– Не знаете ли вы, как мне выйти отсюда?
– Это зависит от того, куда ты хочешь прийти, – ответил Кот.
Льюис Кэрролл
Солнце показывало всем добрым людям Самоса, что с завтраком уже пора заканчивать и надо приступать к труду. На улице начинало припекать, но лазурное море своей пленительной силой манило к себе всякого на него смотревшего. Да и крик чаек, словно дополняя манящий шум волн, как бы зазывал людей к себе, на золотой песчаный берег. Тео с Пифагором обсуждали и разбирали первый опыт совместного сновидения Тео и Елены. Правду говорят, что бумага должна отлежаться. Через какое-то время все видится уже в новом свете, и многое в голове начинает укладываться в порядок. Эйфория от победы проходит, и начинаешь замечать как свои ошибки и недочеты, так и удачные моменты.
Внезапно собеседники услышали на улице какой-то шум и, выглянув в природное «окно», увидели, что у подножия их горы стоит невысокий мужчина средних лет в одежде священнослужителя. Этот человек-священник смотрел прямо на окно пещеры, махал рукой и что-то кричал. Что именно, было совершенно непонятно, так как его голос заглушался порывами ветра, да и расстояние до подножия пещеры не давало ничего расслышать. Несомненно было одно – он пришел к Пифагору и просил о помощи. Пифагор посмотрел на него и жестом показал Тео, что нужно идти.
– Это Ставроменос, служитель храма Аполлона, из деревни Ормос неподалеку – помнишь, где мы тебе покупали спальное место? Похоже, ему нужна помощь, поэтому давай отложим нашу беседу и пойдем вниз, узнаем, чем можно помочь этому хорошему и достойному человеку.
Пифагор одобрительно махнул рукой Ставроменосу, жестом показал, что идет к нему, и направился к выходу из пещеры, а Тео послушно последовал за ним. Через некоторое время мужчины уже стояли внизу, и Ставроменос быстрым шагом, радостно приветствуя взмахами руки, шел навстречу. Когда они, наконец, подошли друг к другу, то оба друг друга тепло поприветствовали. Тео отметил, что со стороны Ставроменоса не было видно ни тени лести – его уважение к Пифагору выглядело совершенно искренним. И Пифагор ни жестом, ни какой-либо фразой не выказывал превосходства – на его лице было спокойное уважение к собеседнику.
– Да будет Аполлон всегда с тобой! О, великий сын великого Аполлона! Я приношу тебе свои самые глубокие извинения за то, что отрываю тебя от твоих высоких и священных дел и дум! Но я не могу к тебе не обратиться! Нам срочно нужна твоя помощь! О, Божественный, прошу тебя, не откажи нам!
– Что же такого случилось, Ставроменос? Что заставило тебя преодолеть не самый близкий путь и идти сюда в такой жаркий день?
– У нас в храме случилось происшествие, и мы не знаем, как поступить. Вчера один из посетителей храма, который пришел сделать благородное подношение великому Аполлону, случайно уронил на пол свой пояс! Оказалось, этот человек возвращался домой после многолетних трудов в чужой стране, у варваров. И вот, он положил все свое заработанное и накопленное золото в этот пояс. Как известно, по закону то, что упало на пол в храме, не может быть поднято. Но по справедливости – в этом поясе находится все, что он заработал своим тяжелым трудом для своей семьи! И вот этот несчастный по закону не может поднять пояс со всеми своими сбережениями, а с другой стороны, просит справедливости и не хочет все это оставить в храме, так как он везет заработанное золото своей семье, которая в этом очень нуждается. Он находится в храме со вчерашнего дня. Ничего не ест и не пьет, никому из служителей не дает взять свой пояс, сторожит золото, отказываясь без него покидать храм. Но и нарушать закон в храме Аполлона он также боится. Так и сидит там до сих пор, и никто в храме не знает, что с этим делать и как поступить. И вот всеобщим мнением мы решили просить твоей мудрой помощи в разрешении этого вопроса. Никто не может решить эту проблему в Храме Аполлона лучше, чем сын самого Аполлона!
Пифагор озадаченно покачал головой и после короткой паузы сказал Ставроменосу, что поможет в разрешении этого нелегкого дела и вместе с ним отравится в храм. А этот молодой юноша, указал он на Тео, пойдет вместе с ними. Ставроменос очень обрадовался такому благоприятному решению Пифагора и радостно поблагодарил его за благородную помощь в разрешении проблемы.
Наши путники шли вдоль поля. Справа от дороги виднелось вдалеке синее море. Солнечная дорожка бежала с самого горизонта до берега, и казалось, что именно по этой самой дорожке Бог ходил по воде – настолько это был божественный вид! Тео спросил у Пифагора, зачем им нужно идти такое расстояние пешком, если можно использовать портал? Пифагор ответил, что, во-первых, портал используется для крайних случаев, во-вторых, они идут сейчас вместе со Ставроменосом, и нужно проявить к нему уважение, а в-третьих, чтобы и тут тело Тео не приняло пухлый вид, как у его бывшего тела в Афинах, 2500 лет тому вперед, иногда нужно нагружать его ходьбой и другой физической нагрузкой.
Ставроменос бодро шел впереди, а Тео с Пифагором, идя немного позади, оживленно обсуждали различные стороны пользы и вреда такого масштабного распространения средств массовой информации, которое они получили в начале XXI века – то, что начали называть «Четвертая информационная революция».
– Дорогой мой Тео. Я хочу обратить твое внимание на один очевидный факт, который, тем не менее, остается в тени от внимания людей и твоего собственного: когда ты идешь на рынок или в магазин и выбираешь себе продукты для еды – ты следишь, чтобы продукты, которые ты выбираешь, были свежими, не гнилыми и не испорченными. Не так ли?
– Ну да, это очевидно. Было бы обидно заплатить деньги за продукты, которые вдруг оказались бы испорченными или гнилыми.
– Ну вот. А потом, непосредственно перед поеданием любого продукта, ты также, смотришь на его состояние, и если видишь, что он каким-то образом испорчен, то не употребляешь его, чтобы не навредить своему здоровью, а выкидываешь, верно? И грязный продукт ты также не будешь употреблять в пищу, а тщательно вымоешь, пока он не станет чистым, ведь так?
– И это снова очевидный вопрос, на который ответ может быть только «Да». Не хочу выглядеть Капитаном Очевидностью, – с колким сарказмом ответил Тео.
Учитель явно не знал, кто такой Капитан Очевидность и почему Тео не хочет быть на него похож, но он оставил это без внимания, потому что суть была в другом.
– Когда ты потребляешь любую информацию – кого-то слушаешь, или что-то читаешь, либо же смотришь, – продолжал говорить Учитель, – любая потребляемая тобой информация влияет на твое сознание, мировосприятие, на твои разум и душу. И поверь мне, если ты съешь испорченный продукт, то вылечить тело значительно проще, нежели лечить сознание и душу, пораженные вредоносной или, если угодно, гнилой информацией. Поэтому людям следует с еще большой серьезностью, относиться к тому, что они потребляют внутрь – читают, смотрят и слушают. Лечить сознание, разум и душу значительно труднее, чем тело.
Тео поймал себя на мысли, что это звучит так очевидно! Но, вместе с тем, он никогда об этом раньше не задумывался!
– Я совершенно согласен. Как бы очевидно это ни звучало, я признаю, что об этом никогда не задумывался. И не встречал, чтобы об этом задумывался кто-то другой, из тех, кого я знаю. Я согласен, что стоит обращать на это внимание.
– Это правильный вывод, Тео. В твое время всех тех, кто выливает горы информации на бедных людей, вопрос чистоты и полезности их информации для людей, очевидно, не интересует в принципе. Главный и решающий фактор, отправлять или не отправлять очередную порцию информации человеческим массам, – это только возможный рейтинг, или финансовый результат такой информационной эмиссии, или необходимость манипуляции этими человеческими массами. Даже если такая информация массово введет людей в заблуждение или же существенно загрязнит их душу, это нисколько не волнует тех, кто эту массовую информацию создает. Как у христиан и иудеев есть 10 Заповедей Моисея, так у египтян есть заповеди Богини истины – Маат, – продолжал Пифагор. – Так вот, первая заповедь гласит не про запрет убийства или воровства, а запрет на общение с недостойными людьми. Она требует не общаться с недостойными людьми. И причина этому – та, что я сейчас тебе сказал. Я настаиваю, Тео, чтобы ты постоянно держал это в голове и тщательно отбирал ту информацию, которую собираешься «употреблять», а не вливал в себя все, как в помойную яму. А также тщательно отбирал людей, с которыми ты общаешься. Помнишь известную пословицу: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты»? Думаешь, зря ее народ сложил?
В первой половине ХХ века жил известный профессор Бехтерев. Он был одним из мировых пионеров в исследовании мозга и психики человека. Так вот, он использовал понятие «ментальные бактерии» и утверждал, что как обычные бактерии могут передаваться от человека к человеку и влияют на здоровье человеческого тела, точно так же ментальные бактерии передаются от человека к человеку и влияют на его психическое здоровье.
– Ну, наверное, с этим тоже можно согласиться, – сказал Тео. – Находясь долго в компании человека с грубой речью, невольно сам со временем начинаешь сквернословить. А общаясь с интеллигентным человеком, меняешься в лучшую сторону. Трудно с этим спорить.
– Чтобы закончить тему, я прошу тебя особенно обратить внимание на то, что важно избегать общения с людьми, которые практикуют грубую, агрессивную, нецензурную речь, злословие, проклятия и так далее. А также избегать того, что активно пропагандирует насилие, – фильмы ли это, компьютерные игры или что-то другое. Такие «ментальные бактерии» наиболее опасны для человека. Они питают и развивают агрессию, а она съедает изнутри.
– Хорошо, Учитель. Я понял. Буду иметь это в виду, – коротко ответил Тео.
Предмет разговора и доводы были ему понятны, и не было смысла продолжать это обсуждать. Тема разговора оказалась исчерпана, и мужчины продолжили свой путь с приятным ощущением, что было сделано еще что-то полезное.
Извечный вопрос – что делать?
Через некоторое время впереди показались знакомые домики. Тео узнал это селение, где он совершил важнейшее приобретение – нормальное спальное место с нормальным постельным бельем! Как же приятно изменилась его жизнь в пещере после этого!
Наши путники дошли до невысокого здания странной формы – было видно, что это здание не жилое, и также не похоже, чтобы кто-то в нем работал. Хоть на нём и не было надписей или таблички, но Тео методом исключения догадался, что это и есть Храм. Пифагор со Ставроменосом остановились перед входом, что-то тихо сказали, затем открытыми ладонями нарисовали в воздухе небольшой воображаемый круг, слегка поклонились и вошли внутрь. Тео последовал за ними. Внутри храм представлял собой просторное помещение с высоким потолком. У противоположной стены, напротив входа, стояло высокое изваяние Аполлона, отлитое, видимо, из бронзы – на нем уже были видны следы времени, но не так сильно, как это могло бы быть. Видимо, за ним хорошо ухаживали.
«Вот если бы это изваяние было из золота, как у Пифии, то тогда и следов времени на нем не было бы вовсе. Но, видимо, этот Храм не так богат», – отметил про себя Тео.
На полу перед изваянием лежали свежие подношения. В основном, тут были продукты – хлебные лепешки, тарелки с медом, молоком, различные травы и другие растительные продукты. Никакого мяса, рыбы или другой мертвечины не было. Похоже, так как Аполлон был покровителем искусств и нес людям свет, добро и гармонию, то и приношения ему позволялись исключительно бескровные. На стенах горели факелы, стены украшали нарисованные сцены из известных мифов о жизни Аполлона. И хоть у здания не было окон, света от факелов вполне хватало для нормального освещения.
В храме стояла толпа людей, состоявшая из служителей и прихожан, и они все громко и бурно что-то обсуждали. Недалеко от приношений Аполлону, на полу лежал пояс из плотной ткани. Он чем-то напоминал котомку, только вытянутую по длине, – такая сумка, которой можно было опоясаться. А возле этого пояса на полу сидел убитый горем человек. Было слышно, что толпа, обсуждающая решение проблемы, разделилась во мнениях – часть людей настаивала, что в Храме все происходит только по воле Аполлона. И если пояс упал на пол, то, значит, на то воля Аполлона, и наверняка по какой-то причине он желает, чтобы золото осталось в этом храме. Другие же настаивали, что этот человек много лет трудился и везет честно заработанное золото своей семье, а Аполлон всегда на стороне справедливости, и потому пояс с золотом нужно вернуть несчастному.
Пифагор прошел в центр Храма, остановился и поприветствовал всех тем же жестом, что он сделал перед входом – открытой ладонью правой руки очертил в воздухе небольшой круг на уровне груди. Все собравшиеся его увидели, замолчали и также приветствовали его подобным жестом. Ставроменос церемонно подошел к Пифагору и от имени всех громко сказал:
– Мы приветствуем тебя, о сын Аполлона! Со вчерашнего дня мы никак не можем решить эту проблему, о которой я тебе уже рассказал. Наши мнения разошлись в споре, и мы не можем прийти к единому мнению насчет того, чего бы хотел Аполлон – следовать справедливости и вернуть этому несчастному его пояс с золотом, но нарушить закон, или же соблюсти известный закон и оставить пояс с золотом в Храме, но нарушить справедливость и оставить несчастным этого бедного человека и его семью?
Пифагор кивнул, ничего не ответил и подошел к сидящему на полу человеку. Тот был явно убит горем и, похоже, уже готов до конца своих дней поселиться в этом храме, чтобы охранять свое состояние, в надежде, что, может быть, когда-нибудь в будущем жрецы Храма над ним сжалятся и согласятся вернуть с таким трудом нажитое состояние. Человека этого звали Астрид. Он рассказал Пифагору, что много лет работал на медном руднике в Тире, в Сирии, и сейчас возвращался домой, к своей семье, на Лесбос. На все деньги, что там заработал, он купил золото, которое зашил в пояс, и носил этот пояс всегда с собой, чтобы его, не дай Бог, никто не украл. И вот вчера, когда он хотел совершить подношение Аполлону, неловко повернулся, и пояс совершенно случайно развязался и упал на пол. И вот теперь он со вчерашнего дня охраняет его и просит Аполлона о справедливости по отношению к нему.
Ставроменос от имени всех присутствующих сказал, что так как Пифагор, по общему мнению, является сыном Аполлона, то ему лучше всех известно, чего хотел бы Аполлон и как наиболее правильно разрешить эту проблему. Поэтому как Пифагор решит, так все и поступят, без всяких сомнений и споров. Пифагор посмотрел на пояс, лежащий на полу, затем на несчастного горе-капиталиста, который сидел сейчас на полу около своего пояса и смотрел на Пифагора полусумасшедшими глазами, полными мольбы и надежды. Затем он подошел к изваянию Аполлона и замер. Постояв так некоторое время и поразмыслив, Пифагор обратился ко всем присутствующим:
– Вы все – добрые и достойные люди. Давайте вспомним, как нужно относиться к закону? Всеми силами и средствами закону нужно помогать, а с беззаконьем воевать. Неправда ли?
Все одобрительно закивали, решив, что вердикт Пифагора – оставить золото в храме, и часть людей, выступавших против этого, явно забеспокоилась.
– А также давайте вспомним, что Аполлону более всего важно? Справедливость! Не учил ли нас Аполлон всегда следовать справедливости и защищать ее всеми силами?
Присутствующие снова одобрительно закивали, но в этих, вторых кивках уже была большая доля недоумения – оба аргумента казались бесспорными, но при этом были взаимоисключающими. И то, что сейчас сказал Пифагор, никак не приблизило их к решению, а снова возвращало всех к изначальной проблеме. Теперь беспокойство у части присутствующих сменилось недоумением у всех. Не обращая внимания на ропот аудитории, Пифагор продолжил:
– Также, бесспорно и то, что в этом Храме, как и во всем мире, ничего не происходит случайно – мы живем в точном мире, и каждое происходящее событие имеет свою причину.
Недоумение на лицах начало сменяться интересом. После первого аргумента все решили, что Пифагор скажет оставить золото в Храме. После второго аргумента часть решила, что Пифагор скажет, что справедливость выше закона, и постановит вернуть золото его хозяину. Но сейчас все были окончательно заинтригованы.
– Смысл того, что по воле Аполлона этот пояс упал на землю именно в его Храме, заключается в том, что Аполлон хочет нас проверить на твердость в исполнении законов, так же как и в постоянном стремлении к справедливости. Но, вместе с этим, Аполлон хочет от нас и проявления мудрости – мы должны принять не какое-то простое решение, которое, безусловно, нарушит одну из главных наших традиций, а мы должны найти мудрое решение, которое позволит сохранить все традиции незыблемыми и ни одну из них не нарушить. Если ни одно решение не кажется правильным, то нельзя опускать руки и выбирать лишь из того, что очевидно и лежит на поверхности. Это значит, что нужно продолжать думать и искать, пока по-настоящему верное решение не будет найдено.
Все с интересом и любопытством смотрели на Пифагора и ждали его решения. Ставроменос был очень доволен – было видно, что именно ради этого он и проделал такой путь к пещере и обратно.
И Пифагор вынес свое решение:
– Закон говорит: то, что упало на пол, должно остаться в Храме. На пол упал пояс – и он останется в храме. Но золото, которое находилось в этом поясе, нужно вернуть его хозяину. И так закон будет соблюден, но и справедливость не нарушена.
Вся публика, с интересом и вниманием слушавшая Пифагора, взорвалась бурей аплодисментов и одобрения. Похоже, это было именно то решение, которое все искали и не могли найти. Ставроменос громко и церемониально поблагодарил Пифагора и сказал, что только истинный сын Аполлона мог вынести такое мудрое и справедливое решение. Несчастный Астрид, который до сих пор сидел на полу и внимательно пытался определить, к чему все склоняется, вскочил и ликовал. Он точно не знал, кого именно было правильным благодарить, так как с Пифагором он не был знаком и ничего о нем раньше не слышал. И в итоге он решил благодарить всех и бросился жать руки каждому, кто участвовал в обсуждении.
Служители наперебой просили Пифагора остаться с ними и разделить с ними ужин. Пифагор же со всеми вежливо попрощался, поклонился и удалился. Тео молча помахал всем рукой и удалился.
«Наверное, в этом времени на прощание рукой не машут, и, скорее всего, я выглядел довольно глупо. Но так как сегодня звездой вечера был Учитель, то на меня вообще никто не обратил внимания. Я сегодня был тенью, так что можно не беспокоиться», – размышлял Тео.
Когда мужчины отошли на некоторое расстояние от Храма, Тео аккуратно спросил у своего Учителя:
– Скажите, а почему они все называли вас сыном Аполлона?
– Тут все просто. Аполлон, как известно, был кто? Бог мудрости, покровитель музыки и искусств, который нес людям свет, добро и гармонию. И вот люди сопоставили: первое: мое рождение предсказала Пифия, а та вещает только то, что угодно Аполлону. Второе: меня назвали Пифагором в честь Пифии, которая является душой-спутницей Аполлона.
Третье: Я лечу болезни души и тела музыкой – как Аполлон. Четвертое: мое главное послание людям – всегда и везде поддерживать гармонию и справедливость, а это – главные принципы Аполлона. Вот на основании этих и других подобных доводов все единодушно решили, что я – сын Аполлона, и по-другому не может быть никак.
– А на самом деле? – задал Тео провокационный вопрос.
– А на самом деле это абсолютная правда. И через несколько лет мне приведется это доказать.
– Да ладно! Кому? В каком-нибудь суде доказать, что вы на самом деле – сын Аполлона? Кто-то будет это публично оспаривать?
Тео громко расхохотался. Эта мысль была ему настолько смешной, что он не мог себя пересилить и успокоиться. Лишь когда он увидел грозное лицо Учителя, его раскатистый смех тут же прекратился.
– Тео, несмотря на твое крайне бестактное и невежливое поведение, у меня для тебя есть несколько объяснений. Во-первых, ты рассуждаешь человеческими мерками биологической жизни. Как известно из мифов, к примеру, у Бога Солнца Гелиоса был сын – Фаэтон. У Урана были дети, у Зевса были дети. Иисус говорил, что он – сын Божий, а Бог – его отец. Что это все, по-твоему, означает? Что реально Боги рожали детей, как мы себе это представляем человеческими и биологическими мерками? Тео, мы говорим о великих существах, живущих по ту сторону Зазеркалья, где нет биологической жизни, с ее рождениями и смертями. Мы с тобой неоднократно обсуждали, что тонкое тело состоит из энергии различных типов, и что по ту сторону энергия – это как аналог материи нашего мира. Теперь подумай, что такое отец или мать? Что означает, когда люди говорят своим детям и внукам: «Ты – моя кровь»?
Вполне логично подумать, что если есть некая энергетическая субстанция или тонкое тело, которое имеет ту же природу, схожие характеристики, если угодно – похожий спектр и частоты вибраций, что и определенного Высшего Существа, а также это сознание имеет схожие принципы этого Высшего Существа – то, что еще называют «на одной волне», – то как еще выразить близость этих энергий, этих сознаний? Наиболее точным будет только сказать, что они родственны. А что такое «родственны» на нашем языке? Родитель и ребенок. А на самом деле это просто наиболее адекватное описание близости сознаний и природы их тонких тел.
Как ребенок находится под влиянием родителей, так и человеческое сознание также будет под сильным влиянием своего родительского Высшего Существа, если оно у него есть.
– Хм, интересная трактовка. Никогда не думал с этой стороны, – задумчиво и уже без сарказма сказал Тео. – То есть вы хотите сказать, что Аполлон реально существовал?
– Тео, помнишь, что тебе уже говорил: «Не смей не верить сказкам о Богах, хоть кажутся и вымыслом в веках»? Да, Аполлон реально существовал и существует, независимо от того, верит в него необразованный подросток или нет. Да, мифы сложены образно, и истина в них зашифрована не прямым текстом, а иносказательными ключами, но это не отменяет их правдивости.
– А кому вам приходилось, или придется, доказывать ваше «родство» с Аполлоном?
– Когда у меня была школа, ко мне пришел один интересный ученик – Абарид. Он был скифом и жил севернее нас. Абарид был опытным жрецом Аполлона Гиперборейского. И он был потомком Гиперборейцев. Абарид обладал многими редкими знаниями и умениями. То, что в твое время называют «специалист высокого класса». Он путешествовал по городам и островам средиземноморья, проводил очищение городов от эпидемий и болезней, за что собирал пожертвования – золото для своего храма. И вот, уже собрав необходимые пожертвования, он собирался отправляться обратно, но тут узнал обо мне и услышал, что я – сын Аполлона, которому он служит. И вот он решил приехать ко мне. Он нашел меня и спросил, правда ли я сын Аполлона. Пришлось ему это доказать.
— Показали ему свидетельство о рождении, где в графе «отец» было написано «Аполлон»? – Тео никак не смог удержаться от сарказма, но Пифагор оставил это без внимания.
– Нет. Абарид читал древнее пророчество, где было сказано, что у истинного сына Аполлона будет золотое бедро. И я показал ему свое золотое бедро. И его это убедило раз и навсегда. Он остался со мной в общине и был моей «правой рукой» до конца.
– Вот это мне уже трудно понять. Вам протезировали бедро и поставили золотой протез? Вы серьезно?
– Да ну что ты! Ты должен перестать рассуждать как простой обыватель. Тебе нужно избавляться от глупости. Ты должен был уже привыкнуть, что все, что касается высших знаний, мы зашифровываем и говорим образными ключами, чтобы не посвященные люди не могли понимать смысла сказанного. Я тебе рассказывал уже, что на разных континентах во все времена жили люди, которые обладали высокими знаниями о Зазеркалье и владели навыками использования скрытых сил природы. Это существовало вплоть до появления и прихода современной технократической западной цивилизации, которая задушила всю эту культуру и запихнула все, что могла, в разряд «фольклора».
Чикагский профессор Мирча Элиаде это тщательно изучал и систематизировал – я тебе уже говорил об этом, – и ты можешь с этим ознакомиться в его книгах, хоть они и написаны языком классического западного ученого, который верит только в науку и просто изучает фольклор. Обладая достаточными знаниями и умениями, человек может менять свое материальное отображение в нашем материальном мире. То, что в народных сказках писали о волшебниках, которые могли летать или превращаться в животное или птицу – это вообще, нисколько не вымысел. И раньше некоторые люди это действительно умели. О чем, кстати, Элиаде тоже упоминает. Абарид знал, что такая трансформация тела, которая требуется, чтобы бедро стало золотым, требует особого уровня знаний и умений. И способность трансформировать бедро в золото и обратно – это достаточное доказательство такого уровня знаний и умений, которому Абарид захотел учиться и потому остался. Хотя Абарид и сам был способен летать по воздуху. Если хочешь, почитай в своем времени многих авторов, которые в один голос пишут о том, что Абарид мог перемещаться по воздуху верхом на своей «волшебной стреле».
– Учитель! Я все время пытаюсь понять и поверить в то, вы говорите. Но не могу! Ну как же человек мог превратиться в птицу или зверя?! Ну в самом деле! Есть же такие вещи, как физиология, генетика, объем и масса тела! Даже если на ходу каким-то чудесным образом поменять геном, что абсолютно невозможно, то все равно – это же несопоставимые размеры тела, навыки и все остальное! Если человек весит даже 70 килограммов и вдруг превратится в птицу весом в 5 килограммов – он что, спрячет остальные 65 килограммов в тайном месте? Ну не логично же!
– Да? Это если рассматривать наш мир как чисто материальный. А если на минуту допустить, что наш мир имеет «цифровую основу»? Представь, что ты играешь в игру-симуляцию, и твой персонаж – человек. Но у тебя есть доступ к настройкам, как у администратора этой «игры-симуляции», и ты посредине своего уровне можешь менять своего персонажа? Ты же знаешь, что в настоящей игре на компьютере система тут же заменила бы тебе твоего персонажа птицей, которую бы создала по имеющейся модели. И наша система – наш мир – имеет точно такие же возможности. И весь интерфейс с этой системой происходит только с помощью нашего сознания.
Тео молча шел и никак не отвечал на услышанное. Он не мог понять, верить в это или нет? А если и верить, то насколько? Но если Учитель так говорит, то как же может он ему не верить? А если в это поверить, это значит, что мы действительно живем в такой мега-симуляции? В Матрице? А с другой стороны, если это правда, то это же так много всего объясняет! Столько вопросов и нестыковок официальной науки были бы сняты с повестки дня…
«Да, наверное, в это стоит предварительно поверить, но осторожно, и продолжать изучать эту тему дальше, по мере возможности, по ходу дела», – решил для себя Тео.
Храм не нужен? Или все-таки нужен?
Путники шли размеренным шагом. Жара уже давно спала, и наступило замечательное время теплого летнего вечера. Не жаркого, а именно теплого. Да, Самос, конечно, удивительное место. Тут трудно найти место, где бы не было упоительного аромата хвои или благоухающих трав. Даже если их нет непосредственно рядом с тобой, то их аромат все равно всегда рядом!
– Учитель, я, конечно, удивляюсь, как же легко люди вашего и нашего времени верят в разные предрассудки, типа вот храм, вы в него идете, говорите с Богом, он вас услышит, поможет, и будет вам счастье. И вы сами их почему-то в этом и поддерживаете! Но вы же сами прекрасно понимаете, что это все – полная ерунда, не так ли? Неужели в ваше время не находилось ни одного рационального здравомыслящего человека, который бы сказал: «Люди, просто остановитесь и подумайте! Только задумайтесь, сколько храмов Аполлона есть только в одной Греции? Сколько туда ходит людей? Да если бы на каждом острове, в каждом городе, в каждом храме Аполлон внимательно слушал каждого из вас – это какой кол-центр нужно было бы для этого содержать?! Да и в одном единственном храме – когда собирается толпа, и каждый одновременно просит о своем, – глупо ведь думать, что вас выслушивают и каждому искренне хотят помочь!»
Пифагор улыбнулся, высоко поднял брови и покачал головой так, как улыбается и качает головой учитель, когда ученик стоит в классе у доски и несет полную дичь.
– Наверное, мне стоит тебе кое-что рассказать и объяснить, – сказал Учитель после недолгой паузы. – Те аргументы, что ты сейчас привел, совершенно логичные. Но и твоя фундаментальная ошибка, как и ошибка большинства твоих современников, в том, что ваша изначальная позиция – что древние были совершенно отсталыми и глупыми. И если они делали то, что вам кажется нелогичным, то они, априори, глупы, а вы все – ну очень разумные и всегда оцениваете своих далеких предков с более высокой ступеньки развития. А это далеко не всегда так.
Итак, вопрос первый: скажи мне, о мой высокомерный и многоученый друг, а какой формы обычно крыша у ваших греческих христианских храмов?
– Купол, – непонимающе ответил Тео. Он еще не мог понять, в какую сторону клонит Учитель, к чему он ведет и в чем подвох?
– Совершенно верно. И мой наблюдательный друг получает первый приз. А теперь второй вопрос: какой формы купол у мусульманских мечетей?
– Тоже купол. Ну, это логично, они же друг у друга копировали!
– Ответ снова верный. Но не спеши же делать скорые выводы, о мой нетерпеливый друг. Да, и христианские, и мусульманские храмы, и Храм царя Соломона, что был задолго до христианства, также имел крышу в виде купола. И да, некоторые религии заимствовали это решение у других, но почему? И у меня новый вопрос: а что будет, если ты возьмешь этот купол и перевернешь его верхушкой вниз? На что это будет похоже?
– На разрушенный храм после взрыва? Которому сорвало крышу? – недоуменно ответил Тео.
Пифагора это не на шутку рассмешило. Вообще, он почти никогда не смеялся. Он был убежден, что все эмоции нужно выражать спокойно, и не в меру громкий смех – это признак неуравновешенного человека, который не умеет держать свои эмоции под контролем. Но сейчас был тот редкий случай, когда и Пифагор посмеялся от души.
– А ты вспомни одно техническое устройство из твоего времени, которое собирает волны и фокусирует их в узкий пучок – называется спутниковая антенна. Ничего общего не находишь? А теперь представь, что купол Храма – это та же спутниковая антенна, или волновая линза, но повернутая вовнутрь. То есть собирается группа людей, которые приходят в храм с благими мыслями, добрыми пожеланиями, благодарностями к Высшему Разуму. А мы возьмем и на минуту допустим, что мысли имеют волновую основу, тогда становится очевидным, что волновая линза собирает все эти благие мысленные излучения, фокусирует в узкий поток и отправляет обратно. Я тебе скажу одну очень важную вещь, Тео: дорога к Высшим силам, к Высшему Разуму, к Богу есть только одна – она внутри каждого человека. Ее нет снаружи. Нет волшебных порталов, антенн, мониторов и специальных устройств, которые это могут сделать за нас. Каждый человек может и увидеть, и услышать Высший Разум, но путь к этому только один – внутри самого человека. И чтобы это в себе пробудить и развить, чтобы активировать в себе это устройство связи – это не имеет ничего общего со лже-экстрасенсами или другими шарлатанами. Это труд, строгое соблюдение самодисциплины, использование известных методик – не ожидание чуда, а тяжелый ежедневный труд. Почему над входом в Храм Аполлона у Пифии сделана именно эта надпись: «Познай себя»? А ответ прост – это конечная цель рождений человека на Земле. Познать себя – значит познать Высший Разум, или Бога. И это самая трудная задача, что стоит перед любым человеком. И Храмы построены, в том числе, и для того, чтобы этому способствовать.
Тео был настолько впечатлен услышанным, что он уже и забыл о сегодняшнем происшествии, и о мудром решении Пифагора в стиле царя Саломона. И о том, что им уже стоило бы подкрепиться.
– Знаешь, мой дорогой ученик, я сейчас подумал, что можно было бы зайти в какую-нибудь хорошую таверну и вкусно поесть в честь сегодняшнего замечательного события в храме Аполлона. Как думаешь?
При словах «еда» и «таверна» Тео тут же всполошился:
– Ну конечно, как я сразу не подумал? Ведь такое замечательное событие – его нужно обязательно отметить вкусным ужином! Я категорически «за»! – энергично закивал головой Тео, пока Учитель, не дай Бог, не передумал! И наши путники бодро направились к подходящей таверне.
Пьянству – бой.
По дороге им повстречалась симпатичная таверна, которая выглядела вполне уютно, и мужчины решили, что она стоит того, чтобы в нее зайти и отметить удачное решение проблемы в храме Аполлона. В таверне было не людно. В зале, на первый взгляд, не больше пяти-шести деревянных столов. Из них занятых только два-три. Наши друзья сели за небольшим столом у окна, из которого открывался чудесный вид на берег с рыбацкими лодками и горами рыболовных сетей, которые сушились под теплым весенним солнышком. Из всех возможных мыслей почему-то сейчас Тео в голову пришла самая неожиданная: «Интересно, почему тут нет тараканов? – подумал он. – У них ведь нет бытовой химии, они не моют деревянный пол хлоркой или моющими и дезинфицирующими средствами. И я бы не сказал, что в нашем времени, со всей нашей боевой химией, у нас результат лучше, чем у них».
Мимо столика прошел официант с амфорой в руке, и за ним невидимым шлейфом летел изумительный аромат мускатного вина. Тео подумал, что сейчас у него слюна пойдет из глаз, а не только изо рта. Он собрался с силами и в шутку спросил у Пифагора:
– Скажите, а насколько у нас строгое правило не употреблять вина? Вино ведь подарил людям Дионис! Отказаться от вина – значит отказаться от его дара! – лукаво начал подбирать аргументы Тео.
– Друг мой, в XVI веке новой эры жил умнейший Парацельс. И он любил говорить то, что я тебе уже неоднократно повторял: «Все есть яд. И все есть лекарство. И то, и другое определяет только мера». Знаешь, когда человек немного выпьет, он становится веселым. Но когда напивается допьяна – становится отвратительным.
За примером не пришлось далеко ходить. За столиком в дальнем углу сидел мужчина зрелых лет. Это ему официант нес новую амфору мускатного вина. Мужчина был сильно пьян и о чем-то скандалил с официантом. Он безобразно махал руками и во время очередного взмаха уронил со стола кубок и сам свалился на пол. Зрелище наглядно изображало фразу, которую только что описал Пифагор.
– Ну что вы, Учитель! Я меру свою знаю и до такого никогда не опущусь! – начал было говорить Тео, но сам понял, что это больше похоже на дешевое бахвальство, чем на серьезную фразу мужчины, отвечающего за свои слова и поступки. Пифагор спокойно на него посмотрел и сказал:
– Дорогой мой, вспомни, из-за чего ты здесь оказался?
Это был железный аргумент, и Тео ничего не мог возразить. Но самое страшное было то, что хоть смысл этих слов был колким и обличительным, но сказано это было очень тепло, мягко и дружелюбно. В словах Учителя не прозвучало ни одной интонации, которая могла бы уколоть или обидеть. И от всего этого Тео чуть не прослезился. Он подумал, что за всю его жизнь с ним еще никто так тепло не разговаривал, особенно когда в контексте сказанного есть его очевидная вина. Если бы сейчас Учитель сказал что-нибудь колкое или начал упрекать Тео – тот бы наверняка обиделся и сказал или сделал бы что-нибудь назло. Например, напился бы, как тот человек за столиком в углу. Но никакого упрека не было и близко. А были только тепло и доброта. И Тео решил, что он никогда не предаст это отношение и больше не будет злоупотреблять алкоголем. Никогда. Ни тут, ни дома, если он когда-нибудь туда вернется. Все это происходило внутри Тео, в его голове. Он ничего не сказал вслух. Но по его взгляду Пифагор точно знал и понимал то, что происходило сейчас в душе у этого мужчины с молодым телом и поседевшей взрослой душой. И он, как всегда, по-доброму улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Все было и так понятно, без лишних и ненужных слов.
Приятная девушка с милым лицом вовремя принесла еду, и можно было погрузиться в удовольствие ее поедания.
– Ну, давайте отметим вашу сегодняшнюю победу этим замечательным ужином! – воскликнул Тео и, не дожидаясь ответа, с широкой улыбкой набросился на тарелку с запеченными овощами, обильно политыми ароматным оливковым маслом, и одновременно потянулся за горячей лепешкой.
Еще почитать:
Школа шиноби. Книга первая. — Часть 59. Какие мои перспективы?
Усадьба увядшей красоты
Менталист 2
Гордость фермера
«
»
