Прекрасной юности момент. Глава 1: Чтобы учиться умирать, нужно учиться жить

К счастью или к несчастью, в нашей жизни не бывает ничего, что не кончалось бы рано или поздно.

— Бекки, брось этот блошистый комок, умоляю!

Помню, как в тот день шёл жуткий непроглядный ливен, дул порывистый ветер, что норовил тяжёлые капли лететь прямо в лицо. Мы вдвоём прятались под козырьком остановки, а я сидела у разваливающейся и размякшей коробки в которой лежал грязный, худощавый щенок. Он скулил и облизывал мне пальцы, когда я гладила тёмную шерсть и у меня невольно наворачивались слёзы.

— Ему плохо и одиноко, его бросили, мы не можем тут его оставить!

— У нас нет вариантов, пошли, нас обоих уже ждут дома!

Оставался последний месяц очередного лета и вот мы с Алексом знакомы уже пару лет, с того судьбоносного случая с моим рюкзаком и неуклюжестью.

— Нельзя так поступать с живым существом!

— Я тебе пытаюсь помочь! Тебя дома ждёт Мэри и ты можешь заболеть, если мы останемся тут!

По щекам градом катились слёзы, мои рыжие кудряшки стали похожи на липкие пружины от воды. Алекс хватал меня за руку и поднимал на ноги, утягивая за собой, под дождь. Я еле волочилась следом, постоянно пыталась вырваться и вернуться, сквозь шум слыша тихий писк щенка. Я оборачивалась, просила его отпустить и в какой-то момент он остановился, развернулся ко мне и крепко сжал мои плечи.

— Как же ты надоела. Иди, делай что хочешь, но я в этом не участвую!

Я срывалась с места при первой возможности и даже не обращала внимание на то, что он меня начал окрикивать. Я побегала к остановке и видела перевёрнутую коробку в которой никого не оказалось. Смотрела по сторонам и взгляд застыл на проезжей части и свету фар, что стремительно приближались. Делая первый шаг меня вновь останавливали.

— Ты с ума сошла? Не вздумай!

— Отпусти меня!

Наша перепалка была короткой. Он тянул на себя, а я отталкивалась и скользила по мокрому асфальту переступая уступ, что отделял проезжую часть от пешеходной дорожки.

Мало что ещё я запомнила из того дня, кроме полнейшего ужаса в зелёных глазах и как фары меня ослепили.

Когда я очнулась в больнице, то на руке красовался гипс, а дышать было трудно. Врачи говорили, что у меня сломано несколько рёбер и мне делали какую-то операцию, после которой на боку красовался небольшой шрам. Машина задела меня боковым стеклом и я отделалась довольно легко, с учётом того, что водитель превысил скорость в такую погоду.

После того как мне стало легче, мы уехали из Чарльстона и больше туда не возвращались. Я не знала что стало с Алексом и тем щенком, но с тех пор осадок моей неприязни к нему так и не испарился.

***

— Мам, я дома!

Я так и не смогла заговорить с ним, лишь молча ушла и пыталась вспомнить как дышать, когда воспоминания пытаются утопить меня и фантомные боли, будто злорадствуя, поддакивают. Мне не давало покоя то, что у него была совершенно другая фамилия, что не позволила узнать его ещё с момента нахождения в классе.

Сейчас я скидывала обувь и распускала непослушные волосы заходя на порог дома. Ответа от мамы не следовало и я прошла на кухню, наблюдая за тем, как он сиди за кухонным островком, положив голову на гладкую поверхность, а рядом поблёскивает стакан и полупустая бутылка бренди. Окликнув её ещё раз, я слышала лишь недовольное мычание в ответ.

Я поспешно убирала бутылку, мыла стакан вдыхала приторный запах её духов, что казалось заполнил всю кухню вперемешку с алкоголем.

Я поднималась на второй этаж и уже намеревалась стучать в родительскую спальню, как дверь распахивалась и отец смотрел на меня с немым вопросом, оглядывал с ног до головы, словно не понимал моего присутствия перед ним.

— Привет… Извини, хотела проверить дома ли ты, но как вижу, опять куда-то торопишься?

Я сжимала губы в тонкую улыбку, прекрасно зная, что это за «дела», а возможно и как эти «дела» зовут.

— Да, милая, прости. Давай потом поговорим.

Он поспешно целует меня в лоб и идёт к лестнице, попутно затягивая галстук поверх белой рубашки. Меня кривит от его поведения и смотря ему в след я могу только кидать осуждающие и грустные взгляды. Более, к сожалению, непозволительно

Заходя в свою комнату и запирая дверь я облокачиваюсь на неё, медленно сползая на пол. Обнимаю колени, ближе прижимая их к груди и оглядываясь вокруг: комната серая и тусклая. Может проблема вовсе не в комнате, а в этом мире?

Накопившееся за день рвётся наружу и я чувствую как это отвратительное ощущение застывает в грудной клетке, отдаваясь сдавленным всхлипом, не позволяя вздохнуть. Слёзы щипят глаза и нос закладывает, от чего я часто шмыгаю носом, чтобы не жевать сопли в прямом смысле этой фразы. Порой выплакаться — единственное, что может помочь и хоть ненадолго усмирить всё то, что давит, сковывает и не позволяет жить дыша полной грудью.

Обидно расти в том поколении, где во всех книгах и сериала всё хорошо, там эфемерное счастье в котором каждому хочется утонуть и не возвращаться в свою реалию, где винишь во всём себя, а если нет — то ты по локоть в цветочках и бабочках.

Мне хочется сорваться на крик, кричать до тех пор, пока во рту не пересохнет, пока не пропадёт голос, и возможность разговаривать. Вместо этого я лишь прикрываю рот рукой и глушу очередной всхлип, в ожидании, когда это волна тоски пройдёт. В очередной раз я даю себе обещание, что это не повторится, когда смотрю в зеркало и вижу как белок вокруг карих радужек покраснел, глаза опухли, как и нос. Всегда ненавидела то ощущение, когда ты успокоился, а твои внутренние демоны так и остались голодными, продолжая выпрашивать больше эмоций.

В очередной раз оглядывая комнату я встаю на ноги и скидываю рюкзак с плеч, кидая его в сторону и подходя к тумбочке брала пачку сигарет, что всегда лежала под ней.

Подпаливая сигарету я приземлялась на кровать, выдыхала дым в потолок и не беспокоилась, что кто-то учует запах. Мать была не в том состоянии, отец не дома, да и в принципе его мало когда волновало моё воспитание.

Смотря в угол комнаты я замечаю поблёскивающие струны давно забытой акустической гитары, что вероятнее всего расстроилась. Не помню когда она появилась и кто её подарил, но помню, что играла на ней до кровавых мозолей на пальцах, а теперь вряд ли сыграю и пару аккордов.

Через пару мгновений по комнате раздалось неприятное бренчание и бычок уже тлел в банке из-под краски.

— Всё-таки расстроилась…

В одиночестве часы пролетали незаметно и я всё время пыталась себя чем-то занять, лишь бы день скорее закончился и я легла спать, чтобы завтра проснуться с новыми силами, но подушечки пальцев уже были стёрты в кровь и комнату вновь заполнил густой сладковатый дым, конфликтующий с неприятным металлическим запахом, и то другое раздражало нос и желудок.

Было ощущение того, что мелкие осколки стекла спустились по пищеводу и осели на дне желудка, впиваясь в стенки и вызывая тошноту.

Вместе с помутнением рассудка пришла головная боль, а за ней и раздражительность. Часы неприятно тикали и доставляли всё больше дискомфорта, с каждым щелчком секундной стрелки и когда минутная прошла очередной круг, то часы показали 3:24.

Мысли не давали уснуть, детская обида накатывала и давала повод сомнению. Это было так давно, но легче мне от этого вовсе не стало. Я думала все проблемы и люди приносящие их, покинули меня как только я оборвала связи, но я ошиблась. Прошлое отстать, но ни за что не даст тебе выиграть.

Вновь неправильно сросшиеся обломки отзывались болью в боку, заставляя лечь и перевернуться на живот, сворачиваться калачиком, лишь бы унять это. Я срывалась и стучала ладонью по подушке, злилась на саму себя, на ту детскую неряшливость и веру во что-то хорошее. Теперь физический дискомфорт дополнял моральный.

Лежала так до того момента, пока лучи не начали проклёвываться сквозь облака. Мне казалось, что вся моя жизнь несётся на огромной скорости в преисподнюю, хотя уверена, что на деле всё не так плохо и я просто накручиваю. Надеюсь.

Я поднимаюсь с кровати, превозмогаю боль и пытаясь хоть немного размять бок, вертясь на месте как ненормальная. Может сейчас это было безумной идеей, в столь ранний час, но я брала рюкзак и закидывала немного вещей, что понадобятся мне на несколько часов. Тихо выходила из комнаты прихватив скейт, что уже давно пылился под кроватью, накидывала лёгкую куртку и выбиралась из дома, вдыхая прохладный воздух. Вряд ли конечно содержимое моего рюкзака спасёт меня в критической ситуации, но хотя будет не скучно. Втыкая один наушник я отталкиваюсь от земли, и музыка смешивается с потрескиванием колёс.

— Почему твои родители такие жестокие? Учиться всё лето — несправедливо.

— Они просто хотят лучшего для меня, всего-то…

— Бред полнейший.

Чужие фразы проклёвываются в голове и невольно им улыбаюсь. Как же чертовски Алекс был тогда прав, ведь всем, как оказалось, абсолютно насрать на мои оценки и если у меня будет пару неудов — я не умру. Учёба была создана для никому не нужной иерархии и определения того, у кого родители богаче, чтобы оплатить учёбы в престижном колледже.

Повеяло свежестью и приближением осени. Опавшие листья с шуршанием взмывали в воздух и с таким же звуком приземлялись обратно когда я проезжала мимо. Рыжие лучи солнца уже касались крыш высоток в далеке и отражались в панорамных офисных окнах, пока все ещё мирно спали. Это было не спокойствие, это был всеобщий анабиоз, словно город задохнулся в привычном обилии туч, замедлил все свои процессы и впал в спячку, ожидая лучей солнца, будто это было призрачным спасением от удушья.

Крыши высоток постепенно отдалялись и на глаза стали попадаться цветные домики, что чаще всего красовались на магнитах для туристов. Я делала остановку после преодоления очередного пригорка и доставала сигарету, с которой продолжала маршрут.

Колёса скрипели и постукивали на каждой трещине в асфальте по пути, убаюкивали и успокаивали от чего глаза слипались и всё сильнее клонило спать. Утро выходного дня и вряд ли бы я встретила кого-то в столь ранний час, кроме блеклости и тусклости домов которые проезжала сейчас, уже минуя цветные дома.

На Корнуолл-стрит можно было часто встретить блеклые многоквартирные дома с потрескавшейся краской на фасаде и потрёпанными пожарными лестницами.

Многие приезжают сюда в поисках лучшей жизни, а потом не могут вернуться. Этот город топит мечтателей в ценниках и его активной жизни. Если мы нежились неподалёку в покое и процветании в личном двухэтажном домике на Клей-стрит, прямо напротив парка, то кто-то мог не вывозить ежемесячную плату за студию в одном из домов мимо которых я проезжала.

Свист со стороны дал обратный толчок в реальность, а его повтор заставил меня оглядываться по сторонам, сняв наушник и это было ошибкой. Подняв голову выше, я почувствовала как земля уходит из-под ног и я не успеваю вовремя затормозить и подставить ногу, теряя равновесие и падая на спину пока доска продолжает катиться дальше. Я тяжело вздыхаю стараясь проклянуть каждое мгновение этого момента который теперь отдаётся пульсирующей болью в локте и пояснице. Поднимаясь на ноги я снимаю куртку и отряхиваю её от пыли, замечая как к запястью спускается капелька крови с локтя и я в очередной раз ругаю себя за собственную неаккуратность.

— Эй, в порядке?

Квартирный дом — здание бежевого оттенка, с пожарной лестницей, дешёвыми окнами и потрескавшейся краской. В принципе я попала в точку.

Он сидел на той самой лестнице на уровне второго этажа, безмятежно покуривал, как и я пару минут назад. Волосы были взъерошены, а футболка с какой-то музыкальной группой слегка помята, в принципе, как и сам Фостер.

— В твоём то присутствии? По-моему, у меня на роду написано: «Страдать рядом с Фостером»

Я медленно отступаю в сторону скейта и смотрю на то, что одни из колёсиков болтается. По крайней мере мне повезло, что здесь не пологий склон, иначе бы я с ним попрощалась. Слыша неприятный звон старой лестницы, что вероятно был от каждого его шага я вздрогнула. Скорее всего, он перебудил половину дома, но меня это как-то не особо волновало и я пыталась пойти обратным маршрутом.

— Бекс, подожди!

Его слова меня никак не останавливают, но зато он сам, что возникает крупной фигурой перед глазами, явно становится препятствием, смотря на которое я сверлю его недовольным взглядом. Он ежится от прохлады и немного щурится, словно пытается разглядеть что-то.

— Доброе утро.

Оно было бы добрым, не встреть я тебя, идиота, надела бы оба наушника и осталась в своё прелестнейшем одиночестве.

— Иди к чёрту.

Я обхожу его под укоризненный взгляд зелёных глаз.

— Хватит дуться, мы были детьми.

— Слушай, чего тебе надо? — я оборачиваюсь и развожу руками в непонимании его прилипчивости.

— Давай обработаем тебе рану, для начала.

Со своими мыслями про студию, я тоже почти угадала. Это была простенькая однокомнатная квартира на втором этаже, что обстановкой напоминала мою комнату — серовато и мрачновато.

Я проходила вперёд Алекса, пока он скидывал ключи на небольшой столик в прихожей и убирал мой скейт под него же, рядом со вторым, что меня немного удивило. Тишина начинала напрягать.

— Катаешь?

Алекс замолкает от моего вопроса, словно попался при крупном преступлении, но смотря под столик он смягчается, отвечая на мой вопрос:

— Этот старик кажется побывал со мной везде.

Стоит ему договорить, как я вновь вспоминаю Чарльстон и то беззаботное время до аварии.

— Не страшно заходить к еле знакомым в квартиру в… — он сделал небольшую паузу, смотря в дисплей телефона. — в полпятого утра?

— Ты не настолько идиот.

— Хотя бы на том спасибо.

Я делаю шаг вперёд и вижу перед собой просто огромное тёмное пятно со светящимися глазами, которое подходя ближе издаёт гортанный лай, заставляя меня резко отступить в испуге назад, споткнуться о свою ногу и падая, врезаться в Фостера, что поспешно подхватил меня под руки, явно не до конца понимая ситуацию.

— Твою мать! Что у тебя за монстр?!

— Не монстр, это пес. Ребекка, знакомься, его зовут Пряник и именно за ним ты решила прыгнуть под машину.

Я выпутываюсь из чужих рук и внимательнее оглядываю пса, который весил вероятно лишь чуть меньше моего и встав на задние лапы мог бы закинуть передние даже Алексу на плечи. Это был здоровенный ротвейлер, который явно не сочетался со своей кличкой. Постепенно испуг сходит и до меня начинает доходить смысл слов Фостера.

— Это тот щенок?

Алекс обходил меня и не удосуживался ответить, проводя меня в гостиную мимо… Пряника. В квартире было достаточно чисто для подростка, что видимо живёт один. Я ожидала увидеть банки из-под энергетиков, коробки пиццы или что-нибудь подобное. Я сидела на мягком диванчике и пес сидел у ног, иногда поглядывая в мою сторону, пока Фостер не вернулся, переключая наше внимание на себя.

— Я тут недавно, так что нашлось несколько пластырей и перекись.

— Думаю этого будет достаточно, я же ничего не сломала.

Несмотря на то, что я говорила без сарказма и иронии, он всё равно смутился моим словам. Открыв небольшую коробочку он смочил ватный диск антисептиком и без как-либо просьб потянулся к ране на локте. В ответ я только попыталась развернуть руку так, чтобы ему было хоть немного удобнее оказать мне помощь.

— Один переехал?

Он как-то наивно улыбнулся подхватывая мой внимательный взгляд, заставляя меня смутиться и впасть в ступор до тех пор, пока рана не начала щипать от первых прикосновений.

— Глупый вопрос у тебя, но если ответ как-то успокоить, то да, я живу один.

— Почему решил от родителей съехать?

Алекс неудачно провёл по ране, изрядно надавив и я дёрнулась от боли.

— Извини. Нет, там… Там всё сложно.

Его выражение лица заметно поменялось после моего вопроса, но он явно пытался сделать вид, будто его это не волнует. Неприятный интерес заиграл где-то подкоркой, моя дотошность не давала покоя.

— Как ты оказался в…

— Хватит вопросов.

Теперь он явно был раздражён, даже тон поменялся.

— Да неужели, я уже было подумала, что ты вообще непробиваем.

Он вновь молчал и лишь изредка хмурил брови, словно вновь прокручивал мои вопросы и бесился с каждого. Это выглядело смешно, но всё же меня напрягало это молчание. Может мне не стоило так его доставать, как минимум я показалась невежей, но если он хорошо меня помнил, то думал о том, что я ни капли не изменилась. Алекс закончил обрабатывать рану и даже наклеил пластырь, без единого слова закрыл аптечку и унёс, по всей видимости, в ванную. Возвращаясь, он прошёл мимо меня и включил чайник на кухне, усевшись за барный стул у небольшой стойки на две персоны.

— Будешь что-нибудь?

— Кофе.

Слабый кивок и молчание постепенно рушится, становится немного легче находиться с одном помещении, пока пёс сопит у моих ног. Алекс остаётся сидеть на своём месте пока вода активно бурлит в чайнике до заветного щелчка. Вероятно я выглядела странно со стороны, поглядывала за каждым его движением пока он заваривал две кружки кофе, подходил ближе и садясь рядом, протягивал мне горячую чашку.

— Что ты в такое время делала на улице?

— Хороший вопрос, но пожалуй я пойду твоим примером и пропущу его.

Я сделала первый глоток горького кофе и на лице Фостера вновь появилась беззаботная улыбка с прищуром. Мне показалось, что я даже услышала усмешку.

— Ладно, но ты ведь прекрасно знаешь, что жил я в Чарльстоне. Кстати, Мэри скучает по тебе и Мистеру Блэр, я часто у неё бывал.

— Опять пытаешься избежать вопросов, Александр.

— Не надо меня так называть, знаешь же, что терпеть это не могу. — он скуксился услышав полную форму имени, выглядел так словно ничего хуже в этой жизни не слышал.

— Буду называть до тех пор, пока саму тошнить не начнёт, или ты просто можешь начать отвечать на малюсенькие вопросы. — я пыталась улыбнуться так же, как обычно, это делал он, но вероятнее я не дотянула до этой планки, раз раздался его смех с нотками издёвки.

— Бекс, я в не знаю как донести до тебя то, что я жил и живу не так, как ты.

Меня задели его слова, фразы которые острее любого ножа. Словно если нет финансовых проблем, то остальные тоже автоматически решены. Деньги безусловно решают многое, но не всё.

— Алекс, мой отец почти никогда не бывает дома, а моя мать изменила ему, думая, что это он завёл любовницу и из этого получился целый скандал переваливший в снежным ком. Я умолчу о том, сколько негодования с их стороны было, когда врачи сказали что из-за того случая я не смогу продолжить спорт и любые тренировки. Вероятно мне скоро предстоит решать с кем из них я останусь после развода, а я даже не знаю куда поступить хочу. Как я в принципе могу делать выбор не понимая абсолютно ничего? — я пожала плечами, невольно улыбаясь от того, что я ему говорила. Это было странно и неправильно, но так я пыталась хоть как-то отгородиться от масштаба проблем. — У тебя мерзкий подход — судить по тому, сколько денег в кармане, как одеваются и в каком районе живут.

Фостер отвёл взгляд и тяжело вздохнул потирая переносицу пальцами.

— Какая же ты настырная, тебя совсем никак не остановить?

— Можешь попробовать, если тебе не жалко потратить время впустую.

Алекс поднимался с дивана с кружкой в руках и подходил к полуоткрытому длинному окну, что тянулось почти до пола и выводило на ту самую пожарную лестницу. Открывал окна и делал первый шаг. Я вновь услышала неприятный звон металла, после которого он обернулся и глянув на меня мотнул головой, подзывая к себе.

— Время пять утра, не рановато для суицида?

— Не смешные шутки и тупые вопросы это типа твоя фишка? — я потупила взгляд и поднялась, обходя ворчащего во сне Пряника и, как бы это странно не звучало, выходила в окно. — Я без сигарет этих душещипательных рассказов не выдержу.

Пока жители всё так же мирно спали, город уже накрыла рыжина, тёплый свет обволакивал здания и местами освещал дороги. Алекс присаживался на пол и я повторяла за ним, чувствуя неприятный холод железа сквозь ткань. Несмотря на взошедшее солнце, было всё ещё холодно и смотря на него, что беззаботно сидел лишь в футболке и тёмных пижамных штанах, без доли недовольства подпаливая сигарету, я поёжилась Он протягивал мне пачку и зажигалку. После первой затяжки стало немного легче и теплее, но ситуацию это особо не спасало, я всё быстрее превращалась в ледяшку и уже начинала дрожать.

— Как ты ещё не подох от холода.

Он без единого слова протягивал мне свою сигарету и я инстинктивно забирала её из рук, продолжая держать, даже когда он ушёл и вернулся с кофтой в руках. Забирал свою сигарету, зажимая её между губ и протягивая мне одежду к которой я уже тянулась как к панацее, но мне её не отдавали.

— С условием, что хотя бы на пять минут ты перестанешь бузить. — в ответ я закатывала глаза, словно его просьба была невозможной. Тем не менее он всё равно позволял забрать толстовку в которой я утонула, когда надела её.

Я вновь прожигала его взглядом, пока он докуривал. Его лазурные волосы и вправду были слишком броскими, как и отстранённость от этого мира в данный момент, будто он вовсе не отсюда и даже с ближайшей планеты. Спокойный взгляд и добрая улыбка в бунтарском образе вовсе не сочетались. С такими людьми либо сходишь с ума, либо ничего иного.

— Так что у тебя произошло и как ты в Калифорнию забрёл?

Меня и вправду было сложно остановить от чего-то интересующего, поэтому я аккуратно подкралась к этому вопросу.

— Через год, после того как ты уехала окончательно, родители скончались. Оказывается у меня есть двоюродный дядя и дедушка, а я даже не знал об этом.

— Извини…

Алекс прекрасно видел, как я реагировала на его откровенность, видел мою подавленность и, наверное, испуг? Да, мне правда было немного жутко от осознавания того, что существуют такие вещи как смерть, но ещё хуже неё было то, что она оставляла после себя.

— Хэй, ты впервые говоришь это слово?

Он смеётся и комок у меня в груди сжимается лишь сильнее от того, что я ощущала как вокруг него витает одиночество, холод и запах смерти с примесью сигарет и дешёвого кофе. Только вот он сам ничего из этого видимо не чувствует.