Корешок стёрся уж и вовсе,
Листы перевернул,
Той книги, что перемолола кости
И выплюнула, услышав жуткий гул.
Сгорает тихо пламенем шурша,
Глядя на меня, она дико измывается:
Её ноша была так легка,
Что теперь убить меня пытается.
Кровь течёт по венам синим,
Догоняет злостный яд.
Состояние не может быть поршивым,
Если человеку я безумно рад.
Она улыбается, точит когти,
Злобный оскал у книги
Заставляет меня кусать локти
И замечать, как мы, Боже, разнолики.
Глаза я к небу подниму,
Чтоб увидеть блики света.
Увидеть мои солнце и луну,
Увидеть конец моего лета.
И вновь, и вновь я поднимаю веки,
Покуда грусть не завладеет мной.
Увижу я библиотеки,
Где восседает главный враг мой.
Стою я у костра, сломленный совсем.
Смотрю на книгу, горящую в огне —
Она горит, но спрашивает: » зачем
Я плачу, коль сгорел уж на бревне
Враг страшный, невиданный во сне..»
Сказав последние слова она
Рассыпалась на пепел чёрный.
А ненависть к себе росла,
И вонзился нож мой беспризорный,
И капала кровь алая моя.
