Открытое окно не помогало увеличить количества свежего воздуха в душной квартире-студии, поэтому единственным нарушающим тишину звуком было монотонное жужжание вентилятора. Стояло на столько жаркое лето, что можно было подумать, что квартира-студия находилась где-то в Сан-Франциско. Но это был Питер. В самой крупной комнате работал человек средних лет, внешний вид которого напоминал жителя того же города солнца. Он сидел в кресле с высокой спинкой, в красной гавайской рубашке с лилиями, белых брюках и лоферах. Из мебели в комнате было только его кресло, еще несколько стульев и большой стол в центре. Жизнь помещению придавали висевшие на стенах пара абстрактных картин, желтая металлическая табличка с черной выпуклой надписью “Осторожно! Гений за работой”, Копия полотна Васнецова “Три богатыря” и несколько обложек журнала “Плей Бой” под стеклянной рамкой. Мужчина отлепил пропотевшую рубашку от спины и полез в карман за сигаретами. Пододвинув поближе пепельницу, он избавил белую элегантную пачку “Давидофф” от двух грамм табака и, в ожидании когда от духоты по его лицу начнут ползать мухи, положил ее в рот. Только успела откинуться металлическая крышка зажигалки, как электрическим писком зашелся звонок на двери.
— Юля, открой пожалуйста. – сказал мужчина, надавив пальцем на кнопку стационарного телефона. Его голос приглушенным эхом раздался за дверью. Вызов по телефону был всего лишь формальностью, ему достаточно было просто прикрикнуть, чтобы секретарша его услышала. Господину в гавайке нравилось изображать из себя большого начальника.
