Белая ворона и серый волк
1. Пролог

С нижнего этажа доносились громкие голоса бурной беседы.

Переведя дыхание, Глеб спустился в обеденную комнату и замер в нерешительности. Обеспокоенный взгляд мальчика пробежался по лицам собравшихся и остановился на единственном свободном месте. Повисла зловещая тишина.

— Сплошное разочарование. — после долгой паузы презрительно сказал глава семейства, Михаил Петрович.  

Идеально выглаженный и ровно стоящий воротник главы семейства резко контрастировал с неопрятной бородой и спутанными рыжими волосами на голове. Его волосы напоминали палящее солнце, то самое, под которым Михаил в юности галопом пересекал степи и поля. Он родился вольным казаком, но однажды наткнулся на помещечьий дом на окраине города, хозяйкой которого оказалась мама Глеба.

— Простите, батюшка, я проспал… — попытался оправдаться Глеб, неловко переступая с ноги на ногу. 

— София, — проигнорировав извинения,  мужчина отвернулся от сына и обратился к старшей дочери. — Ты разве не всех будила? 

Девушка выпрямилась при упоминании своего имени. Она нервно сжала свои толстые рыжие косы и прошептала, уставившись в свою тарелку:

—  Всех, батюшка… — Соня замялась, — Но, осмелюсь предположить…

— Меня не интересуют вздорные мысли молодой девицы! — хлопнул по столу Михаил Петрович и обернулся к Глебу. — В следующий раз, крысёныш, останешься без еды.

Сидящие по обе руки от Михаила Петровича конопатые мальчишки, — самые младшие члены большого семейства, — тихо рассмеялись и озорливо переглянулись между собой. Наконец Глеб сел на своё место и все продолжили утреннюю трапезу. 

Вновь наступила гнетущая тишина. Её нарушал лишь мерный стук ложек о фарфоровую посуду и отдалённый лай собак с улицы.

— Не быть тебе моряком, — вдруг твёрдо пробасил Михаил Петрович ровным голосом.

Глеб нахмурился, прожевал кусок и взглянул на отца:

— Ты не сможешь забрать у меня будущее.

— Твоё будущее? Не смеши меня, крысёныш. Твоей жизнью распоряжаюсь я. А я говорю, что ты никогда не станешь моряком. Какой позор, какой стыд и срам! — мужчина гневно блеснул глазами и отмахнулся от жены, принявшейся его успокаивать. 

— Как смешно слышать подобное от бывшего крестьянина! — отчаянно возразил Глеб, вскакивая из-за стола. 

От неожиданности мужчина открыл рот, но после быстро собрался и зло уставился на сына:

— Ну ка повтори! Повт…

— Я слаб! — с горечью перебил его Глеб, приподнимая белую бровь. —  Вы все мне твердите, что я не должен был выжить. Что я должен был умереть ещё до того, как начал бы ходить. Но я хожу, дорогой батюшка! — и, не давая отцу встрять, быстро продолжил. — Я хочу бороздить моря, хочу чувствовать ветер на своём лице, хочу в дни ненастной погоды играть с другими матросами в карты! Я и буду моряком. Даже ты не сможешь меня остановить!

Все молчали. Глеб как загипнотизированный смотрел в глаза отца, не имея возможности отвести взгляд. 

Наконец с громким скрипом был медленно отодвинут тяжелый стул, и медвежья фигура главы семейства нависла над столом. 

— Довольно. Ты достаточно посрамил нам это утро, уйти с глаз моих долой.

Силы тотчас покинули Глеба. Мальчик облизнул пересохшие губы и, кивнув, стремглав выскочил из комнаты. 

На ватных ногах Глеб выбежал на улицу и, будто бы задыхаясь, принялся быстро дышать. Взглянув мокрыми глазами на солнце, мальчик по привычке достал из кармана носовой платок и расправил его на свету. В углу зеленого лоскутка был вышит маленький волчонок. Беловолосый мальчик нежно прижал мягкую ткань к губам и тихо прошептал:

— Я обязательно верну тебя.