Фотограф выбирал разные ракурсы, присматривался к обстановке, которая окружала девушку, говорил, какую эмоцию показывать (какая угодно, чтобы взгляд не был направлен в объектив). Это заставляло девушку смущаться, скрываться за монитором. Нескончаемое щёлканье клавишами было похоже на музыку. Оно успокаивало, будто убаюкивало дрожь в руках. Интерес, к тексту на мониторе, рос все сильнее и сильнее.  

Заказ скатывается с ладоней на стол. Официант одним глазком посмотрел на экран. Рецензия на какой-то фильм. Критик? В таком возрасте? Ну, надо с чего-то начинать. В принципе, как и юному Питеру Паркеру, который вокруг да около, щелкает девушку.  

С момента завершения написания – заканчивалась и фотоссесия. Подростки уплетали все за обе щеки. Не кормят что ли дома?  

Небольшие чаевые лежали на столе. Мальчик-официант взял их и засунул в джинсы.  

Подходила к концу его смена.  

Ночь опускалась над кафе и его работниками.  

– Останетесь здесь, – обратился мальчик-официант к своему пузатому начальнику, – будете работать один?  

– Да, – ответил тот, почесывая подбородок. – Ведь ночью, приходят те, кто любят тишину в помещении и за окном.  

– Кто же это «те»? – не понял мальчик. Не спрашивал ни разу, а тут захотелось, прямо сегодня, в этот вечер.  

– Писатели, – величественно ответил пузач, – им всегда нужна не естественная обстановка. Правда, таких сов, у нас мало в заведении, но, все же, есть. Они придут с минуты на минуту. Будут писать, делать заказы. Писать и есть. Есть и писать. И, по секрету, – пузач наклонился к мальчику, – я у них что-то вроде критика. Первым читаю и оцениваю. Я с них полцены беру, если мне нравится их произведения.