Сумерки. Август.
Сердце любило и было любимым.
Оно память хранило касания уст.
Опыта погреб был молодо пуст.
Святым существом оно к жизни гонимо.
Во внутреннем мире теперь неспокойно:
Холод был пущен, бедствия вестник.
Он страшен для человека любого,
Тряска раскатов душевного грома.
Осталась надежда, последнего шанса прелестник.
И вот он, звучит приговор,
В который сначала не верится.
Одна только мысль, что всё это — вздор,
Сердечный ведь был нерушим договор.
В груди же что-то тихонечко рушится.
Яд, неописуемо чёрный и вязкий,
Введен был мучительно медленно.
Каждая капля — осколков адские пляски,
Им криками темп задавался, что в клочья рвут в горле все связки.
Сердце вспорото болью, и хочется, чтоб оно было вырвано.
Алая кровь и смольная дрянь,
Смешавшись, вместе питают агонию.
Вместо молитв про любовь — только брань,
И плотью бесстыдной взимается дань
Чёрного сердца биению.
Венера не знает слова «пощада»,
Потухли светлого чувства огни.
Да гори всё оно в пламени ада!
Тому уже ничего и не надо,
Кому сказано: «Нет к тебе больше любви».
Пишу о том, что знаю
