Истории трактирщика Тяжелая ночка 2 Часть

История 1: Тяжелая ночка

Часть 2
Трактир, как обычно, был полон народу. У входа меня встретил Герцог, как обычно тепло поприветствовал, взял пальто и пригласил пройти внутрь. В зале все сидели, распивали содержимое своих кружек, тепло беседовали. Меня всегда искренне поражало спокойствие гостей. Никто не кричал во все горло перебрав с ромом, никто не решал свои конфликты. Все томно, словно заколдованные, сидели, обсуждали что-то, смеялись, шутили, играли в вист или звали за стол обходящего свои владения трактирщика и упрашивали присоединиться к их забаве, на что он почти всегда соглашался, отправляя за стойку своего помощника.
— Здравствуй, — окликнул я его как будто мы старые знакомые.
— Ооо… писака, давненько я не видывал тебя в моей обители. Ну что, выпьешь аль опять канючить истории будешь?
Его голос был настолько добрый и пленяющий, что я машинально кивнул и не успев опомниться как уже передо мной стояла кружка со ржаным квасом (его я всегда заказывал когда, приходил сюда за историями), а трактирщик усевшийся напротив меня начал…
— Так бишь, о чем это я… Ах, да, мой ночной гость…
Сказал он это настолько громко, что люди, сидящие за соседними столами замолчали и начали подвигать свои стулья к нам, дабы лучше слышать рассказчика.
Таверна замерла в ожидании, а сам трактирщик оглянулся, убедился что каждый взор обращен на него и начал…
»»»
… Я глазам своим не поверил, сразу подумал что опять мерещится. Хотел было подойти к трости, дабы удостовериться в своем бреду. Уже руку протягиваю как вдруг меня словно молния пронзает. Сразу дрожь в коленях появилась. Сердце будто вырваться пытается, а в голове только одно мысль: “Бежать надо отсюда”. Ну я себя переборол, помянул Господа гляжу на трость, а ее как не бывало.
“Ну…”, — успокаиваю я себя, — “все Федя, ты явно устал. Просто надо отдохнуть”
С этой мыслью я пошел наверх. Поднимаюсь я значит и вижу. Опять этот господин, лицо бледное, точно мертвеца, худощав, на висках седина проступает. Одет он уже не меха, а роскошный дорогой фрак, в руках сжимает свою трость, а на мизинце сверкает перстень с перечёркнутым глазом. Сидит на моей койке и вдумчиво разглядывает какую-то карточку.
— Так вот кем я был. — произнес он спокойно, немного с досадой, — А я уже и забыл об этом.
— Что вам угодно от меня, господин, я никому ничего не… — начал было я.
—- Здравствуй, Федор, — сказал он не отводя глаз от карточки, — или как сказал бы я прежний, здравствуй батенька.
Сердце мое тут же сжалось, а на лбу проступил пот. Сидящий предо мной господин, был не кем иным как моим почившим сыном.
— Веська? — спросил я с долей сомнения, — Но как же? Ведь нет тебя, давно оставил ты…
— Пять лет ровно, — произнес он шепотом, — И почти одиннадцать, как покинул я этот дом…
Веська — мой покойный сын, мать его померла при родах, я его один вырастил. Тяжело было, но справились как-то, по началу за ним баба ходила из близ лежащей деревеньки, потом когда годков пять ему сровнялось стал со мной постоянно ходить. Охота да лес нас кормили, так и жили семнадцать сочельничков. Потом я решил, что полно ему со мной всю жизнь в этой глуши торчать. За год наскреб денег. Продал золотишко маменькино, да пристроил Веську в город, в хорошее училище. Он мне каждый месяц весточки слал. Денег у меня к нему поехать не было, то крыша прогнила, подлатать, то ружье сломалось, готовь не малую деньгу оружейнику. Так и общались с ним весточками, он мне, я ему.
Веська, учился хорошо, писал что, нашел роботенку и неплохо получает. Я им жуть как гордился. Наконец, сочельника через четыре, получил от него письмецо, о том что окончил он таки обучение. И что как только заработает деньжат, то ко мне сразу же приедет. Вообразить трудно как я был счастлив…
Шло время, а Веська все не ехал ни писем не слал, но я все ждал и ни на секунду не сомневался, что он приедет. С момента как получил я от него последнее письмо уж почти год и ни слуху не духу. Я места себе не находил, уже почти сорвался к нему, но тут меня опередила бандероль. Толстющая обертка с кучей денег, а вместе с ними два роковых письма. Одно от моего Весеньки, а другое от гробовщика. Гробовщик приложил свидетельство о смерти и писал о том, что погиб мой сынок от удара ножом в драке, деньги которые ушли на расходы он взял и указал место где лежит моя кровиночка. В письме от Веськи он писал, что безмерно благодарен мне за все, что я для него сделал. Извинялся за долгое молчание и обещая через месяц другой обязательно приехать. Письмо было недельной давности, но отправить его он так и не успел.
Я жить не хотел после этого, горевал долго. Потом все же взял себя в руки, съездил на могилку, простился с ним. Вернулся и начал учиться жить заново, с осознанием того что, то единственное, что осталось у меня от сыночка — это его фотокарточка, да книги Достоевского, которые он слал мне с каждым письмом и причем каждое подписывал: “Дорогому батьке — Федьке от сына Веськи”.
И вот сейчас я стою пред этим высоким господином и не могу поверить что это мой почивший сынок.
После недолгого молчания я замямлил:
— Веська, а как ты… что ты здесь… ты ведь мертв.
— Да, Федор… Твой сын уж 5 лет как червей кормит. Меня теперь зовут Всеволод. И я пришел за тобой. — говорил он спокойно, без эмоций, словно и впрямь был мертв.
— Как это, по мою? Что ж сделал я тебе?
— Ничего, хорошую ты жизнь здесь прожил, правильную, но срок твой вышел, как и мой…
Все это время он смотрел на карточку и не отводил от нее взгляда, но тут резко встал и в мгновенье оказался передо мной. Протягивая мне свою костлявую руку. Я замер от страха и не понимания того, что происходит. Вновь наступила тишина, которую нарушил мой вопрос:
— А почему именно ты пришел за мной, — в моем голосе так явно выражался испуг, что я на мгновенье подумал, что он меня не понял.
Но он, ничего мне не ответя достал из кармана листок и протянул его мне со словами:
— Взгляни какую страшную ошибку я совершил…
Я покорно взял его, но разобрать что-либо так и не сумел. Все было на каком-то непонятном языке, а в конце лишь печать напоминавшая кольцо на его пальце и кровавая подпись, которая из-за времени стала темно-бордовой.
— Я заключил сделку, — продолжил он, — богатство в обмен на душу. Только если я переправлю душу своего самого близкого человека туда, то смогу пройти вместе с ним, а если нет, то вечно буду нести это бремя… Но у каждого свой срок. Твой срок истек, и я могу пойти вместе с тобой. Поэтому прошу… идем пока она…
Не успел он договорить как дом снова ожил. Пуще прежнего затрясся, стекла потрескались. Я зажмурился, и ощутив на себе сильный толчок повалился на пол прижав к сердцу книгу как вдруг под ногами сырость и холод. Открыв глаза и увидел вокруг себя лишь лес, не знакомый мне ранее, а на мне были те меха, что на Веське в момент нашей встречи. Дом явно находился далеко. Я встал и начал бродить меж деревьев, пока не набрел на трактир…
»»»
— Закончил он свой рассказ весь в слезах… Ох… ладно, засиделся я с тобой что-то. Мне пора за работу приниматься.
— Постой, — остановил я его, — а что с ним потом стало?
— Да пришла за ним через день какая-то баба. Я видал ее раньше. Черные волосы, бледная кожа, да ворон с кольцом на лапе сидящий на ее плече. Вошла со словами: “Далёка ж ты его забросил”. Он по началу не хотел идти, все стонал, да отнекивался, но она сказала, что смилуется и отпустит с ним сына. Тогда он замолчал, поблагодарил меня за гостеприимство и ушел с ней, даже книгу свою забыл, она вон, на полке стоит. С той поры я его не видал… Ну полно тебе, писака, меня от дел отрывать…