Школа шиноби. Книга первая. Глава 38. Сомнения.

Ощущение безграничной силы. Как непривычно чувствовать на себе тяжесть такой жгучей ненависти, как эта, исходящая, как ни странно, от самого близкого друга. Ненависть, горящая в каждом его взгляде, в каждом действии. Понимает ли он, кто перед ним? Я знал, что такая сила есть, и я даже знал, в ком она заключена, но отчего-то никогда не думал, что она будет направлена против меня. Однажды я уже сталкивался с подобным, и мне вполне хватило. Шукаку был не так силен, как Курама, но кровожадности в нем было гораздо больше. Хотя, видя перед собой красные глаза и когти, заостренные алой чакрой, я уже не столь уверен в своем выводе. Интересно, что заставило этого демона пробудиться? Неужели это из-за Сакуры? Да. Я не хотел быть с ней так груб, но все вышло из-под контроля. Я напугал ее, но сейчас нет смысла об этом думать. Надеюсь, теперь она возненавидит меня, и я смогу, наконец-то, забыть о ней. Да и Хидан теперь не станет ее трогать. Он хотел сравнить наши силы, ну а теперь это невозможно. Угрожать ей бессмысленно. Вызывать меня на поединок еще более бессмысленно. Наверно, так даже лучше. Только вот Наруто пострадал ни за что. Интересно, он помнит, что случилось? Осознано ли он пытался убить меня или это уже был не он? Надеюсь на второй вариант. Я уже привык к этому добе. Не хочется, чтобы из друга он превратился во врага. Хотя, это вряд ли. Он скорей себе руку отгрызет, чем поднимет ее хоть на кого-то из друзей. Вот ведь повезло…

Настолько поглощенный своими мыслями Саске даже не сразу услышал, что в дверь кто-то настойчиво звонит. Это было странно. Была середина дня. Все его одноклассники в школе. Итачи на работе. Но звон повторился, и ему пришлось подняться. Тело казалось невероятно тяжелым и словно не своим. Пальцы рук едва сжимались в кулак, а ноги словно свинцом налились. Грудь ломило и пронзало иглами невыносимой боли. В такие моменты он едва удерживал себя от желания выпить обезболивающее. Но он держался. Эта боль — его наказание. За беспечность, за резкость, за скрытность. В общем, за многое. Он это заслужил и потому должен терпеть.

Когда в дверь позвонили в третий раз, он едва сдержался, чтобы не выругаться. Кто бы это не трезвонил, он очень не вовремя, и для него же лучше, если повод будет веским. Если иначе, то его ждет наказание в виде гензюцу. В его состоянии это, конечно, риск, но он не Учиха, если не исполнит своей угрозы. Подойдя к двери и резко, насколько это позволяло его вялое состояние, Саске распахнул ее. На пороге тут же застыла девушка, в мгновение ставшая белой как мел.

— Я из больницы, — пролепетала она, запинаясь после каждого слова, и Саске понял, что вид у него, должно быть, очень злой, раз она так испугалась. – У вас сегодня перевязка.

Она вскинула руки с зажатым в них чемоданчиком. Словно пыталась оправдаться перед ним, ну или защититься, если придется. Молодой человек недовольно выдохнул, но все же пропустил девушку внутрь. Он уже и забыл, что обещал своему врачу выполнять все процедуры, что тот назначил. Иначе врач грозился сделать все, чтобы Саске вернулся обратно в больницу.

— Вам лучше вернуться в свою комнату, — сказала девушка тихо. Саске даже пришлось напрячь слух, чтобы расслышать это. – Вам нужен отдых. Иначе процесс восстановления затянется и…

Она умолка, едва встретилась взглядом с обжигающей чернотой его глаз.

— Сделаем все здесь.

Сказал он, и девушка поняла, что уговорить его не получится. Ей осталось только подчиниться. Сглотнув подступивший к горлу ком, она прошла к дивану, на который кивнул ее недовольный пациент, и принялась выкладывать на столик все необходимое. Саске устроился на диване, как можно тщательней скрывая, каких трудов ему это стоило, и обратил свой взор на инвентарь медсестры. Маленькие ножнички с изогнутыми и тупыми кончиками, упаковка бинтов, несколько баночек с мазями.

— Рубашку нужно снять, — все так же запинаясь, попросила девушка и сразу же отвела от него взгляд. Щеки тут же тронул лёгкий румянец, и Саске в сердцах фыркнул. Это было так предсказуемо, что начинало злить. Сколько лет этой «сестричке»? Двадцать? А смущается, как маленькая. Как будто никогда не видела полуголых мужчин. С ее-то профессией. Даже не скрывая недовольства, Саске стянул с себя рубашку, порадовавшись, что она на пуговицах и ему не придется поднимать руки. Это было самым болезненным, что приходилось делать в его сегодняшнем состоянии. Как только он освободил доступ к своему телу, девушка села на край дивана рядом с ним и подцепила первую полоску тугой перевязки закругленными ножницами. Саске смотрел в сторону. Не желая видеть ни девушки, ни своих увечий. Лишь однажды он видел свою грудь, стянутую бинтами и пропитавшимися его кровью. Это было в первый день, когда он смог встать и подойти к зеркалу. После этого он ни разу не повторил этого. Ощущения прекрасно описывали всё, что с ним случилось. Смотреть на это не имело смысла. Вот и сейчас Саске старательно изучал обстановку гостиной, избегая взгляда на руки девушки, что уже освободила его от всех бинтов и теперь бережно обрабатывала швы. Неожиданно для себя парень понял, что хочет знать, как много у него их, но в последний момент сдержался, ограничившись лишь спешным взглядом на макушку девушки. Но едва он глянул на нее, как вместо медсестры представил совсем другую девушку, и это заставило брови нахмуриться. Он довольно давно не вспоминал ее, но эта схожая с его прошлым ситуация воскресила ее образ. Тогда он тоже был ранен, а она его лечила. Розовые волосы так живо нарисовались в его памяти, что на мгновение ему показалось, что рядом с ним сидит именно она. Сакура. Саске зажмурился и, словно отгоняя наваждение, мотнул головой. Девушка вскинула на него растерянное лицо, и образ Харуно тут же развеялся.

— Я сделала вам больно? — Словно извиняясь, спросила она. Саске в ответ лишь нахмурился.

— Заканчивайте. Я устал.

— Конечно.

Ее руки уже более уверенно заскользили по его груди, растирая остатки мази и торопясь приступить к перевязке. Минут через десять она уже собирала все обратно в свой чемоданчик, а Саске неожиданно понял, что боль стала гораздо меньше.

— Что это за мазь?

Спросил он, все так же хмурясь, и девушка в очередной раз стушевалась.

— Это противомикробное, противовоспалительное и обезболивающее в одном составе. Это поможет немного ослабить боль.

— Обезболивающее?

Девушка кивнула и впервые набралась смелости, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Доктор сказал, что вы отказываетесь от таблеток. Это всё, чем я могу вам помочь. Простите.

Она спешно поклонилась и устремилась к выходу, боясь, что его обжигающие глаза снова посмотрят на нее с недовольством, но вместо этого услышала тихое «Спасибо». Это было неожиданно и очень приятно. Всего через мгновение Саске остался один.

В это время. Школа.

Пробираясь сквозь плотную толпу учеников, идущих с обеда, Канкура все больше злился. Время и так его поджимало, а тут еще, словно нарочно, постоянно кто-то вставал на пути, и парню приходилось быть грубым, отпихивая зазевавшихся по разным сторонам. Были смельчаки, которые кричали в спину, но по большей части все молчали. Хмурое лицо старшеклассника не сулило ничего хорошего. Преодолев наконец-то длинный коридор, Канкура дошел до заветного кабинета.

— Темари!! – Крикнул он прямо с порога, от чего все находившиеся в классе подпрыгнули на своих местах. Темно-зеленые глаза метнулись к нему, выдавая беспокойство и досаду, что не додумалась сбежать раньше. – И когда ты намеревалась все мне рассказать?!

Прогремел он, широким шагом пересекая класс и нависая над сестрой. Темари буквально вдавилась в стул, ощущая, насколько она сейчас мала и беспомощна. Она и не думала скрываться от братьев, но не знала, как рассказать о том, где провела ночь и как объяснить нежелание возвращаться домой. К счастью, Канкура не стал особо пытать. Согнав ее одноклассника, он оседлал стул, стоящий перед ее партой, и положив сильные руки на спинку, припечатал ее своим недовольным взглядом.

— Я догадываюсь, кто вывел тебя из равновесия, и полностью поддерживаю тебя. Только скажи, где ты была всю ночь и что планируешь делать дальше?

Темари сглотнула тугой комок, подступивший к горлу.

— Пока дома эта женщина, я туда не вернусь. – Ответила она бойко, но добавила уже нежней: «И не волнуйся. Мне есть где пожить, пока они не уедут».

— Почему не сказала всё это вчера? Почему пошла говорить с ней одна? Сложно было взять меня с собой?

Чрезмерная самостоятельность сестры выводила его из себя. Он был виноват во всей этой ситуации, а страдает только Темари. Для него, как для мужчины и как для ее старшего брата, это унизительно. А теперь она еще и успокаивает его.

— Твой побег, сама знаешь, только разозлит отца. Нужно просто поговорить с ним. Так будет лучше.

— Он не станет говорить со мной. Он сказал, что заберет меня с собой в Европу, а как только я закончу учиться, выдаст замуж. Он уже всё решил.

Девушка поникла, спрятав от него взгляд, а он стиснул кулаки до побелевших костяшек. Он был уверен, что во всем виновата эта женщина. Как только отец женился на ней, она всеми силами старалась отвадить его от родных детей. Но если Гаара и он сам были равнодушны к ее козням, то Темари с трудом скрывала свою неприязнь. Ему даже представить было сложно, во что вылился их с Темари разговор. Но спрашивать сестру бесполезно. Она считает, что это все касается лишь ее одной, и потому сама пытается всё решить. От этого было тяжко на душе, но изменить Темари было невозможно.

— Ладно, – сдался он, вставая. – Если ты говоришь, что варианты, где укрыться, у тебя есть, то я спокоен, а вопрос с твоей свадьбой я решу. Нет! – Тут же вставил он, видя, что сестра собирается возразить. – Я сказал, что этот вопрос я беру на себя. А ты жди. Твой старший брат исправит то, что натворил.

Его широкая ладонь легла ей на голову, как когда-то в детстве, а потом брат ушел. Темари задумалась над своими дальнейшими действиями, а одноклассники, что стали свидетелями такой странной сцены, притихли и с опаской косились в спину уходящему Казекаге.

Темари понимала, родители не смогут долго прибывать здесь. Бизнес отца не позволит ему слишком долго отсутствовать, а значит, день-максимум два, и они уедут. Ей нужно подождать совсем чуть-чуть, а пока она ждет… В раскрытой ладони блеснул ключ от квартиры Шикамару.

«Надеюсь, это не самая моя страшная ошибка». – Подумала она и убрала свое спасение в карман шорт. Впереди ее ждет тяжелое испытание.

Узумаки.

Карин пребывала не в самом хорошем расположении духа и, сидя за столиком в любимом кафе, с особой жестокостью колола вилкой лед в стакане. Совсем недавно она узнала, что ее Саске выписали из больницы, а он даже не позвонил ей и не сказал об этом. Было обидно. Раз он не позвонил, то, значит, не хочет, чтобы она об этом знала. Но почему? Чем она успела его разозлить, если они виделись всего два раза? И то второй раз она пришла вместе с шумной компанией его одноклассников, да еще и с этой ненавистной Харуно. Они даже и не разговаривали толком. Единственную причину она видела в том, что он знает, что именно помогло ему не умереть. Когда она впервые спасла его при помощи своей техники лечения, он взял с нее слово, что она больше никогда и никого таким образом спасать не будет. А теперь выходило, что она нарушила свое обещание. Но ведь это все ради него! Неужели он не понимает, что любой риск оправдан, если это поможет ей продлить его жизнь? Без него она не сможет. Какой смысл беречь себя, если он не будет рядом? Наказывать ее за любовь к нему это слишком жестоко. Даже для него.

Она в очередной раз воткнула вилку в оставшийся кусочек льдинки, и тот треснул. А вместе с ним и стакан. Девушка поспешила спрятать его в куче салфеток. Еще только не хватало платить за битую посуду. А то у нее и без этого мало трат было. Взять хотя бы ее последние посиделки с Суйгецу, когда он выбросил почти всю ее посуду. А то, что не выбросил, то разбил. Она была готова его голыми руками придушить. Останавливало лишь осознание, что с ним ей все равно не справиться. Пришлось ограничиться высокочастотным выговором и двумя подзатыльниками, которые, к слову, он вынес молча. Даже ни разу не возразив. После этого он пропал, и уже сутки, как от него ни слуха ни духа. Конечно, у нее были догадки, куда он мог пропасть, но от этого не становилось легче. Когда они вместе выпивали у нее дома, он рассказал ей о своем расследовании, и послушать в самом деле было чего. Он рассказал, что «Вороны», которые появились относительно недавно, на самом деле бывшие «Акацки». А «Акацки», в которые в данный момент входят Дейдара и Хидан, вовсе не те, за кого их принимает Саске. Оказалось, что после ухода Саске из этой ужасной организации у них случился раскол, и они распались. Их новый лидер собрал новую команду, но продолжил работать в том же направлении, в котором работал и ранее, а Дейдара перешел в новый состав «Акацки», которые и сейчас существуют, но их цели совсем не те, которые были у старого состава. Выходило, что Саске все это время следил вовсе не за теми людьми, от которых стоило ждать нападения, и, в некотором роде, Карин была этому даже рада. Она все еще помнит, как у нее дух перехватило, когда она считывала остатки чакры с Саске после их соревнований в академии Низами. А раз все не так, как казалось, то и люди с такой страшной чакрой могут и не быть врагами Саске. А раз не враги, то вполне могут стать союзниками. И это было бы хорошо. Суйгецу не вызывал у нее доверия, и осознание того, что рядом с Саске только он, заставляло переживать. Но, с другой стороны, появился Наруто. Он был другом ее соперницы и занимал в мыслях Саске слишком большое место, но, по крайней мере, ему она верила. Несмотря на то, что в нем живет дух Кьюби, он все равно надежней, чем Хозуки. Все время, что Суйгецу помогал Саске, Карин знала, он преследовал свои собственные интересы. А вот как поведет себя он теперь, когда карты легли совсем иначе, она не знала. И его такая неожиданная пропажа могла означать, что он переметнулся. А Саске сейчас совершенно не готов к бою. Такое предательство может стоить ему жизни.

Дело шло к вечеру, а Саске так и не связался с ней. Сердце кровью обливалось от бездействия, но ничего поделать она не могла. Адреса своего Саске ей никогда не называл. Разумеется, она могла найти его, отследив чакру. Уж ее-то она хорошо знала, но это ничем хорошим не закончится. Саске может разозлиться. Может расценить это как посягательство на его личную жизнь, и тогда она потеряет его доверие. А этого она допустить не может. Ей остается только ждать и надеяться, что он скоро позовет ее.

Оставив на столе деньги за свой напиток, Карин покинула заведение. На улице уже вечерело, хотя и было еще светло. Ведь дело близилось к лету, и дни стали гораздо длиннее. Она неспеша, словно потерянная, шла по улице и рассматривала собственные ноги, как вдруг порыв ветра донес до нее до дрожи знакомый запах, и она испуганно вскинула голову. В нескольких шагах от нее, скрестив на груди руки и привалившись спиной к стене, стоял Хозуки.

Казекаге.

Уроки уже давно закончились, а Темари все бродила по улицам и не решалась зайти в дом, где ее ждал Нара. А ждал ли? По его равнодушному лицу не читалось волнения или переживания. Он и на приходе ее не настаивал, но, с другой стороны, ключ же он все-таки дал сам. Что это могло значить? Девушке хотелось выть от осознания своей полной никчемности. С одной стороны, она перешагивала через свою гордость, принимая помощь ненавистного ей человека, но, с другой стороны, понимала, что он единственный выказал ей желание помочь. Правильно ли будет воспользоваться его предложением и остаться у него в квартире еще на одну ночь? А если неправильно, то какой у нее еще вариант есть? Вернуться домой и позволить отцу выдать себя замуж? Ну уж нет. Она не часть капитала Казекаге, и только ей решать, кто будет ее мужем. И с кем сегодня ночевать, она тоже решит сама. С этой мыслью она и вошла в квартиру Шикамару. Внутри было темно и тихо.

«Спит? Или еще не вернулся?»

Девушка тихонько затворила за собой дверь и скинула сандалии. Ноги почувствовали приятный холодок пола. В этой квартире она была лишь раз, и тогда Шикамару встречал ее, а сейчас, находясь здесь совсем одна, она не могла даже включить свет, не зная, где выключатель. Аккуратно ступая, она пошла в сторону кухни. Там она ориентировалась немного лучше, чем в любой другой части квартиры. Проходя мимо двери, где, она помнила, была ванна, она уловила какой-то шорох, а через секунду дверь резко открылась, и девушке пришлось отпрыгнуть к стене, чтобы не получить ею по голове. В глаза сразу же ударил яркий свет, и в его ореоле появился Шикамару. Темари чертыхнулась и зажмурилась, а парень удивленно смотрел на нее. Он был в домашних штанах, завернутых чуть ниже колена, а на голых плечах висело влажное полотенце. Мокрые волосы лежали по плечам, и с них капала вода. Девушка буквально остолбенела.

— Темари? Словно не веря своим глазам, парень тоже застыл в проходе. – Я думал, ты не придешь. Чего в потемках крадешься?

Щелкнул выключатель, и квартиру залил теплый свет. Темари стояла, не зная, что и сказать. Ее словно на чем-то постыдном застали. Словно вора, крадущегося в темноте. Но удивление в миг ушло с лица Шикамару, и он закинул полотенце себе на голову и, растирая мокрые волосы, прошел мимо застывшей девушки в кухню. Темари сглотнула тугой комок, подступивший к горлу, когда он прошел мимо и совсем легонько задел ее своим голым плечом. Темно-зеленые глаза проводили его до самого входа. Парень был босой, как и она, а на закинутых наверх руках вздулись крепкие мышцы. Против воли она ощутила на лице жар смущения. Вечно заспанный и ленивый парень, в ее понимании, никак не мог обладать таким спортивным и подтянутым телом. Понимая, что реагирует совершенно не так, как должна, она взяла себя в руки и пошла следом за хозяином квартиры. Парень уже поставил на газ чайник и что-то замешивал в кружке, стоя к ней спиной. На столе стояла ваза с пирогами.

— Откуда у тебя еда? – Спросила девушка, отвлекая саму себя от созерцания его голой спины. – Твоих родителей же нет. Ты сам готовишь?

Шикамару хмыкнул и бросил на девушку беглый взгляд через плечо, застав ее как раз с булкой во рту. Темари смутилась, тут же положив еду на стол, а Шикамару с улыбкой вернулся к своему занятию.

— Мама наготовила на несколько дней вперед. Я просто не успеваю съедать всё, что она готовит. Готовка – это не мужское дело. Так что из еды только то, что уже есть. Разносолов не жди.

Темари фыркнула, показывая, что ничего и не ждала, и вернулась к своей булочке. Устроившись за столом, она закинула ногу на ногу и отвернулась в сторону окна, чтобы лишний раз не было искушения смотреть на парня, но, к своему стыду, и в темном окне она уловила его отражение. Только если со своего места она могла видеть лишь его спину, то в окне отражался еще и его профиль. Булка застыла, так и не дойдя до рта. Шикамару не спеша, со знанием дела, замешивал в заварнике чай. В прошлый раз он был вкусный, и Темари была не против, если бы он приготовил еще какой-нибудь другой. Видимо, к этому у него был особый талант. Но сейчас ее привлекали явно не мысли о чае. Шикамару она всегда видела только в школе. В форме и с извечным хвостом на макушке, за который она мысленно прозвала его ананасом. А сейчас он был совсем другим. Его волосы были примерно такой же длины, как и ее собственные, и сейчас они мокрыми прядями свисали по бокам его, как теперь оказалось, весьма привлекательного лица. Тело расслаблено, спина немного сутулится, выдавая спокойствие. Ни намека на скованность или смущение. Словно он и не стоит сейчас практически голый в присутствии малознакомой девушки в совершенно пустой квартире.

«Неужели в его голове нет ни одной извращенной мыслишки?»

Подумалось ей, после чего щеки снова загорелись. Видимо, подобные мысли были только у нее. Стыдоба. Ругая себя последними словами, она уткнулась взглядом в стол и продолжила жевать. Выпечка была вкусной, а она со вчерашнего вечера ничего не ела. Стараясь больше не смотреть на хозяина квартиры, она лишь догадывалась, чем он занимается, ловя звуки, доносившиеся с его стороны. Закипел чайник, и он стал разливать кипяток по кружкам. Потом тихое шлепанье босых ног раздалось совсем рядом с ней, а через мгновение слышались уже позади, пока совсем не пропали. Шикамару ушел в комнату, но быстро вернулся и уселся напротив нее, поставив перед ней кружку с ароматным напитком. В этот раз от чая пахло медом и мелиссой. Девушка на автомате поблагодарила его и все же решилась поднять взгляд. Шикамару уже оделся и стянул влажные волосы на привычный манер. Темари вздохнула с облегчением. Все-таки странные вещи с ней творило ее собственное сознание. Она и подумать не могла, что Шикамару способен вызвать у нее подобный интерес.

— Что ты намерена делать дальше?

Вдруг спросил он и девушка вздрогнула, выныривая из своих размышлений.

— Делать с чем?

Темная бровь удивленно взмыла вверх.

— Хочешь сказать, что для тебя нормально сбегать из дома?

— Конечно нет!

— Ну тогда рассказывай. Может меня это и не касалось. Раньше. Но теперь…

Шикамару надеялся, что она поймет его намек. Ведь раз он так активно участвует в этом сомнительном подростковом бунте, он хочет знать хотя бы общее описание ситуации. По крайней мере это было бы честно. Темари тоже это понимала. Правда говорить совсем все – желания не было.

— Тебя удовлетворит полуправда? — Поинтересовалась она вкрадчиво. Шикамару рассчитывал немного на больше, но все же кивнул. – Тогда скажу так: взгляды на мое будущее у отца и у меня сильно отличаются, и если я останусь дома, мне будет крайне тяжело настоять на своем.

— И лучшее что ты придумала это убежать?

Их взгляды встретились и девушка, от чего-то, почувствовала себя неразумным ребенком. Конечно, из того мизера, что она ему сказала, он не сможет понять всей серьезность ее ситуации. Но разве она может признаться, что ее, словно вещь, могут передать какому-нибудь мужчине, который потом начнет хвастать, что породнился с Казекаге? Да она со стыда умрет! Нара и так был невысокого мнения о ней и о женщинах в целом. Но сейчас он хотя бы считает ее вздорной, дурной, но смелой. Узнай он правду и последнее слово он быстро заменит на «бесхребетность». Этого она не могла допустить.

— Я и не надеялась, что ты поймешь. Если тебя это так напрягает, то я сейчас же уйду.

Она резко встала, но отойти и на шаг не успела. Он ловко схватил ее руку и потянув на себя, вынудил сесть на место.

— Что ты вечно психуешь! – Фыркнул он, прожигая ее недовольным взглядом. – Я не говорил, что ты должна уйти. Я просто хотел сказать, что побег не выход. Если твой отец захочет, то он тебя и на краю света найдет. Просто так его недовольство станет еще сильней. Не лучше ли…

— Он не станет меня искать, — перебила его девушка, но уже не так эмоционально, как минуту назад. – У него слишком мало времени, чтобы тратить его на свою дочь. Скорей всего он уже завтра уедет и все это забудется. Я просто должна переждать.

— А если не забудет?

— Забудет. Сейчас его главная головная боль это Канкура. Как только этот оболтус получит диплом – папа успокоиться. Я его знаю.

Темари умолкла. Ее грустные глаза глядели в кружку, наблюдая как чаинки легким ковром устилают дно, а Шикамару смотрел на нее и никак не мог понять, что в данный момент испытывает он сам. Он немного знал о семье Темари. Знал, что ее отец большой и успешный бизнесмен. У него есть несколько заводов, некоторые из которых тесно сотрудничают с компанией, в которой работает его отец. Про него ходили слухи, что в бизнесе он честен, но крайне безжалостен. Видимо, в семье у него действуют те же правила, что и в бизнесе. Отец Шико никогда не отличался излишней строгостью, поэтому он не мог в полной мере понять чувства подруги, но, видя сейчас ее печаль, предпочел доверится ей, а не своим суждения.

— Идем, — бросил он ей, вставая. – Покажу кое-что. Отвлечешься.

Темари вскинула голову и, не совсем понимая, куда он ее зовет, на мгновение замешкалась, но все же последовала за ним.

Комната, в которую он привел ее, до этого была закрыта, и Темари не знала о ее существовании, но зато теперь с любопытством огляделась. Судя по всему, это была гостиная. Огромное панорамное окно занимало всю стену, а за ним был такой же большой балкон. Внутри располагался огромный угловой диван в белоснежной обивке и зеркальный столик. Вдоль стен расположились огромные книжные шкафы, заставленные книгами, а в уголке небольшой бар.

— Это что-то типа гостевой, — сказал Шикамару, жестом подзывая ее подойти ближе к окну. – Из этой комнаты открывается самый роскошный вид, и мы долгое время не могли договориться, кто будет здесь жить, и в итоге решили сделать ее общей. Мама любит почитать, сидя на балконе, а мы с батей развлекаемся этим.

Он указал куда-то на пол перед собой, и Темари пришлось подойти ближе, чтобы рассмотреть это. На толстом ворсистом ковре стоял маленький столик с деревянной доской, заставленной деревянными фигурками-фишками, на каждой из которых был иероглиф с ее названием. Судя по расположению фигур, игра была в самом разгаре.

— Это сёги? – Не поверила она. Шикамару кивнул. – Но это такая древность. Неужели в это еще кто-то играет?

Лицо Нара стало хмурым. Темари в сердцах ударила себя по голове, поздно сообразив, как грубо это прозвучало, но Шико хмурился вовсе не из-за этого. Запустив руки в карманы, он подошел ближе к доске.

— За все время, что мы с батей играли, я ни разу не выиграл у него в эту, как ты сказала, древность. Вначале я тоже не понимал его любви к этой игре, но, когда впервые сыграл и увидел, как легко он просчитывает мои ходы, я понял, что во что бы то ни стало, но я должен у него выиграть. Так у нас и пошло.

— И что теперь? Я смотрю, ваша партия еще не доиграна. Не успели?

— Батя говорит, что с такой стратегией, как у меня сейчас, я проиграю через пять, максимум семь ходов. Он специально не стал доигрывать. Хочет, чтобы за то время, что его не будет, я придумал новую.

— А с чего он взял, что ты не можешь отыграться с тем, что есть сейчас? Ведь существует столько комбинаций. Он же не может знать их все.

Шикамару обернулся и посмотрел на нее таким взглядом, что Темари все поняла. Может. Более того, он их все уже просчитал. Вообразить настолько далеко идущий план, в ее понимании, было невозможно. Но Шикамару верил, что это так. Видимо, его отец просто монстр тактики.

— И как давно ты уже думаешь?

Почему-то она была уверена, что его ответ сильно удивит ее, и не ошиблась.

— Неделю?! Да ты просто потрясающий зануда, Нара! Столько времени потратить, просто сидя и пялясь на эти деревяшки!

В ответ парень лишь устало вздохнул. Словно не видел смысла распинаться перед неразумной девчонкой, у которой терпения ни на грамм. Скажи он ей это в лицо, она тут же бы вспылила и, несомненно, выплеснула на него все кипящее внутри негодования, но он снова одарил ее снисходительным взглядом и устроился возле доски, скрестив и поджав под себя ноги. Тут же стало понятно, что как только он это сделал, все остальное вокруг него перестало существовать. В том числе и она. Девушка еще пару минут поглядела по сторонам и вышла из комнаты, оставив Шикамару в тишине.