?
            Радко! Радко, скажи же – как?!

Радко.

            Замолчи, Василика!
            Без тебя в душе мрак,
            Без слёз твоих и крика!

Елена (в отчаянии бросается к отцу).

Папа! Папа, милый мой!
Оставь меня немного,
не губи!
Я не могу быть Тодору женой,
Его воля жестока —
Убереги!

Василика.

Я в ноги Петару паду
И стану рыдать!

Елена.

Не могу! Не могу!

Василика.

Я всё смогу! Я – мать!

Радко.

            Молчите обе – чёрные дни
            Я принёс в свой дом.
            Елена, с мамой посиди…

Елена (не слушает, сидит на полу, раскачиваясь взад-вперёд).

Сон, всего лишь сон…

Радко.

            Наместник – воля нам,
            Все покоряются ей.
            Принимают по всем домам.

Василика.

Неужто дочерью своей
Ты можешь разменяться?

Елена.

Папа, папа…я не могу!

Радко (сам себе).

Я должен разобраться.

Василика (к Елене).

Из тебя сделает он Тодору жену!

Елена (бросаясь к матери).

Мама, не губи меня!

Василика.

Тебя ли гублю я?
Ты губишь сердце мне.

К Радко.

Зачем ты весть принёс семье,
Такую, где исправления нет?
Зачем наместнику ты сдался?

Радко.

Он и не желал ответ…

Василика.

            И ты отмолчался!
            ах, лучше б умер ты!
            На месте! В тот же час!
            И не губил бы чистоты,
            Не травил бы нас.

Елена.

Мама, мама – всё только сон!

Радко.

Дочь моя…

Василика.

Нет, Елена, не он —
О горе, горе ты принёс в свой дом!

Радко обхватывает голову руками, не в силах выдержать страданий своих близких. Василика прижимает к себе Елену – обе плачут.

Сцена 1.7

Дом Тодора. Всё в роскошном убранстве, на столе много кушаний из мяса и рыбы, сласти, фрукты, кувшины с вином. Всё в комнате пестро от тканей, шелков и бархата. Тодор – мужчина ещё молодой, но с жёсткими и волевыми чертами лица, облачённый в богатый, расшитый золотой нитью наряд, принимает Петара в кресле, напоминающем трон. Петар мнётся, разрываясь между чувствами наместника, который обязан заботиться о каждом жителе Долины и о собственном страхе.

Петар.

Я обещал тебе, Тодор,
Что Елена твоя.

Тодор (с благостной улыбкой, но взгляд остаётся жёстким).

Что же ты таишь взор?
Разве в чём обманул меня?

Петар.

Когда я лгал?!

И тише.

Тебе уж точно нет…

Тодор (примиряюще поднимает ладонь).

Что тебе Радко сказал?
Каков его ответ?

Петар.

            Он убит…она —
            Одна дочь и очень любима.
            Он не простит никогда.

Тодор.

Разве ты ему не сила?

Петар.

Он хороший человек,
Он склонится перед волей.

Тодор (с сочувствием, в котором, однако, откровенно проскальзывает фальшь).

Что ж – короток век
Дочерей в отчем доме!

Петар.

            Честь по чести скажи,
            Без увёрток и лжи,
            Как наместнику, открыто.
            Не жаль тебе Радко видеть убитым?

Тодор (мрачнея).

            Не жаль…к чему?
            Мне она нужна женой.
            Если не она, то кому?
            Елена будет со мной.

Петар.

Тодор, откуда в тебе
Столько ярости этой?

Тодор.

            А откуда дыра такая в казне?
            Что? Нет ответа?
            Петар, я слово держу,
            Все долги твои за мной…

Петар.

            Позволь ещё спрошу —
            Быть ли и ей под землёй?
            Все три жены твои
            Ушли в сон земли.
            Будет ль четвёртой она?

Тодор приходит в бешенство, стремительно бледнеет и даже порывисто поднимается, но в следующее мгновение овладевает собой и отвечает грубо, но значительно сдержаннее.

Тодор.

Тебе-то, наместник, до этого что?

Петар.

            Она юна!
            Пощади хоть девку – годы
            Ей отмерила весна.

Тодор.

            Ты смотри на свои доходы,
            А не то опустеет казна.
            Я не пёс тебе,
            Чтобы срываться каждый раз.
            Это, знаешь, не по мне!
            Ступай же с моих глаз!

Тодор опускается в своё кресло-трон, и нарочно принимается за еду, показывая Петару, что разговор окончен. Петар удаляется с видимым облегчением.

Сцена 1.8

Вечер, дом Радко. В доме очень людно – пришли мужчины, женщины и девушки. Все разбились по углам. Радко в окружении мужчин, что пытаются его утешить, сочувствуют. Радко мрачен. В другом углу Василика с женщинами. Василика рыдает навзрыд. В закутке Елена с девушками. Елена плачет.

Мужчины.

            Едва рождается дочь,
            Так слёзы сами льют,
            Тоску отрицая.
            Немного лет и от дома прочь…
            Тревожно часы на башнях бьют,
            Минуту приближая.
            Едва рождается дочь,
            Мы ненавидим сами себя
            За то, что мужчины…
            Но страдания видит лишь ночь,
            Мы не страдаем в свете дня,
            Наша сила на это причиной…

Женщины.

            Едва рождается дочь,
            Мы сердцем своим замираем,
            Помня женскую юдоль.
            Немного лет и от дома прочь,
            Кто-то её отнимает,
            Не замечая нашу боль.
            Мы слёзы льём тогда,
            Когда сходит благословение
            И проклятие – день и ночь.
            Чья-то мать и чья-то жена,
            Вся жизнь – мгновение,
            Всё в печаль, когда рождается дочь.

Женщины/Мужчины.

            Наши слёзы тихие, но наши.
            Мы – малые люди, но живые.
            И мы горечи приняли чашу,
            А от горечи этой пустые…

Сцена 1.9

В доме Радко, закуток Елены. Елена рыдает. Несколько девушек утешают её, среди девушек одна выделяется какой простой, земной силой и добродушием. Кажется, что она чуть полновата, чуть нескладна, но крепка – это Богна. Среди девушек выделяется Богна более грубыми движениями.

Богна.

            Елена, глянь на меня!
            В лике твоём угасает свет дня,
            Но это напрасно —
            Это рано, поверь.
            Жизнь страшна и опасна,
            Есть в ней всякий зверь,
            Но ты не гони от себя
            Света дня…

Девушки пытаются оттеснить Богну, но она, без лишних раздумий сама отталкивает особенно рьяную девицу и продолжает утешать Елену.

            Не призывай себе ночь,
            Покорная дочь!
            Ты послушай слово моё —
            Не суди о себе и о нём,
            Мы посмотрим ещё
            Глядишь – ещё споём!

Елена (в ярости).

            Всё тебе, Богна, смех!
            Всё тебе отрада!
            А у меня в мыслях грех,
            Но ты, вижу,
            Этому и рада!

Богна столбенеет от несправедливости обвинений. Ее тотчас оттесняют. Елена снова начинает плакать.

Сцена 1.10

Дом Радко. Те же гости, устав, очевидно, от общей мрачности, пытаются найти какое-то решение, самообмануться.

Мужчина 1 (хлопнув Радко по плечу).

Радко, как отец я
Скорблю с тобою.

Мужчина 2 (приободряясь).

Знает каждый из нас,
Что значит терять дитя.

Мужчины 1/2.

Но есть наместника воля,
Значит, пробил час!

Радко (растерянный, потерявший поддержку своему горю).

            Елена мала!
            Юна, слаба!
            По воле Петара теперь
            Быть ей женою Тодора!

Мужчина 3 (неосторожно).

Он тот ещё зверь!

Радко бледнеет. Мужчина 4 пихает Мужчину 3 под рёбра.

Мужчина 4.

            Держись, глупец, от разговора!
            Радко, боги нашего мудрей,
            Совпадения те ещё бывают!

Мужчина 1.

            Верно! коль Елена ему милей,
            Если он её желает,
            То вреда не нанесёт.
            Будут счастьем жить!

Мужчина 2.

            Елену муж богатый ждёт,
            Ей хозяйкой в доме быть,
            Боги жалуют её,
            Да наместник отмечает…

Мужчина 3 (пряча глаза от Радко).

Может, слюбится ещё…

Мужчина 4.

Радко, боги лучше знают!

Радко.

            Но дитя совсем она,
            И из дома ей дорога?
            Как же так – уже жена,
            Побыла б ещё немного…
            Я за жизнь её молюсь,
            Три жены имел Тодор.
            За Елену я боюсь,
            За лик её, за стан и взор.

Мужчины (с укором, но без сочувствия уже, устав от страданий Радко).

            Ты богов не гневи,
            Они лучше знают,
            Где участь твоя и её.
            Какими будут дальше дни
            Верно замечают,
            Может, слюбятся ещё!

Радко мотает головою. Тем временем женщины наседают на Василику.

Василика.

Как рано, как жутко
Мне её отпустить.

Женщина 1.

            Брак не шутка,
            Но не нужно грустить,
            Выбрал её сам Тодор,
            А сосватал наместник!

Женщина 2 (поддерживает).

Пусть и ходит о нём разговор,
Каждая хотела быть на её бы месте!

Женщина 3.

Ты, Василика, дочь научи
Как ласковой быть без силы.

Женщина 4.

            Тодор – лучший из мужчин
            Нашей тихой Долины.
            А три прежние жены его —
            Мир им и земля.
            Что с того?

Женщина 1 (пряча глаза).

Совпадение одно!

Василика.

Но Елена – дитя!

Женщина 2.

Милостив Бог,
А коль участь…то жизнь!

Женщина 3.

Даже если удел жесток,
Ты Богу молись!

Василика (хватаясь за голову).

            Елена, на что ты красива?
            На что ты такая, а?
            Тонкая. Гибкая ива
            И юны года!

Женщины (пряча друг от друга взгляды).

            Ты богов не гневи,
            Они лучше нашего знают,
            Ты крепче молись за неё.
            Придут света дни,
            Боги мольбу примечают,
            Может, слюбятся ещё!

Девушки утешают Елену.

Елена.

Как несчастна жизнь моя,
Как покинуты годы мои!

Богна (хмуро).

Если б он выбрал меня,
Я бы ему скрасила дни!

Девушка 1.

Богна, язык без костей!
У Елены горе, а ты?

Девушка 2 (в мечтательной задумчивости).

            Тодор наших мужчин красивей,
            И пусть было уже три жены,
            Славно было стать одною,
            Что согреет любовью.

Богна усмехается, но молчит.

Елена.

Бедная, бедная я!
Жизнь кончена теперь!

Богна.

Елена, послушай меня…

Девушка 1 (перебивая).

А если он не зверь,
А лишь несчастный муж?

Богна (под нос).

Ага! Три раза уж!

Девушка 2.

Богна! Молчи, зараза!

Богна.

            Не затыкай!
            А ты, Елена, знай,
            Что ставить себя нужно сразу,
            А иначе…

Елена (не слушая).

            Бедная, бедная я!
            Защиты мне нет,
            Жизнь оставляет меня,
            Тьма поглощает свет…

Девушки 1 и 2.

            Ты богов не гневи,
            Они лучше нашего знают,
            Крепче молись за любовь, за неё!
            И тогда жизнь будет полна любви,
            Боги ею награждают,
            Да и слюбитесь, может, ещё!

Мужчины/женщины/девушки.

            Не гневите богов – они
            Яснее нашего знают,
            Где жаворонки, а где змеи,
            Какими будут чьи дни.
            Нас небеса охраняют,
            Да и слюбиться, может, они сумеют…

Сцена 1.11

Дом Радко. Гости, чувствуя ночную усталость, поднимаются. Радко в растерянности, Василика, ткнувшаяся головою в сложенные руки на столешнице, не шевелится. Елена всхлипывает.

Гости.

            Ночь наступает,
            Нам пора.
            Дела ожидают
            С самого утра.
            Ты, Радко, слёз не лей
            О дочери своей,
            Может, сжалится бог,
            У воли его много дорог,
            Каждую же знает он,
            Но не каждую ты,
            К дому подступает сон,
            Помолись…

Радко.

Как…уходите вы?

Гости.

            А что же делать, когда
            Наместник сказал?
            Елена юна,
            Но он приказал.
            И мы свадьбы уж ждём,
            Бывай, Радко, свадьбы жди!

Мужчины, женщины и девушки торопливо расходятся. Остаются: Радко, Василика, Елена и Богна, тихо склонившаяся над Еленой.

Василика.

Горе мне!

Елена.

            Не жить бы боле!
            Крест в судьбе
            К земле главу мою клонит…

Радко.

Любимые мои,
Простите, я…

Василика.

Не уберёг дитя!
Отравил все дни.

Радко (замечая Богну).

Богна, а ты не идёшь?

Богна.

            Я? Что ж…иду.
            Вы не корите себя,
            Этих богов не поймёшь,
            Они сильнее, чем вы или я.

Богна, ещё раз оглянувшись на Елену, уходит из дома Радко прочь. Василика, сломленная горем, засыпает за столом. В другом углу Елена бессильно сваливается на лавку и, кажется, тоже начинает дремать. Радко остаётся посреди затихшей комнаты.

Сцена 1.12

Дома Радко. Радко стоит между задремавшими в разных углах комнаты женой и дочерью и собирается с духом, ярость и страх переполняют его.

Радко.

            Мне жизни не стало
            И не будет уже.
            Воздух душит алым,
            Я на рубеже
            Меж провалом и тьмой,
            И не сделать мне шага.
            Они говорят – бог с тобой,
            Но сами не ведают мрака,
            Что в душе уже змеёю
            Скользит и душит…

Оглядывается на дочь.

Елене быть женою!
От мысли только душит!

Опускается на колени в молитве.

Боже, где воля твоя?
Неужто мне смириться?
Неужто отдать дитя
И от веры при этом не отступиться?..

Резко встаёт.

Нет, не могу!
Не проси у меня это!
Я всё отдам и грехи возьму,
Но Елена – для света!

Отшатывается, бессильно смотрит на дрожащие руки.

Боже, где правда твоя?
Боже, чём ожидает?
Елена дитя,
Она жизни не знает.

Смотрит вверх, словно ищет небеса и лик бога.

Боже, как допускаешь ты
Этот коварный свет?
Как душишь её мечты…

Сжимает руки в кулаки, опускает голову.

Я отыщу спасение
Там, где тебя нет!

Оглянувшись на дочь и жену, выходит тихо из дома, но, прислонившись к дверному косяку и вдохнув ночного воздуха, начинает хохотать.

Ты бессилен и жалок, Боже!
            Значит, буду просить не у тебя.
            Я говорю это с дрожью,
            Всё принимая ради дитя.
            И если ты не можешь дать
            Ей спасение,
            Я на коленях буду стоять
            Перед силой,
Что тебе – осквернение.

Решившись, Радко сходит со своего двора и идёт к самому краю Долины. Час ночной и все разошлись по домам, так что путь Радко не заметен. Разве что Богна, таящаяся в тени дома Радко, выжидающая решения или рассвета, а может быть, из страховки, наблюдает за ним, но не окликает, не мешает и даже не выдаёт себя.

Конец первого действия.

Действие второе.

Сцена 2.1

Маленький, обжитый, но плохо ухоженный, чуть покосившийся домик на самом краю Долины. Сразу видно по отсутствию тропинок и следов, что здесь редко кто ходит. Также – повсюду, словно дополнительная преграда дороге, лежат острые каменные глыбы. У самого домика стоит красивая женщина, с необыкновенной усталостью в глазах, такой усталостью, какая может накопиться не за одну сотню лет. Эта женщина – Сильвия – местная ведьма, сосланная в Долину от столичных своих дел. Она облачена в длинное мягкое, но всё-таки лёгкое для такой погоды платье, и стоит босая – холод ей, кажется, не заметен.

Волосы её распущены и свободны, в отличие от волос женщин и девушек Долины. Она смотрит вдаль, взгляд её затуманен.

Сильвия.

            Кто жизнь увидел, кто закон узнал,
            Тот никогда уж счастья не найдёт.
            Кто смерть увидел в сумраке зеркал,
            Того сама жизнь от себя отвернёт.
            И вроде бы есть и время, и суть,
            Но горло сжимает сильнее петля.
            Тому, кто в силе увидел свой путь,
            Так легко потерять себя.

Налетает холодный порыв ветра, он гнёт молодые деревья, буйствует, словно бы надеется столкнуть или напугать Сильвию, но она делает незаметный знак рукою и ветер теперь обходит её, как невидимое препятствие, как вода огибает камень.

            Неприкаянный дух тревожен,
            В ночной тиши покоя мне навсегда нет.
            Каждый мой шаг на земле осторожен,
            Иначе останется выжженный след.

Ветер затихает, Сильвия оправляет волосы и платье.

            Кто тоски голос услышал,
            Тот уже в мир не вернётся,
            Ангелы звали – я бежала по крышам,
            Не зная, что мой путь оборвётся…

Сильвия вздрагивает, муть спадает с её взора, глаза становятся ясными и яркими.

            Кто погребальный звон слышит,
            Тот уже не посмеет мечтать.
            Даже если ещё дышит —
            Мечту нужно уж разорвать.

Сильвия смотрит на покрасневшие от холода руки, переступает ногами, ощутив холод.

            Тот, кто силу увидел свою,
            Мечтает слабым остаться.
            Он шепчет, кричит всё одно: «молю!» —
            но уже перестал отражаться.

Сильвия медленно поворачивается к своему дому.

            И мне, на вершине всех дней,
            Себя остаётся таить.
            От страха, лжи и зависти людей.
            Пусть жизни моей оборвана нить —
            Я ещё могу оставаться собой,
            Один на один со своей силой.

Открывает дверь в дом. Дверь совсем худая, надрывно скрипит от её движения.

Я – рождённая светом, стала тьмой,
И проклята осталась всем миром.

Сцена 2.2

Сильвия в своём доме. В доме такие же предметы быта, как в доме Радко. Разница только в том, что у Сильвии всё какое-то бедное, необжитое. Посуда потрескавшаяся, по поверхностям пыль, словно многих никто уже давно не трогает. С потолка же свисают, добавляя отличие, пучки разных сухих трав. В слабенькой печке потрескивает на бледном огне котелок.

Сильвия опускается на лавку перед печкой, помешивает в котелке – валит пар. Она зябко поводит плечами, словно костерок совсем не греет и вдруг поднимает голову, прислушивается к чему-то, что слышно только ей.

Сильвия.

            Шаг всё ближе,
            Ветер тише —
            Гость идёт ко мне.
            Готов всё отдать,
            Чтобы дочь спасти,
            Итог своей судьбе
            Готов принять,
            К погибели идти…

С задумчивостью смотрит на котелок, размышляя, но затем приподнимается со скамьи, прислушивается.

            Люди, о, как счастливы вы!
            Вам есть к кому обратиться,
            Тоску переложить в чужие умы,
            Сказав, что каждый мог оступиться!
            Но что делать нам,
            Кто узрел дух ветров,
            Кто постиг силы храм,
            И живёт уже много веков…

Сильвия подходит к дверям, но тут же отступает, сомневаясь – стоит ли ей открывать.

А шаг всё ближе,
            Ветер тише —
            Гость идёт ко мне.
            Готов всё отдать,
            Видит итог судьбе,
            Омут ждёт его.
            Участь готов принять,
            И уйти в ничто —
            За дочь свою…

Раздумывает.

            Отворю? Не отворю?
            Шаг всё ближе,
            Ветер тише,
            Затаился – ждёт.
            Падёт ли кровь? Не падёт?
            Тьма уже лютует,
            Страшна…
            Ликует!

Решается и, прежде, чем раздаётся стук в дверь, распахивает её. На пороге стоит белый, как снег, и перепуганный Радко.

Сцена 2.3

На пороге дома Сильвии. Сильвия уже знает, о чём хочет просить Радко, но молчит, ожидая подтверждения его решимости. Радко, словно подкошенный, вмиг ослабевший и постаревший, падает к её ногам.

Радко.

            Я ходил на медведя и не робел,
            Но вот он я…уже не смел.
            Ты последняя попытка мне,
            Мой последний рубеж.
            Сильвия, я задыхаюсь во тьме,
            Без света и без надежд.
            Сильвия, если ведьма ты,
            То спаси дочь мою!

Сильвия (строго).

Слова людей пусты!

Радко.

            На коленях молю!
            Сильвия, горе в мой дом
            Пришло и душит.

Сильвия (нарочито).

А я здесь причём?

Радко.

            Молю: послушай,
            Помоги мне спасти дочь,
            И за это тебе я
            Отдам хоть тело, хоть душу!
            Приму вечную ночь,
            Буду рабом для тебя!
            Нет, я не струшу —
            Всё могу отдать,
            За услугу…за благо!

Сильвия (отходит в глубину дома, уже спокойнее и миролюбивее).

Полно, Радко, здесь стоять!
В доме обсуждать всё дело надо.

Сцена 2.4

В доме Сильвии. Радко настолько перепуган, что даже не замечает бытового устройства дома ведьмы. Она усаживает его и, как радушная хозяйка, заваривает травяного чая.

Сильвия.

            Горе твоё я видела во сне —
            Это один из даров моей силы.
            Я вижу крест в её судьбе.

Радко.

Заклинаю именами мира!

Сильвия.

            Мирскую же силу не тронь!
            Ты перед нею простак.
            Она явила землю и огонь,
            Волну и солнце, свет дала и мрак.

Переходит на деловой тон.

Словом, вмешательство это
Встанет высокой ценой!

Радко.

За Елену не видеть мне света!

Сильвия.

Что ж…Господь с тобой!

Поднимается, отходит в дальний угол, чтобы Радко не видел её собственного сомнения.

Дело моё – сказать,
А решать уж тебе.

Радко.

Что ещё думать?
Нужно Елену спасать.

Сильвия.

            Навредить беспросветно себе!
            А если ошибаешься ты?
            Если Елене мил будет Тодор?!

Радко.

Теперь уже твои слова пусты,
Нет! Ей брак этот в приговор.

Сильвия.

            Воля ваша! Ваша воля,
            Мне силы хватит исцелить,
            Да судьбу переменить,
            Бог не одобрит…я не скрою.

Сцена 2.5

Радко поднимает взгляд на Сильвию. В его взгляде полная решимость и отчаяние. Сильвия вздрагивает от его взгляда, видя, что всякий её уговор бесполезен.

Радко.

            Моё сердце затоплен горем
            Неужели мне дело до Бога?
            Если мир страшен и чёрен,
            Белой не будет дорога.
            Если мир отрицает отца,
            И юную дочь отнимает,
            То Бог не храбрей подлеца,
            Что грабежом выживает…

Сильвия обхватывает себя руками за плечами.

            Моё сердце затоплено горем —
            Какое теперь дело до неба?
            Я в труде своём был упорен,
            Не взял куска чужого хлеба.
            И теперь я всё теряю,
            Со мной не считается ночь,
            Часть меня отнимает —
            Самое светлое…дочь!

Сильвия, скованная в движении, садится напротив Радко.

            Если бы воля была иной,
            Если бы ещё по любви…
            Но сегодня не стою за ценой,
            Принимая презренье земли!

Радко хватает Сильвию за ладонь, заставляя её на себя взглянуть.

            Так скажи, к кому обратиться,
            Если белая ушла дорога?
            Я открываю в сердце темницу,
            Проклиная светлого бога!

Сцена 2.6

Сильвия ещё мгновение колеблется, затем вырывает свою ладонь из ладони потускневшего от переживаний Радко.

Сильвия.

            Что ж, воля твоя!
            Я тоже сердце имею, поверь,
            Хоть боюсь ночи и дня,
            Неба страшусь и людей.
            Я много с тебя не возьму,
            Мне не нужна душа твоя,
            Не стану тебя тащить в тьму,
            Ты, Радко, не бойся меня…

Радко настораживается.

            Всё просто будет!
            Года твои – мне,
            Благо твоё – воде,
            Бог тебя сам уж рассудит.
            Смерть придёт за тобой
            Чёрной водой
            И это будет ценой
            За дочь твою…

Радко выдыхает с облегчением.

            Ей свободу даю,
            Жизнь твою забираю…
            Понимаешь меня?

Радко.

Я тебя понимаю.

Сильвия (успокаивая больше себя).

            Всё просто будет:
            Года твои – мне,
            Благо твоё – воде,
            И бог тебя уж сам рассудит!
            Вот цена моя.
            Взгляни на меня,
            Скажи, не тая…

Радко (решительно).

На всё согласен я!

Сильвия поднимается – она очень торжественна и спокойна. Она извлекает из-за пояса тонкий серебряный нож, делает им на своей руке надрез, и ловко подставляет под тёмную каплю крови высокий хрустальный бокал.

Затем Сильвия берёт ладонь Радко и делает надрез на ней, также подставляя под его кровь тот же бокал. Сильвия разбавляет свою и Радко кровь прозрачной водою из котелка, и шепчет неразборчивые слова – вода мгновенно становится чёрной и густеет.

Сильвия прикладывает палец к губам и делает знак Радко следовать за собою из дома. В рассветных лучах они молча следуют к замёрзшей ещё реке, где только-только истончается местами лёд. Сильвия делает быстрый взмах ладонью, словно рассекает что-то невидимое и перед ними на участке реки мгновенно трескается лёд и растворяется, обнажая сонную ледяную воду.

Сильвия выливает содержимое бокала в реку…

Сцена 2.7

Дом Радко. Рассвет. Из дома, оглядываясь, выбегает с непокрытой головой и толком не одетая, непричёсанная Елена. Она вся заплакана и быстро бежит к реке, имея лишь одно желание – утопиться. Пробежать много Елене не удаётся – на её пути появляется прятавшаяся рядом и ожидающая чего-то подобного Богна. Богна преграждает путь Елене.

Елена бросается влево – Богна опережает её, Елена вправо – Богна не даёт ей хода. Елена пытается извернуться, но Богна значительно сильнее и просто сгребает Елену в охапку. Елена плачет, бьёт Богну по спине, царапается и тщетно пытается освободиться.

Елена.

            Пусти меня,
            Гадкая жаба!
            Что делаешь ты?
            А ну! Как огрею тебя,
            Ты – мерзкая баба,
            Дитя бедноты!
            А ну, руки прочь,
            Не касайся меня,
            Не смей!

Богна не реагирует на оскорбления. В борьбе Богна сваливает Елену на землю, но продолжает её держать.

Богна.

            Тише, покорная дочь,
            Услышат тебя!
            Ты разбудишь людей,
            Пусть спят!

Елена.

Пусти меня!
Уберись!

Богна.

            Вот же…кошкин взгляд!
            Не уймёшь тебя,
            Елена, это жизнь!

Елена.

Да я тебя сейчас…

Богна (легко удерживая Елену, встряхивая её).

            А ну…молчи!
            И дёргаться не смей.
            Ранний ныне час…
            Знаю тени всех причин,
            Что вели тебя от дома поскорей,
            Молчи, Елена, я молю!
            Жизнь не кончена, внемли!
            И в завтра шаг ещё не назначен.
            Ты боишься – я всё стерплю.
            Но не оскверняй своей земли!
            Всё может быть ещё иначе —
            Богов неверен шаг.

Елена.

Пусти меня…

Богна.

            И в завтра взгляда нет,
            Сброситься может каждый дурак,
            А ты жить попробуй,
            Когда гаснет свет!
            Это слабость…только она.

Елена затихает, поняв, что ей не вырваться. Она плачет, прижимается к Богне, как к спасению, к утешению.

Елена-Елена, как ты юна!

Сцена 2.8

Елена затихает. Богна держит её в своей железной хватке заботы.

Елена.

Почему ты против меня?
Зачем зла желаешь?

Богна.

            Елена, ты ещё дитя
            И не понимаешь…
            Жизнь людская – юдоль,
            Где скорбь и печаль ожидают.
            Тут живёт затаённая боль,
            Здесь мечты угасают.
            Елена, ты ещё юна,
            Ты ещё тоски не знала…
            Думаешь, что кончены твои года,
            Коль скорбь своё взяла начало?
            Жизнь – борьба, но есть победа,
            Не всё беда, что слёзы выбивает.
            Ты поплачь, но песня ещё не спета,
            А слеза всякий путь облегчает…

Елене становится легче.

            Ты поплачь, Елена, не таи!
            Со слезою всё легче будет,
            Если грядут чёрные дни,
            Господь о том видит и судит.
            Знай – мы все божьи дети,
            И ты, Елена, и я.
            Но есть улыбки на свете,
            Какое же ты дитя!

Богна тихо улыбается и несмело отпускает Елену. Она не делает попытки броситься на Богну или прочь. Вместо этого Елена осторожно поднимается с земли и протягивает руку Богне. Богна встала бы, конечно, и сама, но Елена демонстрирует свою благодарность.

            Ты поплачь, Елена, не таи,
            Слёзы высохнут, вновь будет свет.
            Под защитой неба дни твои,
            Всюду господа след.

Богна принимает руку Елены, поднимается. Елена даже неловко отряхивает перепачканное рыхлым снегом одеяние Богны, но она перехватывает ее руки.

Ты поплачь, всё легче со слезою,
В каждой слезе – перемена!
Не бойся жить, ведь бог с тобою,
Ты поплачь ещё, Елена!

Елена обнимает Богну и та, приобняв её, ведёт обратно, к дому.

Сцена 2.9

Дом Тодора. Всё в полном разгроме – кушанья опрокинуты из блюд, ткани разорваны, перепачканы, разбросаны. На полу разлитые лужи вина и осколки кувшинов, всё сорвано, перебито, поломано. Сам Тодор сидит бледный посреди комнаты, его трясёт от страха, он судорожно пытается спрятаться под каким-то одеялом, уже находясь не в себе. Вид его плачевен – по лицу и рукам кровавые полосы, как от когтей, одежда разодрана в нескольких местах.

Он, жалкий и плачущий, трясущийся от страха, пытается залезть под одеяло, но неожиданно возникшая Тень – высокая, без лица, с длинными руками, которые заканчиваются острыми когтями, безжалостно отбрасывает это одеяло. Не убивая Тодора, Тень откровенно глумится, щелкает страшными узловатыми чёрными пальцами, заставляя Тодора пятиться всё дальше и дальше к стене.

Повсюду – сверху, снизу, от каждой стены звучит голос Сильвии, хоть самой её нет.

Сильвия.

            Слуги Тьмы, к вам взываю!
            Услышьте мой глас!
            Я жертвую вам душу и тело,
            Силы ярости питаю,
            Отмечая этот час
            Для самого чёрного дела…

Тодор натыкается спиною на стену и перестаёт даже дышать, когда Тень вдруг останавливается.

Неожиданно из самой стены появляется вторая Тень, которая кладёт Тодору руку на плечо, заставляя его снова трястись, визжать и искать спасения. Тодор бросается к дверям, но из дверей появляется и третья Тень, которая оставляет, упиваясь реакцией Тодора, на поверхностях ужасающие следы от когтей…

Голос Сильвии продолжает звучать.

Плоть терзайте его!
            Ум сокрушите ему!
            Силы тьмы, силы зла!
            Не оставьте ничего,
            Увидит пусть он тьму,
            Растворится без следа!

Тени не причиняют зла самому Тодору, прыгая и кривляясь, пугая его и разнося дом, они просто не дают ему выбраться из комнаты и сводят его с ума дикой пляской своих игрищ, своим бесовским весельем.

            Змеи коварной ночи,
            Черви мёртвой земли,
            Птицы сожженных лесов…
            У этой жертвы нет отсрочки,
            Так внемли моей воле, внемли!
            Погрузи его в сотню оков!

Теней становятся больше. Они раздваиваются, снова и вновь, множась. Вся комната наполняется ими, щелкающими пальцами, страшными…они тянут длинные руки к Тодору, он вертится среди них, как в клетке, пытаясь сбежать, но теней слишком много для побега и Тодор остаётся на месте, а руки тянутся. Тянутся…

Ténèbres, entrez dans vos droits
Ténèbres, enfreindre toutes les lois,
Ténèbres, invoquez la souffrance,
Pour le blesser par l’indifférence.
Le sang coule sur la terre froide,
J’apprends la mort,
Elle est la plus forte
Pas de lois!

Тодор издаёт душераздирающий крик и, вконец доведённый ужасом, теряет сознание. Мгновенно все тени исчезают.

Сцена 2.10

Радко и Сильвия у реки. Сильвия прикрывает глаза, прислушивается к ветрам на мгновение, затем открывает, улыбается Радко.

Сильвия.

            Что обещано было —
            Исполнено мной.
            Я потратила силу
            И ход за тобой!

Сильвия указывает рукою в воду. Река, повинуясь её силе, освобождается ото льда всё дальше и дальше, обнажая холодную сонную воду. Радко нервно сглатывает, но, не колеблясь, идёт к воде, лишь у самой кромки её оборачивается на Сильвию, та кивает и Радко ступает в реку.

Радко.

            Слово своё держать я умею,
            И, как обещал, покоряюсь.
            Я не боюсь, я не жалею,
            Я счастлив и примиряюсь!

Радко делает с усилием несколько шагов по воде. Холод его обжигает, но он упорно идёт. Вода вокруг него чернеет, но, скользнув за него, обойдя его, становится снова прозрачной и чистой.

            Боже, молить не буду,
            Мне отвечать пред тобой,
            Я умираю за чудо,
            Дав свободу дочери родной.

Радко мёрзнет, но не подает и вида. Сильвия наблюдает за ним. Течение подкашивает шаги Радко и он падает, вода тут же, слишком бурно для ранней весны, слишком резко накрывает его с головою, он выныривает еще, борясь, не замечая. Как чернеет вокруг него вода. Радко кашляет.

            Шаг выбран и я
            Не жалею,
            Боже, не слушая меня!
            Я не робею!
            Иду к лику твоему…

Снова падает, на этот раз скрывается на более долгий срок. Сильвия наблюдает с абсолютным спокойствием. Радко выныривает опять. Глубина реки еще не может быть большой, но под его ногами словно омут расходится и оттуда прибывает вверх, бьёт черная вода, топя Радко.

            Отвечаю за тьму,
            Грехов тяжела печаль!
            Но мне не жаль,
            Я не робею!
            Слово держать умею,
            Елена, прости меня!
            Я так мало любил тебя…
            Лишь об этом жалею,
            но я иду,
            Не робея!

Вода побеждает Радко, он бьётся из последних сил, но, конечно же, проигрывает. Чёрная вода сходится на его головою и Радко исчезает в воде…вода снова становится прозрачной, сонной и ленивой, медленно сходится лёд. Сильвия ждёт схождения льда, но в последнюю минуту набирает чистой воды из реки в кубок и выпивает из него, улыбается…

Сцена 2.11

В доме Тодора. Тодор – безумный, ослабевший, сидит, раскачиваясь взад-вперёд. Жители Долины связывают его, безвольного и ничтожного. Посреди разгромленной комнаты стоит мрачный Петар. Входит Сильвия. Лицо Петара мгновенно перекашивается от гнева.

Петар.

Ты! Точно знаю – это ты!
Твоих рук дело!

Сильвия.

Доказательства есть?

Петар.

Увы…

Сильвия.

            Тогда обвинение смело!
            Он сошёл с ума,
            Но есть ли в этом я?

Петар.

            Моя б воля была,
            Я б выволок тебя
            На улицы Долины,
            И палкой б гнал!

Сильвия усмехается. Петар хоть и грозит Сильвии, но, очевидно, не рискует переходить за грань.

Сильвия.

А хватит ли силы,
Бедный Петар?!

Петар (уже тише).

Но это ты виновна, ты,
Она способная на гнусь!

Сильвия (деловито оглядывая разрушенную комнату).

Виновны все! Все, увы!
Я обвинений не боюсь.

Петар.

Но ты же…точно знаю!

Сильвия.

            Это не я дочерей отнимаю!
            До безумия раня отца,
            Это не я прогибаюсь под подлеца!

Обвинение Петара задевает, но он не рискует возмутиться. Сильвия усмехается.

Петар.

Ты…какая же ты тварь!
Да я тебя, да я сейчас!

Отмахивается.

Сильвия.

            Наместник, уйми печаль!
            Случилось лучшее для нас.
            Я понимаю, что нечем тебе,
            Но попробуй понять.

Петар хмурится.

            Никто в твоей земле
            Не может тебе диктовать.
            Ты ему не обязан ничем,
            А его капиталы – твои…

Лицо Петара светлеет, он неожиданно улыбается, но заметив усмешку Сильвии, хмурится.

Ты свободен, пусть ещё не совсем,
Но зла на меня не таи.

Петар.

Ведьма! Дрянная ты сила,
Скажешь кому – порву сразу!

Сильвия только хохочет.

Сильвия.

            Я – могила!
            Не обижай меня этой фразой.
            Нам обоим нужно было это,
            И не только нам.
            Так нужно ли знать ответа,
            Нужно ли знать виновника драм?

Петар не скрывает улыбку от Сильвии. Она похлопывает его по плечу, выходит прочь, оставляя Петара в разгромленной комнате Тодора.

Сцена 2.12

Дом Радко.

Василика вбегает внутрь – счастливая, взволнованная. В комнате сидят уже Елена, Богна и Петар. Василика же в радости не замечает никого, кроме дочери, которую мгновенное бросается обнимать.

Василика.

Елена! Бог есть,
Сжалился он над тобою!

Елена (очень тихо, мягко, но настойчиво отстраняя руки матери).

Мама, наместник здесь,
Он с вестью пришёл дурною.

Петар (в смущении).

            Мне жаль вам то говорить,
            Но божий расчёт нам не понять.
            Свадьбе Елены и Тодора не быть…

Василика.

Да это и я могла сказать!

Наместник не поддерживает радости Василики.

Петар.

            Василика, ваш муж и отец…
            Радко был найден в реке.
            Он мёртв.

Елена вскрикивает в ужасе, Богна торопливо обнимает её, молча, не вклиниваясь. Василика мрачнеет и гневится.

Василика.

Надо же…какой подлец!
В такой момент!

Елена и Богна с удивлением оглядываются на неё, Елена даже перестаёт задыхаться от слёз.

Как нас посмел оставить
На произвол судьбы?!

Петар.

Надо б панихиду справить,
Василика, ты…

Елена (падая на колени, прямо на пол, невольно увлекая за собою Богну).

Папа! Как же так?
Благо моего ты не узнал!

Василика (Бросаясь к дочери).

            Что же ты? Он слабак!
            Верно говорю, Петар?
            Елена, он не выдержал позора
            Того, что не защитил от Тодора
            Родное дитя, дочь свою!

Елена.

Мама!

Василика.

            Тише-тише, я ведь правду говорю!
            Вот и утопился он,
            А бог распорядился сам!
            Ты забудешь скоро всё как сон,
            Молись, молись небесам!

В исступлении молится. Елена в ужасе отодвигается от неё в объятия ошалевшей и молчащей Богны.

Петар (пятясь к дверям).

Василика, скорбь мою,
Прими…

Не дождавшись ответа, сбегает прочь.

Василика.

            Боги! Елена, слышишь, что говорю?
            Радуйся, не скорбя. Живи!
            Твой отец труслив, коль нас
            Решил оставить в страшный час.
            Горе отпускает дом
            И ты всё забудешь как страшный сон!

Василика, обезумевшая от счастья, вырывает плачущую и безвольную Елену из объятий Богны и баюкает её в своих руках. Богна, не находя в себе сил, чтобы остаться, выходит прочь, желая вдохнуть свежего воздуха и собраться с мыслями.

Она выходит на улицу и прикрывает за собою двери, задумчиво смотрит в небо и на дорогу, ведущую от дома Радко.

Сцена 2.13

Богна стоит у дома Радко, мимо, проживая свою привычную жизнь и хлопоты, снуют жители Долины, не обращая внимания на известную хохотушку и «язык без костей» — Богну.

Богна.

            Я буду молчать, я сумею,
            Блага в слове больше нет.
            Тени в ночь скользнули змеями,
            Но снова пришёл рассвет.
            Я буду молчать и сердца,
            Что тронуты горем ныне,
            Не узнают правды до конца,
            И тоска к зиме их остынет.
            Я буду молчать на благо
            Всем, но больше себе.
            Я буду молчать – так надо,
            Это в моей судьбе!

Одновременно Сильвия стоит у своего домика, полуразваленного, ненужного и одряхлевшего.

Сильвия.

            Я чувствую – ты видела его,
            И шаг ко мне узрела.
            Но ты не скажешь ничего,
            И будешь этим смелой.
            Ты будешь молчать, храня,
            В сердце своём всю правду.
            Станешь прятать глаза от меня,
            Так будет надо.
            Я спасала, а не убила!
            Я спасла и расплатился он —
            Принял вечный сон,
            Жертву ожидает сила.

Богна (у дома Радко, протягивая в пустоту ладонь).

Кое-что на свете просто есть.

Сильвия (у своего дома, тоже протягивая руку вперед, словно ощущая движение Богны).

И приходится с этим смириться.

Богна.

Отринуть ли страх и честь…

Сильвия.

Во имя светлого ли сразиться?

Богна.

Кое-кто жертвы не знает.

Сильвия.

И не узнает её никогда!

Богна (медленно опуская руку, запечатлевшую странное, чужое тепло).

Но каждый сам выбирает –

Сильвия (повторяя её жест, хоть обе не могут видеть друг друга, находясь в разных концах Долины).

Придёт ли к нему весна?

Богна.

Кто благороден? Кто нет?
Кто остаётся? С чем? Где?

Сильвия (обращая взор к небу).

            За каждой ночью есть рассвет,
            Это закон на земле.
            Безмолвно рыдаю, кричу…

Богна (глядя в хмарое небо).

И тихо плач ‘у за чудо.

Сильвия (уходя в свой дом).

Заплатив – промолчу!

Богна (уходя в дом Радко).

И я молчать буду!

Сцена 2.14

Жители Долины проживают свои обыкновенные хлопоты, занимаются дворами, шитьём, колкой дров, мытьём посуды и прочим, привычным делом. Несколько раз проходит то тут, то там Петар – жители кланяются ему, он деловито и неспешно отвечает на приветствия и торопится, весь в действии.

Жители.

            Весна уже в Долине,
            Она пробудила всех нас,
            Забытые печали сердец отныне,
            Прошёл их страшный час.
            Солнце все их забирает,
            Голос весны тоске не внимает,
            Песню свою всё громче поёт весна,
            Во власть вступила она…
            Народи Долины весну принимает,
            Как всегда, опять и вновь.
            Небо ищет грехи, небо взирает,
            Но находит в Долине только любовь…

Хмарое небо над Долиной проясняется, блестит стремительно тающий снег, все жители в хлопотах.

Конец второго действия.

Конец пьесы.