Повелитель Тли

Часть 1

В великой кровосмесительной потере, когда ночь утирала слезы мохнатыми тучами, прибыл в новый мир Повелитель Тли. Он был вскормлен кровью и телесами Человека – единственной драгоценностью земли. Люди, созданные по подобию его, были носителями его энергии – энергии смерти и пахли отмершими тканями. Они были ничем иным, как пищей для его проворного желудка, несварением, которое Повелитель хотел бы забыть. Он вынашивал тлю в своем чреве, наслаждаясь похотливостью её по человеческой плоти.

Повелитель Тли был не единственным в своем роде – в каждом из последующих и предыдущих миров жили падальщики, пожирающие людей и рабство их мыслей. Слюна, состоящая из порока и насилия, стекала по губе каждого из Повелителя–трупоеда, насыщая бледную кожу прогнившей плотью и хрупкими костями.

Повелитель Тли подбирался к избранному человеческому существу всегда издалека, как искуситель и вор, как спящее в подвале безумие. Бурлящий ореол тли захватывал глазные яблоки жертвы и высасывал до мышцы язык. Повелитель наблюдал за постигающим безумие человеком, радостно скалясь белыми зубами. Появляясь словно из-под земли, Повелитель с хитростью ночного охотника отправлял человечество на вечный покой, одаряя его снами, сотканными из похоти.

Тогда, встречаясь глазами с Повелителем Тли, вы бы могли почувствовали на себе леденящее выражение его лица, словно пронзающее насквозь ваше обнаженное тело. Вены, которые он вскрывал когтем перед вашей исповедью, были полны черной тли, текущей вместо крови по его организму. Карнавал тли – это избавление от бренной жизни, томный сон, что треплет у вас на губах.

Вы, стоящие на коленях перед Пороком, уже смогли разглядеть его вечно скрывающийся силуэт – широкие плечи, лицо, покрытое зияющими ранами, где копошатся личинки тли, бледная кожа, по всей поверхности которой остались шрамы от его собственного когтя. Одежда Повелителя – черный длинный балахон с капюшоном, прячущим взбухшую от порезов серую голову. Его руки были открыты по плечо, чтобы каждый раз перед Поиском кормить тлю ночным духом.

Он пришел в этот мир, что не делен на дни и ночи, по сумеречной воле богов. При потухших фонарях они загадали желание о приходе того, кто сбросит на этот мир пелену утопической радости, кто будет пророчествовать во имя блаженства людей, во имя родов Человека. Предоставили ему божью ношу – повелевать и наказывать, творить законы и веру в себя. Повелитель был создан по подобию божеств, с сердцем огненным и страстным, поэтому и посмел он восстать против роли, что ему предрекли. Они кормили его женскими слезами и сердцами самых сильных из мужчин. Страдание физической и душевной боли постигло его за уклон от проповеди и выбор разрушения. Он должен был быть предводителем людей, но оказался носителем черноты их. Повелитель Тли прозвали его, ибо из его вскрытых вен струилась не кровь, а черные, как смола, орды тлей.

Внутри него желчь и меланхолия разгорались черным пожаром, становясь бременем его сердцу. Желал ли Повелитель увидеть сухость своего чрева, вкушая оставшиеся капли своей некогда красной крови? Он был чужой и неподвластной волей, что сгорала с первыми лучами солнца.

Каждый раз перед встречей с людьми ему приходилось выпускать тлей из своего ранения, раскрывая швы вен. Тли – проявление разложения в чистом виде, Рок, приходящий на землю и заполняющий гортань людей гнилым существованием.

Часть 2

Вы разлили море, чтобы спрятать остров, что лишен времени. Здесь не ведут календарей, и каждый оборот моря вокруг суши совершается при ярком солнце. Но за каждым рассветом следует закат. Зачатие поутру, а роды в завтрашнем мире, полном благоухания свежей крови.

С наступлением рассвета Повелитель Тли направился к очагу Человеческой силы, и подкожная тля затрепетала перед сближением с Человеком. Он шел к нему, дабы проверить на стойкость – неистово причитали насекомые, прорываясь сквозь кожу к горящему сердцу Человека. Нарывы отсутствовали на запястьях Повелителя, и коготь всегда был при нем, ибо никогда не встречал он того достойного, ради которого разорвал бы себя изнутри.

В полдень, когда Солнце лишилось пьяного угара и окунулось в благодать эпической поэзии, Повелитель Тли добрался до заснеженных холмов. Там улицезрел то, к чему так тянули его ненасытные насекомые – спящий юноша лежал вдоль корневища дерева, чуть запорошенный снегом. Он безропотно отдыхал на вершине горы.

Мальчик с морозного континента… Во время раскаленных красных родов эта земля была обделена в тепле – ограничена в созидании, и ни один художников не селился в холодных массивах ее лесов. К мальчику морозных деревьев направил свой шаг Повелитель Тли. Его губы обнажили ряд белоснежных зубов, за благополучным видом которых скрывались гнилые и искорёженные кости, уходящие глубоко в глотку. Ухмылка беспечности и коварства расцвела на его губах розовым бутоном – шипящей кровью зардели его белые зубы.

Повелитель подошел к юноше ближе и почувствовал, с какой яростной силой впивались в вены тли, с какой жаждой хотели они вкусить. Взгляд Повелителя Тли скользил по молодому телу. Неожиданно из-под глубокого снега выползает змея, тонкая, изящная, и, обхватывая своим телом горло юноши, начинает его душить. Мальчик резко вскакивает на ноги, буйный, как молодой олененок, и быстрым захватом откусывает голову ядовитой змее. Истощая не то крик, не то рев, он выплевывает трофей далеко за пределы заснеженного царства.

Тьма тли взмыла ввысь, над головой Повелителя, оставляя вместо его рук повисшие ошметки плоти. Его когти врастали в кожу, становясь новой толстой плотью и желанием. Кости Повелителя Тли бились в конвульсиях, его скелет гулял под нарывами из бушующей тли. Призрачные глаза, наполненные теперь цветом, взглянули на невинность мальчика, что хотели отнять едкие насекомые. Ведь только так он сможет лишиться дремы и вступить на крепкую ногу. Лишившись нежнейшей кожи и теплого молочного прикрытия детства, мальчик познает роль Человека-творца.

Вечер, сходящий кровавой волей по щекам умерших богов, пал отражением по скалам морозных земель. Повелитель Тли, теперь перерожденный и свободный от внутривенного гнета, оглядывал юного художника, пишущего алой водою по поверхности снежной горы. Его ноги пускались в пляс с каждым взмахом руки, и его танец был виден каждому живущему в этом мире. Теперь его тело не было обнажено – теплая накидка из сгорающей тли укрывала его и оберегала от холода. Свобода ото сна воспылала над его очами.

Повелитель Тли, укрыв голову капюшоном, покидал это место не по воле богов, а в закат богов, когда их смерть была на пороге. Ровняя шаг со временем, он ожидал с радостным отчаянием нового притока крови к своей коже, залеченной и лишенной шрамов. Тли, высасывающие его кровь, отпустили его, перебравших ношей к тому, кто в воле и праве держать их на своей спине без ущерба. Увековечивание круглого цикла, при котором мир идет к своему закату – последняя воля и желание продирающегося сквозь свободу Повелителя Тли.