— Вот она. И Серёга положил перед Сашкой странного вида фолиант. Странности у него было две. Во-первых, было видно, что он старинный. А, во-вторых,. было понятно, что он слишком хорошо сохранился, хотя на подделку и не тянул.
Однако начать нужно было бы вернувшись немного назад во времени.
Есть такая замечательная вещь – традиции. В современном мире без них просто не обойтись. Традиция может быть самой дурной, но она должна быть.
Мозг самого айтишного человека должен иметь, хотя бы где-то глубоко-глубоко, островок чего-то прочного, непоколебимого. Пусть и самого несуразного. Серёга и Сашка были айтишниками. Пусть один в погонах, а другой специалист шибко иностранного резидента (не путать со шпионами!), и у них в головах был такой островок. На этом островке они были не одни, вместе с ними на островке были друзья, жёны, дети, друзья и подруги свои и подруг и друзей. Просто периодически они выезжали на природу и праздновали все прошедшие дни рождения и праздники вместе взятые. Было весело, интересно. Вкусно и не пьяно. Запах леса, запах шашлыка, аура доброго общения. Ради этой ауры, наверное, это всё и затевалось.
Вот и в этот раз всё было, как всегда. Лес, запах дыма, гомон взрослых и детей. Серёга решил зайти в лес и набрать немного хвороста. В принципе уголь и дрова они привезли с собой, но само слово «хворост» даёт гораздо больше тепла и аромата чем дрова из магазина. Серёга углубился в сосняк и ….
Здесь появляется две версии, которые имеют между собой мало общего.
Версия от Сашки. Серёга вошёл в лес и вышел из него минут через десять. Правда, вышел какой то «помятый». Такое впечатление, что где-то прошлялся полдня, подоброс щетиной, да и не совсем привёл себя в порядок после падения в какую-то лесную яму.
Версия от Серёги с Сашкиной совпала. Но только в части «падение в лесную яму». Однако у Сашки этим всё закончилось, а у Серёги с этого всё началось. Но вот дальше ….
После падения Серёга кое как выбрался из ямы и обомлел (слово «обомлел» имеет важное значение, именно обомлел, а не офигел или удивился). Лес был другой. Тот же, но другой. Даже не из-за того, что пропали все привычные ориентиры. Куда-то делась поляна и вместе с ней пропали голоса всей дружной компании. В этом лесу были только звуки леса, а в Серёгином – фоном были звуки кольцевой дороги и, и как оказалось, запахи той же самой МКАД. Но на этом чудеса не кончились. Смартфон тупо не видел ни одной вышки, GPS – не видел ни одного спутника. Хорошо ещё, что день выдался солнечным. Серёга прикинул направление на кольцо и, чертыхаясь, побрёл, как он считал, в нужном направлении. По прошествии минут двадцати уверенность в правильности направления прошла, ещё через час неуверенность перешла в решение продолжать идти, «всё равно, куда-то да выйду».
Терем возник как-то неожиданно. Кстати, именно терем. Избушкой это сооружение назвать язык не поворачивался. Сооружение не было большим, и помпезным, как на картинках у Билибина. Но сооружение было какое-то светлое и с первого взгляда становилось понятно, что оно сделано «без единого гвоздя», и что это – терем. В голове мелькнула шальная мысль: «Только бабушки в кокошнике не хватало». И мысль тут же материализовалась. На крыльце появилась бабулечка, опять же по-другому не назовёшь, в сарафане. Причём в сарафане не кукольно-сценном, а в том, в котором ходят как в обычной одежде.
— ой заждалась я тебя касатик, пропела бабулечка и, перед тем как спуститься, на мгновение нырнула в сени и вышла к Серёге с фолиантом.
— Вот. Держи касатик, — и протянула увесистый том.
Глаза у Серёги полезли на лоб и от неожиданности. Серёга произнёс что-то вроде «ой вы гой еси …». Старые, добрые русские слова из него так и лились, непонятно откуда черпаясь, и сплетаясь в светлую вязь старого русского языка.
Смысл беседы свёлся к следующему. Обмен любезностями, справка о здоровье, о погоде. Пожелания добра и мира присутствующим и их родственникам. Далее:
— вот заблудился,
— как знать, может и наоборот,
— да нет, именно заблудился, идти не знаю куда,
— да это просто, вон через те кустики,
— так может, перед дорогой, кваску отведаешь?
Серёга вдруг почувствовал дикую жажду и с невероятным удовольствием взял в руки глиняный бабулечки невесть откуда взявшийся кувшинчик с ароматной жидкостью. Первый же глоток привёл заблудившегося в восторг. Вкус свежего хлеба, лесных ягод и луговых трав сплетался невероятно тонко, а обертона напротив были предельно яркими, такими, что аж перехватило дух. Находясь в состоянии шального восторженного транса Серёга поблагодарил бабулечку и шагнул к кустам. Шаг, второй и прежний мир звуков и запахов охватил Серёгу. Он резко повернулся, чуть не упав от этого движения, но позади него был привычный лес. Видение светлой поляны, терема и бабулечки растаяли, как детский сон. Осталось только чувство. Это как когда утром просыпаешься и помнишь только ощущения светлости и праздника и абсолютно не помнишь содержание сна.
Всё бы ничего, но кроме чувства во рту остался вкус лесного кваса, а в руках фолиант, и всё это свидетельствовало о материальности произошедшего. Серёга затолкал книгу под куртку и, стараясь не подавая виду, вышел из леса, прихватив с собой несколько хворостин.
Теперь эта книга лежала на столе перед ним и Сашкой. И была она прелюбопытной. Нет, это не была летопись, которую монах пишет в тиши кельи, выверяя каждый штрих, каждое движение стилом. Скорее всего, это был дневник воина. В нём были и повествования, и описания местности и даже рисунки, выполненные невероятно прилежно и сопровождавшиеся подписью наподобие «сия зброя мне неведома». Хотя Google, не мудрствуя лукаво сообщил, что эта «зброя» «корд», и выдало сотню страниц с различными описаниями этого самого корда.
Сашка как заворожённый листал страницы.
— смотри, два листа слиплись, не поворачивая головы обратился он к Серёге,
— да видел, разлеплять побоялся, вдруг испорчу …
***
Воскресенье проходило как всегда. Традиционно.
Полковник сидел во главе стола и чопорно ковырялся вилкой в тарелке. Надо отметить, что для него «полковник» было не только звание, но и состояние души, образ жизни. Ещё в Вест Поинте, в славные курсантские годы, однокашники дали ему эту кличку. Так она и шла за ним, не только не отягощая жизнь, но и наоборот, способствуя продвижению в воинской иерархии.
Кроме того, Полковник был южанином. И этим было сказано всё. Его предки носили форму с первых же дней прибытия на Американский континент, а тесак не выпускали из рук, ещё начиная со старушки Европы. Полковник, как и его предки, считал, что мир принадлежит ему, как яркому представителю расы, и только таким как он. Карьеру Полковника нельзя было назвать просто блистательной, она была больше чем блистательная, она была именно такой, какой он её видел и какой он её строил. Вест Поинт. Морская пехота. 101-я десантно-штурмовая дивизия, «Клекочущего орла» которой он с гордостью носил на всех видах формы. Командир взвода подразделения специальных операций армии США. Командир спецподразделения прямого подчинения Президенту страны. Полковник!
Он был именно тот Полковник, который решает не то что судьбы отдельных личностей, но и целых стан и регионов. Афганистан, Ближний Восток, Ливия, да мало ли. Поэтому полковник гордился секретными наградами и «головой орла» на плече. И эмблемой своего подразделения, которую видели только он, Президент, Господь Бог и его бойцы.
Дурное настроение Полковника, присутствующее за обеденным столом, можно было объяснить только одним. Сын. Сын не был офицером. Хуже того – он ничего не делал для того, что бы стать офицером. Его устраивала полная бессмысленности цивильная жизнь. Жизнь кабинетного червя, копающегося чёрт знает где, и чёрт знает в чём.
Вот и сейчас он о чём-то тихо переговаривался с молодым человеком, сидевшим рядом. Ещё одна традиция семьи полковника – дети до замужества и женитьбы на воскресном обеде должны быть с другом или подругой (не путать с женихом и невестой!). Обед проходил в благоговейной тишине после вознесённой отцом семейства молитвы, только изредка разбавляемой тихим, аристократическим шёпотом.
Полковник скорее по привычке прислушался к разговору молодых людей и, как не странно, он его увлёк. Друзья были физиками времени. И, надо отдать должное, очень неплохими. И, как это не странно, их, на первый взгляд, бредовые идеи выходили на уровень реализации.
Мягким голосом, в котором чувствовалась сталь лучшей закалки, он обратился к молодым людям
— я невольно подслушал ваш разговор, молодые люди. И если всё так хорошо, то в чём проблема?
Ответил друг сына.
— всего-навсего в деньгах. Грант исчерпался, а надо провести несколько, увы, дорогостоящих опытов. Нет, не для того, чтобы двигаться. А для того, чтобы удостовериться. Мы работали с небольшими и неодушевлёнными объектами и всё o’key. А вот для того, чтобы отправить в reversetime (обратное время), например, обезьяну, нужны тысячи ват энергии и тысячи долларов.
Полковник задал ещё несколько вежливых вопросов и обед продолжился в традиционном русле. Тихо, чопорно и патриотично.
***
— Да, господин Президент!
Полковник сидел в кресле напротив Президента. Они были почти на дружеской ноге, но, даже сидя перед Президентом, Полковник выглядел так, будто стоял, вытянувшись во фрунт, и жрал глазами начальство.
— Да, господин президент, — повторил Полковник. — Миссия прошла успешно.
После памятного разговора прошло чуть больше года, но сколько событий вместились в этот промежуток времени!
Во-первых, проект по исследованию Времени получил финансирование, правда через Пентагон. Поэтому, и ещё по нескольким соображениям, был засекречен. Хотя физиков это, кажется, мало волновало. Им чистую науку подавай, покорение времени!
Во-вторых, они отправили в далёкое прошлое кусок металла. И они не только его отправили, но и смогли отследить его миграции на протяжении нескольких миллионов лет. Теперь учёные, «случайно» наткнувшиеся на этот артефакт в куске угля, ломали голову, что это и откуда оно взялось в такой древности.
В-третьих, в Пентагоне появился суперсекретный отдел «вариабельности времени», который изучал варианты точенного воздействия на прошлое и избегания, при этом, «эффекта бабочки».
Ну и в-четвёртых, это то, о чём шёл разговор.
— Так точно, господин Президент. Мы с Сержантом (Сержант не фамилия, а звание, но Полковник никогда не утруждал себя подобной мелочью. Сержант всегда будет Сержантом, если только ему не присвоят очередное звание). Мы с Сержантом были на удалении десяти лет от места планируемого точечного вмешательства. Место удобное, идеальное для засады. Лес, бурелом, река с крутым обрывистым берегом, топь. В общем всё, как будто создавалось специально для миссии. Минимум хлопот, максимум эффекта. Я понимаю, что из-за каких-то темпоральных эффектов в эту точку второй раз нам попасть не удастся, поэтому подготовились к операции крайне тщательно. Осталось дождаться только Вашего благословения.
Президент задумался. Идея была соблазнительной. Изменив цепочку случайных событий выйти на то, что у славянских племен изменится парадигма и многое станет «немного не так». Ботаники просчитали, что при данном вмешательстве это никак не затрагивает западный мир. Скорее всего и у восточных славян останутся те же лидеры на протяжении обозримой истории, но цели станут, скажем так, более удобные для настоящего бизнеса. А важнее бизнеса только собственный бизнес, и Президент это понимал, как никто другой.
Пауза несколько подзатянулась. Затем Президент вытянул своё грузное тело из глубокого кресла и задумчиво уставился в окно. Полковник, не теряя лица, быстро поднялся и в ожидании напряжённо стал вглядываться то ли в Президента, то ли в картинку за бронированным стеклом.
— Вы понимаете, Полковник, такого приказа я отдать не могу. Но дальнейшее развитие событий в нынешнем ключе несёт Америке много проблем. И если есть возможность несколько подправить происходящее … В общем,
— я верю в Вас Полковник, и я уверен, что Вы примите правильное решение. Народ Америки будет гордиться Вами!
— Я понял, мистер Президент!
Полковник молодцевато крутанулся на каблуках и, с гордо поднятой головой, вышел из кабинета. Сказанное президентом могло означать только одно- Да! И ещё – в случае успеха, я рядом, в противном случае – вы даже не гражданин США. Но Полковнику было не привыкать, по меньшей мере половина его миссий проходили под этим лозунгом и вопреки законам стран, где эти миссии проходили.
***
Темпоральная капсула, изнутри, больше походила на отсек боевой машины или кабину десантного вертолёта. Строгие тона, поручни, ремни, металлические ящики на защёлках. Интерьер был максимально приближен к тому, что привыкли видеть его бойцы перед операцией. И сейчас, в полумраке отсека капсулы, Полковник не без гордости смотрел на своих бойцов. Викинги XXI века! Сосредоточенный взгляд на закамуфлированных лицах. Каски со зловеще задранными «глазами» прибора ночного виденья. Оттопыренные карманы, в которых было всё и только необходимое. Ремни, автоматы, ножи, штырьки радиостанций … Да мало ли ещё что! Высокотехнологичные машины для решения любых вопросов методом уничтожения. Квинтэссенция американской мечты: пространство и время принадлежат нам!
Чмокнула, герметизируя, дверь модуля. Пространство погрузилось в полумрак и затемнённые цифры над дверью начали обратный отсчёт. Десять, довеять, … два, один, ноль! Капсула дрогнула, или показалось?, и застыла. Именно застыла! Лица бойцов не замерли, нет, они стали похожи на объёмные фотографии самих-себя. Застыло всё, что могло застыть, даже свет.
В кабину, к величайшему удивлению Полковника, сквозь марево в районе двери просочились две неясные фигуры. Несколько мгновений спустя они приобрели сначала чёткий контур, а затем и объёмную форму. Ещё несколько мгновений спустя перед взором полковника предстали два обычных человека, хотя и в несколько странной одежде. Тот, что был подальше, проделал несколько манипуляций над каким-то прибором, и Полковник ожил. То есть вышел из фазы восприятия информации в активную фазу. Он хотел было что-то сказать, но мысли настолько спутались в голове, что пазл никак не собирался даже в подобие картинки.
— проникнуть в герметичную кабину снаружи невозможно …
— что это он крутит? …
— во времени остановиться нельзя! …это время? ….
— а должен был быть лиственный лес и возвышенность с уклоном пятнадцать градусов …
— …
Тот, что стоял впереди, сделал жест, отдалённо напоминавший воинское приветствие, и, не разжимая губ, произнёс.
— Милиция времени. Зона Солнце – Земля. Вы пытаетесь нарушить базовый Закон о неизменности Времени. Вы, он огляделся, пытаетесь провести в прошлое не менее шестидесяти видов устройств, противоречащих шкале развития цивилизации на данном временном этапе. Капсула, как устройства перемещения во времени, в этот перечень не входит. – Сделал небольшую паузу. Снова заговорил, всё так же не разжимая губ:
— Желаете ли вы продолжить движение в выбранном направлении?
Полковник, что никогда не происходило с ними раньше, растерялся. — Кто? Зачем? Что им нужно? Что они знают? Мысли опять зароились в голове. Однако взгляд говорящего всё расставил по своим местам. Он ждал ответа, и ответ нужен был немедленно.
— Да! — Чуть ли не выкрикнул Полковник.
Капсула дрогнула. Свет превратился во что-то напоминающее кисель, как и во время первого темпорального путешествия, и полковник оказался на земле … всё как первый раз.
Всё, кроме …
Полковника обдал жаром бок лошади, выросший буквально в нескольких сантиметрах от лица. Вокруг него толпились всадники, размахивающие мечами и саблями. Появился звук. Звук слился в звон металла, топот десятков ног и копыт, крики победы и смерти, свист пущенных из арбалетов стрел. Полковник хотел выхватить свой любимы APC9 и вдруг понял – автомата нет. Нет ничего, что так любовно и тщательно, он в течении получаса прикреплял, фиксировал, надевал. Всё бесследно исчезло! Испарилось! Он, как и его бойцы, стоял в гуще боя в одном пятнистом комбинезоне. Рука машинально потянулась в сторону кармана, где долен был лежать любимый стропорез …
Последнее, что осталось в памяти Полковника, это широкая грудь лошади, всадник в блестящей кольчуге и неумолимо приближающееся лезвие острой, тяжёлой кривой сабли. И какие-то слова на, как ему показалось, на русском языке.
Мысль: «В первом походе сквозь время мы были практически голыми …» так и умерла вместе с Полковником недодуманной.
***
Дружный хохот сотряс лес, ночь и пламя костра.
— И вдруг, прям перед самой мордой коня выскакивает этот ряженный под лешего, — продолжил рассказчик. — Рожа грязная, одежда какая та заляпанная. И я его то сабелькой хрясь …. Во! И он протянул в свет костра кусок тряпицы с изображением странной белой головы орла и с полузнакомыми буквами AIRBORNE.
Вообще то бой был обычный. Дружинники нарвались на засаду. Хотя надо отдать должное голове, он её предвидел именно в этом месте. Поэтому отряд въехал в бурелом готовым к схватке. Бой с татями был быстротечный, однако некую сумятицу внесло появление, невесть откуда, десятка странных людей, в одеждах, разукрашенных как шкура у жаб, и вымазанных в такой же цвет мордами. Но дружинники не стали мешкать, и порубили лешаков вместе с татями. Они их не знали, значит они татям – союзники.
***
— Смотри!
Слипшиеся листы в Сашкиных руках разошлись и их глазам предстал человек в одежде, очень напоминающей камуфляж. А рядом – изображение белоголового орла на щите и тщательно выведенные буквы AIRBORNE.
— Чёрт … прошептал Сашка, так это же шеврон сто первой парашютной дивизии США …
***
Арлингтонское кладбище. Плюс десять надгробий. Десять надгробий со скупыми надписями. Есть ли кто под этими камнями, наверное, неизвестно даже спецслужбам.
Еще почитать:
Мифическая грань — Глава I — 1.1
Заложник дара — Глава десятая
Darkblood
Медвежья услуга
«
»
