Пифагореец Глава 17. Для любви нет ни времени, ни расстояний.

Миром движет любовь. Именно она заставляет Землю вертеться!
Льюис Кэрролл

На Самосе уже стемнело, и выдался чудесный вечер. Абсолютно безоблачное небо было заполнено мириадами мерцающих светлячков, а оглушительный хор цикад пытался рассказать людям, что все преходяще, и даже могучие звезды в небе не вечны. Но Теодора это не успокаивало. Он готовился ко сну и сегодня был особенно молчалив, а его лицо было покрыто густым облаком грусти.

– О чем печалится мой юный друг? – попытался подбодрить его Пифагор.

– Все хорошо, – отмахнулся Тео, не желая обсуждать свои печали и проблемы.

– Так ли уж хорошо? Знаешь, Тео, ученик может усердно и эффективно заниматься обучением, если его не беспокоят другие мысли и если все его душевные ветры находятся в покое и гармонии. В Азии есть такое понятие – «душевные ветры». Это беспокоящие энергии, которые постоянно отвлекают человека от того, что нужно. К примеру, если человек сильно голоден или его мучает жажда, то вряд ли от него стоит ожидать эффективной медитации и выполнения других умственных упражнений, требующих полной концентрации ума и не допускающих отвлечения, пока беспокоящие его душевные ветры не успокоятся. И я вижу, что тебя сейчас мучает какой-то ветер, и нам важно его успокоить, чтобы ты смог спокойно сосредоточиться на своем обучении. Поэтому давай рассказывай, чего это ты голову повесил? Я настаиваю.

– Учитель, у меня не выходит из головы Елена. Как она там? Как она там, с Алкеем? Если я тут, то он, скорее всего, – там, в моем теле! Примет ли она его за меня? Да и вообще, увижу ли я ее когда-нибудь снова и смогу ли попросить прощения за то, что вел себя с ней, как законченный эгоист?

Пифагор задумчиво повел бровями, немного подумал и сказал:

– Я понимаю, что тебя так сильно тревожит. Слушай, а чего тянуть? Поговори с ней прямо сегодня и сам обо всем расспроси и узнай у нее самой.

Тео на него уставился, не понимая, шутка это или серьезное предложение.

– Тео, ты помнишь историю про опыты в твоем времени, когда испытуемые мысленно вспоминали свою квартиру в деталях, и мы обсуждали – что это. это просто образ квартиры или их сознание в данный момент действительно там находится?

Тео засмеялся:

– Ну конечно! Во-первых, я помню, как мы с вами это уже обсуждали, и я помню эту историю. А во-вторых, не знаю почему, но ваш вопрос напомнил мне момент с Чеширским котом из «Алисы в Зазеркалье», когда Алиса говорила, что котов, которые не улыбались, она видела часто, но улыбка без кота – это самое невероятное из всего, что она видела, – помните?

– Да, конечно, я хорошо помню это место. Но сейчас я тебе это напомнил неспроста. В твоем времени проводились опыты не только с перемещением сознания на какое-то расстояние, но и с разницей во времени. И некоторые опыты были удачные. Ты помнишь, что я тебе рассказывал об уровнях осознанных сновидений – совместный сон и совместный опыт, с реальным человеком? Если человек обладает необходимыми способностями, то это работает не только на значительном расстоянии, но и со значительной разницей во времени. Как ты помнишь, время – вещь не линейная, и сознание способно перемещаться внутри него тоже. Чтобы увидеть и пообщаться с твоей возлюбленной, тебе нужно ясно представить ее перед собой. А я тебе помогу. Так что, если у нас получится, сегодня пообщаешься со своей дорогой подругой, и я очень надеюсь, что ты успокоишь свои ветры и спокойно, с усердием продолжишь свое обучение.

Глаза Тео ярко горели, улыбка не сходила с его лица. Что еще нужно человеку для счастья? Он, конечно, до конца не верил в то, что это возможно. Да, он, безусловно, доверял своему Учителю, но это все звучало слишком невероятно для него. Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Он долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок. Представлял себе, как они встретятся, что он станет делать и как будет себя вести. Он проговаривал, что же он ей скажет и как все объяснит. Тео не мог дождаться, пока уснет, и этим еще больше отгонял сон.

«Да, будет замечательно, если в ожидании заветного сна я в итоге так и не усну!» – усмехнулся он сам себе. Тео решил, что нужно успокоиться, махнуть на все рукой и решить, что все будет так, как будет. И через некоторое время, наконец, он начал успокаиваться, и его глаза стали потихоньку закрываться.

Тео стоял на набережной Пирея. Вокруг сновали машины, летали чайки, нескончаемые потоки прохожих шли по тротуарам в обоих направлениях набережной. Огромные суда стояли вдалеке на рейде, и эта всеобщая суета под голубым и безоблачным небом внушала абсолютное спокойствие. Рядом с ним стоял стильно и со вкусом одетый, интеллигентного вида мужчина зрелых лет. У него была стильно подстриженная борода и длинные волосы светлого цвета. Белоснежная рубашка под бежевым твидовым пиджаком в крупную клетку и с аппликациями на локтях, светло-голубые джинсы и светло-коричневые туфли. Мужчина выглядел безукоризненно и почему-то напоминал Тео персонажа из старого фильма «Горец» – учителя Рамиреса, когда тот вышел в дорогом костюме из ателье в Шотландии.

Тео пребывал под большим впечатлением от увиденного. Это был Пифагор. Он никогда раньше не представлял себе, как бы Учитель мог выглядеть в его современном мире. И то, что он сейчас увидел, его очень впечатлило. Сам Пифагор стоял совершенно невозмутимо и ждал, пока Тео освоится в этом сне.

– Твоя задача – представить себе Елену максимально четко и реально. И необходимо стабилизировать эту четкую картинку в твоем сознании и удерживать как можно дольше. Это как «звонок вызова по телефону». Нужно дождаться, пока «возьмут трубку», и тогда установится устойчивая связь. Тогда сознание Елены будет реально тут, с тобой.

Сколько Тео ни пытался – у него ничего не выходило. То ли от волнения, то ли от чего-то еще, но все было напрасно.

– Ладно, давай пока расслабимся и потренируемся. Вспомни и представь себе самое теплое воспоминание, где вы вместе.

Тео не нужно было это вспоминать, он и так знал, какое у него самое теплое воспоминание, где они были вместе. Это их совместная поездка в Женеву. Они, взявшись за руки, гуляли вдоль берега Женевского озера. Временами начинался короткий летний дождь, и они, рука в руке, бежали к ближайшему навесу, чтобы не намокнуть. Она кормила лебедей, такая красивая, в светлых джинсах и белой блузке. Длинные черные вьющиеся волосы были аккуратно закручены и заколоты в шарик на макушке, но пара непослушных локонов по бокам все же кокетливо спускались вдоль лица. Тео настолько ушел в эти воспоминания, что не заметил, как оказался на берегу Женевского озера, у кафе Chez Philippe, недалеко от фонтана, а перед ним, во все тех же голубых джинсах и белой блузке, стояла Елена с ломтем хлеба в руке и кормила ослепительно-белых лебедей. Перед Тео была картина, которую он изо всех сил, со всем усердием рисовал у себя в голове. Он не хотел, чтобы шел дождь, и небо сейчас было совершенно безоблачным. Он не хотел, чтобы лебеди были серые, пятнистые и наглые, и сейчас они все были чисто-белые и вели себя крайне ласково и дружелюбно, будто дрессированные. И его сознание аккуратно и тщательно вырисовывало все детали этой такой желанной и такой долгожданной встречи. Тео начал догадываться, что это уже не его воображение и, возможно, это именно то, о чем говорил Учитель. И, похоже, это и вправду начало работать на самом деле. Но для начала, нужно было попытаться с ней заговорить. Тео подошел поближе к Елене и громко ее позвал:

– Эли!

Елена обернулась и с удивлением ответила:

– Мы знакомы?

Она была сильно озадачена. Перед ней стоял какой-то хлипкий юноша, значительно моложе ее, который вырядился в древнегреческий хитон посреди Женевы и почему-то называл ее по имени. Тео опешил. Он посмотрел на свой вид и вдруг понял, что, создавая картинку их встречи, он позаботился обо всем – о небе, лебедях, погоде, о том самом кафе, – но совершенно забыл о своем внешнем виде. И стоял перед ней таким, каким его сейчас знает его сознание – в теле и облачении Алкея. Но менять свою внешность уже слишком поздно, и пусть все остается как есть. Главное, что связь установлена и работает!

Тео подошел к ней поближе. Сейчас он должен был начать ей все объяснять, сказать, как сильно по ней скучал, – у него в голове была, как минимум, пара десятков вариантов этой встречи. Но вместо всего этого он молча обнял ее, опустил голову ей на плечо и тихо заплакал, как первоклассник, потерявший маму посреди большого магазина и вдруг снова ее нашедший. Последний раз он так плакал, наверное, в далеком детстве, а в своей сознательной жизни за собой такого никогда не замечал и не помнил. Весь этот бессловесный поток эмоций выражал все вместе и все сразу – и его тоску по дому, и по ней. Была в этом и его накопившаяся усталость, и нервное напряжение. Но, наверное, больше всего в этом была просьба о прощении, что не ценил ее раньше и вел себя, как эгоистичный подлец.

Девушка опешила. Она хотела освободиться и отмахнуться от этого нахала, но что-то в нем показалось ей таким родным и теплым. У нее было ощущение, что они давно знакомы. И она дала ему возможность выпустить первую волну эмоций наружу. Когда Тео немного успокоился, он сказал:

– Прости, не сдержался. Не знаю, что на меня нашло. Столько всего произошло за последнее время. – Затем, он немного отвернулся в сторону, взял нижнюю кромку хитона, вытер глаза и высморкался в нее. Со стороны это выглядело отвратительно. Но у Елены внутри похолодело в животе – она знала только одного человека, который мог вытереть нос о нижнюю кромку рубашки. И ей всегда было тепло и уютно, когда этот человек был рядом с ней и ее обнимал.

– Так мы знакомы? – повторила она свой вопрос, пристально глядя ему в глаза, словно пытаясь что-то в них рассмотреть.

– Эли, я тебе сейчас скажу три вещи. Каждая следующая будет бредовее и возмутительнее предыдущей. Но все это – чистая правда. И очень прошу тебя меня выслушать до конца и не перебивать. Это все очень важно для нас обоих.

– Ну после того, как у Женевского озера ко мне подкатывает малолетка в косплей-костюме древнего грека, обращается ко мне по-гречески, называет меня по имени, а затем горько сморкается в мое плечо, – не думаю, что может быть что-нибудь более бредовое и более возмутительное, – сказала Эли, пытаясь сгладить юмором нервозность ситуации и ее эмоциональный накал. Было видно, что она ошарашена происходящим и не знает, что ей думать и как реагировать на все происходящее. Тео понимал, что Эли не знает, что спит, поэтому ее сознание оценивает все это как реальность, происходящую на самом деле. Он собрался с духом и начал:

– Эли, мы сейчас оба спим, но это реальный осознанный сон. Ну, то есть я сейчас сплю, и ты сейчас спишь, но это реальная встреча твоего и моего сознания. Это озеро и лебеди – не настоящие. Я их визуализировал, потому что это самое яркое и лучшее впечатление о нашем с тобой проведенном времени вместе. Оглянись, и ты увидишь, что улицы вокруг пусты, и кроме нас, тут больше нет ни одного человека. Это потому, что это наш с тобой, совместный сон.

– Да, вы правы, молодой человек. Абсурд продолжается. Теперь это кажется еще бредовее, чем малолетний древний грек посреди Женевы, знающий, как меня зовут. Ладно, жги дальше, молодой Орфей. Даже любопытно, куда могут завести глубины всех глубин больной человеческой фантазии.

– Я Тео. Твой Тео. И я в данный момент нахожусь в теле этого древнегреческого юноши, которого звали Алкей. Помнишь аварию? Я тогда должен был погибнуть, но по определенным причинам не умер, а очнулся в теле этого парня. Я сейчас живу в Древней Греции, примерно 2500 лет назад. Единственный мой шанс вернуться домой – это встретить моего истинного учителя, и тогда, если я его встречу, по идее, он поможет мне вернуться обратно в мое тело, в наше время, и мы с тобой снова встретимся в реальном мире. Я ужасно по тебе скучал и тосковал, и поэтому мой теперешний Учитель – Пифагор – научил меня, как я могу с тобой встретиться, но пока что только во сне. Поэтому я и вспомнил самое лучшее, что у нас с тобой было, – ту поездку в Женеву. Помнишь, как мы сидели в кафешке и говорили обо всем, пока не пошел дождь, и мы, взявшись за руки, побежали к машине? Извини, что расплакался у тебя на плече, как ребенок. Просто столько всего произошло за последнее время. Наверное, нервы сдали. Я так перед тобой виноват! Все время, всю жизнь вел себя по отношению к тебе, как законченный эгоист. Прожигая жизнь впустую, я не замечал настоящего и самого драгоценного, что было совсем рядом, – тебя.

Елена стояла в замешательстве и не знала, что думать и как это воспринимать.

– Ладно, новый Тео. Рядом с твоей историей «Марвелл» отдыхает, а авторы бразильских сериалов просто нервно курят в сторонке. А что же за третья – самая возмутительная и бредовая – вещь? Ты – инопланетянин с Венеры? Хотя по сравнению с тем, что ты только что рассказал, это выглядит гораздо менее бредово.

– Тот парень, который я, – это на самом деле не я. Стоп! Погоди, я сформулирую лучше. Тот парень, который очнулся в больнице в Афинах, в нашем времени, в моем теле – это не я. Как я тебе уже сказал — вместо того, чтобы тогда погибнуть в машине, я сейчас нахожусь в этом теле парня из Древней Греции по имени Алкей. А он, тот парень, Алкей, хотел покончить жизнь самоубийством из-за того, что ему не разрешили жениться на его любимой девушке. И он прыгнул со скалы, но вместо того, чтобы погибнуть, оказался в моем теле и в нашем времени. Ты не могла этого не заметить – он ведь ничего не знает о нашем времени, о нашем образе жизни – для него все должно сейчас казаться дико! Я боюсь, чтобы меня в нашем времени не закрыли в психушку, а то вернусь я в свое время, в свое тело, а у меня – бах! – усмирительная рубашка и окна с решетками!

Елена слушала его и думала, что, в принципе, каждая сказанная вещь по отдельности – это, конечно, полный бред. Но все вместе звучит хоть совершенно невероятно, но вполне логично, и удивительно собирает вместе весь пазл сомнений, которые мучали ее в последние дни.

– Пойдем в кафешку, за тот столик, где мы тогда сидели, – предложил Тео Елене, и она безропотно согласилась. Они сели за столик прямо у берега озера. Неподалеку от них плавали белые лебеди, выставляя напоказ свои профили и анфасы – идеальные были бы виды для Альбрехта Дюрера, для написания его очередного шедевра. Они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Он не знал, что сказать, и давал ей время обдумать все то, что уже было сказано. А она всеми силами пыталась понять, как ей к этому всему относиться.

Наконец Елена прервала молчание:

– Значит, ты Тео? Спрашивать тебя что-то конкретное не имеет смысла, так как ты уже рассказал много такого, что знали только мы с Тео. – Он кивнул. – Как мы можем спать и одновременно общаться? Думаю, что наиболее вероятная версия происходящего – это моя фантазия рисует мне тебя, так как я сильно скучаю по Тео. И ты – не Тео, а мое представление о нем.

– Ну, это легко опровергнуть. К примеру, я тебе скажу то, чего ты не знаешь, а знаю только я. Но ты сможешь это проверить, когда проснешься.

– Например, что?

Тео задумался на минуту и сказал:

– Например, в моей машине, в бардачке, в книжке с документами лежит пакетик с марихуаной. А еще могу тебе сказать пароль от моего телефона. Могу рассказать о моих коллегах – да есть много такого, доказывающего тебе, что я – это я.

– Ну хорошо, допустим. А как докажешь, что ты сейчас в Древней Греции?

– Не знаю. Этого я, наверное, доказать не смогу. Разве что могу сказать, что я сейчас живу на острове Самос, и местный правитель тут – тиран Поликрат. Та еще сволочь, должен тебе сказать. Если что-то не нравится, ему казнить человека, как выпить чашку кофе, хотя у нас его нет, – с грустной улыбкой сказал Тео.

– Ладно, а как ты тогда смог со мной встретиться во сне? И как это вообще возможно?

– Я сейчас живу в пещере у самого Пифагора, и он меня учит. Почему именно у него? Мне так сказала дельфийский Оракул – Пифия. Я у нее спросил совета, и она ответила, что Пифагор – лучший, кто может мне помочь. И если я освою необходимые навыки и качества, то я смогу встретиться со своим истинным учителем, и он отправит меня обратно в наше время.

– Звучит прямо, как картина Кандинского в словесном исполнении – одни странности, ничего не понятно, вместо слов – одни эмоции, но все вместе выглядит очень круто, а главный аргумент в оценке – внутренние ощущения! – весело перебила его Елена с сумасшедшим выражением лица. – То есть Пифагор тебя должен научить геометрии, или что-то подобное, и ты тогда сможешь к нам вернуться?

– Да нет же! Послушай! Пифагор совершенно не такой, как о нем все думают! Эли! У нас о нем никто ничего не знает! Пифагор – величайший человек в истории, и он внес вклад в нашу цивилизацию, сопоставимый с такими великими личностями, как Будда! Пифагор был великим ученым! Он придумал и ввел в обиход понятие и науку философию, основал такую науку, как математика! Вообще, слово «математик» – это же означает «ученик», как ты сама знаешь. Так вот, из-за того, что в его школе ученики изучали математику, то эту науку так и прозвали. Алгебру он изучал в Вавилоне, а геометрию – в Египте. Но там эти науки были только прикладные, а он решил их абстрагировать и первым начал изучать их как абстрактные науки, объединил алгебру и геометрию в одну общую математику и далеко в этом продвинулся! Он изучал и открыл оптику, наблюдал и описывал орбиты движения планет в Солнечной системе! За две тысячи лет до Галилея и Коперника, представляешь!? Да он вообще, в принципе, создал всю интеллектуальную основу европейской цивилизации! Эли, все, что у всех нас сейчас есть, – это во многом именно благодаря ему!

Но кроме того, что он великий ученый, он еще и великий Учитель и великий мистик. А еще он учит практической нравственности. А тех, кто в этом преуспеет, будет учить строению мироздания и использованию тайный сил природы, как меня сейчас. Ну, тайных – в том смысле, что это обычные силы природы, просто они неизвестны обычным людям. К примеру, он меня научил тому, благодаря чему мы сейчас с тобой тут разговариваем: сон для человека – это такой виртуальный персональный кинозал, если образно сказать. В обычном варианте наш мозг формирует нам картинки сна, в большинстве своем, состоящие из эмоций и переживаний прошедшего дня. Но если добиться устойчивой связи своего сознания и тонкого тела, то тогда мозг физического тела в этом больше не участвует, и можно использовать сон как инструмент для доступа к разным событиям и людям, вне зависимости от расстояния, а при наличии особых способностей – и времени. Это потому, что время не линейно. И хоть обычно оно движется только вперед, но есть способы двигаться по нему в разных направлениях и с разной скоростью. Есть возможность мгновенно попадать в определенные точки времени, как и пространства. Вот благодаря Учителю мы с тобой тут сейчас и смогли встретиться.

Тео тараторил без умолку. Он непременно хотел все ей объяснить, и прямо сейчас. Но Эли его уже не слушала. Она смотрела на него и уже видела в нем того, кого она потеряла и по кому так сильно скучала. И теперь уже настал ее черед показать слезы.

– Эли, я так перед тобой виноват! Столько времени мы потеряли зря! Но это больше не повторится. Я тебе обещаю, что, если я вернусь… Нет – когда я вернусь, все будет по-другому! И на первом месте в моей жизни будешь всегда стоять только ты!

– Вот это поворот!.. – улыбаясь, задумчиво проговорила Елена. Ее улыбка гораздо больше была похожа на нервную или даже на истерику. – Стоит человеку удариться головой о руль, так он сразу начинает говорить правильные вещи, но только тогда, когда уже слишком поздно, и его уже нет рядом! – Сейчас у Эли не было ни одного повода сомневаться, что перед ней сидел ее Тео, вне зависимости о того, как он выглядел снаружи, и она в этом больше не сомневалась.

– А что с Алкеем – тем мальчиком в моем теле? Как он?

– Ну, что я тебе скажу – он очень смышленый парень. Сделал вид, что ничего не помнит, все расспрашивает, быстро учится. Похоже, он не пропадет. Этот парень вполне может далеко пойти по жизни, если его вовремя не остановят. Сейчас он спит в твоей квартире. Один. Просил, чтобы я осталась с ним, говорил, что всего боится и не может без меня жить. Но от него так сильно веет чем-то чужим, что я ушла.

– Эли! Я так по тебе скучаю! Мне так тебя не хватает! Можно мне тебя еще раз обнять? Хоть во сне – это все же лучше, чем ничего. – Он встал, взял ее за руку, и она тоже встала. Теперь в ее глазах были уже заметны слезы. Они молча и тепло обнялись. Было видно, как им обоим этого не хватало. И в этот момент все начало таять. Тео понял, что сон заканчивается. Он хотел было крикнуть ей что-то на прощание, но Эли уже здесь не было. Тео вновь оказался на набережной Пирея, рядом с высоким мужчиной в элегантной одежде. Юноша был одновременно и в эйфории, и в бешенстве.

– Ах, каков подлец! Каков подлец! Он уговаривал Эли остаться с ним! Он, бедненький, ничего не помнит, всего боится – каков подлец, а!? А Эли! Вот что значит родной человек! – Тео твердо решил всенепременно наказать свою «тень». Он пока не знал, как и каким образом сможет это сделать, но если такая возможность ему представится – он не будет раздумывать дважды! В этот момент Тео снова услышал знакомый голос: «Вставай, соня! Солнце проспишь!» Его ждали новый день, новые впечатления и новые уроки. Тео открыл глаза.

Время не вернешь назад. Или вернешь?

– Я не могу вспомнить то, что еще не случилось.
– Значит, у тебя память неважная, – заявила Королева
Льюис Кэрролл

Сегодня глаза молодого ученика светились живым огнем, а его вдохновению не было предела. Он безропотно созерцал солнце и купался в холодном море. И все это без ехидства, без единого «скрипа».

– Ну что, влюбленный ты наш, теперь твоя душа спокойна? – с явным удовлетворением спросил Учитель за завтраком.

– Сказать, что это не так, – значит, противоречить тому, что видишь, – улыбаясь ответил Тео. – Но, вы знаете, меня сегодня все утро не оставляет один вопрос, в котором мне очень хотелось бы разобраться.

– И что же это? – поинтересовался Пифагор.

– То, что происходило сегодня ночью, ну никак не вписывается в мое понимание мира. Два сознания, из времен с разницей в 2500 лет, общаются «в реальном чате»!

– В чем, прости, общаются?

– Не важно, в чем, – улыбнулся Тео тому, что все-таки есть что-то из его времени, чего Учитель не знает. – Важно, что они могут общаться в одном и том же, реальном времени. Но как же такое может быть возможно? Вы обещали рассказать мне о времени. Как это все устроено, как им можно управлять? У вас есть машина времени? Звучит как идиотизм, но я просто не знаю, что мне думать и как мне все это понимать? Сейчас самое подходящее время обсудить, что такое время, не находите? – улыбнулся Тео своему каламбуру и вопросительно посмотрел на Учителя.

А Пифагор внимательно посмотрел на Тео. В его взгляде не было ни тени насмешки или сарказма. Он сейчас стоял у «террасы» пещеры и отвел взгляд в сторону соседних холмов. Через минуту он снова взглянул на Тео и сказал с доброжелательной улыбкой:

– Я попробую тебе это объяснить простым языком. Смотри, ты осознаешь пространство как нечто, что имеет 3 измерения: верх – низ, вперед – назад и право – лево, так? – Тео без колебаний утвердительно кивнул. – В каждый момент времени ты и все остальные сущие предметы во Вселенной находятся в определенной точке пространства. Время – это такая субстанция, которая фиксирует и определенным образом «склеивает» положение и состояние всех точек во вселенной в данный момент времени, как некая трехмерная кинопленка, только кроме изображения и звука она фиксирует еще и все физические процессы и свойства. Если представить себе эту 5-D суперкинопленку, на которой каждый кадр – такая «глобальная фотография» мира, в каждый момент времени, то это и есть время – сама «мировая кинопленка» со всеми отснятыми кадрами.

Великий физик Макс Планк даже рассчитал длину отрезков времени каждого такого «кадра», который склеивает время, – это 5,4 * 10 (-44) секунды. То есть каждую долю секунды длиной в 44 нуля после запятой, время «склеивает» состояние существующего мира со всем его содержимым и записывает на свой «Высший накопитель данных». Все, конечно, гораздо сложнее. К примеру, каждый человек может иметь свою отдельную ветку времени, которая вписана в общемировое, но может изменяться сама, не влияя на окружающее. Но это мы уже заходим в сложные дебри теории. Если объяснять в самом простом и доступном варианте, то все обстоит так, как я тебе объяснил.

Тео с каким-то подозрением слушал Пифагора. Он уже многому не удивлялся, но откуда человек, живущий в Древней Греции, мог знать о программировании, о Максе Планке и о точных физических величинах современной науки ХХ-XXI веков? Тео показалось, что все это звучит как-то странно и подозрительно. Но он продолжал внимательно слушать, а Пифагор говорил:

– Наше тело, по умолчанию, с помощью ног с рождения умеет передвигаться в пространстве. Но определенными практиками и тренировкой его можно научить с помощью сознания перемещаться и во времени, хотя это требует на порядки больше энергии и умения человека, чем для перемещения в пространстве. Ты можешь передвигаться в пространстве, потому что ты в нем статически не закреплен. Если бы тебя посадили тут на стул, ты бы сидел на нем неподвижно и равномерно вращался бы вместе с поверхностью Земли, не понимая, как это можно из твоей точки оказаться в другой. Во времени же все материальные объекты, включая людей, статически закреплены к своей определенной точке, и все равномерно двигаются с общим потоком времени. Но есть способы от этой точки открепиться и затем к ней снова возвращаться.

Как-то, уже в твое время, один писатель, В. Серкин, написал книгу, в которой он описывает свое случайное знакомство в глухой тайге с одним человеком, который себя называл шаманом. Тот жил неустановленное, очень большое количество лет. Раз в несколько десятилетий он выходил к людям и жил с ними несколько лет обычной жизнью, работал, чтобы понять дух и специфику этого времени, этой эпохи, а затем снова уходил в тайгу, где людей нет. И это отнюдь не вымысел. И такой человек в мире – далеко не один. Все люди живут внутри механизма времени и пассивно запечатлеваются на эту «Мировую кинопленку». Весь материальный мир устроен так, что существовать внутри него можно только двигаясь в обычном потоке времени. Но есть возможность перемещаться в нем не линейно, вне основного его потока, в любую желаемую точку, в обоих направлениях. Это значит, что, если говорить метафорически, на примере кинопленки, то можно выйти из этой «пленки», увидеть ее со стороны, перематывать вперед и назад, на желаемый кадр, и снова оказываться внутри нее, в нужном кадре. Все, конечно, гораздо сложнее, но в самом упрощенном изложении – это как-то так.

– Но если, как вы говорите, можно перемещаться в любом направлении, то тогда что мешает вам переместиться в будущее и все там увидеть, рассмотреть и знать абсолютно все, в том числе и о будущем нашей цивилизации, о чем вы недавно мне говорили?

– Тео, представь, что игроки проходят уровень компьютерной игры. Так вот, до того момента, где сейчас игроки, все уже произошло, а дальше на этом уровне, куда игра еще не дошла, там известны только основные точки, заранее предопределенные предметы и события. А как там сложится сама игра и что произойдет, зависит только от игроков.

Вот так же и в жизни. Твое время, Тео, – это «передний край». Можно видеть все, что уже произошло до этого, но после этого можно видеть только то, что предопределено. А как именно будет складываться жизнь, зависит от всех вас, и заранее это увидеть невозможно, потому что это еще не произошло.

Например, я знаю, что многие мои современники видели меня в одно и то же время в разных местах. И это задокументировано и многократно описано в некоторых книгах, доступных и в твоем времени. И они не ошиблись и не обознались. Люди действительно это наблюдают, но на самом деле это был не размноженный я. Просто я появлялся в разных местах в одно и то же время, но из других времен, и это воспринималось как несколько меня одновременно. Для того, чтобы лучше понимать Мир, я иногда перемещаюсь в определенную эпоху и немного там живу, чтобы понять уклад жизни, технологии – то есть понять состояние человечества в данную эпоху. Мне уже довелось довольно много пожить и в твою эпоху, поэтому мы можем говорить с тобой на одном языке, понятными тебе терминами, и ты не должен выдумывать, как объяснять мне простыми словами привычные для тебя вещи.

Пифагор задумался и после небольшой паузы спросил:

– Скажи, Тео, ты знаешь, что такое субботний лифт?

– Это лифт, который работает по субботам? – с усмешкой спросил Тео.

– Почти. И ты зря так иронизируешь. По еврейской традиции, суббота – это седьмой день недели, и в этот день человек должен отдыхать и не должен делать никакой работы. Нажатие кнопки также считается работой, и поэтому в твою эпоху, чтобы пользоваться лифтом по субботам и не нарушать строгое правило субботы, религиозные евреи придумали субботний лифт. Это обычный лифт, который с вечера пятницы по вечер субботы переключается в специальный режим и отключает управление со всех кнопок. Лифт определенное время стоит на каждом этаже, затем закрывает двери и сам едет на следующий этаж, где также стоит определенное время, и так далее. Таким образом, лифт последовательно едет с одного этажа на следующий, а человек, не нажимая кнопку и обладая должным терпением, доедет до своего этажа и сможет там выйти. А лифт продолжит движение с одинаковой скоростью, в одном и том же направлении, пока не доедет до конца. Так вот, представь, что ты, как и подавляющее большинство людей, едешь по жизни в субботнем лифте вверх, где каждый этаж – это, скажем, год. Ждешь один год, пока закроются двери, потом салют, праздник встречи Нового года, и ты едешь дальше, на следующий этаж. И так всю жизнь. Так устроен этот мир, и это нормально.

И вот рядом с общим субботним лифтом есть обычный. В нем есть кнопки для каждого года, и не нужно ждать год, чтобы закрылись двери и лифт поехал. И он перемещается и вверх, и вниз – в любом нужном тебе, направлении, в зависимости от того, какую кнопку ты сам выбрал и нажал. Чтобы попасть в этот обычный лифт, нужно уметь особым образом управлять своим сознанием, то есть обладать специальными знаниями и навыками. И знаешь – я далеко не единственный, кто пользуется этим «обычным лифтом» вместо «субботнего», – там также довольно людно. Скажу тебе по секрету, существует даже определенная ментальная техника, как можно своим сознанием менять свои поступки и события в прошлом. Причем это никак не повлияет на мир вокруг тебя. Это изменит только твою личную временную линию, повлияет на твою личную память и внутреннее ощущение. Но при этом мир вокруг тебя останется таким же, каким и был до этого. Я этому учил своих учеников. Но даже имея способность перемещаться вдоль времени, наше собственное существование неразрывно привязано к общему времени, и поэтому, Тео, еще раз хочу тебе напомнить – самое дорогое, что у нас есть, наш единственный и самый главный не восполняемый ресурс – это время нашей жизни, и относиться к нему нужно очень бережно.

– Мне все это только предстоит осознать, – задумчиво проговорил Тео. – Одно дело – смотреть фантастические фильмы и все, что не понимаешь, оставлять на понимание режиссеру и сценаристу. А совсем другое, когда это все вдруг оказывается правдой. И все, что ты не понимаешь, никто другой за тебя не поймет. Вот я пока и не понял, но постараюсь это потихоньку понять и осознать.

Тео почесал макушку. Услышанное было логичным, но неожиданным. Это радикально меняло его представление о мире, хотя на самом деле никакого представления о мире у Тео раньше не было, ибо в своем прежнем образе жизни он об этом просто никогда не задумывался. Тео молчал и не знал, как к этому относиться и что сказать. Одним словом – неожиданно…