Квартира семьи Нара.
— И все-таки надо было позвонить. — Мужчина с высоким хвостом и шрамами на лице прошелся руками по карманам, разыскивая свой телефон. — Шикамару в таком возрасте, что вполне мог пригласить в дом девушку. Будет неловко, если мы появимся без предупреждения. Вот, нашел.
Он юркнул в карман, но женщина пресекла его попытки суровым взглядом.
— Не трать время. Наш сын никогда не осчастливит меня ничем подобным, — фыркнула она, перехватывая пакет с продуктами и кивая на парадную дверь, намекая мужу, чтобы он открыл ее. Шикаку тут же позабыл о звонке. – Он слишком ленивый, чтобы искать для себя девушку, — продолжала она недовольно. Мужчина на это лишь виновато улыбнулся. Он не впервые слышит подобный разговор и знает, чем закончится тирада супруги.
— Во всем виноваты твои гены. — Услышал он то, что и всегда. — Вдолбил ему в голову всякую ерунду про стратегию, да еще и на эти шоги подсадил. Могу поспорить, что когда мы зайдем в квартиру, он будет либо спать, либо сидеть у доски, размышляя об очередном ходе. Я так и умру без внуков!
Она снова одарила мужа недовольным взглядом и первой зашла в лифт. Мужчина вошел следом, оттянув ворот неожиданно ставшей душной водолазки и виновато поглядывая на супругу. Ешино была женщиной резкой и напрочь лишенной терпения. Спорить с ней Шикаку никогда не решался. Промолчал он и в этот раз. Ведь если быть до конца откровенным, то в ее словах было довольно много правды, и все же она была права не во всем.
— Шикамару просто еще не нашел свою единственную, — аккуратно начал он, боясь вызвать гнев жены, но женщина не разозлилась. Кинув на мужа прищуренный взгляд, она лишь покачала головой.
— Ему нужна девушка, которая возьмет отношения в свои руки и притащит его в ЗАГС силком, как когда-то сделала я. А свою единственную, сидя за старческой игрой, он никогда не найдет.
На это Шикаку было возразить нечего, но, вспомнив свои молодые годы, он не смог сдержать улыбки. Слова Ешино были верны. Правда, в ЗАГС его никто не тащил, но инициатором их отношений действительно была именно она. Он был искренне влюблен в дерзкую девочку из параллельного класса, но она всегда давала понять, что не заинтересована в его ухаживаниях, вот он и выжидал удобный момент. Откуда же он мог знать, что за всеми ее колкими словами скрывались взаимные чувства? Их любовь была бурной, и даже спустя столько лет он, как и прежде, был очарован своей дикаркой. В лифте они поднимались под недовольные бурчания женщины и удручённые вздыхания ее мужа. В квартире было тихо, и лишних пар туфель, как и думала хозяйка квартиры, не было.
— Я же говорила, — снова фыркнула она. – Никаких девочек.
Сменив уличную обувь на удобные домашние тапочки, пара прошла в гостиную, где их встретил только торчащий из-за спинки дивана «хвост» сына.
— О чем я и говорила! Спит! Даже лечь поленился.
Покачивая головой, женщина ушла на кухню, а Шикаку привалился плечом к дверному косяку. Шикамару сонно потянулся и выглянул из-за спинки.
— Батя. С возвращением.
Отец одарил сына скупой, но искренней улыбкой и, пройдя в комнату, потрепал его по голове. Шикамару недовольно поморщился и, отбросив руку отца, пригладил растрепавшиеся волосы.
— Сто раз просил, не делай так! Бесит волосы по новой собирать.
Мужчина проигнорировал ворчание сына и остановился над доской.
— Придумал?
На этот раз Шикамару улыбнулся:
— Придумал. Ты будешь удивлен.
Некоторое время спустя.
Фигуры были расставлены по всей доске, и две головы со схожими прическами склонились над полем.
— Я смотрю, ты зря время не терял, — одобрительно закивал мужчина, просчитывая возможные варианты следующего хода. Шикамару довольно улыбнулся.
— Я много думал. Это правда. Так что в этот раз ты так легко не выиграешь.
Мужчина в этом и не сомневался. Сейчас, глядя на игру сына, он безошибочно видел, как кардинально изменилась его тактика. Больше он не уходил в глухую оборону и был готов рискнуть там, где это было оправдано.
— Твоя игра претерпела серьезные изменения, — отметил он, не поднимая глаз, и потеребил свою острую бородку. – Может расскажешь, что тебя на это вдохновило?
Шикамару растерялся. Он не знал, что ответить на это отцу, потому что сам не был до конца уверен в истинной причине, но кое-что он все-таки знал наверняка:
— Один человек подсказал. – Честно признался он. – Хотя я и не сразу прислушался к совету. Сперва мне показалось это глупо.
— Но потом ты передумал. Почему?
— Сам не знаю, — Шикамару сделал следующий ход, открывая одного из своих офицеров и словно приглашая соперника к атаке. Шикаку улыбнулся, спрятав улыбку в кулак.
— Ты стал чаще рисковать. Это похвально. Только важно не увлечься слишком сильно. Ведь порой мы так увлечены игрой с чужими фишками, что перестаем замечать, как сами попадаемся в ловушку чужой игры.
Шикамару, услышав это, нахмурился и поднял глаза от доски. Отец смотрел на него в ожидании.
— Почему ты так смотришь на меня? – Удивился он. – Я сделал что-то не так?
Он бегло оглядел поле и расположение своих фигур, но не увидел ничего странного.
— И?
Шикаку улыбнулся:
— Человек, который подсказал тебе про риск, кто он?
— А какая разница? – Вопросом на вопрос ответил парень, не горящий желанием распространяться о Темари.
— Просто интересно. – Честно ответил мужчина, скрестив на груди руки и с пристальным вниманием воззрившись на сына. – Не знал, что среди твоих друзей есть те, кто тоже увлекаются шогами.
— Так их и нет. Этот человек далек от игр на доске. Предпочитает играть в живую.
— В самом деле? И кто же… эта девушка?
Шикамару нахмурился, попытавшись скрыть удивление от отца, но это все равно не укрылось от слишком наблюдательного родителя.
— Так как ее зовут?
— Я не говорил, что это девушка, — помрачнел молодой человек. Мужчина усмехнулся.
— Говорил. Ты сказал: «Этот человек», — все с той же усмешкой продолжил мужчина и с удовольствием отметил тщательно скрытое смущение сына. — Ты не сказал «друг» или «тот парень», ты сказал «тот человек». Для тебя женщины всегда были чем-то далеким. Словно вы в разных миражах живете.
— Так и есть, — фыркнул Шикамару и, отстранившись от доски, привалился на обе руки, устроив их позади себя и оказавшись практически в лежачем положении. – От женщин сплошные проблемы. Я вообще не понимаю, зачем они нужны.
На этот раз мужчина не просто улыбнулся, а буквально расхохотался, чем вызвал очередное недовольство сына. Шикамару редко видел отца таким, и от этого стало не по себе.
— Ну и чего ты ржешь? Я вообще-то с тобой играть сел, а не языком чесать.
— Прости, прости, — мужчина попытался успокоиться и отер выступившие от веселья слезы. – Не смог сдержаться. Ты вроде уже взрослый мальчик и все еще не знаешь, зачем нужны женщины?
Шикамару возвел глаза к потолку.
— Терпеть их выходки только лишь ради продолжения рода? Не уверен, что согласен с этим.
— Твоя мама с этим бы поспорила. Она ведь тоже женщина.
—Мама — это мама. Я не рассматриваю ее как обычную женщину. Хотя даже если и так, все равно не понимаю, почему ты взял в жены именно ее. Нравиться получать скалкой по голове?
На этот раз мужчина не стал смеяться. Он снова скрестил руки на крепкой груди и посмотрел на сына суровым взглядом. Шикамару тоже выпрямился, решивший, что перегнул с выводами. Но дело было вовсе не в этом. Шикаку ничуть не оскорбился словами сына. Даже напротив, он был рад услышать его мнение, но что-то внутри него говорило, что слова сына не совсем искренни.
— Ты не понимаешь меня сейчас лишь потому, — заговорил мужчина назидательным тоном, — что еще не встретил ту единственную, которая займет все твои мысли. Которая перевернет твое мировоззрение, заставит смотреть на вещи под другим углом, и ради которой ты даже нарушишь свои принципы. Вот когда такая появится, тогда мы и поговорим. А теперь, — он поднялся с пола и размял затекшие от долгого сидения мышцы, — идем обедать. Сам знаешь, как мама не любит ждать.
Шикамару проводил отца хмурым взглядом. Сегодня его отец был сам на себя не похож, да еще и этот разговор о женщинах… Молодой человек поморщился и, закинув руки за голову, повалился на пол. Перед глазами предстал ровный белый потолок.
«К чему были все эти высокоморальные размышления на тему любви? – думал он, продолжая хмуриться. – Любовь, женщины — сплошная морока. Пусть бы я вообще никогда не оказался в таком глупом положении, как батя». Он перекатился на бок и, прикрыв глаза, предпочел обеду тихое и мирное одиночество.
— Думаю, ты ошибалась насчет нашего мальчика, — сказал Шикаку, улыбаясь и обращая взгляд к жене. – За неделю Шикамару сильно изменился. Видела бы ты, как он сегодня играл…
— Неужели выиграл? – Удивилась женщина. Муж хохотнул: «Еще нет. Но он близок к этому. Его стратегия сильно изменилась».
— С чего вдруг?
— Не знаю. Но думаю, что ему повстречался «человек», ради которого он поступился принципами.
Женщина с интересом смотрела на мужа и никак не могла понять, к чему тот клонит, а Шикаку уже склонился над своей тарелкой и с удовольствием начал поглощать ароматное мясо с зеленью. Женщина на эти слова лишь покачала головой. Она уже столько лет замужем за этим мужчиной, но так и не научилась до конца понимать смысл некоторых его слов. Видимо, и сын у них рос точно такой же.
Дом семьи Учиха.
Часы показывали только половину шестого, а Саске уже успел выполнить несколько серий ударов из своего давнего списка упражнений, которые на время ранения пришлось отложить. Раны уже почти не беспокоили его, в отличие от тяжелых мыслей, завладевших его разумом. Ему было о чем подумать, и, к сожалению, ни одна из этих тем не могла даровать ему спокойствия. Прошло слишком много времени с того дня, как он последний раз думал о своей войне против Акацки. Он потерял не только форму, но и осторожность. За его спиной все еще оставался Хидан, желающий схватки, и вспыльчивый союзник, с особой горячностью разыскивающий своего учителя. Причем Суйгецу на данный момент волновал его куда больше Хидана. Тот парень из нового состава Акацки явно ждал боя, чтобы сравнить силы, так что, пока он в такой форме, ему едва ли доведется повстречаться с ним в ближайшее время, а вот Суйгецу слишком долго остается без его контроля. Не сказать, что он и раньше сильно уж его контролировал, но тогда он хотя бы знал, где тот находится и чем занимается, а сейчас мечник был предоставлен самому себе, и никто не может сказать, куда его ведет жажда крови.
Саске сделал еще одну серию ударов, и при последнем выпаде в руке блеснул кунай. Он ускорил темп. До его прежней скорости все еще было далеко, но стало куда лучше, чем пару недель назад. Удары были более точные, а усталость приходила не так быстро. Это не могло не радовать, так что он решил, что с сегодняшнего дня можно возобновить тренировки с оружием, и сейчас у него впереди были пять мишеней, которые он обязан поразить с одного раза. Причем одна из целей находилась в слепой зоне. В ней-то и был весь смысл. Если он не сможет поразить ее при помощи своего мастерства, то грош цена всем его тренировкам. Так что он не уйдет с этого поля, пока все пять его кунаев не найдут своего места на мишенях.
Черной ворон взмахнул своими огромными крыльями и перескочил с подоконника на плечо хозяина. Длинные аристократические пальцы бережно погладили блестящие перья, показывая свою любовь к питомцу, а ворон довольно прикрыл глаза. Птица была предана своему хозяину и за это получала ласку и заботу. Когда Итачи поднялся с кресла и шагнул к окну, ворон недовольно каркнула, но с плеча не слетела.
Багряный взгляд был прикован к доведенным до автоматизма движениям брата, и при этом безошибочно замечал, если тот начинал сбавлять темп или испытывал мгновения боли. Рана, нанесенная Джинчурики Девятихвостого, была слишком глубока, чтобы бесследно исчезнуть за столь короткое время, но Саске, несмотря на все это, продолжал тренировки. Итачи знал, что Саске способен на многое, и что его кеккей генкай может превзойти даже его собственный, только вот он не позволит этому случиться. Сейчас его маленький глупый братец идет путем, каким не должен идти, и он его остановит. В их семье больше не будет таких же глаз, как те, что сейчас столь пристально смотрят сквозь стекло второго этажа, отражая горящий красный блеск.
Начало экзаменационной недели.
День первый.
Наступила самая тяжелая неделя для всех старшеклассников. Кому-то посчастливится пройти все сложности обучения и уйти на каникулы со спокойной, а главное, со свободной от пересдачи, совестью, а кто-то станет заложником библиотеки на следующие два месяца, чтобы вновь испытать свои силы на повторных экзаменах. Девушки из класса Наруто сбились в шумную стайку и, стиснув кулачки, ждали оглашения результатов своего первого экзамена.
Нежные пальчики с ненавязчивым розовым маникюром нервно теребили прядь светлых, отливающих белым золотом, волос. Ино, не прекращая, теребила свои волосы, то и дело закусывала губу:
– Отец прибьет меня, если я провалюсь. Меня будут ждать самые жуткие муки ада. Я этого не переживу!
Подруги понимающе закивали. Ведь сами они были в таком же положении, но, в отличие от многих из них, у Ино был человек, готовый утешить ее в любой ситуации, и Сакура не поленилась ей об этом напомнить:
— Брось психовать, — пожурила она ее. – В прошлом году ты так же причитала, и ничего. Сдала же. А в этот раз у тебя, кроме нас, еще и Инузука есть. Он не даст тебя в обиду.
При упоминании любимого Ино мечтательно улыбнулась, на время позабыв об экзаменах и страхах.
— Ты права, Сакура, — она коснулась ее руки, принимая поддержку. – В этом году все действительно будет по-другому. И знаешь, может и хорошо, если я завалю пару экзаменов.
— Что?! — Почти в один голос воскликнули подруги. – Что это значит?
Ино смущенно отвела взгляд.
— Тогда мне не придется уезжать, и я смогу остаться с ним еще на два месяца… Такая перспектива выглядит весьма заманчиво.
На этот раз девушки заулыбались.
— Счастливая ты, подруга, — Сакура приобняла ее за плечи, искренне радуясь, что хоть кто-то из них действительно счастлив.
— А как Киба отреагировал на твой отъезд? — Вдруг спросила Тентен, и все разом обернулись на вдруг погрустневшую блондинку.
— Никак, — пожала она плечами. – Я ему еще не сказала.
— Что? — Снова хором воскликнули девушки. — Как ты можешь!
— Ты должна была ему сказать!
— Да когда?! — Ино обхватила голову руками, словно та неожиданно начала болеть. — В прошлые выходные нам было не до разговоров, да и перед экзаменами не хотела его отвлекать. Ведь он наверняка расстроиться.
— Конечно расстроиться! — Воскликнула Хината, чем немало удивила своих одноклассниц. — Я никогда не видела Киба-куна таким счастливым, как с тобой. Как ты могла ничего ему не сказать?
Почувствовав, что все подруги смотрят на нее с удивлением, робкая девушка залилась румянцем, но все же закончила мысль:
— Мы с Киба-куном давно дружим. С самого детства. Девочки мало его интересовали, но с тобой он стал другим. Ты очень дорога ему, Ино.
Теперь уже и бледные щечки Ино зажглись от смущения. Она никак не ожидала, что услышит в свой адрес нечто подобное. Тем более от робкой Хинаты. И от этого стало еще более совестно. После всего, что между ними было, она не сомневалась в его чувствах и теперь чувствовала себя просто ужасно. Конечно, она была обязана все ему рассказать еще в тот день, когда сама об этом узнала, но она не осмелилась. Даже не подумав, что чем больше пройдет времени, тем тяжелей ей будет это сделать. Голубые глаза взглянули в сторону, туда, где такой же сплочённой группкой стояли мальчики из их класса. Киба стоял к ней спиной и не видел, с какой тоской его любимая девушка смотрит на его спину.
Девушки снова защебетали, делясь друг с другом переживаниями, и только Тентен не могла найти себе место. Она радовалась за Ино и в то же время завидовала ей. Ведь в ее жизни все было совсем иначе. Если она и уедет на лето, никто не будет грустить без нее… Ее чувства навсегда останутся неразделенными.
Понимая, что больше не может слушать ни о чьих отношениях, она незаметно отбилась от группки одноклассниц и тихонько выскользнула с этажа. Бродя по коридору, она видела вокруг такие же, как и у ее класса компании, переживающие в ожидании результата тестов. И всем им не было дела до одиноко бродившей девушки. Погруженная в свои мысли она шла, опустив голову, пока одна из особенно шумных компаний не привлекла ее внимания. Девушка присмотрелась к ним чуть внимательней, и это едва не стоило ей здоровья. Один из самых высоких парней громко засмеялся и начал в шутку пихаться со своим товарищем, и один из них, видимо, не рассчитав силы, толкнул в ответ слишком сильно. Молодой человек оступился и подался назад.
— Осторожней!!
Только и успела крикнуть девушка, и тут же сильный удар в плечо буквально свалил ее с ног. Устоять было невозможно, и на пару с парнем они полетели на пол. Правда, в последний момент тот успел среагировать и, ловко крутанувшись на пятках, изменил свое положение в пространстве и не забыл прихватить и свою случайную жертву. Вместо пола Тентен уткнулась носом в немного более мягкую грудь.
— Ты цела?
Услышала она немного растерянный голос, и ее махом подняли на ноги.
— Всё нормально, — буркнула она, разминая ушибленное место, а заодно и нос. – Жить буду.
— Точно? – спросил парень с сомнением, но Тентен кивнула, и он успокоился. – Тогда ладно.
Крепкие руки, что до этого придерживали ее за локти, отстранились, и парень вернулся к своим друзьям с явным намереньем отыграться на товарище за подобную шутку. Тентен отошла на пару шагов, но потом обернулась, чтобы посмотреть на компанию старшеклассников.
Парень, что сбил ее с ног, был самым видным из них, и его каштановые волосы непокорно топорщились. На крепких запястьях блестели стальные браслеты.
«Это был Канкуро Казекаге? – подумала она с неким сомнением. — Никогда не видела его так близко».
Снова помассировав ушиб, она пошла дальше, надеясь всё-таки найти тихое местечко, но прежде, чем она успела завернуть за угол, парень тоже обернулся ей вслед. Видя, как девушка неспеша бредет по коридору и придерживает очевидно болевшее плечо, ему стало совестно. Оставалось надеяться, что он не сильно покалечил бедную. Придерживая ее, он подивился ее тонкости и хрупкости. Он не припоминал ее лица, так что скорей всего она была из более младшего класса, так что он быстро потерял к ней интерес и вернулся к оживленной беседе сверстников.
Тентен прошла через второй этаж и спустилась ниже. Ни о чем конкретно не думая, она и сама не заметила, как оказалась перед классом боевых искусств. Увидев знакомую надпись, в груди больно кольнуло. Она довольно давно не была здесь, а ведь когда-то проводила за этими стенами все свободное время. Все ребята, что ходили к ним в это мини-додзе, были ей как семья. Она знала всех по именам и знала все их слабые и сильные стороны, и они отвечали ей той же заботой. Интересно, как теперь проходят их тренировки? Изменилось ли хоть что-то после ее ухода? Она потянулась к ручке двери, но в последний момент заставила себя отступить. Ей не место здесь. Больше не место. Этот мир принадлежит Нейджи, а ее в своем мире он больше видеть не желает. Девушка поникла и уже было собралась уйти, как за спиной раздался громкий голос:
— Сестренка Тентен!
Она аж подпрыгнула, застигнутая врасплох, и, нацепив на лицо улыбку, быстро обернулась, надеясь, что успешно спрятала свою тоску. Позади стоял Мамору. Ученик средней школы и один из ее давних учеников. Увидев знакомое лицо, девушка улыбнулась еще шире и на этот раз уже по-настоящему. А вот паренек напротив погрустнел и почти с детским трепетом бросился ее обнимать.
— Сестренка Тентен!!! Как хорошо, что ты пришла!!!
Тентер растеряно вскинула руки, когда мальчик повис на ней, крепко прижимаясь к груди.
— Мамору, — окликнула она его и легонько постучала по спине. – Что случилось?
Но парень все продолжал называть ее имя и только сильней сжимал в своих объятиях, пока девушка не пискнула. Только после этого парень выпустил ее и виновато потупился.
— Я так рад тебя видеть, сестренка Тентен, — ответил он, вновь шмыгнув носом. — Мы так ждали тебя. Почему ты так долго не возвращалась к нам?
— Так я и сейчас не вернулась, — растеряно ответила она. – Просто мимо проходила.
Мальчик снова поник. Складывалось впечатление, что у него случилось ужасное горе, но когда открылась истинная причина его грусти, Тентен не смогла сдержать улыбки умиления.
— Без тебя в додзе стало совсем ни так,- начал он полным грусти голосом.
– У нас скоро соревнования, а мы почти не продвинулись в подготовке.
— А что же Нейджи? – Удивилась она, услышав подобное. – Разве он не тренирует вас? Как раньше?
Мамору замотал головой:
— Теперь ВСЕ не как раньше. Нейджи-семпай почти всегда занят, а если и приходит на тренировки, то гоняет нас всех, пока мы не начнем падать от усталости. Многие уже не выдерживают и, скорей всего, начнут уходить. Он стал раздражителен и резок. Некоторые малыши его даже побаиваются.
— Не может быть!
Все, о чем говорил мальчик, было слишком не похоже на Нейджи, которого она знала. Всегда уравновешенный, спокойный… Он никогда не повышал голоса и тренировки всегда строил так, чтобы каждый мог найти свой темп. Видимо, все эти сомнения отразились на ее лице, потому что Мамору тут же бросился объясняться:
— Я не вру! – тут же затараторил он. – Все так и есть. Как только ты ушла, все стало совсем плохо. Прошу, вернись к нам!
Тентен едва удержалась, чтобы не раскрыть рот от удивления.
Нейджи стал раздражителен из-за ее ухода? Невозможно. Такую крепкую психику, как у него, не сломит такой пустяк, как уход обычной помощницы. Дело должно быть в чем-то другом.
— Возможно, он просто переживает за соревнования, да и экзамены. Как только он все сдаст, он сразу придет в норму. Не переживайте.
Она погладила его по плечу, но мальчик не был столь в этом уверен.
— Надеюсь. – Вздохнул он. – Но лучше бы ты вернулась.
Тентен была польщена его словами, но своего решения она не изменит. Они еще некоторое время поболтали, а потом девушка ушла. Ей нужно было вернуться к подругам. Вполне возможно, они уже начали ее искать. И это было почти так. Пока Тентен гуляла в поисках уединения, из класса вышла Шизуне. Завуч и главная помощница уважаемого директора. Ее черные глаза строго обвели взглядом всех учеников. Ребята тут же притихли.
— Прежде чем огласить результаты, — официально начала она, — хочу поздравить вас всех с началом экзаменов. Вы все много трудились, и это, несомненно, принесло результаты. Но даже когда все экзамены останутся позади, вы не должны расслабляться. Впереди будет второй год старшей школы, и вы не должны ослабить бдительности. – Она снова обвела всех серьезным взглядом, и последним, кто удостоился ее внимания, стал Наруто.
— Узумаки! – Позвала она, и парень вытянулся в струну. Только сейчас, когда наступил момент узнать результат, он осознал, как в действительности боится. К горлу подступил тугой комок. – Ты пришел в нашу школу одним из самых неуспевающих учеников! – Нахмурилась она, но потом улыбнулась и протянула ему лист с его тестом. – Теперь это не так. Поздравляю. Ты прошел.
На мгновение повисла тишина, а потом коридор взорвался криками. Все без исключения были рады за своего одноклассника. Наруто же был растроган чуть ли не до слез. Но поздравляли его недолго, ведь о своих успехах остальные переживали не меньше, и когда постепенно шум сошел на нет, Шизуна продолжила раздавать листы, вызывая к себе тех, чьи имена значились в работах. Чего и следовало ожидать, самые высокие балы оказались у обоих Хьюга, у Саске и у Сакуры. Среди тех, кто едва набрал необходимое количество баллов для перехода на второй год старшей школы, были: Киба, Чоудзи и Шикамару. Последний равнодушно посмотрел на свой бал и, не боясь помять лист, засунул его к себе в карман. Он прошел в следующий класс, и этого было вполне достаточно. Хотя, видя, как поднялся Наруто, он почувствовал некое недовольство своей отметкой. Видимо, в следующем году нужно приложить немного больше усилий. Быть не самым глупым в классе это не страшно, но видеть, как тебя обошел бывший двоечник, это уже серьезно.
— И, по-твоему, это отметка для гения?
Услышал он рядом с собой, как только госпожа завуч оставила их, и обернулся, немало удивленный. Перед ним стоял Учиха. Его довольно давно не было в школе, но, судя по всему, отсутствие на уроках ничуть не уменьшило остроту его ума. Как и любви к колкостям. Но Шикамару был равнодушен к чужому мнению.
— Не все стремятся быть всегда первыми. – Ответил он с улыбкой. – Некоторым достаточно самого необходимого.
Учиха тоже улыбнулся, но его улыбка была другой. Не злой, не высокомерной, но другой. Это была улыбка абсолютно уверенного в себе человека. Который ни в ком и ни в чем не видел для себя сложностей. Который всегда стремится быть первым, и которому это удается.
— Я рад, что хоть кто-то не изменился за то время, что меня не было. – Шикамару удивленно вскинул бровь, требуя от товарища пояснения, и Саске искривил губы в иронической усмешке. – Узумаки метит в отличники, а Нейджи не сумел набрать сто баллов. Первый раз вижу подобное.
Шикамару вынужден был согласиться.
— Верно. Последнее время Нейджи немного рассеян. Может, из-за додзе?
— Ты серьезно? – Саске даже немного удивился, столкнувшись с такой невнимательностью товарища. Для него причина была очевидна. – Все дело в Тентен! За весь день она не кинула в его сторону ни единого взгляда, а совсем недавно вообще ушла, чтобы не находиться рядом с ним. Видимо, устала ждать.
— Дааа, – протянул Нара, соглашаясь с неожиданным замечанием, и кинул на друга прищуренный взгляд, – иногда девчонки действительно устают ждать и уходят к парням попроще. Хорошо, что ты это понимаешь. – Черные глаза стали серьезней и тут же скользнули в его сторону, приковывая внимание к своей черноте. Но игра в гляделки не для такого, как Шикамару. К тому же, подобная забава с человеком из рода Учих может закончиться весьма скверно. Даже и не пытаясь скрыть, что сказал это не просто так, Шикамару по-дружески похлопал его по плечу. – Тебя ведь тоже довольно давно ждут. Смотри, не заиграйся.
Спрятав руки в кармы брюк, Нара побрел к своему верному товарищу Чеуджи, а Саске невольно посмотрел в сторону Сакуры. Весь экзамен и все утро до этого он настойчиво гнал мысли о ней, а теперь не смог устоять.
«Чертов Шикамару», – ругнулся он на лентяя, который слишком уж много всего замечает. Девушка стояла среди подруг. Специально или, может, действительно позабыв о нем, но за все время, что они находились вне класса, она ни разу не посмотрела в его сторону. Совсем недавно их отношения кардинально изменились. Он даже почти признал, что неравнодушен к ней, но теперь все снова усложнилось. Сперва он напугал ее своей внезапной тягой к нежности, потом ошарашил признанием (кстати, не только ее, но и самого себя!) и тут же оттолкнул своей категоричностью относительно тренировок. Ну а разве он мог поступить иначе? Он знает про мир шиноби гораздо больше, чем все в его классе. Разве что за исключением Хьюга. В его жилах, как и в жилах всего поколения Хьюга, течет проклятье древних. Чакра, пробудившая в его брате и в нем самом проклятый Шаринган. Шаринган, который едва не превратил его в монстра и отнявший у него когда-то горячо любимого брата. Как он, зная все это, может позволить такому чистому человеку, как Сакура, окунуться в этот ужасный мир?! Нет! Он готов стать для нее самым страшным кошмаром, лишь бы она отказалась от этой идеи. Хотя… Последние дни показали, что она дорога его сердцу. Он не хочет отталкивать ее. А ведь был уверен, что разучился дорожить кем-то еще, кроме…
Руки сами собой сжались в кулаки. Ситуация вышла из-под контроля. Он стремительно терял власть над окружающими себя людьми и вместо этого начинал сближаться с ними. Это невообразимо злило. Ведь привязанность к кому бы то ни было – это слабость. Слабость, способная лишить жизни.
Понимая, что больше не хочет находиться среди своих одноклассников, да и среди людей вообще, он стремительно покинул школу, не бросив на прощанье ни единого слова. Сакура, наблюдающая за ним украдкой, едва удержалась, чтобы не кинуться следом. После их последнего разговора она боялась смотреть на него. Она чувствовала себя предательницей. Лицемеркой, которая всегда взывала к его любви, а когда он сделал ей предложение — струсила. В тот раз, когда он поставил ей ультиматум, ее гордость была уязвлена. Она просто не могла согласиться с его словами, а теперь, когда поняла, что может навсегда потерять его, желание учиться значительно поубавилось. Правильно ли она сделала, согласившись на эту неделю, которую он предоставил ей на подумать? Вдруг он разочаровался в ней? Вдруг тех нежных поцелуев больше никогда не повториться? Зачем ей тогда этот контроль? Зачем искусство, если сердце умрет без его любви?…
Время спустя.
Карин видела, как Саске покидал школу, но последовать за ним не осмелилась. Отчего-то, после столь долгой разлуки, ею овладела такая же робость перед ним, как и у девушек, что тайком вздыхают о нем и бояться подойти. Как же быстро забылось всё, что между ними было! Она отвела взгляд от окна. Девушки ее класса собрались вместе и обсуждали первый на этой неделе экзамен, но ее они, разумеется, с собой не позвали. Видимо, думают, что таким способом обидят ее. Покажут, насколько она чужая среди них. Только вот ее мало волновала дружба с подобными персонами. Она уже давно привыкла быть одна, и ей это даже нравилось. Она понимала, что даже если бы они позвали ее, она бы отказалась. Ей не интересны их щебетания. Они слишком разные. И если Карин и хотела бы завести с кем-то дружбу, то явно ни одна из ее одноклассниц на эту роль не подходила. Да если быть уж до конца честной, то она вообще не доверяла девушкам. Среди парней она чувствовала себя куда комфортней. Особенно с Саске. С ним она могла позволить себе быть слабой, со всеми остальными приходится делать вид, что у нее нет проблем. Что ее ничто не волнует и что все в ее жизни прекрасно… Правда, последнее время и новый друг Саске стал для нее чем-то более особенным, чем просто парень. Не сказать, что она была восхищена Наруто, но что-то в нем было. Его открытость, непосредственность… Он не боялся выглядеть глупо и от этого казался более приземленным. Саске всегда полон превосходства. Рядом с ним всегда хочется показать себя только с лучшей стороны, а вот с Наруто… Карин вспомнила, с каким восхищением его голубые глаза смотрели на нее, когда она впервые показала свои способности; как укрыл ее своей кофтой, когда она по неосторожности позволила себе уснуть в его присутствии; как расспрашивал ее о чакре и Девятихвостом; как жадно ловил каждое ее слово. С ним она впервые почувствовала себя по-настоящему особенной.
Она встряхнула своими черными волосами, отгоняя лучащуюся улыбку ее однофамильца, и заторопилась к выходу. Саске был прав — здесь им нечего делать. Денег у нее не было, друзей тоже, так что единственное место, куда она могла пойти, был ее дом. Последние дни она только там и бывала. Разве что за исключением тех случаев, когда Суйгецу утаскивал ее с собой. Последняя их встреча закончилась попойкой и ужасной головной болью, а потом Хозуки словно пропал. Она не знала, куда он отправился после того, как привел ее домой, но больше он не появлялся. С одной стороны она была рада, что он наконец-то отставил ее в покое, но с другой стороны ее не оставляли мрачные мысли. Ведь она так и не узнала, чем закончилась его встреча с Акацки. Он мог перейти на их сторону. Такому опытному убийце нашлось бы место в рядах подобной организации. При мысли, что Суйгецу может стать их врагом, она вздрогнула. Он слишком много знал о Саске, о Наруто и о ней самой. Если он решит забрать ее, чтобы она использовала свои способности для Акацки, едва ли она сможет воспротивиться. Она и сейчас-то до дрожи в ногах боится его, когда стальные глаза, полные жестокости, смотрят на нее, что уж говорить о Хозуки в гневе. К тому же, если взять в расчет их взаимную неприязнь, так вообще.
Она поспешила прогнать все эти мысли, надеясь, что все-таки страх перед силой Саске перевесит жажду мечника к убийствам. Едва ли хоть одна из дурочек ее класса смогла бы пережить все это, так что дружба с ними — это уж точно не про нее. Подойдя к дому, она вытащила из кармана ключи и засунула их в дверь, но замок оказался открыт. Руки сами собой затряслись, когда она поняла, что это может быть только Хозуки. Его давно не было, и теперь она не знала, в каком качестве ее бывший сокомандник объявился в ее доме. Остался ли он на их стороне или явился сюда с единственной целью: убить.
Стараясь двигаться как можно тише, девушка вошла в дом. Вокруг было тихо, и диван, излюбленное место мечника, был свободен. Оставалась надежда, что он ушел. Возможно, приходил, чтобы отлежаться, и теперь снова исчез, а дверь не закрыл просто потому, что ему всегда была безразлична чужая собственность, да и за жизнь ее он едва ли переживал. Карин кралась по собственному дому, словно вор, обходя места, где обычно ее пол поскрипывал, и стараясь держаться ближе к стене. Она заглянула в кухню, потом поднялась на второй этаж и заглянула в приоткрытую дверь ванной. Внутри было темно, так что она продвинулась дальше, направляясь к своей комнате. Дверь была открыта, и она смогла наконец-то выдохнуть и уже смелее вошла внутрь. Хозуки никогда не заходил к ней в комнату, так что она и не думала, что сегодня будет иначе. В комнате было не особо прибрано, и на кровати валялись ее вещи, которые она сегодня вытрясла из шкафа в поисках запасной рубашки. Решив, что убраться можно и после, она кинула в угол школьную сумку и, взяв с полки полотенце, направилась в ванну. Несколько минут в теплой воде приободрят ее, а после этого можно будет заняться и уборкой. Прошлепав по коридору босыми ногами, она вошла в ванну, но как только включила свет, едва не вскрикнула. На полу лежала изорванная и окровавленная одежда. Карин прижалась к стене, зажав рот руками, чтобы действительно не закричать. Крови было слишком много, так что она едва смогла привести себя в чувство. Только когда дрожь в руках и ногах ослабла, она смогла присмотреться к вещам внимательней. Серая ткань была слишком сильно изорвана, но она сумела распознать в ней любимую толстовку Хозуки. Рядом с ней лежала и фиолетовая рубашка, так же изорванная и пропитанная кровью. Карин выскочила из ванной и бросилась вниз, вспоминая, какие углы еще не обошла, но потом снова вернулась наверх и устремилась в свою комнату. Она была так уверена, что ее комната неприкасаемая, что была слишком невнимательна. Среди вороха одежды она наконец-то нашла его. Суйгецу лежал на краю пастели, подогнув ноги и съежившись, словно ребенок. Одна рука лежала на животе, вторая свесилась вниз, и обе они были сильно изранены. Он, видимо, хотел перевязать их, но вышло не слишком удачно, и куски бинтов свисали неаккуратными петлями, насквозь пропитавшиеся бурыми пятнами. Карин снова затрясло. Хотелось с визгами броситься бежать, но она не сделала ни шагу в сторону выхода. Подойдя ближе к бесчувственно лежащему парню, она присела возле него на колени. На бледной коже выступили капли пота, а брови хмурились, очевидно, от боли. Осматривая раненого, она увидела еще много ран, и самую страшную он скрывал своей рукой. Кто-то серьезно ранил его в бок. Ужас охватил ее еще сильней. Она знала, как силен Суйгецу. Страшно даже представить, кому было под силу довести мечника до такого состояния.
Тело внутри горело, и даже самое незначительное движение отдавалось невыносимой болью в боку. Во рту пересохло. Всего один глоток воды помог бы ему восстановить силы, но Хозуки понимал, что подняться сейчас просто не в состоянии. Несколько раз он попытался сжать пальцы в кулак, но они словно онемели. Тело налилось свинцом, и неожиданно стало холодно. Это сказывалась сильная потеря крови. Сейчас самым главным было продержаться хотя бы до утра, а дальше всё станет гораздо проще. Только вот как это сделать?
Идя на встречу, он даже и предположить не мог, что всё закончится так скверно. В данной ситуации радовало одно: он был единственным, кто ушел с нее. И даже если сейчас он умрет, не осталось никого, кто смог бы рассказать об этом. Эта мысль немного обрадовала, но силы спешно покидали его, пока он не провалился в беспамятство. Время остановилось, вынуждая тело испытывать боль раз за разом. Так он и уснул, содрогаясь от боли и холода.
Но скоро его сознание вновь вернуло его в чувство, когда он почувствовал, что рядом кто-то есть. Конечно, можно было догадаться, что это могла быть только Карин. Ведь это в ее квартире он сейчас отлеживался, но обостренные болью рефлексы воспринимали всех враждебно. Из последних сил он схватил тянущуюся к его лицу руку. Сил в онемевших руках было мало, но для хрупкой жертвы хватило и этого. Девушка вскрикнула и, повалившись на пол, схватилась второй рукой за его пальцы в попытке разжать мертвую хватку.
— Пусти! – закричала она, когда поняла, что самой ей не освободиться. Знакомый голос привел мечника в чувство, и он с трудом разлепил глаза. Все расплывалось, но испуганное лицо девушки он все же узнал.
— Дура, — выругался он чуть слышно и разжал пальцы, — совсем глупая?
— Сам дурак! – обиделась она, но все же вернулась к нему ближе. – Еще раз так сделаешь, по башке огрею. Лежи смирно!
Хозуки затих. Не потому, что послушался ее, а просто сил на споры совсем не осталось. Он снова потерял сознание, а когда очнулся, чувствовал себя уже гораздо лучше. Подняв руку на уровень глаз, он снова попытался сжать кулак, и на этот раз у него получилось. Следующей задачей было подняться с кровати. Борясь с головокружением и преодолевая силу притяжения постели, он все же смог подняться, свесив ноги вниз. На улице было светло, а руки были перебинтованы, как, впрочем, и все остальные его порезы. И даже торс сжимали плотные слои белых полосок. Он мог точно сказать, что сам такого никогда бы не сделал. Сей факт очень удивлял его, но жажда была куда сильней любопытства. Пошатываясь и то и дело хватаясь за стены, молодой человек спустился на кухню и жадно припал к крану. Сил стало гораздо больше, а боль почти пропала, так что Хозуки предположил, что наступил уже следующий день. И раз он очнулся не в больнице и не в тюрьме, значит, Карин позволила ему остаться. Сама хозяйка дома появилась около половины пятого. Своего раненого знакомого она обнаружила на диване, мирно спящим. В руке у девушки был пакет, из которого пахло бинтами и мазями. Она потратила свои последние деньги на покупку всего этого, и теперь оставшуюся неделю ей придется голодать, но она просто не смогла оставить его умирать. Вчера она впервые увидела этого человека в столь жутком состоянии. Вспомнились все моменты, когда он доводил ее до белого каления, как издевался над ней, как бесцеремонно таскал за собой, используя ее способности к поиску, но даже всего этого не хватило, чтобы оставить его без помощи. Она клеймила себя последними словами, напоминая, что не единожды желала ему смерти и все же поперлась в аптеку, едва появилась возможность уйти из школы. Сейчас она была буквально в гневе, но увидев его мирно спящим, гнев тут же пропал. Вчера, когда он пришел в себя и схватил ее за руку, она так испугалась, что едва не начала молиться, подумав, что сейчас он просто убьет ее, а когда он обозвал ее дурой, ей захотелось его ударить. Лишь потом она поняла, что он имел в виду, накричав на нее. Было сложно представить, как ему было больно, а с навыками убийцы и обостренными опасностью рефлексами он вполне мог спутать ее со своим врагом. Ей крупно повезло, что он узнал ее. А теперь вот он лежит перед ней совсем беспомощный и ничуть не кажется опасным. Она уже не в первый раз застает его таким. Неужели он настолько доверяет ей, что совершенно не волнуется за свою жизнь? Хотя зачем она удивляется? Он пришел в ее дом в таком плачевном состоянии, что ей было достаточно просто оставить его, и он наверняка бы умер, истекая кровью. Но она этого не сделала. Хотя сама не понимала почему. Видимо, она не так жестока, как считает. Окинув его еще одним взглядом и удостоверившись, что он дышит, Карин прошла в сторону кухни, но потом снова обернулась и посмотрела на пол. Возле дивана стоял почти пустой графин с водой. Суйгецу всегда много пил, а сейчас, потеряв столько крови, очевидно, в воде он нуждался еще больше. Она уложила сумку с покупками на стол и вернулась за графином. Прогнав воду через фильтр и удостоверившись, что она не слишком холодная, девушка вернулась в гостиную и, к своему стыду, столкнулась с пристальным взглядом серых глаз.
— Ходила яду подмешать? – Засмеялся он своим хриплым смехом, но веселье быстро ушло, когда в боку резануло и вместо усмешки по лицу скользнула маска боли. Парень скривился, но быстро пришел в себя и уселся, поджав под себя ноги.
— Ты слишком много болтаешь, — огрызнулась Карин, подходя к нему и усаживаясь на кофейный столик, отвела взгляд немного в сторону, чтобы не смотреть в холодную сталь. – Для того, кто буквально вчера умирал, ты слишком много веселишься.
Хозуки снова усмехнулся, но уже не так резво.
— Все уже прошло. Такие пустяки меня не убьют.
— Пустяки?! – Опешила девушка. – Да на тебе места живого нет! Как ты вообще досюда дополз?
Вместо ответа парень с интересом уставился на нее. Она как будто волнуется за него, но при этом, как и раньше, боится находиться слишком близко. Он, конечно, едва бы умер от подобного, но все же, она перевязала его и сейчас, судя по запаху лекарств, пришла из аптеки.
— Зачем ты все это делаешь? Нравиться играть в медсестру?
Лицо Карин запылало, а глаза рассержено заблестели.
— Не собираюсь отвечать на твои глупые вопросы! — бросила она, поднимаясь, и ушла на кухню, намереваясь забрать все, что купила, и применить это на излишне любопытном парне. Хозуки проводил ее внимательным взглядом. Смущённая Карин — это было даже забавно.
Дальше он вел себя более спокойно. Все действия девушки, пока она извлекала из пакета всякие баночки и упаковки бинтов, сопровождались лишь внимательным взглядом и не более. Ни одного колкого замечания, ни одной подковырки. И все же Карин сильно нервничала. Ей не нравилось находиться рядом с Хозуки. Не нравилось касаться его. Но и оставить его она тоже не могла. Хоть она и не смотрела на него, все равно чувствовала его пристальный взгляд на своем лице. Хотелось встать и отлупить его. Запретить таращиться на нее, вынуждая смущаться и мешкать каждый раз, когда предстояло касаться его. Самая страшная его рана была на поясе, но начать она решила с самого малого. Правда, у нее ничего не вышло. Как только она потянулась к его руке, он нахмурился и отдернул ее.
— Что ты делаешь?! – Разозлилась девушка. Она и так наступала себе на горло, врачуя над ним, а он еще смеет пренебрегать ее заботой? Но Суйгецу делал это совсем по другой причине.
— Там уже все нормально, — скривился он, все еще не позволяя к себе прикасаться. – Хватит кудахтать надо мной. Лучше пожрать сделай.
— Что?! – Карин вскочила на ноги и уперлась кулаками в бока. – Ты совсем обнаглел? Я что тебе, сиделка? К тому же, как у тебя может быть все нормально, когда вон, — она махнула рукой на пропитавшиеся кровью бинты, — если бы было все хорошо, то и крови бы не было. Не беси меня, чертов акуленок!
Она решительно подскочила к нему, намереваясь пусть и силой, но сменить на нем повязки, но Хозуки окреп достаточно, чтобы не позволить этого. Едва девушка подошла к нему, как он рывком поднялся и, заломив ей руку за спину, толкнул на диван. Девушка взвизгнула и повалилась туда, где всего мгновение назад сидел ее мучитель.
— Чертова баба! Сказал же, все нормально!
Он рванул повязки на руке и силой стянул их. Карин едва не вскрикнула, ужаснувшись его поступку, но в последний момент застыла от потрясения.
— Невозможно! – Ее взгляд уперся туда, где мгновение назад были окровавленные бинты. Рука парня имела на себе лишь розовые полоски уже зарубцевавшейся кожи. Ни единого намека на кровоточащие раны не было и в помине. Абсолютно сбитая с толку девушка поднялась и схватила его за руку раньше, чем он успел ее отдернуть. От этого прикосновения по коже словно ток пробежал. Суйгецу никому не позволял себя касаться, потому и ходил всегда в кофте, но тут он просто не успел избежать этого. От теплоты рук девушки по телу прошла странная дрожь, и он, хмурясь, уставился на нее. Но Карин едва ли обратила на это внимание. Пальчики очертили несколько порезов, словно не веря, что они настоящие. – Невозможно.
Вновь повторила она и перевела взгляд на вторую руку. Хозуки понял, что она желает увидеть и ее, и против обыкновения протянул ее в жаждущие пальчики. Карин начала спешно разматывать бинты, все еще надеясь увидеть вчерашний ужас на прежнем месте, но и здесь ее ждало потрясение.
— Невозможно…
Снова сказала она и подняла к нему растерянный взгляд. Хозуки отвернулся в сторону, не желая встречаться с ней глазами.
— От подобных ран я не могу умереть, — ответил он на ее немой вопрос. – Так что, если захочешь когда-нибудь прикончить меня, делай это сразу. Желательно с первого удара. Другого шанса не будет.
Он высвободился из ее хватки, словно она обжигала его светлую кожу, и, не подарив больше ни взгляда, ушел на кухню. Карин медленно опустилась на мягкие подушки.
«Ни одной раны нет! Но все они были вчера. Я же видела! Я сама промывала их, и кровь… Было так много крови…».
Она пошла следом за парнем и застала его снова у крана, с текущей по подбородку водой.
— Как ты это сделал?
Вопрос прозвучал больше как требование, и Хозуки закашлялся, подавившись последним глотком. Серые глаза метнулись к ней, не скрывая раздражения.
— Твою ж мать. Че подкрадываешься! – Карин тоже нахмурилась и, скрестив на груди руки, прислонилась к косяку, давая понять, что, как бы он не кричал на нее и как бы не пытался запугать, она не отстанет, пока он не объяснится. К несчастью, Суйгецу уже и так это понял. Некоторое время два взгляда прожигали друг друга, надеясь, что один из них отступит. Но желающих пойти на попятную не появилось.
— Черт, — ругнулся парень и, вопреки желанию, подошел к девушке. Карин дернулась немного в сторону, но все же устояла. Страх перед его близостью, очевидно, никогда не оставит ее. – Почему я должен тебе что-то объяснять?
— Потому что находишься в моем доме, и я имею право знать, ЧТО ТЫ ТАКОЕ.
— ЧТО я такое? Ты меня кем считаешь?!
— Не знаю. – Честно ответила Карин. – Вчера ты умирал на моей кровати, а сейчас на тебе лишь легкие шрамы. За одну ночь такое не могло случиться. Не с простым человеком.
— А кто тебе сказал, что я простой человек? – Он приблизился к ней еще больше, и на этот раз Карин испуганно отшатнулась. Только путь к отступлению ей преградил дверной косяк, в который она уперлась спиной. – Разве бы простой человек стал бы нужен Саске? Где среди его окружения ты видела обычных людей?
Вопрос был очень верным. Саске действительно собрал вокруг себя людей с невероятными способностями, но Хозуки… Карин всегда считала, что его заслуга — это только сила и безжалостность, но теперь… Ее взгляд невольно скользнул к все еще замотанному торсу парня, и от Суйгецу это не укрылось. На этот раз хмурое лицо отразило усмешку, открыв острые зубы.
— Ты что, пытаешься раздеть меня взглядом? – Усмехнулся он. Карин, услышав это, снова покраснела, смущенно пряча взгляд. Разумеется, она ничего подобного не думала. Ее волновало только, насколько быстро заживет самая глубокая его рана, но в словах Хозуки действительно был смысл. Они стояли слишком близко друг к другу, и парень все еще щеголял по ее дому в одних только брюках. Очень неудобная ситуация, если забыть на мгновение, что перед ней самый опасный и беспощадный убийца Японии. Находясь рядом с ним, она могла думать только о том, как бы не стать его следующей жертвой. Места иным мыслям здесь просто не было.
Хозуки растянулся в еще более глумливой ухмылке, но от девушки отошел.
— Эта рана, — он коснулся своего бока. — Тоже затянется быстро. Может, уже завтра. Интересно, как я это делаю?
Когда он вновь обернулся к ней, Карин быстро кивнула. Сейчас страх занимал в ее мыслях куда более второстепенное значение, чем любопытство, и Хозуки это позабавило.
— С тебя еда и ответная откровенность. Согласна?
— Да. — Тут же ответила она и уже смелее зашла внутрь. Из еды было не самое богатое разнообразие, но она ухитрилась приготовить достаточно, чтобы хватило им обоим. Когда она отошла от плиты с двумя тарелками, Хазуки уже сидел за столом и на этот раз был одет более подобающе, облачившись в одну из старых кофт отца. Увидев знакомую вещь, девушка растерялась, но потом взяла себя в руки, устроившись напротив парня и поставив перед ним тарелку. Разумеется, было понятно, что вызвало такую реакцию, и любой бы на его месте промолчал, но Хозуки не относился к прилично воспитанным людям.
— Вещь отца? Надеюсь, ты не против, что я надел ее? — Девушка промолчала. К глубокому разочарованию парня. Ведь он рассчитывал разговорить ее. — Что хочешь знать ты, мне известно, — сказал он, внимательно следя за ее реакцией. — Но в отличие от тебя, я более любопытен. У тебя на выбор есть два вопроса, на которые я хочу получить ответ. Так что разрешаю выбрать.
Девушка уже в который раз почувствовала жуткое напряжение. Все вопросы этого острозубого головореза касались самых личных сторон ее жизни, и теперь ей было страшно от незнания, какой очередной ее секрет он захочет из нее выудить.
— Что тебе хочется знать? — С трудом вымолвила она.
— Эта кофта, — он оттянул ворот толстовки, — определенно принадлежала твоему отцу. Хочу знать, куда он делся.
— А второй вопрос? — Девушка надеялась, что другая тема окажется более приятной. Но ошиблась.
— Как ты сошлась с Саске? Никогда не поверю, что просто стала одной из его армии поклонниц. Что он для тебя сделал?
Пришлось сжать руки, чтобы не выдать их дрожь. Вопросы Суйгецу были заданы, словно он уже имел представление о действительности, а сейчас просто хотел расширить свои познания. Ей не хотелось отвечать ни на один из этих вопросов, но, с другой стороны, она просто обязана узнать правду о его необыкновенной способности к восстановлению. Ведь сейчас, зная только то, что видела своими глазами, складывалось впечатление, что он неуязвим, и от этого становилось невероятно страшно. Она и так безумно его боялась, а теперь станет бояться еще больше. Такого нельзя допустить.
— Мне эти вопросы неприятны в равной степени, — призналась она. – Так что можешь выбрать сам.
Хозуки хмыкнул и откинулся на спинку стула, закинув одну руку за спинку.
— Тогда расскажи мне о Саске.
Карин не хотела возвращаться к тому времени, когда она впервые увидела Саске, но иного шанса узнать правду о Хозуки у нее не было.
— Саске спас меня, — сказала она сухо. — От нескольких не совсем порядочных мужчин. Мне было тринадцать.
— Тринадцать? Через год после смерти матери?
Карин вздрогнула, понимая, что ее догадки относительно осведомленности мечника правдивы.
— Когда мама умерла, отец стал пить еще больше, чем раньше, и в конечном итоге допился до того, что проиграл свою дочь в карты. Те люди пришли за своим выигрышем, а Саске заступился за меня.
— Ты стала ему помогать, потому что он заступился за тебя? – Голос выдавал явное недоверие, и девушка поняла, что таким коротким рассказом он не удовлетворится. Пришлось начать с самого начала…
Несколько лет назад.
Юная Карин нервно сглотнула. Как же она устала от всего этого. Она совсем одна. Никто за нее не заступится, а она так отчаянно нуждается в помощи…
Ее снова грубо встряхнули, вынуждая смотреть в остекленевший от выпитого взгляд:
— Да хватит уже реветь, — язык мужчины заплетался, и он с трудом стоял на ногах. Девчушка, что он держал за шиворот, была нужна ему, чтобы окончательно не упасть, но ей роль опоры была не по нраву. Она уже битый час пыталась вырваться, но все, чего добилась, это лишь синяки и разбитая губа. Пальцы руки, которая тоже была в тисках, уже начали неметь, и она не смогла сдержать слез.
— Папа, отпусти. Мне больно!
Соленые дорожки побежали из глаз, оставляя светлые полосы на испачканном лице и попадая на губы, начинали жечь. Карин старалась сдерживаться как могла, ведь стоит ей сорваться на крик, как очередных побоев не избежать. Так было постоянно, но привыкнуть к этому было невозможно.
— Закрой рот, дура. Где деньги, которые вчера должны были принести?
Ужасный запах перегара и каждое слово, сопровождаемое очередной вспышкой боли, заставляли Карин всхлипывать.
— Это на еду, — силясь не заплакать, проскулила она. — Больше ничего нет.
— Я сказал, деньги где?!
— Отец!!!
Очередной удар заставил девушку пошатнуться, и ворот кофты затрещал. Мужчина грузно упал на пол, когда его опора исчезла, а девочка метнулась к двери.
«Больше не могу… Лучше на улице жить, чем с этим…»
Она бежала, не разбирая дороги, а глаза застилали слезы. Отец был ее единственным родственником. После смерти мамы ее стало некому защитить, и такие вечера, как этот, стали повторяться все чаще. Сил больше не осталось.
Карин бежала в темноте улиц, пока ноги не начали болеть, а в груди не зажгло от быстрого бега. С трудом добежав до парка, она буквально упала на лавочку, пытаясь восстановить дыхание. Девочка надеялась, что убежала достаточно далеко, но оказалось, что отец не единственная ее беда.
— А вот наш рыженький трофей! – Услышала она совсем рядом почти такой же пьяный голос, как тот, от которого так долго бежала. Вскинув голову, она увидела четырех мужчин, что недобро поглядывали на заплаканную девочку.
— Тощенькая какая, — поморщился один из них.
— Зато личико что надо. – Хохотнул второй. — А жирком обрастет. Ничего.
— Твой батя отдал тебя нам за долги. – Заговорил другой, и его глаза сально заблестели. — Так что будешь трудиться в нашем борделе. Синячки пройдут, и будешь конфеткой. Иди сюда.
Он потянул к ней руки, и в девочке словно дьявол проснулся. Она начала отбиваться и царапаться, а мужчины только смеялись. Ей не справиться с ними всеми, но, возможно, если она сумеет их разозлить, то они просто убьют ее. Смерть лучше, чем то, что они с ней могут сделать. Она больше не позволит над собой издеваться. Увлечённая сопротивлением, она, как и ее мучители, не сразу услышала посторонний голос, но когда их окликнули снова, но уже более грозно, все четверо вскинули головы. Карин сползла на землю, обхватив себя за плечи.
— Я велел отпустить ее! – Снова повторил незнакомец, и мужчины немного растерялись.
— Чего? – Один из них отошел быстрей товарищей и шагнул ближе.
— Отпустите ее. Больше повторять не стану.
Карин выглянула из-за своего укрытия, и ее надежда на спасение тут же улетучилась, когда она увидела, что человек, заступившийся за нее, всего лишь ребенок. Совсем немного старше ее самой.
— Иди домой, парень. – Захохотали все четверо и угрожающе надвинулись на него. — Не искушай судьбу. А то ведь не посмотрим, что ты всего лишь пацан.
— Всего лишь пацан?
Услышала девушка вмиг изменившийся голос, и внутри все похолодело от хриплой усмешки мальчика. Сумерки придали красивому лицу дьявольские черты, а потом все закружилось так быстро, что Карин даже не сразу поняла, что случилось.
Трое мужчин были разбросаны по аллее, а четвертый корчился у ее ног, не в силах сдержать крики боли. На их лицах не было ни единого чистого места. Все было залито кровью. Руки изломаны, и в некоторых местах зияли открытые переломы. А мальчик, казалось, даже и с места не сошел.
— Ноги оставлю лишь для того, чтобы смогли свалить с глаз моих. – Бросил он снисходительно. — Если только, — его взгляд переместился на Карин, и ту обдало холодом, а потом невообразимым жаром. – Если, конечно, ты не хочешь, чтобы они остались и подохли у твоих ног.
Карин оторопела. Парень был совсем молод. Примерно ее возраста, высокий и гибкий. Лишь глаза казались не по годам жестокими.
— Хочешь их смерти?
Спросил он. Карин верила, что он на это способен, и первым ее желанием было сказать «да», но она вовремя опомнилась.
— Пусть уйдут. Не могу их видеть.
— Слышали? — Бросил он с отвращением в сторону корчившихся на земле мужчин. — Если я узнаю, что вы хоть на мгновение попали в ее поле зрения, я найду и убью вас.
Некоторое время спустя.
— Это мой дом, — Карин остановилась возле родных стен и поёжилась, словно от холода, хотя на её плечах и был пиджак школьной формы, бережно наброшенный на неё парнем. Встреча с отцом приводила её в ужас. — Он наверняка уже спит. Я буду в порядке.
— Он бьёт тебя.
Сказал парень, не оборачиваясь к ней и не отрывая взгляда от окон. Карин пожала плечиками.
— Только когда выпьет.
— То есть каждый день.
— …Практически.
На мгновение повисла тишина. Она поняла, что у неё узнали всё, что хотели, и теперь можно идти, но неожиданный вопрос заставил её замереть.
— Тебе нужен такой отец? – Услышала она безжалостный, не по годам серьёзный голос. Ответ вырвался сам собой.
— Мне некуда уйти.
— Ты и не должна. Он уйдёт.
Парень резко сорвался с места и широким шагом устремился к её дому. Она в ужасе бросилась следом. Перед глазами всплыли картины недавней расправы, и она даже представить не могла, что может произойти теперь. Когда они оба вошли в дом, на звук хлопнувшей двери выполз пьяный мужчина.
— Вернулась, — ехидно ухмыльнулся он и только потом увидел, что она не одна. — Это что, твой первый клиент? Учти, парень, первая ночь с ней обойдётся тебе недёшево. Если нечем платить – проваливай!
От стыда Карин едва не разрыдалась, но парня это всё абсолютно не волновало.
— Стой сзади, — сказал он, — и ни при каких обстоятельствах не выходи.
Девушка кивнула и плотней закутавшись в ткань пиджака, прижалась к его надёжной спине.
Видя, что его совершенно не воспринимают всерьёз, мужчина буквально озверел. Зарычав, он довольно резво подскочил к нахальному молодчику и схватил его за воротник. Карин помнила, как ловко мальчик разобрался с её недавними обидчиками, и застыла в предвкушении расправы над её главным мучителем, но парень не сдвинулся ни на полшага. Он даже рук не поднял, но вдруг лицо её отца исказилось в жуткой гримасе.
— Такие, как ты, не достойны смерти, — услышала она голос своего заступника, и кровь застыла в жилах от его тона. — Для тебя есть другое наказание. Вечные муки!
Вдруг мужчина завопил, заставив Карин вздрогнуть, а потом начал рвать на лице кожу, словно она мешала ему. Его крики становились всё ужасней, а лицо всё больше и больше заливала кровь. Карин закрыла рот руками, борясь с желанием убежать от этого ужаса, но всё же осталась. Смотреть на ужасную картину она была не в силах и выглянула из-за плеча мальчика, только когда крики стихли и её отец упал изуродованным лицом в лужу собственной крови. Только после этого парень обернулся к ней.
— Он больше никогда тебя не тронет.
— Что ты с ним сделал?! Твоя аура… и глаза…
Она зажала рот рукой, боясь произнести что-то, что может разозлить его. Но парень был спокоен.
— А что насчет твоих?
Карин спохватилась, что активировала сенсор чакры, и глаза вмиг преобразились. Как и глаза парня. Черные тамоэ, кружащие по красной радужке глаз, исчезли.
— Надеюсь, ты умеешь хранить секреты.
Карин кивнула.
Он подошел ближе и нежно убрал прядь волос с мокрых от слез щек.
— Не плачь. Теперь все будет хорошо.
И он ушел, а уже через час к ее дому подъехала скорая, и пока ее отца грузили в машину, он все кричал о демоне с красными глазами и громадных змеях, которые пытаются выесть его глаза. Теперь его местом обитания стала уютная палата с мягкими стенами и транквилизаторы вместо витаминов на долгие долгие годы.
Когда она закончила рассказ, в глазах стояли слезы. Хозуки было трудно поверить, что такая дерзкая девушка, как Карин, позволяла какому-то алкашу над собой издеваться. Он подозревал, что в ее жизни была не одна трагедия, но подобного он не предвидел. Теперь было понятно и что произошло с ее отцом. Он правильно задал вопрос, потому что догадывался, что два этих момента, как встреча с Саске и исчезновение ее отца, связаны. И что ответ на один вопрос плавно перейдет к ответу на другой, но теперь Карин сидела напротив него такая несчастная и притихшая, что он даже пожалел о своих вопросах.
— Так ты из-за этого перекрасила волосы? – спросил он без тени иронии. – Думаешь, перестав быть собой, ты стала сильней?
— Тринадцатилетняя девочка с рыжими волосами всегда была изгоем и терпела унижения от всех, кого знала. Новая я этого не позволит.
Голос Карин был полон скорби и боли, но вместо жалости в нем почему-то проснулась злость.
— Новая ты появилась только благодаря всему тому, что пережила. – сказал он, словно обвиняя. — Тебе было всего тринадцать, но ты вытерпела все это и стала сильной. А потом сама же предала себя настоящую, спрятавшись за фальшивыми волосами. Хотя знаешь, внешность ничего не значит. В какие меха не ряди волка, он всегда останется волком. Правда, если слишком долго прятаться, можно забыть, кто ты есть на самом деле, и тогда уже тебе не найдется места ни среди овец, ни среди волков.
Он резко встал и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты, а потом и из дома. От хлопка входной двери Карин вздрогнула и тут же заревела. Она очень давно не плакала и теперь словно старалась нагнать утраченное время. Слезы лились ручьями, и рядом не было никого, кто мог бы утешить ее. Новая Карин сейчас была так же одинока, как и прежняя…
Суйгецу шел по темным улицам и никак не мог понять, что с ним творится. Он видел много жестокости, и чаще всего эта жестокость исходила от него самого, но он никогда не трогал детей. Как вообще можно поднять руку на своего ребенка? Суйгецу не знал своих родителей. Он всю свою жизнь прожил в приюте, пока не попал к своему учителю Кисаме, а несколько лет спустя и к Забузе. Момоичи Забуза был самым жестоким человеком из всех, кого он знал. От него он узнал про мечи и про их силу, а также обучился убивать. Какая ирония, ведь вскоре все эти знания он сполна применил на самом Забузе и в итоге обзавелся своим первым мечом. С тех пор он разыскивает своего второго учителя. Но для него это было естественно. Он не боялся боли и не ведал страха. Его всегда влекла опасность, и предан он бывал только силе, превосходящей его собственную. Но Карин… Она всего лишь девчонка. Как ей удалось остаться такой чистой после всей грязи, через которую она прошла? А ведь до этого рассказа он даже и не догадывался о ее непростом детстве. Единственное, что он знал о ней, это то, что она редкостная стерва и что ее визги и ругань поднимают ему настроение. Да, еще была ее ненормальная тяга к Саске, которая сегодня получила свое вполне логическое объяснение. Саске освободил ее от самого ужасного человека в ее жизни, так что ее любовь больше похожа на благодарность. Ну, а вот он… На данный момент ему не совсем понятно, что он почувствовал, выслушав всю эту трогательную историю. Жалость ему не свойственна, а наказать уже некого. Наверно, и делать уже тоже ничего не нужно. Хотя у него теперь тоже есть кое-какой должок перед девушкой. Ведь правды о себе он ей так и не рассказал.
Еще почитать:
Яман и его семья
Под крылом орла Саладина
Закат
Доставщик мяса
«
»
