Школа шиноби. Книга первая. Глава 39. Охота на Акацки.

На улице уже вечерело, но молодой человек был совсем не обеспокоен этим фактом. Для него время суток не имело значения. Он привык полагаться на свое чутье, и сейчас оно говорило, что он на правильном пути. Свернув в небольшой переулок, он прошел несколько шагов и, привалившись спиной к стене, стал ждать. Даже не будучи сенсором, он мог безошибочно сказать, где находится сейчас нужный ему человек. А также вполне отчетливо представлял ее реакцию, когда они встретятся. И не ошибся. Едва девушка оказалась достаточно близко, чтобы узнать его, выражение лица вмиг ожесточилось. Хотя и до этого не пылало восторгом.

— Объявился, акуленок, — фыркнула она, останавливаясь чуть в стороне и скрестив на груди руки. – Где тебя носило целый день? Я уж решила, что тебя где-то прибили.

— Беспокоилась? — Усмехнулся он, обнажая белые, острые зубы.

— Еще чего! Да по мне так пусть лучше бы прибили. Воздух бы сразу чище стал. Чего надо?

Улыбка Суйгецу стала не столь явна, и он внимательно присмотрелся к ней. Без стеснения окинув ее взглядом с головы до ног. От такого прицельного разглядывания Карин даже немного струсила.

— Чего смотришь?

Легкая дрожь в голосе позабавила его, и Суйгецу резко оторвался от стены и в два шага оказался возле нее.

— Помощь твоя нужна.

Коротко бросил парень, и не успела Карин и слова сказать, как он схватил ее за руку и потянул за собой. Пару раз Карин дернулась, пытаясь высвободиться, но в итоге его пальцы только еще сильней сдавили ее запястье. Пришлось уступить. Минут десять она покорно шла за ним, временами срываясь на легкий бег, так как его шаги были шире ее, и она периодически отставала. Но Хозуки, казалось, и не замечал этого. Его стальные цветом глаза выискивали нужную вывеску, и когда она наконец-то показалась, потянул девушку еще сильней. Только у самого входа он наконец-то выпустил ее и тут же получил звонкий шлепок по плечу.

— Еще раз сделаешь так, и я тебе все лицо исцарапаю! – Прошипела Карин, кипя от гнева и сжимая другой рукой болевшую кисть. – Я тебе не теленок, чтобы тащить меня через полгорода! Какого ты меня притащил сюда?

Но парень не ответил. Снова окинув ее беглым взглядом, он только едва заметно кивнул ей, веля идти следом, и шагнул за порог кафе.

Внутри было весьма приятно. Мягкий свет придавал уюта, и большие диваны, стоящие вместо стульев вокруг некоторых столов, были завалены декоративными подушками. Суйгецу подпихнул ее под локоть, когда она зазевалась, рассматривая эту красоту, и взглядом указал на свободный столик с обычными стульями. Карин недовольно уселась на указанное ей место.

— Может уже скажешь, зачем мы сюда приперлись?

Вместо ответа Суйгецу раскрыл меню.

— Что будешь есть? – Ответил он вопросом на вопрос, чем взбесил ее еще больше.

— Я уже ела! К тому же, рядом с тобой все равно кусок в горло не полезет.

— Как хочешь.

Игнорируя недовольную позу и хмурое лицо своей собеседницы, он подозвал к себе официанта.

— Мне литровую минералку в стакане и вот это, — он ткнул пальцем в одну из страниц. – И сверху клубничное варенье.

Официант удивленно посмотрел на него и на всякий случай уточнил, не ослышался ли он про варенье, но, получив утвердительный кивок, удалился.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я буду молча сидеть и смотреть, как ты ешь? Говори, что надо, и я пойду.

Парень подпер подбородок рукой и в который раз одарил ее внимательным изучающим взглядом.

— Интересно, ты когда-нибудь молчишь? Как Саске только тебя терпит, истеричка.

Возмущенная Карин замахнулась на него рукой в попытке ударить, но не попала. Парень увернулся и откинулся на спинку стула, не собираясь и дальше искушать судьбу, подставляя свое лицо слишком уж близко к ее коготкам. Карин хлестнула его ненавидящим взглядом.

— Говори, что тебе надо, или я немедленно ухожу!

Суйгецу хохотнул. Было забавно видеть, что она действительно верит в свою угрозу.

— Я тебя не отпускал, а значит и уйти ты не можешь. А что касается помощи, — он подался немного вперед. – Тебя Саске держит всего для двух вещей: для поиска и для койки. Какую помощь тебе бы хотелось предложить мне?

Карин понимала, что он специально провоцирует ее, но все равно не смогла сдержать стыдливого румянца. Причем смутил ее не тот факт, что Хозуки намекнул на ее с Саске отношения, а то, что позволил себе представить ее в постели с собой. Пусть и в шутку.

Видя ее смущение, Суйгецу снова растянул губы в ухмылке.

— Я так понимаю, ты рассматриваешь второй вариант.

— Размечтался! Говори уже, кого я должна найти.

Но парень не успел ответить. К столу подошел официант и принес заказ. Перед Карин поставили вазочку с тремя салатовыми шариками мороженного, политыми сверху клубничным вареньем, а перед Хозуки большой стакан с водой. Он сразу сделал пару глотков и снова откинулся на спинку стула, наблюдая за потрясенным взглядом девушки.

— Это что такое? – спросила она растеряно.

— Фисташки и клубника, — ответил парень, хотя все и так было очевидно. Но Карин интересовало вовсе не это.

— Зачем ты заказал мне фисташковое мороженное с клубникой?!

— Так я думал, тебе нравится.

Пожал он плечами и снова отпил из трубочки. Карин притихла. Она действительно любила именно такое сочетание. Необычное, но ей нравилось. Вот только откуда мог знать про это Хозуки? Взяв ложечку, она воткнула ее в десерт. Смотреть на Суйгецу ей в данный момент не хотелось, потому что она буквально затылком чувствовала, что ОН смотрит на нее. Стало не по себе. Словно он ее насквозь видел, и это пугало. Что еще он о ней знает? Хозуки действительно был мастером по сбору информации. Теперь она была вынуждена признать этот его талант. Вот только почему целью стала именно она? Неужели, пока Саске нет, он хочет использовать ее для своих собственных замыслов? Если это так, то она попала. С ним ей не сладить. Отказать она, конечно, может, но вот надолго ли? Последний раз, когда она противилась его решению, он притащил ее домой на плече. Сколько бы она не взбрыкивала, в итоге все получалось, как он и хотел. Едва ли и в этот раз будет иначе.

Когда ее черные глаза наконец-то поднялись на него, Суйгецу уловил в них испуг. А ведь он хотел порадовать ее. Они никогда не ладили, но за последнее время он попривык к ней и порой ловил себя на мысли, что ее расстроенный вид расстраивает и его. Хотелось подбодрить, а в ответ он получает этот испуганный взгляд. Это разозлило парня.

— Что ты смотришь, словно я тебе сделку с дьяволом предлагаю?! Ешь уже свою жуть. Когда придет время, сама поймешь, кого выслеживать.

Он чертыхнулся и, схватив со стола стакан, демонстративно отвернулся, решив, что лучше осмотреться. Карин снова уткнулась в мороженое. Некоторое время они молчали, пока наконец девушка не выдержала первой:

— Как ты узнал, что я люблю именно такое мороженое? – решилась она на самый мучающий ее в данный момент вопрос. Суйгецу обернулся, скрестив на груди сильные руки. Его губы снова искривились в ухмылке. В уголке показались острые зубы.

— Думаешь, следил за тобой? – догадался он. – Нет. Ты сама мне сказала.

— Когда? – Карин была так удивлена, что вопрос вырвался прежде, чем она успела подумать.

— Когда нализалась в стельку. И когда всякий бред про мою гнетущую черную ауру несла. – Девушка изменилась в лице, с ужасом припоминая тот злосчастный вечер. А Хозуки от души веселился, наблюдая за ее реакцией. – Ты еще много чего наговорила в тот день. И посуду, кстати, ты сама разбила. А потом еще и наорала за это. Ненормальная. Че притихла?

Карин не знала, что и сказать. Слова про ауру звучали весьма убедительно. Только она могла так отозваться об этом. Суйгецу вряд ли бы до такого додумался, да и про мороженое он не мог угадать. А раз это правда, то, видимо, и про посуду он тоже не соврал. Стало ужасно стыдно. Выходило, что он не только отнес ее в комнату, когда она отключилась, так еще и убрал посуду со стола. Собрал почти все стекла, а потом еще и ногу ей лечил. Хоть и на свой манер. А она ни слова благодарности за это не сказала. Конечно, она чувствовала Суйгецу совсем не так, как обычные люди, но это не дает ей права не обращать внимания на его хорошие поступки. Как ни прискорбно это признавать, но она действительно ему обязана.

От этих мыслей ее лицо покрылось легким румянцем от смущения и стыда. Видимо, придется поблагодарить его. Впервые за все время их знакомства. Но как только она собралась с силами, чтобы это сделать, перед ней резко промелькнула его рука, и на столе появилось фото.

— Если решила извиняться, — фыркнул он, снова угадав ее мысли. – Не стоит. Лучше расскажи мне вот про это.

Он ткнул пальцем в изображение, и Карин снова впала в шок. Со снимка на нее смотрела женщина среднего возраста с алыми волосами и десятилетняя девочка, стоящая с ней рядом и имеющая такой же цвет волос. На наивном улыбчивом личике блестели очки.

— Откуда у тебя это?

Только и смогла вымолвить Карин и потянулась к снимку, но Хозуки быстро забрал его себе и снова спрятал во внутренний карман толстовки.

— Это я уже сам нашел. Пока копался в твоих вещах от скуки. Очень уж мне эта девчушка знакомой показалась. Не просветишь?

Карин сглотнула тугой комок.

— Верни.

— Нет.

— Это мое!

— Я знаю. И поэтому возвращать не собираюсь. Это ведь ты на снимке?

Девушка молчала. Но в целом, ее ответ был и не нужен. Хоть за последние семь лет Карин и изменилась, все же не настолько, чтобы стать неузнаваемой. Загадкой оставался только цвет ее волос. И Хозуки намеревался узнать это прямо сейчас.

— Никак не могу понять, ты была крашенной тогда или сейчас?

— Какая разница, — Карин попыталась взять себя в руки. – Это мое личное дело. Тебе-то что?

— Интересно. – Ответил он честно. – Это же легкий вопрос. Или ты способна говорить правду только когда бухая?

— Я всегда говорю правду. Просто спрашивать нужно нормально, а не после того, как залез в чужие вещи и накопал то, что тебя не касается.

— Хорошо, — тут же согласился парень и вальяжно растянулся на стуле. – В следующий раз я так и сделаю. А сегодня, в виде исключения, сделаем по-моему. И так, я слушаю.

Карин была готова придушить его прямо сейчас. Такого нахала ей еще никогда не приходилось встречать. Будь на его месте кто другой, она уже навешала бы ему от всего сердца, но…

— Ты ведь не отстанешь, пока я не расскажу? Он утвердительно кивнул. Девушка глубоко вздохнула, возвращая спокойствие и невозмутимость. – Да. – Начала она. — На этой фотографии я стою со своей мамой, и, как ты уже видел, у нас с ней волосы одного цвета. Она была из рода Узумаки, в котором все девушки имели такой цвет волос. Я не исключение.

— Ты сказала «была»? Она умерла?

Почему-то от этой мысли стало неприятно. Девушка посмотрела на свои руки, пряча взгляд от его пронизывающих глаз.

– Она сильно заболела, когда мне было двенадцать. Эта фотография единственная, где мы с ней вместе.

— На этой фотке ты выглядишь довольной. Зачем прятала ее в шкафу?

— Это уже второй вопрос, — нахмурилась девушка. Ей совсем не нравилось, как далеко начал уходить их разговор, но, по-видимому, Суйгецу отступать не собирался.

— Я просто углубил первый. Так зачем прятала?

— Это также и единственная оставшаяся фотография, где я с этим проклятым цветом волос. Все остальные я сожгла. Той Карин больше нет.

— И чем же та Карин отличалась от сегодняшней?

— Она была слабой. И жила никчёмной жизнью. Больше я не такая. Доволен?

Суйгецу молчал. Было в ее словах и голосе что-то такое, что даже его заставило сочувствовать. Хоть ему и было интересно узнать все подробней, все же он решил, что на сегодня с нее хватит. Эта тема не приносила ей радости. Это было очевидно. К тому же, как раз пришли те, ради кого он, собственно, и притащил ее сюда. Карин тоже, видимо, почувствовала их, потому что без каких-либо намеков с его стороны обернулась туда же, куда и он. В кафе вошли трое молодых людей: высокий парень с яркими зелеными глазами и с красными ободками вокруг радужки. Он держал в руках блокнот и пытался там что-то найти, активно перелистывая исписанные страницы. Рядом шел светловолосый парень с сиреневыми глазами. Его белые волосы были зачесаны назад, а на лице красовалась высокомерная и вызывающая улыбка. Закинув руку на плечо товарища, он громко смеялся, и сквозь смех слышались нецензурные выражения. Последним был молодой человек с длинными светлыми волосами, стянутыми в высокий хвост и с длинной челкой, скрывающей левую сторону лица. Всех их Карин узнала по чакре, силу которой почувствовала, едва те перешагнули порог заведения.

— А вот и они, — протянул Суйгецу, оборачиваясь к девушке. – Узнаешь?

Карин кивнула.

— Чакру всех троих я запомнила еще тогда, когда Саске вернулся из академии. Он думает, что они состоят в Акацки.

— И он не ошибается. Ты знаешь их имена?

— Тот, что длинноволосый – Дейдара. Он бывший напарник Саске. А вот остальных я не знаю.

— Те двое, это Хидан и Какудзу.

Услышав о Хидане, Карин тут же оживилась.

— Кто из них Хидан?

— Тот, что белобрысый. Здоровяк – Какудзу.

«Так вот, значит, из-за кого Саске был такой нервный последние дни. С виду он не так уж и силен. Хотя, — она перевела взгляд на Суйгецу. – Хозуки тоже не выглядит сильным».

Словно почувствовав, что она подумала о нем, парень обернулся и нахмурился.

— Что смотришь так, словно сравниваешь? Опять всякой фигни напридумывала.

Карин в ответ нахмурилась, но промолчала. Сейчас не время выяснять отношения. Они оба затаились, стараясь издавать как можно меньше шума и вообще, по возможности, сделаться невидимыми. И им это удалось. Хотя вовсе не потому, что они хорошо старались. Просто их поднадзорным было совсем не до них. Усевшись за угловой столик, они растянулись на мягких диванах.

— Меня это всё уже достало, — вяло растягивая слова, проговорил Хидан и для яркости образа закинул одну ногу на диван напротив. Какудзу сразу же оценил расстояние до себя и, убедившись, что ему ничего не угрожает, вернулся к своему блокноту.

— Скажи «спасибо», что легко отделался. – Сказал он, не поднимая глаз от страниц. – После твоих выкрутасов тебя вообще следовало вышвырнуть из организации. Пейн уже не раз говорил…

— Б…ть, а он вообще слишком много говорит! – Тут же матюгнулся Хидан и поморщился, как от лимона. – Сто лет уже нормальных дел не было. Единственная радость была с Учихой смахнуться, и тут облом. Бесит!

Сидящий рядом Дейдара только посмеивался. Белая глина в его руках уже приобрела ясные очертания птички.

— Тадам! – Воскликнул он, укладывая свою пташку на стол. – Мое очередное творение…

— Хватит!

Дейдара и договорить не успел, как Какудзу в мгновение превратил его творение в кучу песка, припечатав кулаком к столу.

— Какого…!? Это же…

Красно-зеленые глаза блеснули яростью.

— Я говорил, что никаких взрывов в общественных местах!

— Да сколько можно! – Дейдара даже вскочил с места, пораженный до глубины души этим варварским поступком. – Я же говорил, что ничего не взорвется само по себе. Это же всего лишь кроха!

— Из БЕЛОЙ глины. – Сурово выделил Какудзу и даже отложил блокнот в сторону. – Хочешь заниматься лепкой, возьми пластилин.

Хидан загоготал, а Дейдара надулся.

— Мне что, десять лет, из пластилина лепить?

— Я бы сказал, что семь, — не уступал Какудзу. Он больше других знал, как дорого обходится академии увлечения подрывника. За последние два года здание академии ремонтировали уже трижды. Спортзал, кабинет химии и коридор раздевалки на первом этаже. И во всех трех случаях виноват был именно Дейдара. Разумеется, никто из учителей академии не мог этого доказать, так как творения Дея не оставляют следов, но он знал Дейдару не как студента академии, а как члена Акацки. Так что для него это не было загадкой. Подсчитав оставшийся бюджет, он, как глава академического совета, дал себе слово, что больше ни одного взрыва не будет. Пока он не закончит свое обучение. А потом уже судьба академии его совершенно не будет касаться. Пусть хоть камня на камне не останется. – Еще хоть крошка твоей глины в неположенном месте, и я заставлю тебя выворачивать карманы каждый раз, как за порог организации выйдешь. Я понятно выражаюсь?

Дейдара был в корне не согласен с подобной несправедливостью, но спорить не стал. Какудзу вообще плохо понимал шутки. Потому ему и дали в напарники именно Хидана. Тот хоть и трепал языком почём зря, да и напарника постоянно выводил из себя, но, с его уникальной живучестью, гнев Какудзу был ему безразличен. До него напарниками красноглазого успели побывать ещё двое, но довольно скоро они один за другим отправились в больницу. По первости он и с Хиданом постоянно дрался, но в конечном итоге ему это просто надоело. Хидан оказался непробиваем что со стороны психики, что с физической стороны. За глаза их команду окрестили Зомбо-комбо. И беда была тем, за кем отправляли их неуязвимый дуэт. Но в последнее время всё вокруг было тихо. Бойцы притихли, турнир сорвался и, скорей всего, больше никогда не возобновится, да и заказов становилось всё меньше. Всё больше члены организации с внушающим трепет названием становились похожи на обычных подростков.

— Предлагаю завалиться в «Молекулу». – Предложил Хидан как бы между делом. На него тут же устремились две пары глаз: суровые зелёные и довольные голубые.

— Я за, – приободрился Дейдара, зная, что в этом месте он может найти дюжину развлечений.

— Не собираюсь быть вашей нянькой, – проворчал в ответ Какудзу и потянулся за блокнотом, но на этот раз Хидан не позволил ему этого сделать. Ловко перехватив его, он безразлично покрутил его в руках.

— Нам и не нужны нотации от старого деда. Мы идём развлекаться.

— Ты кого дедом назвал? – Прогремел его напарник. – Руку оторву, если сейчас же не вернёшь.

И прозвучало это больше как обещание, чем угроза, но Мацураси, как говорится, и ухом не повёл.

— Веселиться можно и с одной рукой. А вот ты напрочь лишён этой способности. Только и умеешь, что бабло считать. Грешник еб…ый. Я тебя даже в жертву Джашину не принёс бы.

— Бесишь. – Бросил Какудзу, теряя терпение.

— Завались, – фыркнул Хидан, но блокнот всё же вернул. Дорогая сердцу вещица шлёпнулась на стол, открывшись где-то посередине. – Что ты там всё вычитываешь?

— Не твоего ума дело.

— Что ляпнул?!

Дейдара обессилено вздохнул. Дело попахивало очередной разборкой. А коли они не успокоятся вовремя, то не видать ему ни клуба, ни спокойных дней на ближайший месяц. У Пейна за все нарушения был только один вид наказания — ссылка на горячие источники. И был это далеко не курорт. Там жил старец, который обучал концентрации чакры через медитацию. Обычно наказание ограничивалось тремя днями. Помедитировал три дня без продыху и свободен. Но если прервался, то всё сначала. И так до бесконечности. Для него это было сущим наказанием, и с первого раза ещё ни разу не вышло. А если с ним и эта парочка отправится, то они и за месяц не управятся, так как для Хидана даже пара часов тишины — это уже конец света, а его способность достать даже мёртвого и другим не позволит сосредоточиться. Так что очень хотелось обойтись без крайностей.

Этого же хотел и Суйгецу. Он ждал их здесь лишь для того, чтобы узнать их основное место для сбора. И, судя по разговору, это был именно упомянутый Хиданом клуб. А если начнутся разборки, то никакого клуба не будет, и весь сегодняшний день пойдёт «коту под хвост». К счастью, сегодня удача улыбалась ему. Ещё немного поспорив, троица двинулась к выходу. Выждав немного, Суйгецу и Карин пошли за ними следом.

Поместье клана Хьюга.

На улице был уже поздний вечер, а двор, где обычно тренировались наследники, освещался лишь светом нескольких факелов. Но это вовсе не помеха для того, кто владеет Бьякуганом. Ведь он позволяет видеть всё. В современном мире осталось мало семей, сохранивших своё наследие, к счастью, клан Хьюга был одним из тех, кому это удалось. Наследники первой и второй ветви практически стопроцентно могли пробудить свой кеккей генкай, нужно было лишь усиленно тренироваться. Хината и Нейджи начали свои тренировки в пять лет и теперь могли свободно овладеть всеми возможностями генкая. Правда Хинате, несмотря на то, что она потомок главной семьи и по праву рождения считается химе, техники клана давались не так хорошо, как её двоюродному брату Нейджи. Тот был рождён в побочной ветви, но вполне справедливо мог называться гением. Юноша довольно быстро обучался, а потом до совершенства оттачивал все изученные техники. Хизаши гордился своим племянником. За эти его качества он и выбрал его защитником и наставником для своей старшей дочери. Нейджи должен будет научить Хинату быть сильной, а она в свою очередь научит его быть более человечным. Ведь Хизаши видел, насколько сильно его племянник связан семейными правилами, от которых уже давно следовало избавится. В давние времена в их клане было принято, что побочная ветвь жертвует собой ради главной, но это уже давно в прошлом. Сейчас он, как глава клана и как родной дядя, искренне желает племяннику долгой счастливой жизни и будет рад понянчить его детей вместе с родными внуками. Правда такое будущее едва ли случится, если Нейджи и дальше будет считать себя слугой Хинаты. Глава клана отошёл от окна, через которое всё это время следил за тренировкой детей.

Пот струился по раскрасневшемуся от боя лицу. Хината собрала все свои остатки сил, готовясь к решающей атаке. Они тренировались уже несколько часов, и чакра почти истощилась, но, несмотря на дикую усталость, она была рада сегодняшнему дню. Ведь именно сегодня, впервые за долгие месяцы, ей удалось несколько раз весьма успешно отразить атаку брата и один раз даже ударить его. Они стояли напротив друг друга, и у обоих был активирован Бьякуган. Руки Хинаты светились сиреневым, что говорило об использовании одной из мощнейших ее техник: Джухо Сошикен. Мягкое касание: двойной львиный кулак. Она овладела им не так уж и давно и потому сейчас радовалась особенно. Ведь она делала большие успехи. Только вот Нейджи вел себя странно. Обычно он всегда серьезен во время тренировок. С сестрой он бился, как если бы на ее месте был реальный враг. С одним лишь отличием — он никогда не добивал ее. Обычно он довольствовался ее падением на землю, и когда Хината понимала, что сил больше нет, она просто оставалась на месте. Это было ее негласным признанием своего поражения. Но так было не всегда. Когда-то, когда они только начали тренироваться с Нейджи и он разбил ее защиту в пух и прах, она выкрикнула, что сдается, и тогда брат в первый и последний раз довел свою технику до конца. После того случая Хината почти неделю не могла нормально использовать чакру. Тогда он очень сурово посмотрел на нее и сказал, что никогда больше не должен слышать из ее уст слово «сдаюсь».

— Химе нашего клана никогда не должна сдаваться, — рассердился он, стоя над поверженной и с трудом дышащей сестрой. – Запомни, и больше никогда не произноси этого слова.

Хината хорошо запомнила тот урок. Больше данного слова нет в ее списке, как и самих мыслей о поражении. Любое ее падение – это урок. Она его запомнит и в следующий раз не повторит подобной ошибки. Так есть и по сей день. И она могла бы подумать, что ее сегодняшний успех, это награда, за долгие старания, но она чувствовала, что причина в другом. В этот раз Нейджи словно был не здесь. Его техника, доведенная до автоматизма, работала идеально, но души в ней не было. От последнего ее удара, львиные головы развеялись, а факел, висящий ближе остальных, погас. Бьякуган исчез с лиц обоих почти одновременно.

— Ты молодец, Хината,- похвалил ее Нейджи. – Твой Джухо Сошикен сегодня продержался гораздо дольше. Тренировки приносят пользу.

— Спасибо, брат. – Она приняла из его рук полотенце и отерла им лицо. Нейджи сделал то же самое и не торопясь направился к террасе, где умастился на одной из ступенек и устало привалился к одной из деревянных перекладин. Девушка последовала за ним.

— Ты сегодня был рассеян, — как можно деликатней начала девушка, боясь, что Нейджи воспримет ее слова как оскорбление, — ты чем-то обеспокоен? — Но Нейджи словно не слышал ее. Прислонившись головой к опоре, он возвел глаза к небу. На почти почерневшем небосводе уже мерцали первые звезды.

— Мне кажется я обидел Тентен. – Вдруг заговорил он, и Хината даже вздрогнула от неожиданности.

— Тентен? — Упоминание подруги удивило ее. Ведь Нейджи никогда и ни о ком не говорил. Тем более о девушках. – Почему ты думаешь, что обидел ее?

— Сегодня в додзе она так билась на синаях, словно хотела по-настоящему ранить меня. Такого раньше никогда не было.

— Тентен билась… С тобой?

Это было уже что-то невообразимое. Тентен уже несколько лет страдает от безответной любви к ее брату. Она везде и всюду следует за ним. Всегда помогает в додзе, на соревнованиях. Она даже ведет уроки владения оружием, потому что знает, что Нейджи предпочитает драться без его помощи. Но еще ни разу она не поднимала на брата даже куная. Как же вышло так, что они бились на мечах, пусть и деревянных? Да и на Нейджи это было не похоже. Ради чего он решился взять в руки оружие?

Хината попыталась заглянуть брату в глаза, и он, словно повинуясь, посмотрел на нее.

— Как ты думаешь, Хината, она действительно любит меня?

Девушка едва не лишилась чувств от такого прямого и весьма откровенного вопроса. Ее лицо вмиг окрасилось в пунцовый, и она порадовалась, что на улице уже темно.

— Не уверена, что имею право обсуждать подобное. Это ведь личное. — Ответила она, запинаясь и смущаясь. На лице молодого человека при этих словах не дрогнуло ни мускула, и девушка позавидовала его выдержке. Хотя, может, это была вовсе и не выдержка? Может, Нейджи действительно не способен любить?

— Почему ты только сейчас об этом задумался, брат? Лишь потому, что она вызвала тебя на поединок?

— Не только. Я имел неосторожность и во время спарринга применил технику Мягкого Касания. Я ослабил ее, но Тентен все равно было больно. Я слишком поздно понял свою ошибку, но, когда попытался помочь ей… — Он снова вспомнил ее взгляд, полный обиды и разочарования. – Она сказала, что я не имею права жалеть ее, раз не способен на другое чувство. Думаю, она имела в виду именно любовь.

Получается, я не могу больше помогать ей и не могу проявлять заботу? — Его светлые глаза с такой надеждой воззрились на сестру, что у Хинаты защемило сердце. Впервые он ждал помощи от нее. От той, кого всегда оберегал и защищал. Для нее он был воплощением совершенства. Все знающим и все умеющим, а оказалось, что в нем скрыт обычный мальчик, пытающийся разобраться в своих чувствах. Вот только какую помощь он может получить от той, которая при любимом даже глаза поднять боится?

— Я плохой советчик в любви, — прошептала Хината, словно извиняясь. – У меня нет опыта и нет смелости даже подумать, не то что сделать хоть что-то, что позволит этот опыт получить. Но, думаю, Тентен ты действительно нравишься. Просто она устала ждать, когда ты это заметишь.

— И что теперь? Раз она не может стать моей любимой, то и другом из-за этого остаться не хочет? Я не понимаю.

— Тяжело все время находиться рядом и видеть, что твои чувства неуместны. Видимо, Тентен просто больше не может делать вид, что вы просто друзья. Ты должен ее понять.

— А я не понимаю, — его светлые глаза снова посмотрели на звезды. – Не уверен, что понимаю любовь. Я знаю, что такое чувство долга, знаю понятие чести, уважаю дружбу, но любовь. Что это вообще такое?

— На этот вопрос только ты сам сможешь ответить. — Произнесла девушка, поднимаясь, и касаясь его плеча рукой. — Для каждого человека любовь это что-то свое. Просто подумай, чего ты хочешь от Тентен, и что будешь делать, если она откажет тебе в этом.

Она поцеловала брата в макушку и ушла к себе, пожелав спокойной ночи. Нейджи должен подумать об этом сам. В одиночестве. Она только смутит его.