Подставив к солнца южному лучи,
Обрюзгший свой животик.
Кот старый про себя мурчит:
«Ах, как же хорошо, нет мочи».
Журчит родник неподалеку.
И виноградная лоза,
Веет прохладой щеку
Уснувшего серого плута’.
Царит размеренность внутри
Его лоснящейся на солнце шкуры.
Насытившись, он видит сны:
Юности своей сумбуры.
Как вдруг, почуяв близко от себя,
А даже толком не проснувшись –
Живую тень и словно пламя
Два, изумрудов ярче, огонька
Очей, в листву густую окунувшись.
Его насторожил взгляд чужака:
– Могу ли я умерить любопытство?
Гость незваный, – кот морду приподнял. –
Намеренно ль твое нахальство?
Отдых мой бестактно ты прервал.
Воззреть желаю на тебя.
Если же… – серый, не договорил слова,
На вызов, брошенный его, из ближнего куста.
Исходят с полумрака, зелено-желтые глаза
Египетского черного кота.
Синим отливом, на солнце черный мех играет.
Молодые, с отвагою глаза сверкают.
Его, как-будто, все здесь привлекает.
Лежащему коту, навстречу, лапы подступают:
– Едва заметив, как ты распластался на земле.
Если болен ты, – он ближе встал.– Я помогу тебе.
Кот серый с трудом начал подниматься.
– Вставай! – кот молодой не унимался, –
Ещё немного, – черный бросился к коту.
– Разве ты не видишь? Я снами наслаждался.
Шуметь заканчивай, тебя прошу.
И юный друг, – серый сладостно заулыбался, –
Наши пути встречают разную зарю…
А ведь я был как ты, – печальней став, признался. –
