Но каждому страшно
По-разному страшно
На побережье океана повелевал леденящий ветер. Он помогал прийти в чувства после тяжёлых событий, или наоборот — помогал забыться, когда не хотелось ничего, кроме как побыть в одиночестве. Небо постепенно приобретало голубовато-серый оттенок. Со стороны города молнии озаряли серое полотно яркими вспышками. Тут было дурманно тихо, только мелкие волны давали о себе знать, своим убаюкивающим и шипящим звуком.
В такие моменты хотелось вернуться обратно, домой. Где смех и гул голосов близких людей развеивает невзгоды. Если бы только это было возможною.
Гром заставил содрогнуться. Молния сверкнула слишком близко. Подул резкий, гулкий ветер и водная гладь начала медленно разрушаться под натиском дождя. Так хотелось побыть тут ещё немного, лишь капельку этого бесценного времени, но погода думала иначе. Я поднялся с холодного песка, направляясь в неизвестность.
Интересно, мою пропажу хоть кто‑то заметил? Возможно, что это чертовски глупо, но я не мог контролировать эти мысли. В голове царил хаус и бардак, гораздо хуже, чем снаружи. У меня не было сил изменить это, как бы не хотелось. Мне хватило бы стабильности, обычного спокойствия и уединения, только вот когда я получал это, то всё моментально теряло смысл и обесценивалось. Я ускорил шаг, но паранойя с каждой секундой подступала ближе, руки тряслись от холода и наступающей паники. Мне было не по себе, ещё с того момента, когда она разрыдалась в школьном туалете, вероятно даже не представляла как выглядит со стороны. Вот тогда мне и стало страшно, что кто‑то мог увидеть меня в таком состоянии, что я не зря не просил поддержки и понимания. Как по привычке, неосознанно, я доставал телефон в кармане, разблокировал, набрал номер, что чаще всего числился последним в исходящих и ждал три мучительных гудка, пока на том конце не раздался сонный голос.
— Алекс, ты же знаешь, что я ещё сплю в такое время. — она буркнула что‑то ещё, и я услышал шуршание одеяла. — Ты в порядке?
Я улыбнулся, радуясь её привычному ворчанию. Её материнская забота всегда была для меня чем‑то необъяснимым и оставалась такой же, что и пару лет назад. Моя маленькая радость во всём беспорядке и та, кому нестрашно рассказать о себе или сболтнуть лишнего — она поймёт, примет и поддержит.
— Да, вроде бы. Мне стало немного не по себе, я хотел с кем‑то поговорить. Извини, что разбудил.
— Алекс, я выслушаю тебя в любое время, но для этого тебе стоит разговаривать со мной, а не молчать, когда я задаю вопросы и уж тем более не переводить тему… — она звучала обеспокоенно, будто была не на том конце провода, не в другом конце страны, а совсем рядом, смотрела на меня и видела насквозь. — Ты пьёшь лекарства? Когда последний раз был у врача? — ну вот, я оказался прав. Она всё прекрасно понимала.
— Около месяца назад.
— Не ври мне! — она повысила голос, но не грубила, не принуждала сознаваться, а лишь напоминала о том, что от неё мне не надо ничего скрывать. — Скрывайся от Криса, утаивай свои грязные секретики от него, попадай в неприятности, но прошу не ври мне. — я забрёл в знакомый парк, шлёпал по лужам и выслушивал правдивые вещи, что ранили сильнее всего.
— Месяца четыре, только не кричи на меня.
— Когда ты уезжал, то я надеялась, что ты сможешь сам о себе позаботиться, но в итоге ты пустил всё по течению. Ты хоть понимаешь, куда это может тебя привести?
— Нет, не понимаю. Я знаю лишь то, что ничего не могу с собой поделать и точно не хочу контактировать с Кристофером.
— Алекс, ты же знаешь, то было ошибкой, мы все их совершаем.
— Но мы не обязаны прощать чужие ошибки.
— Он скучает по тебе. Мы все скучаем по тебе… — её голос задрожал. — Думаю, что он хотел бы всё исправить.
— Думаю, что я зашёл уже достаточно далеко, чтобы что‑то менять и откатываться назад.
— Куда добрался на этот раз?
— Сан-Франциско.
— Опять на пару месяцев и вновь будешь в тщетных попытках наконец-то найти своё место? Тебе вечно нигде не сидится.
Я замедлил шаг, останавливаясь под шатающимися деревьями. Примечал дом в голубых тонах, свет, что горел на втором этаже и небольшое деревце перед домом.
— Не знаю, может здесь что-то, да сложится. — усмешка дала мне понять то, что она опять не восприняла мои слова всерьёз. Это было не удивительно, учитывая что с шестнадцати лет я сменил порядка шести, или семи школ и вечно куда‑то сбегал, словно был криминальной личностью. На том конце я услышал как хлопнула дверь. Обида накатила с новой силой и скулы неприятно свело. — Мне пора идти, спасибо, что выслушала.
Я завершал звонок быстрее, чем услышал ответ, хотя вряд ли он был бы для меня полезен или важен, но я всё ещё сомневался. Может я правда мог бы поговорить с Крисом и всё решить? Вряд ли я когда-то получу на это ответ. Я не мог его ненавидеть, он стал для меня настоящей семьёй, но обида горела во мне слишком долго, что теперь я бы не посмотрел ему в глаза, даже под дулом пистолета.
На небе вновь сверкнула молния и я подошёл ближе, неуверенно ступая на лестницу, словно этот дом был для меня сплошной красной зоной. Я дважды позвонил в звонок, после чего еле слышно по ту сторону послышался топот, несколько замков на двери щёлкнули и та распахнулась.
Она стояла в большой, явно тёплой, кофте и пижамных штанах, растрёпанная с завившимися волосами, вероятно, из‑за дождя, а веснушки медленно блёкли из‑за недостатка солнца. Белки карих глаз покраснели, словно она их тёрла. Я лишь улыбнулся, а она растерянно осмотрела меня изогнув бровь в немом вопросе.
— Просто проходил мимо и хотел узнать как твоё самочувствие.
Ребекка тяжело вздохнула откидывая волосы назад, отходя в сторону и молча приглашая меня в дом. Я шагнул на порог и как только дверь за мной закрылась, я почувствовал домашний уют: тут пахло апельсинами с корицей, интерьер был в светлых, молочно-карамельных и ореховых тонах. Это не те серые обои, что раздражают меня на повседневной основе и мне хочется выплеснуть на них ведро жёлтой краски.
— Ты похож на мокрую белку. — я закатил глаза и потянул собственную кофту за рукава, отлепляя её от себя и стягивая, оставаясь в футболке. — А можно как‑то не раздеваться у меня прямо в прихожей? Уже ни в какие ворота. — Бекки без спроса забрала толстовку из моих рук и скривилась. Ткань стала неприятной от воды и в разы потяжелела. Я хотел пошутить в ответ на её негодования, но она бы меня похоронила тогда на этом же пороге. Вернее под ним. — Пойду закину сушиться, а ты не натвори дел, Принцесса. Кухня там. — я лениво свернул направо по её наставлению, но и без того зная, где кухня и бросил уходящему силуэту фразу:
— Есть, мэм…
Будто специально, она громко шагала по лестнице на второй этаж, а я устраивался на небольшом угловом диванчике на кухне. Дождавшись Бекки я заметил в её руках белоснежное полотенце. Она сделала несколько быстрых шагов в мою сторону.
— У тебя с волос вода капает. — она накинула полотенце мне на голову растрепав волосы и отошла не пару шагов, не снимая его с меня. Я склонил голову вперёд, подловив полотенце, пока она улыбалась как ребёнок, чья шалость удалась. — Так‑то лучше.
— Тебе просто нравится надо мной издеваться? Хотя можешь не отвечать, я знаю, что да. — я ещё раз потёр волосы, ведь хуже уже некуда, да и я не был особо виноват в этом. — Но я тебя разочарую. — я развернул к ней полотенце той стороной, что было на мне и там было прекрасное сине-голубое пятно, на белом, махровом полотенце. Бекс приложила руку к лицу, понимая, что сама сотворила такую ошибку, хотя хотела насолить мне. Она вновь подошла, забирая вещь из рук и её взгляд наполнился непониманием.
— Ты как‑то сильно замёрз для такой погоды. — я опустил взгляд на свою руку, что протягивал и только сейчас заметил как волосы встали дыбом, кожа покрылась мурашками, а руки подрагивали. Нет, не только они, сейчас я чувствовал это всем телом. Только вот мне не было холодно. Чёрт… — Алекс?
— Да я просто был на побережье, там ветер холодный, ещё не отошёл. — Ребекка поморщилась, явно не до конца веря в мои слова. Конечно, я и сам себе не доверяю. Только это не её забота и беспокоить её своими проблемами я не собирался, ей видимо своих хватает, судя по тому, что произошло. — Может чай? Думаю, поможет согреться.
Похоже, ей было лишь в радость перевести тему. Она слабо кивнула, выглядела чуть более расслабленной, чем мгновение назад и отступила, закинув полотенце на спинку стула у обеденного стола. Подходя к тумбам она включала чайник, доставала две белоснежных кружки и после открывала верхний ящик. Я отсюда видел, что там более двадцати разных коробочек и пакетиков. Бекс долго рассматривала содержимое и, видимо не определившись, посмотрела на меня жалостливым взглядом.
— Я не знаю. — я вставал с места, подходил ближе и осознавал, что там точно больше двадцати коробок и мои глаза автоматически округлились. — Даже не спрашивай, это всё отец. Порой ему коллеги дарят, кто‑то из командировок привозит.
— Как насчёт вон того, с малиной. — я чуть задрал подбородок, указывая почти на самую верхнюю коробку. Ребекка смирила меня недовольным взглядом и я понял, что даже если она встанет на носочки, то не будет дотягиваться до нужной упаковки. Она была ниже меня, чуть больше, чем на голову. — Я понял, берём летний вариант. — я потянулся за крафтовой упаковкой с изображением розовой ягоды. Руки всё ещё дрожали.
— А с каких пор ты страдаешь паническими атаками?
— Не помню, наверное с тех пор как… — я выронил упаковку, понимая, что за вопрос она задала и та упала прямо на её голову, отскочив на столешницу. Содержимое немного рассыпалось, а Ребекка в ответ лишь слабо рассмеялась. — Извини, я не специально. — я отошёл, присаживаясь за стол нервно дёргал ногой, не в силах унять данное действие. А она довольно быстро сложила пазл, видимо из‑за того, как легко я сориентировался, когда ей было плохо. Я сам прекрасно помню свои первые панические атаки, меня точно так же выворачивало наизнанку. Было страшно ездить в транспорте, есть вне дома и пробовать что‑то новое, избегал слишком много вещей, лишь бы не вызвать триггер. Ребекка с напряжённым видом пыталась вскрыть новую пачку сахара, ковыряла ногтями плёнку, пытаясь освободить коробку белых кубиков от неё. После нескольких тщетных попыток она громко вздохнула и посмотрела на меня тем же взглядом, когда и не могла выбрать чай. — Бекки, а ножницы для кого придумали?
Она по-детски, недовольно фыркнула и показала мне язык, после чего начала передразнивать.
— Ножницы для кого придумали, бла-бла-бла. Нет бы помочь, умничает тут.
— Но я ведь помог, так что не вредничай. — Ребекка фирменно закатила глаза и с шумом придвинула сахарницу к себе, достала нож с магнитной полоски и просто резким движением рассекла плёнку, отделяющую её от сахара. Это было вполне опасно. — Сколько тебе?
— Три.
— Ну да, судя по твоим шуткам, тебе именно столько по умственному развитию. — я только выдохнул, не отвечая на эту провокацию. — Ладно, три так три. Ничего не слипнется?
— Бекки, перегибаешь. — она пожала плечами, закидывая всё-таки три кубика в кружку. За окном прогремел гром и она вздрогнула, искоса поглядывая в окно. Я убеждался, что мне придётся узнавать её с нуля. Прошло много времени и мы уже не были теми детьми, что смеялись с любой дурацкой шутки или странного соседа, что жил через забор от Мэри. Я помнил, что раньше она точно не боялась грозы. — Как твои дела? — было заметно, что этот вопрос завёл её ступор. Она открыла ящик с приборами и пару секунд потупила туда взгляд, словно не могла понять, что в нём находиться.
— Ну как тебе сказать: в моей жизни появился человек, которого я знала как родного, а теперь я ни капли не понимаю его, а он что‑то забыл у меня дома, сидит на кухне, доказывает, что он просто замёрз и собирается пить малиновый чай с убойной дозой сахара. А ещё утром я думала, что умру в женском туалете, после чего доставила неприятности, кажется, всем, кому могла. Так вот, как у меня дела? Как по мне — прекрасно. — её спокойные слова не отменили напряжённой атмосферы, особенно очередной колкое упоминание о то, что я что‑то недоговариваю. Мне кажется если я задам вопрос, почему она такая напряжённая, а выражение лица такое грустно, то в ответ явно прилетит «Родилась такой». — Извини, я сегодня мало как слежу за словами.
— Нет, всё в порядке. Я могу уйти, если тебя это так напрягает. — очередной грохот за окном и она выронила чайную ложку, что со звоном ударилась о кварц. Она недовольно вздохнула, подняла её и насыпала крупные листья в заварочник. — Что с тобой происходит?
Рыжеволосая сразу всполошилась от моего вопроса и заинтересованно оглядела меня, будто только сейчас осознала моё присутствие. Она слишком долго задерживала взгляд на мне, нахально улыбнулась и отвернулась. Я знал, что сейчас произойдёт.
— Максимум, что происходит: отсутствие кофе и твои доисторические шутки, Фостер. — она сделала акцент на фамилии, достаточно яркий и грубый, чтобы до меня дошло её негодование. — А у тебя что? Видимо появились какие-то вопросы.
— Тебя не устраивает моя новая фамилия? Серьёзно? Я же говорил, что не хочу носить фамилию отца. — Ребекка ядовито улыбнулась.
— Жаль, теперь ты не тот супер герой, как Питер Паркер или Брюс Беннер. — она не смогла сдержать смех и на её щеках проявились ямочки.
— Ну класс, давишь на больное, так ещё и издеваешься.
— Тебя это так не устраивало? Александр Андерсон. — Бекс явно пыталась произнести это серьёзным тоном, но смешки вырывались через каждое слово, и кажется у неё даже слёзы навернулись. — Извини, просто только от упоминания фамилии, вспоминаю, как ты пытался выучить родной язык, а в итоге всё, что ты выучил на шведском — ругательства.
— По-моему, тебе пора в лечебницу с мягкими стенами. — Ребекка надула щёки и скрестила руки в замок, тем самым протестуя. — Или в детский сад.
— Сам ещё ребёнок, задираешь нос так, будто далеко ушёл. — Блэр разлила ярко-красный чай по кружкам, пока я подошёл к ней со спины, и поставил свой подбородок на её голову. — Эй, ты что делаешь?!
— Ой, куда пропал этот рыжеволосый ребёнок? — она попыталась оттолкнуть меня локтем и я опустил на неё взгляд, отходя на шаг назад. — А, вот она где.
— Иди к чёрту. — она взяла чайную ложку, которой только что размешивала сахар в горячем напитке и легонько ударила меня по лбу. — Выскочка.
— Сказала агрессивная малявка. — она взяла обе кружки, намереваясь перейти за стол, но очередной гром выбил её из колеи, она вновь вздрогнула и содержимое чуть разлилось, оставляя на светлом паркете красные пятна. Я потянулся, забирая кружки с чаем из её рук и поставил их на стол. Ребекка уже сидела над красными пятнашками, стараясь оттереть ту часть, что забилась в искусственный рельеф древесины, но я опять перехватывал инициативу, видя, что часть её кожи на ладонях покраснела. Я забирал грязную работу на себя, отбирая тряпку. — Руки подставь под холодную воду, может и не сильно горячо, но если забьёшь на это, то будет болеть. — в этот раз она не стала возникать. Неужели реабилитируется? Хотя, логично, во всех со временем просыпается логика.
— Я не малявка, ты просто переросток. — ошибочка — у кого‑то она просыпается очень поздно. Она и вправду была не маленького роста, но если сравнивать мои почти шесть с половиной футов и её, примерно пять и три четверти, поставив нас рядом, то разница всё равно будет весомой. — А ещё ты невыносим настолько же, насколько высокий. — я вздохнул, поднимаясь на ноги и закидывая тряпку на край мойки, споласкивая руки и отвесив ей лёгкий щелбан. — Злыдня.
— Так уж и быть, ты не малявка. — она победно вздёрнула подбородок и улыбнулась, выключая воду и встряхивая руки прямо передо мной, специально, что в меня полетели капли холодной воды. После дождя это конечно не было чем‑то ужасным, но всё же неприятно. — Но имей уважение к старшим, я старше тебя почти на год.
Мы сели за стол напротив друг-друга, молча пили чай, я поглядывал в окно и обращал внимание на то, что она всё ещё продолжала вздрагивать при каждом грохоте. Интересно, что её так травмировало? Задавать этот вопрос было бы глупо, она всё равно расскажет это лишь тогда, когда сама наберётся смелости, или когда доверится, а может всё вместе. Её тяжело понять, она выросла достаточно странным человеком, но и я не лучше. Очередной гром и люстра над нами замигала. Бекс задрала голову, как‑то призадумалась и, как и я повернулась к окну, смотря сквозь светлый тюль на стену дождя.
— Надеюсь, электричество не накроется, иначе я не завершу проект. — Ребекка стучала ногтями по кружке, словно нарочно привлекала внимание.
— Что за проект?
— Документалки про нераскрытые убийства и серийных маньяков. — я даже не удивился. За то, мне точно не поступит сообщение о просьбе спрятать тело — она сама прекрасно справится с таким увлечением, для неё это даже будет своего рода викторина. За окном сверкнула яркая молния и Бекс поникла, сжалась как котёнок и поставила кружку на стол.
— Ты с той аварии грозы боишься, да? — она слабо кивнула, зная о каком конкретно дне идёт речь. Эта травма частично была моей виной. Нет, не частично, это было целиком и полностью моей ответственностью, которую я отрицал всё это время. — Прости. — это слово уже никак не поможет, вероятно выглядело так, словно я успокаивал самого себя.
— Если ты ещё раз извинишься за это, Фостер, то я прикончу тебя. То не было твоей виной, там не было ничьей вины, это лишь стечение обстоятельств, так что даже не вздумай перетягивать одеяло на себя. — вновь её неукротимый поток эмоций пошёл наружу, как бы она не пыталась, её импульсивность насовсем скрыть не получится. — И вообще…
— С тех пор как кто‑то вновь пытался поднять на меня руку. — Бекс прикрыла глаза и помотала головой, потом вновь посмотрела на меня склонив голову вбок. Её непонимание было очевидным, но я лишь пытался закрыть тему связанную с аварией, ведь мы оба будем стоять на своём и это ни к чему не приведёт. Я хочу, чтобы она рассказала о том, что с ней произошло, но за это так же надо будет отдать что‑то равноценное. Я ни с кем не делился такими вещами и точно не знал как раскрыть для неё один из неприятных скелетов в шкафу, но хотя бы попытаюсь. — Ты спрашивала про панические атаки. Про родителей ты уже знаешь и то, что после я уехал к своему дяде, так что… Это произошло когда мне было шестнадцать и мы с Крисом повздорили, из‑за того, что он сказал своей жене какую-то неоправданную грубость. — я замялся и отвёл взгляд в сторону. Не думал, что том, что произошло почти два года назад, будет так тяжело рассказывать. — Если переходить к самой сути, то он не хило разбил мне тогда губу, даже мелкий шрам остался, почти незаметный. — я указал на правый уголок, где была еле видна светлая полоска. — Ну, я ушёл к себе в комнату, вспомнил о том, что происходило когда родители были живы и на этом всё, дальше только то, как меня в тот день точно так же выворачивало как тебя сегодня, только на пару часов дольше. — я усмехнулся и сказал последнее так, словно похвалил её за то, что она хотя бы не убивалась часами, сидя на полу и задыхаясь от того как глотка надрывается в рвотных позывах. — Не самые весёлые подробности моей жизни. — я взглянул на неё и пожалел о всём сказанном, пожалел о том, что впервые решил кому‑то рассказать про свои проблемы, когда увидел как она потирает глаза полные слёз. — Бекки, я…
— Только попробуй извиниться. — она шмыгнула носом, встала с места, обошла меня и со спины аккуратно обхватила за плечи, некрепко обнимая. И вот второй раз за день она рядом и рыдает, кажется мне пора завязывать с непроизвольным доведением людей до слёз. — Прости, что бываю грубой, я правда не специально. И шутки у тебя вовсе не дурацкие. — она вновь шмыгнула носом и тихо усмехнулась, а я всё ещё не понимал, что мне делать, но проблема решилась сама собой — она отпустила меня, растрёпала чуть влажные волосы на моей голове и вернулась за свое место, закинув одну ногу на стул и уперевшись щекой на колено. — Жизнь несправедливая сучка.
— Звучало как тост. — Ребекка мягко улыбнулась и вновь напомнила мне свою версию несколько лет назад, когда она ещё не заботилась о том, чтобы выпрямить волосы, не приходилось скрывать курение от родителей или терпеть их раздор. Мы сидим по разные стороны стола и даже сейчас это иронично, что мы прожили совсем в разных условиях, но оба настрадались в полной мере. — Расскажи мне, что произошло, что связано с… Кроксом? — Ребекка рассмеялась с того, как я исковеркал его фамилию.
— Рокс. — уголки её губ искривились лишь при одном упоминании о нём.
***
Годом ранее…
Шум, пьяные подростки, громкая музыка, запах сигарет, что мешался с посторонним запахом, напоминающим аммиак. С заднего двора доносился плеск воды из бассейна, возле которого собралась основная часть людей, оставляя дом пустующим. Я стояла на кухне, у островка, допивая газировку без сахара и наблюдая за всем тем цирком, что устроил Джон, но сам никогда не принимал в этом участия. Он сидел за барным стулом по другую сторону тумб, постукивал пальцами по дорогой, мраморной столешнице и изредка выдавал какие-то комментарии сам себе. Пару недель назад его отца обвинили в крупном неосновательном обогащении и закрыли добрую часть счетов. Нет, конечно же от этого его семья бедной не станет, но и радости в том точно нет. Он стал меньше разговаривать, выглядел поникшим и единственная эмоция, которая использовалась в мою сторону в последнее время — презрение. Неприятно было осознавать, что он выливает свои переживания на меня, хотя это дело лишь наших родителей. Его, потому что тот попался, а моего, потому что выступал против него в суде и выиграл это дело.
— Я могу остаться и помочь убрать весь этот бардак, после данного зверинца. — повернувшись к нему я пыталась завязать хоть какой-то диалог, но он упорно игнорировал меня, делал вид, что ему скучно и так же постукивал по поверхности. — Долго будешь дуться?
— Пока всё не наладиться. — в понимании Джонатана это было мягким переводом на: «Отвали, никогда». Он мог сколько угодно упорствовать со своим характером, но рано или поздно сдавался, когда ему надоедали дружки из команды, надоедливые одноклассники и непонятная свита вокруг. Он часто жаловался на то, что не может вот так спокойно, как сейчас посидеть в их присутствии, ведь его завалят вопросами о том, что произошло, почему он такой грустный, когда на деле он просто расслабился и ушёл в себя. — Твой отец засранец.
— Я сама от него не в восторге, ты это знаешь. — он сдавленно улыбнулся и поднял на меня свой взгляд. Небесные глаза чуть блекли в приглушённом свете и он выглядел от этого уставшим. — Всё будет в порядке.
Рокс наигранно закивал головой. Упёртый баран, весь в отца, это погубит когда-нибудь их обоих, один уже был на грани. Ему стоит перестать накручивать то, что от него не зависит. Слишком много берёт на себя. Нашу возможную перепалку прервал человек открывший дверь в кухню. Тот словно был навеселе, хотя в руках держал лишь баночку энергетика, пританцовывал под музыку доходящей с гостиной и двора. Он явно не походил на школьника, и даже не студента, ему явно перевалило за двадцать. Мелкие морщины и щетина выдавали возраст.
— Джонни-Джонни! Чего такой кислый? — Джон прикрыл глаза и заметно напрягся, когда мужская рука легла на его плечи, а мужчина навалился своим весом. Ни разу не видела его до этого, но учитывая как он позволяет себя вести — они близки. — Ну-ка, дружочек, давай веселиться. — мужчина взял Джона под подмышки, потянул вверх и Рокс начал брыкаться, сбивая барный стул, что с грохотом упал на пол.
— Джереми, конченный придурок, пусти меня! — Джон с размаху заехал локтем ему куда‑то под рёбра и выпутался из хватки под смех… Друга? — Недоумок, тебя ведь даже никто сегодня не звал, что ты тут делаешь?! — обстановка накалилась, но, так называемого, Джереми это совсем не заботило. Он надулся как малый ребёнок, скрестив руки на груди, пока его отчитывали. — Уйди. — Джон поднимал стул, садился на место в то же положение, отвернувшись от него.
— Ну-ну, Джонни, зачем разводить скандал при милой даме? — он мельком посмотрел на меня и вновь принялся прожигать дыру взглядом в спине брюнета. Шатен порылся в карманах штанов, оставляя содержимое в сжатом кулаке и подходя к Роксу, стоя рядом и возможно ожидая какой-то реакции, после чего скидывал мелкий пакетик с бледно-розовыми таблетками в виде шайб. — Я просто принёс немного веселья твоим гостям, а ты уже злишься. — я уставилась на содержимое, нервно сглатывая и осознавая масштаб происходящего. Джон смотрел на меня, выглядел испуганно. Он поднимался с места, хватал пакетик и кидал его в раковину, параллельно включая воду и смывая его со всем содержимым. После щелчка кнопки раздалось жужжание измельчителя. — Эй… — мужчина округлил глаза, крупными шагами подступая к Роксу, хватая его за ворот футболки и встряхивая на месте. Я отступила на пару шагов, почти спотыкаясь. — Ты забыл, что вы ещё не банкроты только благодаря моему брату? Или ведёшь себя так при своей девке? — Рокс отвёл голову в сторону.
— Не приплетай, она моя подруга.
— Да насрать мне. Прояви уважение к своему гостю и хорошему другу, за такую милость. — он толкал его в грудь и Джон, явно болезненно, ударялся о тумбу спиной. — Научись закрывать свой рот и правильно себя вести, если не хочешь проблем.
Шатен уходил и стало чуть проще дышать, без страха, что завяжется неравная драка. Рокс сполз на тёплый пол и если бы сейчас кто‑то зашёл, то не увидел бы его за островком. Он молчал, не ругался, не злился, но легче от этого не становилось. Я за сегодня впервые узнала что‑то новое. Возможно его злость была ко мне не из‑за отца, не из‑за того, что его потерял определённую прибыль, а из‑за чужой помощи? Если я правильно поняла, они зависимы от, вероятно, старшего брата Джереми. Вынужденная дружба, хоть и странно выходит, но это самый очевидный вариант.
— Джо, почему не сказал? — я отставила уже пустой стаканчик в сторону. — Почему молчал о том, что всё так плохо?
— А ты бы что, попросила папочку сказать «Ой, простите, я перепутал, он на деле не виноват»? — я скривилась от того, что он сменил тон, выплёвывая слова как яд. — Не будь дурой, ты могла попросить не рыть больше нужного и тогда отец бы почти ничего не потерял. Теперь мы в полной заднице из‑за чертового Оливера Блэра. — это уже был удар ниже пояса. Я понимала, что он на эмоциях, но всё равно нёс бред сумасшедшего. Невозможно сказать моему отцу, учитывая то, как он работает: «Пап, а допусти ошибку» — это невозможно. — Ещё скажи, что ты не была в курсе дела, Реби. — ласковое сокращение имени звучало не как раньше. Этот диалог сейчас не имел смысла, пока он не остынет, мы не сможем нормально поговорить и это приведёт лишь к большему конфликту.
— Где лежат мои вещи? Я пойду домой, поговорим с тобой позже. — Джонатан закатил глаза, недовольно отбивая носком шкафчик кухонного гарнитура.
— На втором, в моей комнате.
Я быстро удалялась, попутно проверяла телефон, не видя ни единого пропущенного или сообщения. Я только коротко отправляла сообщение маме, что скоро буду дома. Возможно, она уже спала и ей было не до меня, хотя часы лишь перешагнули за одиннадцать. Она было сегодня достаточно доброй, отпустила меня без каких-либо вопросов, будто бы даже рада была этому. Я уже перебирала чьи‑то вещи, находила свой бомбер и рюкзак, проверяя, что ничего не пропало. Когда я тянулась к дверной ручке, там сама открылась, еле задев моё запястье. Я отступила в глубь комнаты на шаг, приглядывая к тому кто зашёл. Это был тот самый Джереми, а я думала, что он ушёл после разговора с Роксом.
— Ой, извини, я тебя наверное напугал? — я мотнула головой, понимая, что из‑за того, что он всё ещё держится за дверь и стоит в проходе, то я не могу выйти, не задев его. — Уходишь в разгар самого веселья?
— Мне тут не весело, я пришла, только чтобы с Джоном пообщаться. — шатен улыбнулся во все тридцать два и это еле пугало, ведь я не сказала ничего смешного.
— А, так вы близкие друзья. — в тусклом свете лишь от одной настольной лампы, становилось и вправду страшновато. — Не хочешь покурить? — я думала лишь мгновение, не понимая, про что он конкретно, но на любой вариант мотала головой. Я попыталась обойти его, проскочить сквозь мелкое пространство за его спиной, но он наклонился назад, продолжал улыбаться. — Ну-ну, не хочешь посидеть, поболтать? Можем поговорить о Джоне, если тебе так хочется.
— Думаю, я знаю его лучше тебя. Мне надо домой, так что дай пройду. — заводя одну руку за его спину, я пыталась слабо его отодвинуть, но он перехватил меня за плечи, отталкивая на изначальное место. Тело пробило крупной дрожью. — Я же тебе сказала…
— Ой, да ладно врать. У Джона нет друзей, а девушки вокруг него крутятся лишь из‑за смазливого лица и папиных деньжат, думая, что если одной из них перепадёт, то заживёт шикарно. — Джереми закрывал за собой дверь, делая первый шаг в мою сторону. Каждая клеточка моего тела диктовала бежать, но ноги словно вросли в пол. — У меня тоже есть деньги, ну а ещё я буду явно опытнее него в счёт возраста.
Дыша чаще, в глазах рябило от гипервентиляции, мне казалось, что я сейчас упаду прямо здесь и сейчас, после чего очнусь от тревожного сна. Я сделала шаг вправо, он влево и вновь преградил путь к двери. В комнате стало темнее, ведь её больше не освещал свет из коридора и любое движение казалось смазанным. Делая шаг влево, он вновь преграждал дорогу, даже когда остался небольшой участок, чтобы я могла пройти, старалась быстро проскочить вперёд, то меня хватали, сжимали руки до боли. Когда он толкнул меня и я упёрлась в изножье кровати, было ощущение, что забрали весь кислород. Истерика уже засела в горле, пока на глаза наворачивались слёзы.
— Это нихрена не смешно, пусти. — я несколько раз дёрнулась, но хватка не ослабла.
— Малыш, с чего ты взяла, что я шучу? — пытаясь разглядеть во тьме его глаза, получить ответ хотя бы так, я почувствовала очередной толчок в грудь и мягкий матрас под спиной, который через мгновение прогнулся под лишним весом нависшего надо мной. Я пыталась задрать ногу, оттолкнуть его, но он быстро остановил мои движения усаживаясь на бёдра. Первые слёзы скатились по лицу. — Ну чего реветь, ничего страшного же не происходит. — я по новой пыталась вырваться, лишь зря тратя силы.
— Пусти, пожалуйста, отпусти. — я всхлипывала, чувствуя унижение от того, что я умоляю незнакомого человека, лишь бы не произошло худшего, что может случиться при жизни с любой девушкой. — Не надо. — всё ещё дрыгая ногами, джинсы лишь неприятно шуршали, но никакого прогресса не было. Я не сдвину его так просто. Он перехватил мои запястья одной рукой, вдавливая их в кровать, что одно, кажется, неприятно хрустнуло. Вторая рука легла на мой живот и я рефлекторно его втянула, стараясь избегать чужих прикосновений, что сейчас казались раскалённым металлом, проходящим сквозь ткань и оставляя ожоги на коже. Залезал под футболку, сжимал кожу в области рёбер и возвращался обратно, пытаясь подлезть под джинсы. — Хватит! — крик сорвался с дрожащих губ и истерика накрывала уже с головой, до помутнения рассудка, до того, что будь у меня что‑то тяжёлое под рукой, то я бы со всем удовольствием проломила бы его голову, если бы мне сказали, что это закончится, у меня бы не дрогнул ни один нерв. Он остановился когда раздался лёгкий щелчок двери и свет пробился в комнату. Я склонила голову в бок, кусая губы и всхлипывая, надеясь, что там кто‑то есть, что я смогу попросить помощи и славу бог так и было. Джон стоял в проходе, с приоткрытым ртом и распахнутыми глазами. — Джон, пожалуйста, помоги, убери его! — он продолжал стоять молча, смотря то на меня, обездвиженную, то на Джереми нависшего сверху. — Джон!
— Джонни, закрой дверь и свали. — всё ещё был как истукан, не реагируя ни на чьи слова. — Тебе опять напомнить о чём-то важном?! — Джереми рявкал на Рокса и тот вздрогнул, в последний раз смотря на меня, опуская взгляд в пол и закрывая дверь. Блядство, трижды блядство. Печаль кольнула в груди, накрыла обжигающей волной с потоком новых слёз. Он позволил, чтобы это произошло, он просто закрыл глаза на это и… Не важно, уже не важно. Я смогла высвободить одну руку, отвесив лишь слабую пощёчину мужчине, а получила в ответ троекратно. Щёку обжёг удар, во рту почувствовался вкус крови. — Хватит брыкаться, мы же можем договориться, любая сумма. Это ведь так просто. — это нихера непросто, но в голове что‑то щёлкнуло. Я расслабилась настолько, насколько могла, хоть страх и продолжал сковывать каждую мышцу в теле. — Вот видишь, мы же можем договориться? — он склонился ближе я почувствовала его дыхание у уха. Я пробормотала в ответ лишь тихое согласие и он медленно ослаблял хватку на руках, пока я чувствовала мерзкий, скользкий язык этого ублюдка на шее. Джереми выпрямлялся на коленях, давай пространство моим ногам. Этого было достаточно для замаха и я сделала его настолько сильным, каким только могла, слыша его вскрик. — Сука.
Я отталкивала его ногой, пиная в живот и тот скатывался на пол. Благо у меня это получилось, у меня были лишь считанные секунды проскочить мимо него и выбежать в светлый коридор, добраться до лестницы, сбегая по ней и сотни раз спотыкаясь на каждой ступеньке. Я не останавливаясь рыдала, но моё стремление покинуть это место превышало любую другую эмоцию. Основная дверь оказалась закрытая и я бежала к дверям ведущим на задний двор, но уже видела его на лестнице. Злого, чуть прихрамывающего, но с безумной ухмылкой на устах. Я вбегала на кухню и от туда был самый короткий путь во двор, где всё ещё было достаточно людей. Бассейн находился примерно в тридцати метрах от дома и вряд ли бы кто‑то заметил, что меня тащат обратно в дом, если я не успею покинуть его, пока не догонят.
Благополучно выходя на свежий воздух, я сталкивалась с человеком на выходе, остановилась лишь на мгновение, заглядывая в голубые глаза и понимала, что я ещё долго буду чувствовать от них неприязнь и отвращение.
— Реби…
Не хотела ничего слушать, ни один его аргумент не оправдывал бы его поступок. Если бы не уловка, на которую повёлся тот урод, я не знаю, как бы жила после.
Я вызывала такси, сидела на бордюре между высоких, вытянутых деревьев, что часто встречались вдоль дорог в этом районе. Меня трясло, явно не от холода. Осень в этом году была достаточно тёплой. Садясь в машину, я была рада, что водитель не задавал никаких вопросов, лишь вёз меня до дома. Ведь хоть один вызвал бы очередной прилив слёз, что я старательно сдерживала.
Ступая на порог собственного дома, я сразу падала на колени, не обращая внимание на боль в них. Была готова расшибиться на месте, но дышала уже спокойнее, понимая, что больше ничего не произойдёт, я в безопасности, всё в порядке. По дороге я пыталась несколько раз набрать родителей, но всё безуспешно. Но сейчас, когда я сидела на полу прихожей, рыдала, тёрла собственные плечи и ощущала отвращение к самой себе от того, что всё ещё ощущала чужие руки на теле. Мысли спутались в один сплошной клочок, когда я увидела маму спускающуюся по лестнице, что нервно и впопыхах завязывала пояс шёлкового халата, а за ней шёл мужчина, что поспешно застёгивал рубашку. Я зажмурилась, не желая понимать того, что вижу. Именно сейчас, почему именно сейчас. Это всё, что крутилось в мыслях.
— Ребекка, что с тобой? Что случилось? — мама гладила по волосам, но я отодвигалась. Даже её касания сейчас были противны, вызывали тошноту. — Милая, скажи, что случилось?! — у неё самой на глаза навернулись слёзы, но она отвлеклась, когда входная дверь повторно открылась. Видимо он приехал раньше, чем она ожидала. — Оливер, я…
Я не услышала, что он сказал ей в ответ, почувствовала лишь то, что он поднял меня на руки. Я крепко впилась ногтями в его плечо, стараясь удержаться, пока он не донёс меня до моей комнаты и не усадил в кресло. Сам он сидел на корточках передо мной, чуть задирал рукава куртки, поглаживал запястья на которых уже виднелись синяки. Он не задавал мне вопросов, не говорил мне успокоиться, лишь позволял выплакать всё, что произошло и только потом попросил каких-либо объяснений.
Он дал мне день, на размышление и на то, чтобы немного прийти в себя. Настоял на том, чтобы доложить о попытке изнасилования, сопровождал меня в участке. Тогда я впервые видела его настолько обеспокоенным. Казалось дело должно было пройти спокойно, ведь у нас был свидетель, но его существования просто-напросто мало, нужны были его слова, его подтверждение. Которого он не дал.
— Ты сам всё прекрасно видел и слышал, но всё равно защищаешь его?! — я кричала на него прямо перед участком, не сдерживала свою обиду.
— Он мой лучший друг, как я могу не защищать его?
— А я не твой друг? Джон, прошу, помоги мне, это нельзя оставить просто так и забыть.
— Реби, ты не встала на мою сторону, когда твой отец выиграл дело и моего почти посадили! Из‑за тебя моя жизнь почти разрушилась, отец потерял кучу бумаг из‑за того дела, из‑за твоего отца! Ты ведь могла повлиять на это!
Меня словно током прошибло с его слов. В ответ я лишь кивнула, соглашаясь и пытаясь нормально дышать, хотя нос уже давно был заложен, а слёзы щипали глаза. Я возвращалась в участок. Всё, что могли предъявит Джереми — нанесение увечий. Мелкий синяк на щеке и кольца синяков на запястье — всё, что было. Джон сказал, что видел лишь конфликт, что его друг не пытался со мной ничего сделать, а наоборот — защищался, от туда у меня и синяки на руках, ведь тот удерживал меня в целях самообороны. Вот, что сказал Рокс при даче показаний.
Дело замяли, Джереми дали срок в пол года.
Этот ублюдок выйдет, а мой ад на земле и повсеместный страх никогда не закончится, ведь он не получил должного наказания. Я не получила должной справедливости.
Доверие порождает доверие? В моём случае оно породило ненависть к Джонатану Роксу.
Еще почитать:
Оглянись глава 2
Сказание о распрях — Сказание о распрях: глава 6, Легенда о Мелиссе
Долина Древности. Начало — Луна и Долина — Часть 2
ДОБЛЕСТНЫЙ ПОСТУПОК
«
»
