Через час нас уже вводили в самый шикарный дом, какой я только видел. Длиннющий коридор, облицованный каррерским мрамором, обдавал холодом, и я даже протрезвел, пока мы шли к кабинету. Там царил полумрак, я сощурился:
— Нельзя ли включить свет?
— Нет, у меня непереносимость света, извините. – Когда глаза привыкли к тьме, я огляделся – высота потолков была метров шесть, не меньше, на высоте двух с половиной метров по периметру шёл небольшой балкончик, на котором что-то стояло. Что именно – я не видел – тьма поглощала всё.
— Итак, мистер Горев. Меня зовут Игорь Игорев, я частный коллекционер. Мне нужна Ваша подпись на справке о том, что я покупаю у мистера Дигга не подделку, а оригинал Тициановской «Любовь земная и Любовь небесная».
— Но она же в Галерее Боргезе! – Выдавил я из себя, ошеломленной той цифрой, что вот-вот на меня свалиться.
— Нет, Дэн, она у меня. А вот в Боргезе – не совсем оригинал, — ухмыльнулся Майкл. Я знал эту картину, ибо бывая в Риме достаточно часто — заходил в галерею полюбоваться. Эту картину я знал назубок, и мог поклясться, что там оригинал.
— Окай, я знаю эту картину. Давайте бумажки, — Игорев ловко подсунул мне папку из тисненной кожи крокодила и раскрыл её. Я углубился в чтение, понимая, что это наш с Майклом типовой договор на оказание услуг по оценке антикварных предметов. Внимательно изучив справку, и не найдя подводных камней, я поставил подпись, в ту же секунду на балкончике что-то щёлкнуло и кабинет залил яркий свет софитов, направленных на меня. Я не понимал, что происходит – Майкл выглядел подавленно-виноватым, а господин Игорев почему-то грустно улыбался.
— Майкл, что за хрень происходит? – Мой дружок молчал, отводя глаза.