— С нашей работой, Симеон, — возразил Зэвс в ухе, — надо уметь шутить. Расслабляться, знаешь ли. А то работа нервная, так и до срывов недолго.

— Ну тебе-то, Зэвс, на небесах всяко легче, — Симеон высунулся из окна и помахал рукой в небо. Там, в глубоком синем небе, мерцала звездочка, неторопливо двигавшаяся на восток. — Летай себе, да наблюдай тысячами глаз за Землей. Если что не так, сразу мне докладываешь. А уж я-то…

— Не-не-не, Симеон! — перебил Зэвс. — А нервное напряжение? Это ж надо быть готовым ко всему! Все системы вечно на взводе, постоянно, так сказать, в боевом режиме! Так и свихнуться не долго…

— Но не свихнулся же еще? — уточнил Симеон и ухмыльнулся сам себе, оглядывая местность. С Садового кольца между двух обшарпанных многоэтажных башен с огромными надписями «AZIMUT» на левой и «Золотое кольцо» на правой на запад уходила дорога, плавно становилась мостом через Москву-реку и терялась меж высоких холмов и разрушенных зданий, а на заднем плане торчали скелеты высоток Москва-Сити из стекла и бетона. Они ярко бликовали на утреннем солнце осколками стекол, поэтому Симеону пришлось настроить чувствительность глаз. — Ты ж вон от безделья и в радио замутил и ди-джеем стал, не так ли?

— Не от безделья, нет! — возмущенно возразил Зэвс. — Все для того, чтобы поддерживать в работе те области мозга, которые могли бы атрофироваться и деградировать за время бездействия.