Поднялся, постоял с минуту у двери и решил сначала выйти на крышу. Еще один пролет и я открыл своим ключом дверь. У Джона зазвучал сигнал тревоги и он мне позвонил:

— Это ты на крыше?

— Извини, забыл набрать код на пульте.

— Окей, отдыхай, видно не сладко было?

— Да, пришлось понервничать на обратном пути. 

     На большой плоской крыше у меня был пляжный лежак и маленький холодильник на пять литров. Близился вечер и стали загораться первые звезды. Я лег, закрыл глаза и успокоился. По телу растекалось тепло, дышалось свободно, шумела листва, этот шум походил на медитативные ритмы  и  мантра сама пришла на память:

-Ом 

бхур бхувах 

сваха тата савитур вареньям, 

харго девасья дхимахи дхийо йо нах прачодаят.

Произнес раз двадцать и уснул. Разбудил меня среди ночи начинающийся дождь. Я не стал вскакивать, а с блаженством ощущал, как прохладные капли текут по моему лицу. Они заменяли мне слезы. 

     Я слаб и всегда себя жалею, мне так легче на следующий день. Я не могу копить обиду на свою жизнь, я сам прощаю все свои недостатки. Я не хочу быть сильным и жестким, каким кажусь людям, я слаб, как любой другой человек.

Это только Голливуд снимает фильмы про сильных и отважных парней. На самом деле, это не понятые обществом люди, с ними никто не хотел возиться, легче уговорить подписать контракт, где дисциплина жестче, чем в войсках. Не от рождения они такие, их такими сделало окружение.  Большая часть пришла из армии,  посттравматический синдром не лечится, он загоняется внутрь и только бог один знает, когда он вырвется наружу. Тогда все телеканалы передают Брейкинг ньюс. Там нет места лирике.  При этом, ни одно государство не желает знать, что происходит в головах этих людей. А их много, сотни.  Когда кто-то исчезает, то горевать некому, есть только облегчение для близких — отмаялся. Идейных там мало, но они есть. Это костяк.