ДЖОВАННИ

Лучано Леджио поставил на массивный дубовый стол старинный кубок из хрусталя, наполненный Неро Д’Авола – тёмно-рубиновым вином из местного сицилийского сорта винограда. Освободившейся рукой он ослабил узел жаккардового галстука благородного изумрудного цвета и расстегнул ворот рубашки.
– Поперёк горла встала чёртова старуха! «Родовое имение»! Руины, древнее римского форума! Представить только: какие деньги мы теряем из-за её проклятого упрямства! Банкиры торопят, они готовы заключить сделку, ведь им до зарезу нужна эта земля! Всё остальное вокруг мы давно скупили, все бумаги готовы!
– Как я понимаю, предлагали продать? – поинтересовался его столичный партнёр Джакомо Мальдини, подняв свой кубок, слегка пригубив вина и причмокнув. Леджио снова поднял бокал над столом.
– Тысячу раз, даже слышать не хочет! Всё твердит о своих предках и её придурошной миссии – сберечь «родовое гнездо» для потомков!
– У неё есть потомки?
– У неё никого нет! Муж давно умер, единственный сынок сбежал в Америку двадцать пять лет назад, сразу после войны. С тех пор от него ни слуху ни духу. Вредная одинокая старушенция! Пора окончательно разобраться с ней! Джакомо, позвони Пиччино – пусть отправит к ней своих мордоворотов. Она должна подписать бумаги и исчезнуть! Чтоб она провалилась, старая карга!
Сицилиец сделал жест рукой, отчего вино слегка расплескалось, попав на манжету белоснежной рубашки, и расплылось по ней словно кровавое пятно.

***

Джованни Винченцо Капелло вышел из аэропорта Фьюмичино с армейским баулом на плече. Тёмные, кудрявые волосы развевались на тёплом ветру, на нём были потёртые голубые джинсы и рубашка цвета хаки, плотно сидевшая на худощавом, но крепком торсе. Ненадолго остановился, рассматривая мудрёное расписание автобусов.
Джованни, или Джон, как называли его братья по оружию, недавно уволился из состава «зелёных беретов» – сил специального назначения армии США, в составе которых доблестно сражался во Вьетнаме, и приехал в Рим, отыскать бабушку.

Его отец, Энцо Капелло в юности был вынужден покинуть Италию. Это случилось по причине глупой неопытности и вспыльчивого характера: подрался в баре из-за пустяка с бывшим лидером местных партизан. Энцо быстро объявили «пособником Дуче» и, чтобы не стать жертвой скорой расправы, он в течение нескольких часов собрал узелок, сел на корабль и отправился за океан, в Калифорнию. Там он встретил Лину – девушку из племени индейцев Навахо. Вскоре у молодой пары родился малыш Джованни. Энцо очень переживал, что оставил мать одну, корил себя и стыдился, как своей глупой вспыльчивости, так и позорного бегства. Всё это время он тайно посылал матери деньги, чтобы она не испытывала нужды. Джованни с раннего детства знал, что самая большая мечта отца была снова встретить свою мать, но осуществить её Энцо не смог, умер от пневмонии, когда сыну было семнадцать. Потому, отслужив и пройдя вьетнамскую мясорубку, Джованни решил исполнить мечту отца – побывать в отчем доме и обнять бабушку. Он вдоволь наплутался по городу, дивясь на невиданные им ранее древности. Весенний Рим был залит солнцем и прекрасен. На улице Лима, что вела от церкви Святого Роберто, ему встретился пожилой господин с внешностью священника.

– Простите, уважаемый, Вы не подскажете, как пройти на виллу Капелло? Я разыскиваю синьору Марию. Она – моя бабушка!
– Святая Агнесса! Юный Капелло! Дождалась-таки матушка Мария! Всемогущий Боже! Смотри, сынок: пойдешь прямо по улице, до первой тропинки налево, потом дойдёшь до аллеи больших кипарисов, повернёшь направо, и они как раз приведут к вашему дому.
– Спасибо, синьор!
– Да что ты, сынок! Она уже столько лет сидит на стуле возле остатков ворот вашего старого имения, глядя на дорогу! Храни тебя пресвятая Дева Мария!

Старые кирпичные ворота с двумя колоннами, увенчанными шарообразными навершиями, были в полуразрушенном состоянии: кирпичи местами повыпали, от былой побелки остались только серые пятна там, где ещё не оголилась кладка.
Сверху арка была покрыта мхом и сухой травой. Рядом с одной из колонн действительно стоял низкий деревянный стул, но он был пуст… У Джованни ёкнуло сердце:
– Неужели опоздал?
Он с горечью закрыл глаза, опершись ладонью правой руки на колонну.
– Простите, юноша, что Вы хотели? – раздался за его спиной тихий женский голос.
– Мне нужна синьора Мария. – обернувшись, с надеждой ответил он.
– Я – Мария… – произнесла та, обмерев.
– Бабушка!!! Это я, твой внук, Джованни Капелло! Я приехал из Америки!
И Мария Капелло опустилась на землю, рядом со стулом, на котором просидела столько бесконечных дней.

Джованни поднял обессилевшую бабушку, и взяв её под локоть, пошёл с ней по отсыпной дорожке к отчему дому, в котором он никогда не бывал. В доме Мария начала приходить в себя. Внутри, не смотря на обветшалый внешний вид здания, было очень опрятно и даже уютно: на столе – вышитая скатерть, на окнах – чистые занавески.
– Как же так, дорогой? Где Энцо?
– Dad? He’s gone, grandma… Отец умер, бабушка… Четыре года назад…
– Ах вот что! Мой Энцо!… Мой дорогой мальчик! – глаза Марии заволокло слезами. Она стала стирать их с морщинистых щёк кружевным платочком.
– Мне жаль, бабушка… Он так любил тебя, всегда о тебе вспоминал! Много рассказывал о тебе!
– Энцо! Мой Энцо! Я знаю, что он не забыл про меня, он всегда присылал мне деньги. Только не писал мне… Малыш! Я сбегаю на рынок! У меня ничего нет, а тебя нужно покормить! Посиди немножко, сынок! Я скоро! – Мария взяла с полки плетёную корзину.
– Fine, grandma! То есть – хорошо, бабушка! Конечно! Может быть, мне помочь?
– Нет, я лучше сама. Мне надо немного прийти в себя. С тобой я ничего не соображу, милый…
Джованни подвинул к окошку стул, присел на него, и отодвинув холщовую занавеску стал глядеть в окно, наблюдая за удаляющейся бабушкой.

***

Перед воротами остановился тёмно-синий «фиат». Из него вывалились трое дюжих мужчин, водитель остался в машине. Только лишь увидев их: фигуры, одежду, лица, манеру двигаться, Джованни моментально понял, что это за мужчины, и чем они зарабатывают на жизнь. Все трое, друг за другом направились к дому, второй – самый крупный из них, с лицом дегенерата, на ходу достал из кармана джинсов кожаную удавку, щёлкнул ею пару раз, резко растянув её в стороны, и на ходу ловким, привычным движением намотал её конец на правую руку. Они шли к дому молча и решительно. Реакция Джованни была мгновенной: он метнулся в кухню, извлёк из выдвинутых ящиков небольшой топорик для рубки мяса, а также нож, определённый им, как наиболее крепкий. С этим набором скользнул обратно к входной двери и затаился за ней, ожидая пока войдёт первый из громил…

***

Быстрая реакция не раз спасала Джованни жизнь, в том числе в осаждённом северо-вьетнамцами лагере Ланг-Вэй, где он оказался одним из девяти выживших, а также на залитых кровью холмах в долине А-Шау, там они помогали «кричащим орлам» из 101й воздушно-десантной дивизии. Участие в этих сражениях, а также специальных миссиях, обозначилось на его груди Медалью Почёта, Серебряной Звездой, а под конец службы и Пурпурным Сердцем.

– Уилсон, Мозли, Капелло, ваша задача – не допуская обнаружения, пробраться сквозь джунгли к лагерю партизан в районе реки Меконг к северу от Сайгона, найти и уничтожить перебежчика по имени Джереми Барнс. Вот его фотография. Пройти тихо, без лишнего шума. Вот здесь, ориентировочно, – минные поля и ловушки, идите по ущелью. В бой не вступать, встретите дозорных – ликвидировать, не поднимая шума, и исчезнуть! Уилсон – старший группы, Мозли отвечает за связь, Капелло – стрелок. Выполнив задание, выйдете в этот квадрат для эвакуации. Вам всё понятно, бойцы?
– Да, сэр! Так точно, сэр!
– Приступить к выполнению!

Через трое суток, группа «зелёных беретов», выполнила приказ, и в исходном составе, с одним раненым, вышла в заданную точку. Сержант Капелло пять километров пронёс на себе командира, задетого в стычке с вьетконговским патрулём, так и не вернувшимся обратно в свой лагерь.

***

Входная дверь медленно открылась, первым вошёл человек с пистолетом в правой руке. Молниеносно появившись из-за спины, Джованни рубанул топором по держащей пистолет руке, заставив выронить оружие. Второй удар пришёлся точно в переносицу развернувшемуся в шоке врагу, плотно войдя в череп. Он замертво грохнулся на пол. Здоровяк входивший следом кинулся навстречу и попытался атаковать правой, но Джованни блокировал удар, и захватив атакующую руку, сделал ею круговое движение, выворачивая её за спину противника. Это помогло ему укрыться от выстрела, произведённого последним из вошедших в дом бандитов, пуля попала в грудь его товарища. Джованни сделал кувырок в сторону, уклоняясь от второго выстрела, и выйдя из кувырка метнул кухонный нож, попав точно в яремную впадину в основании шеи. Он знал, что остался четвёртый – водитель, и что он, возможно уже подходит к дому, достав оружие, потому Джованни подобрал один из валявшихся на полу пистолетов, лёг на пол, прикрывшись телом последнего из убитых, закрыл глаза, размазав кровь врага по своему лицу, и расположил руку с пистолетом вдоль тела. Через минуту раздались осторожные шаги. Джованни дождался, когда шаги приблизятся вплотную к нему, открыл глаза и произвёл два выстрела прямо в грудь стоявшего перед ним противника.

Затем он встал, отряхнулся, умылся в кухонной раковине, осмотрев поле боя, собрал оружие и ощупал карманы убитых мафиози. Джованни посчитал патроны в трофейных пистолетах. Это были парабеллум, беретта и кольт. Магазин первого был полон, из второго противник успел произвести два неудачных выстрела, из третьего он сам выстрелил два раза. В кармане брюк владельца беретты нашлась ещё одна запасная обойма. Итого оставалось двадцать семь патронов. С его квалификацией, это означало такое же количество потенциально уничтоженных или выведенных из строя врагов. Он вытащил трупы на двор и сложил в ряд, подальше от глаз, в тени акации, росшей в глубине. Найдя тряпку и ведро, смыл кровь с пола прихожей.

Как только Джованни закончил уборку, вернулась запыхавшаяся бабушка Мария. В её корзине были свежие томаты, базилик, руккола, макароны, бекон гуанчале, сыр пекорино, ломоть белого хлеба и даже бутылка Фраскатти.
– Мы должны отметить твоё возвращение, сынок, как полагается!
– Бабушка, у тебя были враги?
Мария подняла на внука удивлённые глаза:
– Дорогой мой, я прожила эту жизнь так, что никто не скажет обо мне дурного слова! Откуда взяться врагам?
– Ну, может быть, какие-нибудь недоброжелатели? Подумай хорошо!
– Ах…да…. Действительно… Приходили несколько раз очень настырные визитёры… Предлагали продать имение! Нахальные такие, бесцеремонные. Неприятные типы! Сильно рассердились, когда я отказала им наотрез, даже стали мне угрожать. Я ответила, что не боюсь ничего в этом мире, кроме гнева господня!
– Бабуля, нам придётся немного подготовиться. «Неприятные типы» только что были здесь, и видимо приедут ещё.

***

Лучано Леджио сидел за овальным обеденным столом в своем доме, заканчивая ужин. Он уже перешёл к десерту и как раз собирался отправить в рот румяную канноли с рикоттой, аккуратно держа её тремя пальцами левой руки, как вдруг зазвонил телефон. Сицилиец поднял трубку и услышал в ней осипший голос Мальдини:
– Лучано, у нас проблема: со старушкой всё пошло не по плану… Либо в её доме окопался взвод солдат, либо в неё саму вселился дьявол и уничтожает наших людей. Парней Пиччино больше нет.
– Что такое ты говоришь?! – Леджио уронил канолли на скатерть.
– Всё, как есть: Ломбарди мёртв, здоровяк Маттео убит, кузены Ринальди тоже. Я отправил туда ещё восемь человек – отряд Карреры. Они осадили дом, но среди них уже двое убитых и двое раненых. Там идёт настоящее сражение!

***

Как только к противнику прибыло подкрепление – два автомобиля, по четыре индивидуума в каждом, сержант первого класса Джованни Капелло сам определил для себя боевое задание: во что бы то ни стало удерживать занятую им позицию, любыми средствами защищая гражданское население, то есть бабушку.

Первая четвёрка, под прикрытием товарищей вооруженных пистолетами-пулемётами, пригнувшись, стала продвигаться к дому. Двери первого этажа Джованни запер, подперев центральную тяжелым посудным шкафом, забаррикадировал также и окна, оставив небольшие бойницы. Сквозь одну из них он прицелился в двух ближних противников и произвёл два выстрела из привычного ему кольта 1911, тут же перекатившись к окну с противоположной от входа стороны. Пули из автоматического оружия забарабанили по окну и стене там, где он находился мгновение назад. За окном, на лужайке перед домом, неподвижно замерли двое, их напарники бежали обратно к машинам. Джованни сделал ещё два точных выстрела сквозь другую «бойницу», и увидел, что попал, прежде чем пули накрыли и это окно. «Минус четыре. Ещё двадцать три патрона. Неплохо.» – пересчитал он.

***

Мальдини стоял у раскрытого окна выходившего на ул. Систина. Вечерние сумерки озаряли полицейские мигалки, выли сирены мчавшихся мимо машин. Сквозь шум, из телефонной трубки раздавался громыхающий голос Леджио:
– Джакомо! Достаньте мне этих сукиных детей! Сколько бы их ни было! Отправь туда всех, кто у тебя есть! Заставьте их жрать эту землю! Проклятые ублюдки!
– Мы сделали всё возможное, Лучано!
– Чёрта с два! Вы расслабились там, в столице, забыли про общее дело! У нас, на Сицилии, мы не допустили бы такого!
– Лучано, это не Сицилия! Через несколько минут туда съедутся легавые, они уже мчатся, а в след за ними прибудут и карабинеры. Мне придётся отозвать людей.

***

Джованни, с двумя пистолетами в руках и одним за поясом, занял наиболее удобную, с точки зрения обзора, позицию у крайнего окна справа на втором этаже. Бабушку разместил неподалёку от себя, в безопасном от прострела коридоре, где она принялась истово молиться своей покровительнице – пресвятой деве Марии.

– Бабуля?!

– Да, моё сердце!

– Отец говорил, что в целом свете нет ничего вкуснее твоего спагетти аматричана!… Ты приготовишь это для меня?

– Обязательно приготовлю, дорогой внучек! Мой маленький Джованни!

*Рассказ является художественным произведением, все совпадения с реальными лицами или событиями случайны.