Заходящее солнце окрасило вечерний небосвод теплыми алыми тонами. Лиственный лес под ним уже затронули ветра осени, и он покрылся золотыми и багряными оттенками. Но еще не до конца, поэтому в наступавшей ночи деревья приобретали хищные и глубокие черные очертания. Лишь их верхушки все еще оставались освещенными последними лучами дня.
Редкие стаи птиц, что еще остались, летели на юг, и их вечерние голоса сливались со свежим дыханием леса. Чуть дальше от солнца, в направлении гористых холмов, он редел, уступая место квадратным кустам, что составляли большую территорию лабиринта. Охотничьи угодья заканчивались и начинались обработанный человеком владения. Уже погруженный в легкий сумрак, не смотря на наличие освещения, он стал пристанищем для нескольких парочек, что в порывах радостной влюбленности продолжали свои игры в его стенах. Девушки звонкими голосами звали своих спутников и, не останавливаясь, бегали по лабиринту в поисках оставленного входа. А за его пределами открывался небольшой пруд, что в теплое время заполняли благородные птицы и цветущие растения. По берегу неспешно прогуливались группы важных людей, обсуждая насущные вопросы. На поверхности играли огни от происходящего за их спинами богатого мероприятия, устроенного владельцем земель.
Во дворе, обрамленном лампами с огнем по периферии, играли музыканты, столы ломились от изысканной еды, и танцевала придворная знать, пока слуги разносили бокалы с вином или скромно стояли в сторонке, ожидая сигнала от хозяев. Обрамленные колонами, стеклянные двери, что не сдерживали осенний холод, приводили гостей в называемую обитателями веранду.
Здесь происходило собравшее их большую часть представление. Молодая полуобнаженная цыганка, танцевавшая с платком в центре зала привлекала к себе заинтересованных в экзотике мужчин и полные презрения взгляды женщин. Её красный костюм, состоящий из длинной юбки в пол и повязки, прикрывавшей грудь, был увешан бубенчиками и монетками, что звенели от ее быстрых и соблазнительных движений. Остальная часть труппы недалеко от нее готовилась к новому представлению. Раскрашенные артисты разбирали небольшой вагончик, мастеря кукольную сцену с разноцветным меняющимся задним фоном. Цыганка закончила свой танец и, на прощание, дав легкому платку улететь к разогретой ею группе молодых графов, поклонилась и отошла, прячась в тени разобранного постамента.
Перед огромными зеркалами в золотых рамах важно прохаживались в теплых, но украшенных вышивками и драгоценными камнями, платьях модницы, ерзая в корсетах и колко комментируя наряды друг друга, не забывая внимательно высматривая выгодных кавалеров на вечер. Люстры освещали высокие деревянные потолки и стены, с вырезанными сценами охоты и пиршеств. Мужчины толпились у столов с вином и обсуждали совершенно разные темы: от сплетен о королевской семье до размеров приданных, и не только, у дочерей вельмож. Несмотря на то, что они находились в помещении, немногие их них расстались с короткими плащами на меху и тканевыми шляпами.
— Король, доверившись своей предсказательнице, отпустил оставшегося принца, законного наследника, на войну на Дикой Восток. – Неведомый владелец голоса вещал сказку, хорошо знакомую всем присутствующим.
На кукольной сцене происходило поистине масштабное побоище. Сшитые из лоскутков человечки нещадно мутузили друг друга под радостные возгласы гостей. Пока разворачивалась история, перед ними прыгали, кружились и выгибались артисты, переманивая внимание публики на себя.
— Но принц вернулся с победой не один.
Одна фигурка рыцаря отделилась и соединилась в объятиях с куколкой с пышными черным волосами, декорации поменялись с поля на богатые убранства.
-Король, так искренне любил своего сына, что позволил чужестранке есть и пить с ними за одним столом и делить с Принцем ложе. Но Король так и не мог догадаться, что он привел в дом ведьму, что собиралась обратить всех жителей королевства в слуг своего Темного Повелителя.
Многие гости вместо того, чтобы смеяться стали выражать недовольство и разочарование. В этот момент к группе молодых графов, разгоряченных вином, подскочил шут. Вместо того, чтобы показывать свою гибкость, он затряс своей головой с колпаком, увенчанным колокольчиками, словно смеялся над ними.
— Аргх. Не ожидал от месье Ларуша, что тот покажет бродячих артистов на крестинах сына. – Один из вельмож с рыжей бородой презрительно покосился на арлекина.
Его белая маска, с кровавыми слезами, резко выделялась на фоне сшитого из черных и красных лоскутов костюма. Хотя она и скрывала лицо, но артист умело играл глазами, взглядом передавая возможную мимику.
— Всем знакома сказка. Но не всем ясна суть! – Он поднял указательный палец поучая друзей. – Если дать женщине волю, станет крутить своим мужиком вот так!
— Ах-ха! Прямо как у вас, Якоб. – Другой молодой мужчина с редкой черной бородкой и квадратной челюстью пихнул бородача в бок. – И не скажешь, что ты главный в семье, а не Элиза.
— Отстань от меня. – Тот злобно сжал кулаки.
— Почувствовав власть над мужчиной, женщина перестает в нем видеть свой идеал и устремляет взгляд на другого. Смотрит по сторонам. – Шут карикатурно стал показывать, как ищет что-то. – А муженёк обычно слеп как крот и ловит ртом стрелы на очередной войне, куда его послала жена, чтоб больше не видеть его рожи.
— Да-да. Кажется иногда, Элиза так и ждет, чтобы меня ранили, и я стал беспомощным, чтоб ухаживала за мной. – Бородатой граф, начиная терять твердую землю под ногами, что-то искал на дне своей кружки.
— Она у тебя просто заботливая! Никого вниманием не обделит! – Слова друга не успокаивали его.
– Но одиночество ее больше не тревожит! Далеко не уходит и натыкается на друга бесхребетного муженька!
Якоб, покраснев не то от злости, или от вина, со злостью стал всматриваться в лицо темноволосого друга, пока тот смеялся над шуткой, словно пытался найти на его лице следы измены жены.
— Уходил из дома доверчивый муж, а возвращается… олень! – Шут тут вытянулся, изобразил рога на голове и промычал что-то.
— Ах тебе смешно, гнида! — На очередной взрыв хохота от друга, Якоб на отмажь ударил того по лицу. – Трешься рядом с Элизой, пока меня нет… до первой капли крови!
Музыка смолка, представление остановилось. Мужчина с бородой бросил перчатку на пол, тем самым подтверждая свои слова. Собравшиеся стали перешептываться. Заклятые друзья отметили взглядами своих секундантов среди товарищей, забрали у них шпаги и гордо направились на улицу. Толпа, еще не пресытившаяся зрелищами в ту ночь, последовала за ними.
Шут, оставшись со своей командой, облегченно вздохнул, выпрямился и посмотрел в сторону кукольного театра. Другой артист, что вылез из-под него, поправив свой огромный накладной нос и широкополую шляпу, утвердительно кивнул. Стражи не было видно и буквально на несколько десятков минут артисты остались без любопытных глаз. Изучив план здания и оценив взглядом убранство, они могли приступить к своей основной работе. Но маски никто пока не собирался сбрасывать.
Большинство гостей вышли наблюдать за предстоящей дуэлью, но это не значило, что дом особняк оказался пуст. В его многочисленных залах все еще бродили группы людей и сам хозяин с семьей, стража осталась только за стенами, на улице, но «артистам» было важно чтобы опустело именно крыло с прилегающей верандой. Рядом располагались комнаты небольшого размера, но все же хранящие в себе ценные предметы убранства. Такие места обыскивают в последнюю очередь.
Группа разбрелась, часть продолжила веселить гостей в других помещениях, чтобы сохранять маскировку, другая – отправилась тихо грабить богато обставленный дом. Одна из них оказалась в небольшой гардеробной, где хранились выходные наряды семьи Ларуш и несколько одеяний пришедших на их пир друзей.
Люсьен протискивался между шубами и ловкими быстрыми движениями обыскивал их карманы, подкладки и складки, где могли бы быть потайные месте. В перчатках ему было тяжело щупать мех и ему пришлось их снять, чего он не мог сделать со своей маской, было трудно дышать в узком пространстве, и со своим колпаком с бубенцами. Он постоянно слезал на глаза, приходилось отвлекаться и его поправлять, но от маскировки нельзя было избавиться.
— Эй, арлекин, — окликнул его кто-то из группы, — хорошо у тебя получилось, в этот раз. Пьяные графья легко ведутся на твои выходки.
Он никак не отреагировал сначала, уловив задней частью разума обращение, промычал что-то в ответ, лишь бы от него отстали.
— Чего молчишь?
— Оставь его, он важный такой. Думает, он выше нас.
Ему было на них наплевать, он стремился скорее закончить свой участок и выбраться из гардероба, полного неприятных запахов старой кожаной одежды и меховых плащей, за которыми плохо ухаживали.
— Эй, ты! Хоть ответь один раз что-то вразумительное. Босс сказал тебя не трогать. Но ты прямо нарываешься…
Его продолжали отвлекать, но Люсьен нащупал в вороте мужской шубы подкладку, достал ножик и вскрыл ее. Внутри лежал обитый мехом бархатный женский кошелек. Появившеюся мысль, что дамская вещь не должна быть спрятана в чужой одежде, он отогнал. Это уже не его дело, но его трофей. Он сунул находку в один из своих пришитых кармашков под колпаком, что плавно окутывал его плечи и свободно свисал до пояса, закрывая предплечья, и скрывая под собой награбленное.
— Я здесь закончил. Возвращаюсь к театру. — Он бросил им на прощание и протиснулся между платьями на выход.
Вышел, не оглядываясь так быстро, что только когда он прикрыл за собой дверь, понял, что по коридору к гардеробу идут люди. Люсьен сам решил пойти к ним на встречу и через секунду столкнулся с парой, вышедшей из-за угла. Молодая леди с интересом взглянула на него.
— Мадмуазель, — за ней вынырнул высокий черноволосый мужчина с завитыми усами, что не соответствовало моде здешних краев, — я вижу, вы наткнулись на арлекина из цирка. Ты только что вышел из гардеробной? Говори.
— Нет-Нет, — девица, как видно находилась на выданье, поэтому за ней следовал иностранец-охранник, оберегая ее честь, — все хорошо, Жан. Мы просто столкнулись.
Словно попавший в пятно света таракан, Люсьен застыл и, вперив взгляд в девушку, напряжено выжидал, что она произнесет. Она же в ответ сверлил его глазами и пыталась угадать, какие намерения скрывались в его голове, за маской.
— Клоун просто здесь заблудился.
— Да, — перехватил он инициативу, — искал стол для артистов.
— Он находиться не в этом крыле, — строго ответил Жан, поправляя берет, — тебе надо идти в северный зал.
— Жан, возьми меховую жилетку для сестры из гардероба. Для нее мы здесь, не забывай. – Девушка таким образом отвлекла подручного на секунду.
Но ручка двери в комнату неожиданно заскрипела. Мужчина напрягся, пытаясь предугадать угрозу или обман. Но наружу вынырнула цыганка, кутаясь в черный бархатный плащ, и соблазнительно заулыбалась ему.
— Прошу прощение, господа. Мне надо было найти место, чтобы переодеться. Я попросила своего друга постоять снаружи и посторожить.
То ли удовлетворённый ее ответом, то ли поддавшись ее чарам, Жан расслабился и его взгляд потерял прежнюю враждебность.
— Вы эту жилетку искали? Владелица наверняка мерзнет в такую погоду. Меня зовут Шэм. – Не упускавшая его взгляда женщина передала им нужную вещь.
— Жан, они ведь нас развлекали весь вечер, да. – Наивно улыбнувшись заявила баронесса. – Давай их угостим с нашего стола.
Мужчина недовольно покачал головой, но не высказал возражения. Девица, пошла вперед, ведя за собой свою увеличившуюся свиту. Шэм вновь загипнотизировала охранника своими зелеными глазами и старалась держаться сзади, ведя с ним милую беседу.
— Скажи, — девчонка вновь обратилась к Люсьену, — зачем ты затеял драку? Жан стоял рядом и слышал твои речи.
— Мадмуазель, я всего лишь шут. Но моя задача рассказывать людям горькую правду. – От нее он не мог просто так отвертеться, как от компаньонов.
— Да, я с тобой согласна. Вот только преподнес ты это так, что граф собирались убить друг друга. Такие темы лучше преподносить аккуратно.
— Человек часто знает правду, о себе, или о том, что происходит в его семье или вокруг него. Но боится себе в этом признаться. – Арлекин пожал плечами. – Нужна колкость или встряска, чтобы человек перешел к активным действиям и стал что-то менять в себе или своей жизни.
— Для шута у тебя философские речи.
— Все тоже самое вы услышите в церкви, миледи, в обычной, городской. Там правда вы увидите кривое зеркало своего представления о мирской жизни простых людей.
Они вышли на террасу. Он шел слегка впереди нее, сохраняя таким образом для себя контроль над ситуацией и показывая полную уверенность, ничего такого в чем бы девица могла его заподозрить. Люсьен сначала решил, что дуэль уже закончилась, но проследив за взглядами расходившихся людей, увидел, как двое заклятых друзей уже то ли купались, смывая алкогольное опьянение, в пруду, то ли топили в нем друг друга.
— Как дети малые. – Недовольно проговорил Жан, накинул плащ на голые плечи подопечной, что была в светлом платье с золотой вышивкой, квадратным вырезом груди и длинными рукавами. – Мадмуазель, я послежу за порядком и отнесу жилетку вашей сестре. Буду неподалеку.
Еды уже поубавилось, гостей было все-таки много и слуги, хотя у них были отдельные комнаты для трапезы, утащили достаточно яств со столом хозяев. Остался только один поросенок и несколько рябчиков, так же мелкие закуски. Этого Люсьену и Шэм все равно достаточно, шут приподнял нижнюю часть маски.
— Да, миледи, благодарю, что пригласили к столу — он вцепился в кусок мяса, поздно осознав, что сделал это руками, — прошу прощения за мои манеры.
В свете ламп он смог разглядеть ее веснушчатое круглое лицо с темными глазами, светлые волосы светились от света на лужайке. Отметив, что красотой она не блистала, он отвернулся. Девица все пыталась поймать его взгляд.
— Эта еда сильно отличается от той, что подают вам?
— Вам лучше знать, — небрежно кинул он и взялся за вторую ножку птицы. – Вы же кормите гостей и свиту.
— Обычно этим занимаются мои старшие сестры. – Девушка смущенно отвела глаза, стесняя своего положения в семье. – А мне приходиться выделяться другими путями.
Люсьен решил, что как младший ребёнок, да еще и женского пола, она получает на так много внимания, вот от скуки и завела с ним разговор. Он пока не возражал.
— Разве ваша семья не обеспечивает вас должны вниманием? Обычно младшие получают все внимание родителей.
— Нет. – Снисходительно улыбнулась та. – Обычно старшие дети продолжают семейное дело. Младшим остается либо монастырь, либо уход на войну.
— Но в отличие от крестьян, старшие то как раз и не могут действовать по собственной воле. Сворованы цепями, что на них навешали родители, считая, что они должны следовать их воле. Сами создают им жизнь, не давая построить свою.
От его взора не скрылась неожиданно поднявшаяся суета и забегавшие слуги. Он немедленно поставил тарелку и кружку, чувствуя загривком, что его банду «артистов» обнаружили.
Больше не сказав ничего на прощание, не пересекшись с ней взглядами, он направился внутрь в усадьбу, отыскивая глазами стражников. И знакомое лицо среди их доспехов.
Он был готов влететь в двери закрытой веранды, когда Шэм отдернула его, она следовала за ним.
— Надо уходить. Забираем что успели собрать. – Женщина оглядывалась по сторонам, осознавая то, что стражи приехало слишком много.
— Кери этого будет мало. – прошептал Люсьен, пытаясь взглядом отыскать кого-то.
— Сильвия у пруда. Развлекала публику фокусами. – Цыганка осознала объект его поисков и указала в нужном направлении.
Сердце у шута упало – пятеро представителей королевской гвардии уже подошли к подросткам. Испуганные гости пытались прижаться к стенам из изгородей или отодвинуться подальше от происходящих действий. Создавая людскую волну, что двигалась внутрь поместья, угрожая снести с ног любого, кто двигается против ее хода.
Люсьен бросился вперед, не заботясь тем, что Шэм последовала за ним, крепче прижимая мешочки с награбленным, спрятанными под ее плащом. Через несколько секунд он преодолел танцевальную площадку, проскальзывая между телами людей. В два прыжка спрыгнул с лестницы и сбил с ног ближайший красный плащ. Задев второго стражника, он, воспользовавшись замешательством, схватил одиннадцатилетнюю девчушку в черно-белом костюме арлекина и побежал с ней ко входу в лабиринт.
Краем глаза он видел, как за ним последовали остальные, но его мало интересовала их судьба, успеют они за ним или нет. Их босс не продумал пути отхода, считая свой план безупречным. Мужчина же предусмотрительно изучил территорию усадьбы на сколько мог, пока они были здесь. Тело его сестры было уже слишком тяжёлым для длительного бега, очутившись в лабиринте, он опустил ее на землю, схватил ее за руку и потащил вперед. На перекрестке Люсьен оторвал от постамента ручной фонарь и повел их по отмеченному маршруту.
— Стой, а как же остальные? – По измазанному белой краской лицу Сильвии стекали слезы, прямо по следам синих, нарисованных капелек. – Я немного собрала…
— Молчи, они услышат. – Ее брат, плотно сжимая губы от напряжения, шел вперед.
Уже стемнело и ему нужна была концентрация, чтобы увидеть оставленные собой метки в плотной листве кустарника лабиринта.
— Шэм была с тобой? А Карл и Марисол? Жак мне сказал идти к пруду.
Шут хотел сорвать маску, но краем уха слышал шаги продолжающейся погони и крики задержанных.
— Мы сами по себе. Они остались позади, если отстали.
Он еще крепче сжали руку девочки и яростнее потащил вперед, от боли она заскулила, закусила губу и наконец замолчала, силясь поспевать за ним.
Люсьен продолжал слышать перекличку стражников между собой, когда они достигли задней стены лабиринта, овитой плющом и кустарником. Он скомандовал Сильвии встать ему на плечи и достать до свисающей веревки, что он спрятал в листве. Девчонка подтянулась и влезла на стену, плотный костюм защитил ее от веток высокого плотного кустарника и позволил ненадолго лечь на его вершину.
— Стой!
В спину Люсьена ударил свет, он рефлекторно обернулся. На него шли два стражника в красной одежде королевской гвардии, расшитой золотыми нитками и бусинами, что светились от света фонарей в темноте. Их черные береты уже сползли с мокрых от бега голов, но вынутые из ножен мечи отливали серебряной сталью.
Пара стала надвигаться на мужчину, обдумывающего свои следующие действия, когда сзади них появилась третья фигура, чей берет украшало перо, и спину окутывал плащ.
— Не убивать его. Нужен живым. – скомандовал их командир.
В этот момент Люсьен бросил перед собой фонарь, китовый жир вспыхнул от соприкосновения со свечкой, желая от холодов трава перед ним загорелась. Стража отступила с криками на несколько шагов. Ловя момент, шут подпрыгнул, и его сестра схватила его за руки. Он подтянулся и забрался к ней наверх.
— Куда дальше? – Девочка боязливо посмотрела в его серые глаза. – В лес?
— Да. В нашем родном лесу я ориентируюсь лучше, чем в городе.
Люсьен прыгнул первым на другую сторону, принял Сильвию и, видя только черноту леса перед собой, нырнул в нее, затаскивая за собой и свою сестру.
Свет от свечей плясал на стенах и потолке землянки. Словно в так произнесенным главарем словам, пламя прыгало и вздрагивало. Сверху громыхала гроза. Молодой мужчина худощавого телосложения, но достаточно крепкий и жилистый, чтобы постоять за себя покорно сложил руки за спиной и не отводил взгляда от игры теней по левую от него сторону. Он попал под дождь в лесу, уже успел обсохнуть, но вода все еще стекала с его черных волос и небольших усиков. Глубоко посаженные глаза скрывались в темноте, а острые очертания скул и носа были словно высечены из камня. Люсьен никогда не боялся быть под землей, но этой ночью, тяжесть почвы над его головой давила на него, и его нутро дрожало в такт немногим свечам в комнате.
— Ты имеешь представление, как так получилось?
Ответа не было.
— Как они появились там т быстро? Может нас кто-то сдал?
— Вивер, да ладно тебе. Кто мог это сделать? Кто предать?..
— Это я у тебя должен спросить, Жак!
Тучный главарь банды взирал на еще более толстого лысого Жака, чьи глаза казалось, сузились до щелочек.
— М-м-может, кто-то бдительный донес, пока было время?
— Ладно. – Вивер Кери устало откинулся на своем троне из коробок с контрабандой и устало потер переносицу. – Ты решил бежать. Почему не подождал остальных. Мы смогли бы больше вынести с поместья Бюсолей.
— Мои люди слишком были раскиданы по территории. Я решил спасать, что уже собрали и приказал переделать сцену в телегу и уехать, пока могли.
Люсьену, очень хотелось сказать ему несколько слов, но он сдержался, не хотел привлекать внимание.
— Ты просто жалкий трус! – Кери метнул в него бутылку, но Жак увернулся и упал тому в ноги. – Все ясно с тобой. Ты просто подхалим и трус. А ты, гончар, а? Что скажешь ты, Корбин?
Люсьен устало прикрыл глаза.
— Корбин? Смотри на меня, когда я с тобой говорю! Когда ты с сестрой пришел просить денег, вел себя менее надменно.
Мужчина метнул свой взгляд в сторону главаря, но тут же опустил глаза, боясь ярости со стороны Кери.
— Выбрался только Жак с подручными и ты с сеструхой, через лес. Все остальные остались там?
Люсьен кивнул.
— То есть, бросил своих. Пойми, Корбин, — он подошел к нему ближе, несвежее дыхание уже доставало до лица гончара. – если бы ты был с пацанами, я бы по-другому посмотрел на ситуацию. Но ты всегда отказываешься марать с нами руки! Слишком грязная для тебя работа? Ты сам на нее подписался.
Он стал бить кулаком по столу и заглядывать в глаза Люсьена, но также резко и успокоился, опять.
— Настали тяжелые времена. Последствия чумы, война, король наш поехал кукухой, сынок его тоже. Голод. Кричат, что это божья кара, покайтесь! А сами занимаются развратом на своих территориях. Что будет с тем, кого сегодня поймали? Не знаю. Может кого-то отпустят, повесят, или сожгут, как еретиков. Им ведь тоже на ком-то сорваться надо. – Вивер вернулся на свое место и сел. – Ты мне нравишься, у тебя золотые руки, хорошее чутье, удача. Но, если ты не с нами, то против нас. Ты понял?
— Понял. – Громко ответил Люсьен и смело взглянул тому в лицо, что озарилось улыбкой.
— Хорошо. Можете идти. Но, только знай, Корбин, ты сегодня принес мало, а мы потеряли людей. Твой долг увеличивается. Тебе все посчитают. И если не будешь успевать к началу весны, придётся твоей сестре более прибыльным делом заняться, чтобы залатать ваши дыры. Ты понял меня?
Не оглядываясь, Люсьен вышел из комнаты за Жаком. Он ожидал от него колкости или упрека, но тот ничего не сказал и быстрым шагом скрылся в одном из туннелей сети нор, что вырыла банда Вивера. Ему как видно скорее хотелось сорвать злость на ком-то, на подвернувшейся девчонке или просто утопить свою гордость и достоинство на дне бутылки, посчитал Люсьен. Сам он покорно прошел в «налоговую», как они называли это небольшое помещение, расположенное под корнями дуба, что удерживали стены.
Нутро наполненных в Бюсолее мешочков полетело на стол их бандитского казначея. Имени его Люсьен не помнил, но профессионала в нем выдавали маленькие блестящие глазки, острый нос и золотые очки на носу. Про себя мужчина называл его гоблином, тот часто появлялся в зеленой одежде.
— Все. Подчистую. – Скомандовал тот и величественно поманил сокровища пальцем.
Несколько монет, бижутерия, амулеты – это был его сегодняшний улов. Гоблин презрительно цыкнул зубом, и внес изменения в его счет в журнале.
— Тебе повысили долг.
— Знаю. Все выплачу в срок.
Люсьен старался не замечать ехидную улыбку Гоблина, пока тот обсчитывал его доход. Погруженный в свои расчеты, тот не заметил как из последнего кошелька выпало завернутое трубкой послание. На секунду Люсьен заколебался, но затем быстро схватил его и прятал в карман.
— Это все? Кошелки стоят больше своего содержимого… Ну, ладно, можешь идти.
Мужчина вспомнил, что именно этот женский кошелек он нашел зашитым в подкладке пальто. Он учтиво поклонился и вышел вон. Время уже было позднее, большинство бандитов Вивера ушли спать. Люсьен спрятался в одном из переходов и взглянул на послание.
Скреплено королевской печатью. Мужчина несколько минут колебался, что было для него не привычно, но в конце концов решился вскрыть его, подделать печать он может попросить одного из соратников. До начала чумы он ходил в церковную школу, где его и научили читать на латыни. Данное сообщение именно этот язык и использовало, но затем шло его дублирование на родное наречие.
«Значит предназначалось для знатной особы» — Понял Люсьен. – «Они чаще всего латынь и не знаю.»
Дочитав его до конца, мужчина сполз по стене, ему нужна была опора и несколько минут тишины, понять свои следующие шаги. Растерянный Люсьен почесал голову, и стал приглаживать свои усы. Он был совершенно растерян и не знал, что делать дальше. Будь он настоящим типом Вивера Кери, сжёг бы послание и забыл. Но внутреннее чутье подсказывало, что он может с этого либо что-то получить или наоборот заплатить своей жизнью.
Еще почитать:
Хранители библиотеки Древних — Часть 6
Стать живым
Трепет бездны — Глава 4. Небесное тело
Веселье — Воображение 2
«
»
