В последнюю ночь каждого месяца ветер в Шамони меняет свое направление и начинает дуть в сторону Швейцарии. Под его влиянием происходят непоправимые события и совершаются опрометчивые поступки. Я же думаю, что причина совсем не в микроклимате и не в особенностях здешнего ландшафта, а в наличии большого адронного коллайдера, который запускают раз в месяц, чтобы бороться с протонами радости, ища частичку Бога.

У меня оставалось несколько дней, чтобы закончить работу и вернуться домой к выходным, и я решил провести их не один. Мне нужно было успеть еще встретиться с людьми, убедить их в смысле жизни и покорить Монблан. Для этого мы остановились в маленькой съёмной квартире с голубиным гурчанием на крыше, чтобы продумать шаги перед знакомством с её родителями. Я бросил чурку в огонь:

— Странно, когда-то мы говорили о книгах.

— Это была «Дама с единорогом».  

— Есть мнение про вжиться в роль, так вот я против.

— Почему? – она подала мне полотенце.

— Сартр, Батай, Камю – они сгорали и погибали.

— Они лишь следовали зову своего сердца, – присела она рядом.

— Возможно, хотя на веру нужно брать лишь треть, остальное – большая придумка.

Она поцеловала меня в голову. — Ты знаешь, я не дочитываю толстые книги. Оставляю пару тройку страниц недочитанными. Я могу только догадываться, что герои вернулись домой, не приобретя большого счастья. Зато в лишениях они открыли для себя новые страницы своей жизни.

— Иногда полезно не дочитывать, согласна, но как быть с недописанным? Равель ведь не спешил дописывать Болеро.

— Равель держал на гребне волны, заставляя не просто слушать его музыку, а участвовать в ней.

— Но есть вещи, которые необходимо дочитывать, – шепнула она, совсем приблизившись ко мне, сунув свою руку в карман моего халата, – возможно там – в хвосте истории ты увидишь, что не дописал, или не хотел дописывать автор.

В трамвайчик вошел литературовед Банзаев, на запотевшем стекле билась назойливая муха. Он небрежно уселся и размазал муху по стеклу своей газетой. Нет, не интеллигент. Всё-таки мог разложить другое чтиво, а его двойной подбородок указывал на то, что они там у себя в мэрии зажрались и не хотят делиться с народом. Одним словом – насекомое.