Здравствуйте. Хотел бы вам представить (залог достойнее тебя) мой рассказ, написанный в очень странный период моей жизни. Огонь моей жизни гаснет, скоро я покину этот мир, поэтому, чтобы оставить после себя хоть что-то, я каждый день конспектирую свои мысли, записываю каждоё своё действие. Из таких записей и родился мой рассказ. Прошу, выскажите своё мнение о нём в комментариях
Шел мрачный 1989 год. Он сидел за белым столом, обшарпанным, грязным, с неубранными бутылками от спиртного, но стаканов не было. Рядом с ним было окно, выходящее на городской вид с кухни. Звонит телефон, но никто не поднимает трубку, видимо не было слышно из-за идущего за окном дождя, под которым сейчас миллионы людей шагали, не зная причин их действий. Капли дождя стучали и скатывались по закаленному стеклу, которое стояло в старых, ещё не меняных, деревянных рамах, с которых во многих местах сползла краска, а замки начали ржаветь из-за излишка влаги. Он перешёл в соседнюю комнату, чтобы забыть об этом звонке, ему было неприятно находиться рядом с этим. В соседней комнате горела лампа накаливания, издавая мягкий, но блеклый свет, оранжевый свет, который наполнил изнутри комнату и незначительно, сквозь дверь со стеклянной вставкой, просачивался узкой щелью в коридор. Он лёг на кровать, сделанную из листов фанеры, покрашенной в белый, который уже выцвел из-за слепящих лучей солнца. Кровать не заправлялась уже порядка нескольких недель, под ней лежали осколки разбитой лампы и торшера, которые походу были разбиты в течение бурной ночи, которая протекла для него незаметно и очень дорого. Захотелось есть. Движения были направлены обратно на кухню, где закипел чайник, в котором уже лежала заварка, купленная в магазине, расположенном на первом этаже дома за несколько копеек. Чай был налит в граненую кружку, сворованную в последней поездке на поезде, к чаю был подлит, разбодяженный за гаражами виски, о чем было известно сразу, но выбора особо нет. После опустошения стакана, заварка была окуратно помещена обратно в пакет, а взгляд упал на холодильник. Он открыл холодильник, и яркий белый свет ударил в замученные лицо с некрасивой, неровной щетиной, синяками под глазами, цвет которых уже был ближе к зелёному. На показ лежали полупустые бутылки с блестящими акцизными марками, лежали 2 старых, протухших яйца и кусок хлеба, который лежал там для препятствования проникновения на него различных насекомых. Опять звонит телефон, но в этот раз трубку подняли, но он сказал сам себе: » опять хотят чтобы я встал и пошёл». Он положил трубку на подоконник, и хотя провод был запутан, но распутывать его было то ли лень, то ли не было сил. Из телефона изливались гудки, что надоело и потянувшись за вилкой он ударился головой о стол, но телефон был отключен.
