Когда я вошла в комнату с чайником горячего крепко-заваренного чая и несколькими кружками, дыхание Тео восстановилось. Я затащила его полностью на диван, и накрыла пледом. Его кожа казалась мне очень холодной, а дыхание прерывистым и неровным. Я обработала его ссадины на руках и лице, протерев их дезинфицирующим средством.
Поставив чайник и чашки на столик у дивана, я прикоснулась теплой рукой к его лбу, от чего он заерзал и приоткрыл глаза:
– Привет, – я ошарашенно уставилась на него, не понимая такой смены настроения.
– Чай будешь? Я заварила, – отвернувшись, я разлила напиток по кружкам. Горячий пар нагрел щеки, от чего они стали пылать румянцем. Тео лежал, хлопая ресницами, будто восстанавливая зрение, затем взглянул на свои руки, и завертел головой.
– Что я здесь делаю?
– У меня был тот же вопрос, – я отпила горячий чай, что тотчас обжег горло. Но это было приятнее, чем вести странный диалог с незнакомым мужчиной в моей постели.
– Прости, – он поднялся на руках и потянулся за кружкой, – Я не помню, что произошло и как я оказался здесь, – Тео опустил глаза, рассматривая чаинки.
– Постарайся уж вспомнить, – откашлявшись, произнесла я так громко, что Тео вздрогнул, – Ты вламываешься в мой дом через окно, угрожаешь мне, весь в ссадинах и под алкоголем, а потом просто ничего не помнишь?
Я чувствовала, как начинала злиться на ситуацию. Что он возомнил о себе? Думал, я так просто оставлю тот факт, что он ворвался ко мне в дом, что называл меня preciosa…
Дыши, Айла, вдох выдох.
Я прикрыла глаза, и глубоко вдохнув прохладный воздух комнаты, обратила внимание на Тео, которому явно было не по себе. Он что, правда ничего не помнит?
– Давай так, – я досчитала про себя до десяти, чтобы успокоить злость, – Ты отдохнешь и постараешься вспомнить, что делал вечером и ночью, и почему оказался здесь, хорошо?
– Я напугал тебя? – голос Тео дрожал, когда он поднес к губам чашку с чаем.
– Нет, – соврала я. Хоть мне и было страшно в моменте, сейчас все это вызывало лишь злость и интерес?
– Но я даже не знаю, как тебя зовут, – он поднял на меня свои ярко-голубые глаза, цвет которых я не сразу распознала. Голубые. Но у Матео были кофейно-карие, я точно в этом уверена.
– У тебя что, линзы?
– С чего ты взяла? – удивленно, Тео, или Не Тео, заморгал и попытался рассмотреть свое отражение в чае.
– Тогда как тебя зовут? – напряжение росло.
– Ах да, прости, это очень невежливо с моей стороны, учитывая, что я лежу в твоей постели, – он усмехнулся, и я наконец-то пригляделась к нему получше. Разница была очевидна. Его волосы отливали больше русым, нежели чисто-черным, веснушки прыгали по всему лицу, будто рассыпанный по столу сахар, а аромат табака больше не угадывался в нотках парфюма. Здесь присутствовали мята и что-то цитрусовое. Я нервно сглотнула.
– Меня зовут Тео, Тео Рохо.
Что за чертовщина происходит? Он увидел, как я смутилась, и протянул мне руку:
– Все хорошо?
– Матео Рохо выглядит иначе, – он рассмеялся, и от этого смеха мне стало только страшнее. Это глубокий голос мягко обволакивал меня, будто убаюкивая.
– Прости…
– Сильвия.
– Прости, Сильвия, но я единственный Матео Рохо в этом городе, – он улыбнулся мне, так тепло и нежно, что я почти поверила. Но не могла же я настолько напиться, чтобы спутать двух совершенно разных людей.
– Я ничего не понимаю, – закрыв глаза руками, я легла на спину, – Это уже какой-то бред, – Тео все еще внимательно изучал меня.
– Вчера ночью ко мне пришел Тео Рохо, то есть ты, – он закивал, но продолжил молчать, – но он выглядел иначе. Его глаза, голос, волосы, даже ширина плеч, – я потерла виски, – Это не может быть просто галлюцинация, иначе тебя бы тут не было. Или я сплю. Да, точно, я уснула на работе. Сейчас я проснусь посреди класса, и ученики будут смеяться надо мной.
Я ущипнула себя за руку, но кроме боли, не почувствовала ничего, а ожидала – пробуждение от странного сна.
– Но я здесь. Я существую, смотрю на тебя и пью чай из твоих чашек.
– Тео потер подбородок и прикусил нижнюю губу, задумавшись, – Предлагаю, разбираться во всем по мере поступления проблемы, хорошо.
Допустим, это был я. Но не я. И я знал тебя, но сейчас я тебя впервые вижу.
– Значит сошел с ума ты, а не я.
– Не исключаю этот вариант, – улыбнулся он.
Все это смотрелось так глупо и фальшиво, что я засмеялась. Смех получился нервным и будто-то бы истерическим, но я не могла остановиться.
Раздался громкий стук в дверь и прервал мою истерику. Я неохотно поднялась и поплелась на звук. Осознание того, что я еще не ложилась спасть, пришло так же резко, как Матео появился в моей квартире ночью. Глаза потихоньку наливались тяжестью, а ноги переставали слушаться, волоча тело по коридору.
Отворив щеколду, я открыла дверь навстречу почтальону.
– Утренняя почта, – сунул он мне в руки бумажки и конверты, и удалился.
– Это почтальон. Представляешь, – крикнула я в пустоту коридора, – уже семь утра, – кинув бумажки на пол, я вернулась в комнату. Тео, лежа на боку, тихо посапывал.
Мне ничего не оставалось, как лечь рядом, вытащив из-под его тяжелого мускулистого тела кусок одеяла. Немного поерзав перед тем, как провалиться в сон, я задумалась, что несмотря на все, что произошло, я наконец-то засыпаю не одна.
После того, как я переехала в Сан Анхель, я все время была одна. Не считая работы, коллег и учеников, с которыми я расставалась, переступая порог своей квартиры, окунаясь в состояние одиночества и меланхолии. Мне оно нравилось. Но от одиночества тоже устаешь. Устаешь от вечно одной тарелки в раковине, от одинаковой музыки, от забытого приготовленного неделю назад ужина в холодильнике.
Рядом со спиной Тео, которой я слегка касалась лопатками, мне было на удивление спокойно. Мне захотелось прижаться к нему, в поисках дома. Настоящего дома и уюта. Скорее всего, это наваждение, которое внушил мне мозг, осознав, что человек рядом не представляет угрозы.
Безопасность. Отец вечно твердил о безопасности. Велел не доверять первым встречным, и быть начеку.
– Дорогая Айла, ты же понимаешь, что не все люди такие хорошие, как мы с тобой? – отец потрепал меня по макушке и вновь закурил. Его голос с возрастом стал мягче, он много кашлял, и разговоры давались ему тяжело. Но он все равно говорил, так как знал, что мне это нужно. После того, как мама уехала и больше не вернулась, отец никогда не говорил о ней, но каждый раз указывал в подтексте:
– Мы должны быть сильными, и не бросать тех, кто нас любит и в нас нуждается. Тогда мы получим помощь в ответ.
– Почему ты мне говоришь это?
– Я слишком много времени провел один, – он пустил дым по комнате, отчего я зашлась кашлем. Но запах табака оказывал умиротворяющий эффект на меня.
– И я понял, каким людям можно доверять, а каким нет.
– А как мне перенять твои знания?
– Опыт, – он усмехнулся, – только опыт взрослой жизни поможет тебе наконец разобраться в человеческих чувствах. Но запомни одно. Никогда не переезжай в Сан Анхель, ты меня поняла?
– Почему?
– В Сан Анхеле все люди – демоны. Пообещай, что не вернешься на мою родину?
Я лишь кивнула, скрестив пальцы за спиной. Ведь я всегда мечтала уехать в Мехико, и я знала, насколько сильно он болен, и морально и физически. Он бросил свою родину ради моей матери, а она бросила его, от чего отцу становилось нестерпимо больно.
И все же, я сильно расслабилась. Доверилась своей женской интуиции, которая купилась на гору мышц и приятный голос незнакомца. Отец не учел тот факт, что я женщина. Одинокая и слишком серьезная, чтобы завести знакомства на одну ночь. Потому, ощущать мужчину в своей постели оказалось довольно приятно, пусть он и спит спиной ко мне под отдельным пледом.
Смахнув подступающие слезы, я провалилась в тревожный сон, который совершенно не запомнила.
Я подскочила от грохота тарелок в кухне, вся мокрая. Волосы прилипли ко лбу, растекаясь мокрыми сосульками, а футболка пахла потом.
Скинув мокрую одежду, заменив ее домашним платьем, пробравшись на кухню, я стала наблюдать, как Тео ловко переворачивает блинчики на сковородке, двигая бедрами под звуки из телевизора. На столе уже стояла гора блинов, которые пахли супер-аппетитно. Я давно не готовила для себя, поэтому запахи домашней стряпни вызвали слюноотделение, а желудок отозвался голодным воем.
– Не знала, что богачи умеют готовить, – запихивая в рот сразу несколько блинчиков, я медленно пережевывала, поглядывая на его реакцию. Он дернулся, явно не ожидав услышать мой голос так близко, – я думала, у вас этим занимается персонал.
– И тебе доброе утро, – он улыбнулся, – или вечер. Мы проспали весь день.
Я нервно сглотнула ком из блинов, который предательски застрял в горле.
– Ты что же, представляешь, что я герой какой-то мелодрамы? – заговорил Тео спустя минуту неловкой тишины.
– Ворвался к тебе в квартиру красавчик-миллионер, накормил тебя завтраком, потом ты влюбишься в меня, а я разобью тебе сердце? – Тео расхохотался и сел напротив.
– С одним я могу согласиться. Я – красавчик, – он сделал глоток ароматного кофе, – но в остальном, раскрою тебе тайну, – он наклонился ближе и прошептал, – я обычный журналист.
– Журналист? Не может этого быть, – я всплеснула руками, чуть не дав Тео пощечину, но он ловко успел увернуться. Он взглянул на меня, и его взгляд стал серьезным:
– У тебя же есть сестра? Ее зовут Хэнни, я точно помню, вчера…
И я рассказала всю историю сначала. Как вытащила девушку из бара, как ее забрал некто по имени Матео.
– Не хочу тебя пугать, – остановил мой словесный поток Тео, – но у меня нет сестры. Все это выглядит и вправду жутко странно, – он поерзал, будто резко в кухне стало холодно.
– Происходит какая-то дичь.
Я потянулась за очередным блинчиком и увидела стопку писем и газет.
– Ты притащил этот хлам сюда? Я обычно никогда не читаю почту.
– Тут были письма, мне показалось, что они важные.
Вытерев руки об футболку, я принялась разбирать стопку бумажек. Передо мной оказалось письмо, старое, давно затерянное, подписанное знакомым почерком. В уголке нарисовано облачко, потому что Айла – подарок небес. Я прижала письмо к груди, и ощутила запах табака. Так пахнет дом.
– Сильвия? – позвал меня Тео, выдернув из мыслей. Я взглянула на него, такого растерянного и утреннего. Он вызывал во мне нежность, хотелось обнять его широкие плечи и уткнуться носом в грудь. Я подавила желание опустить взгляд ниже и потрясла головой.
– Это письмо от отца.
– Мне уйти?
– Нет, что ты, – я замялась. Мне не хотелось, чтобы он уходил. Не сейчас. Когда я получила частичку прошлого, мне не хотелось быть одной.
– Можно я прочту вслух?
– Если хочешь, – он взял чашку с кофе и откинулся на спинку стула. Поза казалась расслабленной, но его глаза, бегающие по моему лицу, выдавали тревогу.
Трясущимися руками, я развернула конверт. Оттуда вывалился засушенный цветок бугенвиллеи. Лепестки его раскрошились, пудрой покрыв мои колени. Я затаила дыхание, вытаскивая свернутый лист бумаги, где кривым мелким почерком были выведены слова.
Preciosa. Как же ты могла? Я знал, что ты все равно вырвешься из родного гнезда на поиски приключений. Моя милая Айла.
Имя я вслух заменила на Сильвию, успев сообразить, что скрываю свое настоящее. Так странно. Я не называю свое имя незнакомцу, но в тоже время читаю ему письмо, которое может раскрыть обо мне намного больше. Показать ему мое прошлое. Рассказать, кто я такая на самом деле.
Раньше я думал, что смогу уберечь тебя от Сан Анхеля. Но видимо, я глубоко ошибался. Ко мне приходили. О, моя дорогая Айла, ко мне приходил он. Он сказал, что нашел тебя. Сказал, что заберет тебя у меня и никогда не отпустит. Его слова звучали так убедительно, что я взмолился о пощаде. Просил не забирать и тебя тоже. Ползал на коленях перед его красивыми туфлями, целовал их и плакал.
Но он не послушал. Он никогда не слушал меня. И всегда делал то, что ему хочется. Он истинный дьявол, Айла. Я продал ему душу взамен на твою свободу. Но моя душа стоит мало. Твоя ему нравится больше. Такая невинная и чистая.
Я надеюсь, что письмо не опоздает к тебе, моя Preciosa, и ты не успеешь понять, кто он. И ты послушаешь отца. Хоть раз в жизни. И убежишь. Беги, моя дорогая.
Текст оборвался мокрыми пятнами и росчерками ручки. Дальше шли странные символы, и подпись МР.
Тео сидел неподвижно, изредка моргая. Его кофе остыл, но он не выпустил чашку из рук.
– Мой отец не сумасшедший.
– Надеюсь, ты права, – Тео очнулся, – я не буду писать о тебе статью, если ты этого боишься.
– Я об этом даже не думала, – я сложила письмо, – но теперь мне не по себе.
– Хочу помочь тебе разобраться. Только не показывай никому это письмо, хорошо.
– Я и тебе то не собиралась его показывать. Так сложились обстоятельства.
– Вот и хорошо. Ты хоть что-нибудь поняла из содержания?
– Честно? – я выдохнула, – нет. Все это и вправду похоже на сумасшедший бред. Еще нужно учитывать тот факт, что мой отец скончался несколько лет назад.
Тео протянул руку и взял письмо. Покрутив его в руках, он понюхал бумагу.
– Что ты делаешь? – голос вышел с надрывом. Я не поняла, биться мне в истерике или же уйти в себя.
– Ты говоришь, что твой отец умер, но бумага пахнет чернилами. Это письмо написано максимум полгода назад.
– Ну все, хватит с меня загадок, – я поднялась и на подкашивающих ногах вышла с кухни, – Я в душ.
Под потоками воды мне стало легче. Вода смывает все мысли, унося их с собой. Включив по горячее, я встала под потоки воды и закрыла глаза. Вдох выдох. Все, что произошло за один вечер-ночь никак не укладывалось в голове. Кажется, пора выходить в отпуск. Все эти переработки до добра не доведут. И как я могла поверить человеку, который просто водит меня за нос своими линзами и блинчиками, как можно поверить в то, что мой отец жив.
Я умыла лицо. Кто-то дернул шторку, и я открыла глаза.
Но никого передо мной не оказалось. Я нанесла шампунь и распределила по волосам. Опять звук, будто кто-то залез в ванную рядом со мной. Не обратив на это внимание, я начала смывать шампунь, напевая себе под нос мелодию вчерашнего вечера.
– Preciosa, – я вздрогнула, и распахнула глаза. Передо мной стоял он. Матео. Только не тот, что сидел на кухне и готовил блинчики. А тот, что прижал меня к стенке прошлой ночью, тот, кто знал мое имя.
– Только не кричи, Айла. Я знаю, что ты умная девочка.
– Ты забрался ко мне в душ, и хочешь, чтобы я не кричала, – повысила я голос. За дверью послышались шаги, и стук:
– Сильвия, ты в порядке?
Матео прижал руку к моему рту. Стало тяжело дышать. Мне стало страшно. Я стою голая под потоками горячей воды, а напротив меня мужчина в черном дорогом костюме, шепчет мне на ухо:
– Я отпущу руку, и ты скажешь парнишке, что все хорошо, договорились?
Я кивнула, и он отпустил руку. Мое любопытство взяло верх.
– Все хорошо, Тео. Я просто обожглась. Скоро выйду.
– Ладно. Я сделаю нам кофе, – шаги удалились, и я вновь начала рассматривать фигуру перед собой.
– Ты точно маньяк.
– Смотря, с какой стороны посмотреть, – он ухмыльнулся, показав зубы. Хищник. Полная противоположность человека в кухне.
– Да с какой угодно. Любая ситуация оборачивается против тебя, – я понизила голос, чтобы Тео не услышал.
– Ты получила письмо?
– Откуда ты знаешь?
– Значит получила.
– И что с того? Тебе до этого вообще никакого не должно быть дела. Что тебе от меня нужно.
– Айла, – его голос смягчился, будто он готовил эту речь заранее, – твой отец жив. И я знаю где он.
Я затаила дыхание. Если этот человек шутил, то с чувством юмора у него явно проблемы.
– Не хочу даже слышать этот бред.
– Я готов отвести тебя к нему.
– И что же ты хочешь взамен?
Он вновь нацепил маску самодовольства, его глаза засверкали. Кофейный взгляд сменился на черный, в таком цвете не видно было даже зрачков.
– Хочу, чтобы ты была моей, – прохрипел он мне на ухо, прижавшись ближе. Мокрый костюм коснулся моего тела, и по коже сразу же побежали мурашки.
– Отдай мне свою душу.
Беги, моя дорогая.
Слова отца из письма всплыли в памяти. Но что если все это ложь? Я никогда не верила ни во что паранормальное и сверхъестественное, потому скептически отнеслась и к письму, и к человеку в моей ванной.
– Как я могу тебе верить?
– А то, что я стою у тебя в ванной, тебя вообще не смущает? Я – дьявол. Я – мрак и пустота. Я – твой самый худший кошмар.
Я подавила крик, закусив нижнюю губу. Меня разрывало на части: с одной стороны мне хотелось кинуть в него банкой шампуня и выбежать прочь, а с другой меня распирал интерес, и…надежда. Надежда вновь встретить отца. И надежда раскрасить свою жизнь, пусть даже и в оттенки черного.
А он ждал. Он чувствовал, как я металась. И он знал, что я скажу:
– Что нужно сделать?
– Я все сделаю сам.
Матео вцепился пальцами мне в горло, и прижался губами к моим. Горячая страсть растеклась по моему телу, колени подкосились, и я закрыла глаза, падая, точно в бездну, все еще ощущая на губах привкус табака и ванили.
Еще почитать:
Незабываемый миг — Глава VIII Сад оскверненных душ
Жизнь с чистого листа 2 — Глава 8
«Яман и его семья»Глава первая«Знакомство с героями. Часть 7. —
Удовольствие
«
»
24.10.2024
