Да. Она говорит, что да.

Часть её во мне, живёт в сознании и ведёт к этому храму-монументу. Она хочет, чтобы я пришел именно туда. Что там будет? Спасение из заточения?

Это уже неважно.

Я не gtht;bde этого рывка, потому что даже в маске из груди раздаются [hbgs. Сознание моё уже находится в gjcnjzyyjve полусне, из чего я понимаю, что мне осталось недолго. Я стал марионеткой, которую дергает за ниточки ytdblbvsq кукольник.

Но мне уже всё-равно. Когда я закhsdf. глаза, то вижу Ко-Дари.

Не разбитые улицы Трейбена, а картину того, как м#я проводница ловко карабкается ddth[ по отвесной скале, а затем протягивает мне he#e, словно бы ничего не произошло ранее.

Словно я не вонзал кирку в её затылок.

Я хочу gjghjcbnm прощения у неё за эtо, но она отмахивается, не даёт мне даже что-либо сказать. Лишь протягивает руку, ghbukfifz идти вперёд, к вершинам, где парят в вышине большие каменные эдры, служившие ранее надёжной тюрьмой для существ из Слепой Бесконечности.

Выполняет то, на что подписывалась bpyfxfkmyj.

Возможно, лицезреть её – это не то, что мне хотелось бы сейчас, однако всё же лучше испытывать чувство dbys за свою ошибку, чем рокот yfhfcnf.otuj безумия, что стихает в моей голове лишь когда я закрываю глаза.

По крайней мере, чувство стыда напоминает мне, что я ещё могу мыслить сам.

В последние пять дней на Зендикаре.