Школа шиноби. Книга первая. Часть 61. Сила слов.

Несколько дней назад.

Машина была в пути уже полтора часа, и за окном все чаще показывались чистые просторы равнин, порой сменяемые густыми порослями деревьев. Ино просидела почти всю дорогу молча, подавая голос лишь когда отец о чем-то спрашивал. В каком-то смысле она даже порадовалась, что отец взялся сам отвести ее. Не придется прятать грустное лицо, сидя в душном автобусе. Мобильник, зажатый в руке, согревал её сердце, храня в своей памяти прощальное СМС от Кибы:

«Если ты не будешь мне звонить или хотя бы писать, я найду тебя, где бы ты ни была, и верну назад. Меня не остановят сотни километров, ведь без тебя ничто в мире не имеет значения».

Сердце больно сжалось, когда она прочитала его в первый раз. Эти строки буквально горели отчаяньем, но и любви в них чувствовалось не меньше. Все-таки она верно поступила, когда запретила Кибе провожать её. Скажи он ей это в лицо, и даже отец не заставил бы её уехать. Её чувства слишком сильны. Она даже и не думала, что может так полюбить. Каждая минута, проведённая вдали от любимого, будет для неё пыткой, но она должна выдержать. Она будет звонить ему каждый день. Будет рассказывать, чем занималась, и говорить, как сильно тоскует по нему. Эти недолгие мгновения, когда она будет слышать его голос, помогут ей продержаться и не сойти с ума в глуши, в которую её везут.

Пока они ехали, Ино всеми силами сдерживалась, чтобы не начать раз за разом перечитывать это сообщение. Отец был рядом, и он непременно заметит это. А когда это случится, не останется и шанса, что он не догадается, что у дочери появился возлюбленный. Ино понимала, что однажды ей все равно придётся все ему рассказать, но именно сейчас она была не готова. Киба был не готов. Между ними сейчас были слишком яркие чувства. Парень не сможет скрыть от проницательного Иноичи свои интимные мысли, а им это только навредит. Её отец, глава клана Яманако, не сможет принять этого. Для него Ино все ещё маленькая девочка, и пусть пока так и остаётся.

Когда машина съехала с трассы и свернула на просёлочную дорогу, Ино поняла, что осталось совсем немного.

— Ты узнаешь это место? – спросил мужчина. Ино выпрямилась, словно только сейчас поняла, что почти лежит на сидении, и, собравшись, выглянула в окно. Вокруг было много деревьев, и лишь тропинки свидетельствовали о том, что здесь живут люди. Она напрягла свои голубые очи.

— Нет. Слишком много времени прошло.

Мужчина засмеялся.

— Конечно много. Тебе тогда лет двенадцать было. Не больше.

— Ну да. До этого я каждое лето сюда приезжала, а потом мы виделись с бабулей лишь когда ты привозил её к нам. – Она обернулась к отцу. – Вроде пару лет уже прошло, да?

— Наверно. Она будет рада увидеть тебя.

Ино улыбнулась и снова обернулась к окну. Хоть она и не хотела этой поездки, все же по бабушке она соскучилась. Как она и сказала, они не виделись два года. Но даже тогда Ино помнила, насколько женщина была стара. Низенькая, маленькая. На лице множество морщин, а некогда длинные белокурые волосы навсегда потеряли свой блеск, приобретя вместо него благородную серебристость.

Иноичи аккуратно, стараясь не задеть дном автомобиля выглядывающие из земли корни вековых деревьев, свернул с дороги, и вот уже показался небольшой домик. Госпожа Они, жена покойного главы клана и мать нынешнего главы, уже ожидала их на пороге своего скромного жилья. Ино выбежала к ней первой, едва отец остановился.

— Бабуля! – она едва не вприпрыжку подбежала к старушке и, присев на корточки, обхватила её хрупкие плечики. Морщинистая рука с любовью погладила её по голове.

— Моя красавица! Как ты?

— Да всё чудесно, бабуль. Отлично выглядишь!

— Ещё бы! – фыркнула старушка, шутливо отстраняясь. – Мне всего-то восемьдесят девять! Чай, не старуха ещё.

Ино лишь шире улыбнулась на это. Бабуля и в самом деле выглядела куда моложе своих лет, и шустрая была. Порой и ей-то не всегда удавалось поспеть за ней.

— И что, мы так и будем стоять на холоде? В отличие от красоты, мои кости слишком старые, чтобы на ветру держать меня. Идём в дом.

Ино радостно зашагала рядом, а Иноичи забрал вещи из багажника и проследовал за ними. Госпожа Они усадила их за стол, на котором уже стояла посуда с несколькими видами блюд и ещё тёплыми данго. Их Ино любила особенно, так что, не оглядываясь на диету и прочее, схватилась за лакомство. Пока длился ужин, все трое непринуждённо разговаривали. Ино была рада увидеть бабушку, но ей очень хотелось позвонить Киба. Ведь был уже почти вечер, а они так и не созвонились. Она улыбалась, но взгляд то и дело падал на лежащий с краю телефон. Внимательная старушка это заметила:

— У меня здесь настоящее королевство! – похвалилась она, переводя внимание на внучку. – Воздух, рядом океан и за сотни миль ни единого соседа. Красота! Жаль только, телефон совсем не ловит.

— Что?! – Ино тут же вскочила и схватилась за мобильник.

«Только экстренная связь» — виднелось на дисплее.

— Ни единой «палочки»! — Воскликнула она, имея в виду шкалу пойманного сигнала. – Как же я буду звонить!!

— Не волнуйся, — успокоил её отец. – Совсем недалеко город, там можешь звонить из аппарата. Бабуля тебе всё расскажет.

— Конечно, расскажу. Не волнуйся. Всего-то часик туда, да часик обратно. Можешь хоть каждый день прогуливаться.

Ино, как подкошенная, рухнула на своё место. Её поездка стала в разы ужасней, чем она себе представляла. Всю дорогу её терзали мысли о дальнейшем пребывании вдали от парня и от подруг, но согревала хотя бы возможность созваниваться с ними, а что же теперь? Она полностью отрезана от всех! От мобильника теперь вообще никакой пользы, а ближайший телефон в нескольких километрах. Это был конец.

«Киба будет ждать от меня звонка, а потом обидится или, ещё хуже, решит, что я его бросила. Спасибо, папочка. Знала бы, что всё так обернётся, сломала бы себе чего-нибудь. Лучше непривлекательный гипс, чем такое».

Голубые глаза мужчины сразу уловили смену настроения дочери.

«Нужно было сперва разобраться в её отношениях, прежде чем вести сюда», — подумала бабуля, и мужчина не сразу, но всё же кивнул в ответ. Он уже давно заметил перемены в дочери. Она выросла, стала самостоятельной, но всё же перемены относил не к её годам. Ино стала более зрелой, и эта зрелость заключалась вовсе не в возрасте. Она изменилась внутри. В своём сознании, и у мужчины были на этот счёт свои соображения. Раньше дочка всегда делилась с ним своими мыслями, а теперь стала скрытной. Часто отводит взгляд, не делится переживаниями. Его супруга Она намекнула ему, что у Ино появился поклонник, но личности того не раскрывала. Велела ждать, когда дочь сама признается. И он ждал, а Ино не торопилась с ним откровенничать. Тогда он сказал, что она должна уехать на всё лето. Думал, дочь разозлится и признается ему, что помимо подруг появился и ещё один близкий человек, но она продолжала упорствовать. Отсутствие информации раздражало его. Он привык узнавать обо всём первым. Это была его работа и призвание. Способность проникать в мысли людей была дарована ему с рождения, но применять свои навыки к родной дочери он не имел права. Он и к жене этого никогда не применял. Это было негласное правило их клана, и оно никогда не нарушалось. Ино понимала это, и всё же не торопилась раскрываться перед отцом добровольно. Её ментальную блокаду он чувствовал почти всегда. Это поражало, поскольку на это требовалось довольно много сил. Особенно, учитывая тот факт, что сама Ино не обладала родовым генкаем. Она была дочерью главы клана, но способностей отца не имела. По первости он тяжело переживал это, но со временем понял, что его дочь не лишена дара, просто он отличается от его собственного. Так что всё, что ему оставалось, это доверится судьбе и позволить дочери проложить свой путь самостоятельно. Так он и поступил.

Сейчас Ино сидела напротив него и смотрела в пол пустыми глазами. Её мозг метался, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, так что она перестала замечать людей вокруг себя.

— Тебе пора ехать, — тихо шепнула старушка, поднимаясь. – Если, конечно, не желаешь остаться на ночь.

Мужчина обернулся к матери и отрицательно кивнул.

— Мне нужно ехать. Оставляю её на тебя, матушка. – Он нежно коснулся поцелуем её виска, а женщина ободряюще потрепала его по плечу.

— С ней всё будет хорошо. Передавай Оне привет.

— Конечно.

Подойдя к притихшей дочери, он также поцеловал на прощание и её, после чего, не оглядываясь, отправился к машине. Ему предстояла длинная дорога домой.

После отъезда отца Ино помогла бабушке собрать посуду и осталась её мыть, а бабулю отправила вздремнуть. Время было около трех. На дворе лето. Темнеет поздно. Она вполне может успеть сбегать в город и вернуться до наступления темноты. Это был её единственный шанс предупредить Киба о сложившейся ситуации. Конечно, парень будет недоволен. Как, впрочем, и она сама, но что она может? Исправить ситуацию не в её силах, но зато она может свести вред к минимуму. Пусть лучше Киба накричит на неё по телефону, чем решит, что она снова обманула его. Ускорившись с мытьём посуды, она довольно быстро с этим управилась и, снимая на ходу фартук, влетела в комнату бабушки.

— Бабуля, мне срочно нужно знать, как добраться до города. На кону моя дальнейшая жизнь! Так что поторопись.

Госпожа Они, словно не замечая, как возбуждена внучка, неспеша устроилась на мягких подушках и лишь когда была полностью удовлетворена своим положением, обратила на девушку выцветшие с годами светло-голубые очи.

— Путь неблизкий, деточка. Уверена, что хочешь идти туда на ночь глядя? Давай лучше завтра.

— Нет! – перебила её Ино, швыряя фартук на пол возле своих ног. — Мне нужно сейчас. Говорю же, вопрос жизни и смерти.

Пожилая женщина пожевала беззубой челюстью.

— Ну, если так уж горит, то слушай. Только внимательно. Леса у нас ооочень густые…

Некоторое время спустя.

— Да где же этот чёртов поворот!

Она шла уже больше часа, чётко следуя наставлениям бабушки, но заветного указателя так и не появилось. Выбившись из сил, она устало привалилась к стволу огромного дерева. Если так и дальше пойдёт, то она попросту опоздает и не успеет дойти до пункта связи до закрытия или, ещё хуже, заблудится. Признаться честно, она всегда плохо ориентировалась. Даже в городе. Что уж говорить о диком месте, как это. Здесь каждое дерево было похоже на предыдущее. Если бы не протоптанная тропинка, то она и до сюда бы не дошла. Но выбора у неё все равно нет. Как бы она ни хотела повернуть назад, она обязана поговорить с Кибой. А чтобы это случилось, ей необходимо добраться до города. Так что она вздохнула поглубже и снова вернулась на дорогу. Неровности дороги уже не волновали её так сильно, как в начале, а скоро она почувствовала запах океана. Город был близко. Это придало ей сил, и она заспешила вперёд, не скрывая довольной улыбки.

— Мне нужно позвонить, — она заглянула в кассу. Единственное открытое окошко на местной почте. В нем ее встретило недовольное лицо женщины, явно переборщившей с макияжем.

— Куда будете звонить? – протянула та. Ино в ответ тоже состроила кислую мину.

— В Киото.

— Как будете оплачивать?

— Картой.

Неспешное движение рук, и женщина начала копаться в столе. Ино так и подмывало выговорить ей. Так работать с клиентами нельзя. Уж она-то знала в этом толк. С двенадцати лет она самостоятельно торгует в мамином цветочном магазинчике, и она никогда не позволяла себе такой нерасторопности. Но, судя по всему, женщина не боялась лишиться клиентов. Или работы. Ино начала нервно постукивать по небольшому деревянному выступу.

— А можно побыстрей.

— Подождёшь.

Фыркнула в ответ кассирша и словно назло стала копаться в бумагах ещё медленней. Наконец-то, спустя минут десять, она все же соизволила сунуть в окошко заполненный талон.

— Десятая кабинка. Пользоваться-то умеешь?

— Разберусь, — зло бросила Ино и, вырвав клочок бумажки, пошла к нужной кабинке. Про умение пользоваться она, конечно, обманула. Такого доисторического аппарата ей ещё не приходилось видеть. К счастью, из положения помогла выбраться инструкция. Далеко не с первого раза сообразив, что куда нужно подсунуть, она наконец-то набрала нужный номер. Сердечко так и частило в груди, пока она ждала ответа, а когда гудки прервались и на том конце провода она услышала любимый голос, счастью не было предела

— Киба! – Воскликнула она. — Это я, Ино!!

— Ино?! – Парень явно был растерян. Он вообще не собирался отвечать на непонятный номер, когда тот высветился на его мобильном. Ведь он ждал звонка от своей девушки и боялся, что, пока будет отвечать на неизвестный номер, пропустит её звонок, но все же любопытство взяло верх. И не напрасно. — Что это за номер? Ты где? Почему так долго не звонила? Все в порядке?

— Да. Все нормально. Я звоню из местного таксофона. У бабули совсем нет связи. Не могла позвонить раньше.

— Из таксофона? Не знал, что такие ещё есть.

— Поверь. Я тоже не знала. Но теперь это единственный способ нам с тобой общаться. Про мобильный можешь забыть.

Ино все ему рассказала: про дорогу через лес; про то, как она была расстроена сложившейся ситуацией и как тоскует по нему.

— Обещай, что не будешь ходить через этот лес вечером, – попросил он. – Ещё чего доброго заблудишься.

— И что? – Улыбнулась она в трубку. – Ты же сказал, что найдёшь меня, где бы я ни была.

— … Конечно, найду…

После столь недолгого разговора Киба с тяжёлым сердцем положил трубку. Звонок Ино утешил его, но лишь на мгновение. Когда он понял, что даже такая малость, как возможность слышать её голос, для него потеряна, тоска едва не задушила его.

— Не хочешь спарринг? – спросил он, заглянув в комнату сестры. Женщина кинула на брата удивлённый и настороженный взгляд.

— С чего это вдруг?

— Не знаю. Хочется душеньку отвести.

Ответил он без тени улыбки, а вот женщина таиться не стала и растянулась в клыкастой ухмылке.

— Ну, тогда пойдём. Я помогу тебе отвлечься!

Вместе они вышли на улицу. В их большом доме была целая комната, отведённая специально под спортивный зал, но они никогда в ней не дрались. Ее просто бы не хватило для их боя. Казалось бы, разве нужно много места для рукопашной? Два человека. Один против другого. Достаточно небольшой площадки три на три метра, и всем хватило бы места. Только вот люди клана Инузука не были просто людьми. И это становилось очевидно сразу же, как только начинался бой. Так было бы и в этот раз, если бы нашёлся хоть кто-то, кто следил бы за ними, но сегодня они были одни.

И Киба, и Хана сняли верхние кофты, чтобы те не сковывали движения. Парень остался с голым торсом, девушка в борцовке. Она была высокой и с подтянутым крепким телом. На руках мускулы, на животе крепкий пресс. Но это отнюдь не портило её. Она была довольно привлекательна, хотя родовые черты придавали её внешности некую долю хищности: вытянутые зрачки и клыки, значительно длиннее, чем у всех остальных людей. Смуглая кожа наводила на мысли, что род Инузука имеет среди своих потомков индейцев. Для коренных японцев смуглая кожа никогда не была характерна. Женщина довольно облизала губы и поманила брата, призывая нападать первым. Киба не стал упираться. Он резко бросился к ней, намереваясь нанести удар первым, и это было самым явным доказательством того, что он действительно был встревожен или даже зол. Обычно он никогда не начинал бой, предпочитая обороняться. Но сегодня ему хотелось действовать. Он атаковал её открыто, даже не заботясь о том, что настолько явный удар она без труда блокирует, но Хана решила поступить иначе. Она перехватила его кулак и резко рванула на себя, переводя защиту в нападение. Киба оторвался от земли и, перелетев через сестру, едва не упал, но, к счастью, успел ухватить её за край кофты, и теперь уже Хана перелетела через его голову. Парень пару раз перевернулся через себя, гася инерцию падения. Хана поступила так же, но значительно на более дальнем расстоянии. Теперь атаковать нужно ей, но Киба был уже рядом. Ей пришлось изловчиться, чтобы суметь отразить первые пять ударов, дальше стало легче. Она смогла просчитать темп и подстроиться. Теперь уже ни у кого из них не осталось шансов на подобные броски. Теперь в ход пошла лишь грубая сила. Киба подпрыгнул, ударив ногой с разворота, Хана перехватила её и перенаправила удар вниз. Киба припал к земле, но тут же атаковал снова, нанеся удар снизу. Хана пропустила его, не ожидая, что он так быстро переключится на другую ногу. Она откатилась назад. По подбородку сбежала алая струйка.

«Разбил губу. Лихо. Давно такого не было».

Киба был серьёзен, как никогда. И Хану это радовало. У брата был большой потенциал, но ему не хватало злости. Теперь с этим проблем не было, так что и она решила не щадить его. Пусть прочувствует, какого это, когда выкладываешься на полную.

Где-то через час обессиленный Киба буквально рухнул на землю. Болело всё тело. Конечности тряслись от напряжения, и завтра это всё будет болеть ещё сильней, но зато ему стало легче в плане мыслей. На время боя он не мог думать ни о чем, кроме сокрушительных ударов Ханы, и это лучше всего помогло отвлечься от мыслей об Ино. Когда он поговорил с девушкой, ему хотелось сорваться и первым же автобусом пуститься за ней! Но сейчас такого желания уже не было. Может, это и эгоизм, но сейчас ему больше всего хотелось упасть в кровать и заснуть, позволив онемевшим от напряжения мышцам восстановиться. Нет ничего лучше боя. Только в бою можно полностью открыться. Когда ты стоишь напротив сильного бойца и понимаешь, что всё зависит лишь от тебя, и что все проблемы только здесь и сейчас, перестаёшь мучиться дурными мыслями о будущем — ведь если проиграешь, будущего уже не будет. Эта простая философия очень хорошо помогает переосмыслить всю свою жизнь. Взглянуть на любую ситуацию под другим углом и понять то, что действительно важно. В его случае важно лишь то, что, несмотря на все трудности, с которыми столкнулась Ино, она все же нашла способ связаться с ним. Она показала, что нет ничего важней, чем сдержать данное ему обещание. И пусть теперь он знает, что их общение не будет ежедневным, как они хотели, всё же они оба, в первую очередь, будут думать друг о друге, а это лучшая гарантия того, что когда Ино вернётся, её будут ждать его крепкие и любящие объятия. Никакие расстояния не погасят их чувств.

На следующее утро Киба чувствовал себя, как побитая дворняга. С трудом встав, он дошёл до ванной, где висело широкое зеркало, и уж там в полной мере смог оценить размах дорогой сестрицы. На рёбрах тёмно-бордовые кровоподтёки; на руках, куда больше всего пришлось её ударов, синяки размером с кулак; ну и, конечно же, пара рассечений на скуле и лбу. Это он замешкался, когда повалил её на землю, и решил, что ей не выбраться из захвата. Наивный. Хана только выглядит, как женщина, внутри она настоящий воин. По общепринятым правилам, главами кланов обычно становятся мужчины, но в отношении конкретно их семьи Киба думал, что всё будет немного иначе. Хана ещё молода, и ей нет дела до управления кланом, но однажды, он был уверен, именно она войдёт в состав старейшин. Там её место.

Приняв прохладный, бодрящий душ, Киба спустился вниз, в столовую. К его удивлению, там он оказался не один. Высокая женщина с тёмными непослушными волосами, буйной копной обрамляющей привлекательное лицо, стояла у плиты и нарезала куски сырого мяса, равномерно выкладывая их в миски.

— Давно вернулась? – поинтересовался он, определённо не ожидавший увидеть свою мать дома в такую рань. Тем более учитывая то, что она ещё неделю как должна была быть в командировке.
Цуме Инузука широко и открыто улыбнулась сыну. Между накрашенных яркой красной помадой губ показался длинный клык.

— Пару часов назад приехала. Нарисовались неотложные дела. Есть будешь?

Киба скосил взгляд на миски.

— На завтрак сырое мясо?

Женщина рассмеялась. Громко и заразительно. В этом они были похожи со старшей дочерью. Хана тоже никогда не церемонилась. В их роду вообще всегда открыто выражали свои чувства. Если смеяться, то смеяться от души, если ненавидеть, то всем существом. Киба тоже усмехнулся и уселся за стол. Женщина выложила пять мисок рядочком вдоль стены.

— Завтрак, бродяги!!

Крикнула она, и тут же со стороны улицы послышался топот нескольких пар лап.

— Опять кормишь их в доме, — закатил глаза парень. – Снова шерсти целый пылесос будет.

— А ты не бубни. Акамару тоже, между прочим, в доме ест. И живёт, кстати, здесь же. Чем мои псы хуже?

— Да никто не говорил, что они хуже. Нечего нагнетать. Просто они больше волки, чем собаки. Акамару другой, сама знаешь.

— Это не отменяет факта, что и на нем есть шерсть. Хочешь выгнать бродяг на улицу — я не против. Но только при условии соблюдения равноправия. Акамару будет жить вместе с ними.

Два схожих взгляда встретились. Киба прищурился, словно присматриваясь.

— Он плохо ладит с остальными псами. Так давно не была дома, что уже всё забыла?

Женщина вскинула подбородок, как делала всегда, когда кто-то покушался на её авторитет. Пусть и всего лишь на словах.

— Не забыла. Но и ты не забывай. Для меня все они равны.

Парень вскинул руки, признавая свою капитуляцию.

— Ладно. Сдаюсь. Но убираться будешь сама. За Акамару убирал всё время я — за ними убираешь ты. Равноправие. Всё, как ты любишь.

Женщина усмехнулась. С логикой не поспорить. Она вытащила из холодильника остатки карри, овощи и всё, что осталось из еды. Готовить желания не было. Киба на это лишь шире улыбнулся.

— Карри на завтрак. Ты шикарна, мама. Как всегда.

Она сделала вид, что оскорблена его словами, и, подойдя ближе, потрепала его макушку. Парень зашипел и попытался увернуться, но она всё равно успела разлохматить его тёмные волосы. Он отсел от неё на край стола и, больше для порядка, чем из-за желания всё исправить, наспех пригладил волосы.

— Ведёшь себя, как маленькая. Погрей хоть, прежде чем мне совать. Или мне тоже с собаками есть?

Цуме оставила его замечание без внимания и, разложив еду по мискам, сунула их в микроволновку.

— Кто это тебя так отделал? – спросила она словно бы между делом, хотя уже давно приглядывалась к побитому лицу сына. Киба хмыкнул, припоминая, как сам «радовался» своему отражению в зеркале.

— Это ты ещё Хану не видела. В этот раз я ей не уступил.

— О, наконец-то перестал сбегать. Она, наверно, счастлива.

— Наверно. – улыбнулся он. Ведь сестра действительно была рада. Обычно он не дрался с ней в полную силу. Во-первых, она действительно сильная. Его сегодняшнее состояние очень хорошо это показывает. А во-вторых, несмотря на свою любовь к дракам, Киба был слишком миролюбив. Он дрался исключительно ради веселья. Истинного желания кого-то избить у него ещё никогда не было. Но вчера он почувствовал нечто схожее с этим желанием. На душе было так мерзко, что хотелось что-нибудь разгромить. Разбить в щепки. Только вот крушить дом — это не вариант. Так что, спарринг с сестрой показался лучшим вариантом. Сказать честно, ему даже понравилось драться с ней в полную силу. Так он ещё никогда не дрался. А самое главное, он совершенно не чувствовал за это угрызений совести. Хана была чертовски сильна! Наверно, раньше, когда он сбегал от неё, она была оскорблена. Ведь наверняка думала, что делает он это, чтобы, как ему очевидно казалось, не покалечить её. Но на деле всё было совсем иначе. Киба знал, что ему не по силам одолеть её. Правда, так он считал до вчерашнего дня. Теперь он уже так не считает. Если взять в расчёт её возраст и, соответственно, более богатый опыт, она по-любому должна быть гораздо сильней него, но он не уступал ей вчера. Правда, итог поединка был не таким уж и воодушевляющим, всё же он был доволен. Ну и пусть она буквально впечатала его лицом в землю. Всё же и он сумел застать её врасплох. Так что и на её личике наверняка сохранятся несколько синяков.

— …Надеюсь, это не помешает тебе уделить девушке время.

Киба встрепенулся, выходя из задумчивости, и растерянно обернулся к матери.

— Ты о чём?

Женщина прищурилась.

— И о чем же ты так задумался, что родную мать не слышишь? Снова о той блондиночке замечтался?

— Вообще-то я думал о Хане и о том, как вчера дал ей нешуточный отпор, – фыркнул Киба, насупившись, – и какая ещё блондиночка? Понятия не имею, о ком ты.

— Да ну? – По выражению лица женщины сразу стало понятно, что она ни слову не поверила. Парень в очередной раз вскинул руки, сдаваясь.

— Ладно, я понял, о ком ты говоришь. Но она тут не причём.

— Хочешь сказать, у вас с ней ничего нет?

Прищурилась женщина, одарив сына хитрым взглядом. Киба почувствовал, как к лицу прилила кровь. Не то чтобы он смущался от подобных разговоров, но сейчас чувствовал себя не совсем комфортно. С самого первого дня, как его мать и сестра увидели Ино, они то и дело хитро переглядываются. Хотя на тот момент поводов вообще не было. Они начали встречаться гораздо позже, но обе женщины словно чувствовали, что между ними есть связь. Наверно, женская интуиция сработала. Больше объяснить эту прозорливость было нечем.

— Это тебя не касается.

— Вот как?! И с каких это пор?

— С тех самых, как начала оставлять меня одного дома. Лет так пять назад.

— Ага. Почувствовал себя взрослым.

— Я такой и есть, — фыркнул он, возмущаясь. — Так о чем ты говорила? Кому я должен уделить время.

— Я говорила про Ооками. Она приедет к нам на неделю в гости.

— Оока?!

Киба даже подскочил с места. Он до сих пор с ужасом вспоминает ту единственную встречу Ино с Оокой. Они тогда сразу не поладили. Если Ино узнает, что Оока будет жить с ним, она будет вне себя от злости.

— А ей обязательно жить у нас?

Попытал счастье он, но быстро понял, что напрасно. Женщина сразу же нахмурилась:

— Сдурел? Она почти что наша семья. Уже забыл, как вы дружили в детстве?

«Да уж. Только вот наша дружба немного вышла за рамки. Надеюсь, Оока поняла смысл нашей с ней беседы. Сбежать от неё, пока она гость в его доме, будет сложней».

— И когда она приезжает?

— Завтра, если не путаю. Она хочет попытать счастье и поступить в старшую школу где-нибудь в нашем городе. Диплом Киото значительно ценней обычной сельской школы. Может, вам повезёт и её примут в твою школу. Вот здорово будет!

«Да уж. Ино будет вне себя… от счастья…»

После такой новости Киба притих и, быстро поев, поднялся к себе, завалившись на кровать. Эти каникулы будут гораздо длинней, чем он себе представлял. Без Ино всё будет не в радость. И как его только угораздило так влюбиться? Кто бы мог подумать. Ведь совсем недавно она гоняла его по классу, лупя на ходу тетрадкой или учебником. Вот ведь как в жизни бывает.

«Нужно на что-то отвлечься. Жалко, Наруто уехал. С ним никогда не бывает скучно».

Хотя, если подумать, то раньше Наруто не было в их классе, но это не мешало ему веселиться.

— Пришло время вспомнить о старых друзьях.

Вытащив из кармана телефон, он решил обзвонить парочку одноклассников и собраться где-нибудь в парке или на площадке. Поиграть в баскетбол, к примеру. Всё лучше, чем терзаться разлукой в глубоком одиночестве.

Дом семьи Учиха.

Сакура заканчивала свою ежедневную пробежку и вполне могла похвастаться улучшением своего результата.

— На двадцать три минуты быстрей, чем в прошлый раз, — констатировал Итачи, подняв свои бордовые глаза от секундомера. – Ты делаешь успехи.

— Спасибо, Итачи-сан. Вы очень помогли мне. Ваш совет по контролю дыхания очень помог. Теперь я меньше устаю.

Она улыбнулась, постаравшись придать лицу безмятежности, но это получилось не слишком правдоподобно. Итачи, видя, как она борется с собственной слабостью и старается при этом выглядеть бодрой, не мог не восхититься ею. Он не ошибся в этой девушке. Только Саске всё ещё отказывался признавать её успехи. Но Итачи понимал, в чём причина его упрямства. Целью Саске было сломить эту девушку и подчинить себе, а Сакура всеми силами пытается доказать свою независимость. И ей, мало-помалу, это удаётся. Вот он и бесится. Итачи слишком хорошо знает своего брата. Ведь уверенность в собственном превосходстве над остальными — это их врождённая черта. Не будь Саске таким, он не был бы Учихой. Даже когда он тренировал его и у того что-то не выходило, Саске мог потратить на тренировку целый день, позабыв о еде и сне, лишь бы добиться нужного результата. Он не прощал слабостей ни другим, ни самому себе.

Итачи сам не заметил, как ушёл мыслями в далёкое прошлое. Сакура, глядя в его привлекательное, завораживающее лицо, сразу поняла, что её сенсей сейчас совсем не здесь. Его невероятные глаза, обрамлённые густыми ресницами, смотрели словно сквозь время. Сакура залюбовалась им, хотя и понимала, что так делать нельзя. И всё же искушение было слишком велико. Итачи всегда был внимателен к ней. Терпелив. На его лице никогда не было широкой улыбки, но зато он умел улыбаться совершенно по-особенному. Загадочно. Лишь едва вскинув уголки тонких губ. Его красота была невероятно притягательной. В него было трудно не влюбиться.

Сакура почувствовала, что лицо запылало, и поспешила отвести взгляд. Она со стыда сгорит, если Итачи увидит её такой. Девушка вовсе не хотела предстать перед ним влюблённой дурочкой. Кроме того, это не влюблённость вовсе. Просто очень трудно остаться равнодушной, находясь рядом с таким мужчиной. Она отошла чуть в сторону и начала делать выпады руками, готовясь к следующей части тренировки. После пробежки они обычно спарринговали. Для неё это была самая сложная часть, но Итачи был терпелив к ней. Кроме того, она должна научиться делать это правильно. Саске унизил её, ткнув носом в собственную неспособность, и она обязана это исправить. Саске больше не увидит стоящих в глазах слёз, и в следующий раз она не позволит так легко повалить себя на землю.

Саске наблюдал среди листвы, и его пронзительные чёрные глаза ловили каждое движение стоящего вдалеке мужчины. Было видно, что Итачи пытается подобрать для неё определённый стиль боя, подходящий именно ей. Он комментировал её ошибки, и Сакура сразу же исправлялась. Она была внимательна и уже била не так робко, хотя ей всё ещё не хватало решимости. Его маленький урок немного встряхнул её, но этого оказалось недостаточно. Сакура оказалась слишком упёртой. А вот Итачи… Чёрные глаза хищно сощурились, когда он увидел, как брат играючи отмахнулся от её выпада и без особых усилий притянул к себе, зажав и обездвижив руки и плечи.

— Ты слишком сильно открываешься, когда атакуешь, — сказал он ей почти в самое ухо, так как Сакура была прижата к нему спиной, а её запястья выкручены и лишены возможности освободиться. Она закусила губу изнутри, скрывая обиду. Ведь она так старалась, а всё оказалось напрасно.

— Я не понимаю, как можно атаковать и защищаться одновременно. Это же невозможно.

Итачи едва заметно улыбнулся и выпустил её из захвата. Девушка тут же обернулась к нему, отступив на пару шагов, и растёрла затёкшие руки.

— Я думала, что главное в тайджутсу — это атака. Если я смогу поразить противника, мне не нужно будет защищаться.

— А если не сможешь? – Парировал он. Девушка смешалась.

— Значит, я плохо тренировалась.

— Или просто твой противник тренировался чуть лучше. Когда ты вступишь с кем-то в схватку, никто не даст тебе гарантий, что ваши силы будут равны. В настоящем бою никто не станет спрашивать, насколько старательно ты училась. Ты должна быть готова ко всему.

— Может, это действительно не моё? — Она опустила голову, пряча взгляд. — Саске-кун не верит, что я смогу. Может, он прав?

Она вскинула к нему свои зелёные глаза, которые выражали растерянность и обиду.

— А ты тоже так считаешь? – спросил он.

Девушка задумалась. Признаться честно, она никогда не любила драки и всегда верила, что все вопросы можно решить без использования силы, но она не могла забыть те моменты, когда её желаний никто не спрашивал. Когда она и Наруто были на свидании в парке и на них напал Дейдара, она была напугана, как ребёнок, и совершенно ничем не могла помочь Наруто, в то время как он всеми силами старался уберечь её. Умей она то, чему сейчас обучается, ему бы не пришлось оберегать её. Саске не пришлось бы подставляться перед Хиданом, который только и мечтает, чтобы помериться с ним силами. Если бы она тогда это знала, она бы никогда не позвонила ему. Ведь лишь потом она узнала, что Саске был готов драться лишь из-за неё. Чтобы не позволить Хидану ей навредить.

Сможет ли она обучиться тайджутсу? Глупый вопрос. У неё нет права выбора. Она обязана стать сильной. Ради своих друзей. И если для этого ей придётся все лето провести в жёстких тренировках, так тому и быть.

— Я готова учиться всему, чему вы будете готовы меня научить. Я смогу.

Саске стиснул кулаки. Хоть он и стоял поодаль от них, Сакура сказала это слишком громко, так что он не смог не услышать ее. Как и то, что Итачи согласно кивнул. Старший брат поддерживает её бредовое желание стать сильной, и всё это лишь для того, чтобы насолить ему. Как же он мог так просчитаться, приведя Сакуру сюда? Он был уверен, что перехитрит Итачи. Верил, что тот решит, будто Сакура дорога ему, и назло откажется обучать её, но, очевидно, глаза Итачи видят куда больше, чем то, что им положено видеть. Он словно только и ждал того, что Саске приведёт её к нему. Он так терпелив к Сакуре, так внимателен… Саске всегда будет помнить, как он сам учился у тогда ещё горячо любимого брата. Итачи был беспощаден. Он раз за разом крушил его защиту, заманивал в ловушки. Саске никогда ещё не приходилось драться с кем-то, кто был бы сильней Итачи. Битва была у того в крови. Его кровавые глаза, навсегда оставшиеся во власти шарингана, не упускали ничего. Он не давал шансов. Не показывал слабостей. Он был непобедим. Даже сейчас, спустя столько лет, Саске не был до конца уверен, что сумеет одолеть его. И всё же, он никогда не оставит этой мысли. Если уж эта неразумная женщина столько сил кладёт на борьбу, то и он не имеет права сдаваться. Он никогда не оставит попыток сразить брата. Это его клятва.

Почувствовав, как глаза зажгло, он резко развернулся и пошёл к дому. Сегодня он достаточно увидел. Больше ему видеть ничего не нужно, но вот с Сакурой нужно поговорить. Хватит уже ей бегать от него. Раз уж решила идти до конца и поперёк его мнения, то пусть найдёт смелости сказать ему это в лицо.

Несколько часов спустя Сакура сумела-таки дойти до своей комнаты и без сил повалилась на кровать. Тренировка вымотала её окончательно, и сейчас ей хотелось лишь уснуть и проспать пару дней, а потом проснуться и не чувствовать свинца в каждом мускуле. От такого напряжения она даже позабыла об осторожности и вошла в дом совершенно не глядя. Ей чудом повезло не столкнуться с Саске, а ведь если такое произойдёт, неизвестно, чем может закончиться. Саске с каждым днём всё хмурнее. С ней почти вообще не разговаривает, а если они встречаются взглядами, то у неё буквально сердце заходит от ужаса. От него прежнего не осталось и следа. Словно иной человек.

«Права была Ино, когда сказала, что Саске в школе и Саске у себя дома — это два совершенно разных Саске».

До того момента, как она переехала к нему домой, от его нежности и следа не осталось. Всё, что он проявляет к ней, — это лишь сила и власть. Между ними словно пропасть образовалась. И как её преодолеть, не понятно.

А ведь с Наруто Саске сперва тоже не поладил. Но Узумаки удалось пробиться сквозь его броню. Хоть они вечно спорят, только слепой бы не заметил, что Саске видел в нем равного и даже, возможно, друга. Её отношения с Саске тоже улучшились, когда в их классе появился Наруто, но стоило Наруто уехать, и всё стало даже хуже, чем было. До этого он просто игнорировал её. Теперь же ей казалось, что он её ненавидит.

— Неужели всё, что было до моего переезда, просто игра? Даже колесо обозрения?

Она зажмурилась, силясь не расплакаться. Ведь тот день мог бы стать для неё волшебным. Саске предложил ей встречаться. И даже когда она попросила время подумать, Саске не перестал проявлять к ней интерес. Разве безразличный человек станет так страстно целовать? А ведь тогда, в доме Наруто, между ними разгорелось нешуточное пламя страстей! Он так крепко прижимал её к себе, так целовал! Словно пытался насытиться её близостью. Он видел её почти голой!

«Целовал там, где даже трогать не имел права! Ками-сама, как же я распутна! И ведь тогда я даже не пыталась сбежать от него. А что теперь? Он больше ни разу не поцеловал меня…»

Она перекатилась на спину и коснулась пальцами губ. Провела по ним, воскрешая в памяти все поцелуи, что подарил ей Саске. А ещё… Наруто!

Она резко распахнула глаза.

«Наруто тоже целовал меня. По-настоящему. Словно… словно всё ещё влюблён в меня».

Вспомнив о нем, девушка поняла, что все это время ни разу об этом не подумала. А ведь это было серьёзно. Наруто раньше признавался ей в чувствах, но потом вроде как стал помогать ей сойтись с Саске. Да и с Хинатой у него начали налаживаться отношения. Зачем же он тогда это сделал? Неужели чувства ещё остались? И что же в таком случае делать ей? Наруто едва покинул Японию, а она уже в пух и прах разругалась с Саске. Все труды Наруто пошли прахом, и она уже не уверена, что сможет это исправить. Неужели это конец? После поцелуя с Узумаки она никогда не посмеет вновь заговорить с ним о своей любви к Саске. Это будет низко, и она просто не имеет на это право. Наруто не заслуживает этого.

Сакура запустила пальцы в волосы и подняла глаза к потолку. От всех этих мыслей стало ещё хуже. Раньше только тело болело, а теперь ещё и сердце ноет.

«Какая же я жалкая. Лучше перестать об этом думать. Хотя бы сегодня. А ещё стоит порадовать себя чистой тёплой водичкой».

Она поднялась с кровати и, вытащив из шкафа халат и полотенце, стала раздеваться. Ванная комната была за соседней дверью, так что она довольно быстро оказалась в нужном месте. Наполнив ванну и залив в неё лавандовое масло, девушка расслаблено погрузилась в приятную воду. Сколько она там пробыла, она не знала, но вышла лишь когда вода почти совсем остыла. Она неспеша отёрла волосы и тело. Накинула халат. На фоне всех переживаний и расслабляющей ванны она проголодалась. Но спускаться в столовую сейчас, когда есть риск встретиться там с Саске, даже и не рассматривается. Она поест позже, как делала уже не в первый раз. Это снизит риск нечаянной встречи. Так что пока ей лучше вздремнуть. Она открыла дверь, но стоило ей шагнуть за порог, как она услышала голос Саске. Он говорил по телефону и, судя по шагам, как раз поднимался по лестнице. Сакура спешно захлопнула дверь обратно.

Сердце барабанило в груди как ненормальное. От частого дыхания горели лёгкие. Неужели это всё оттого, что она просто услышала его голос? Сколько она уже прячется от него, всячески пытаясь не попадаться на глаза? Неделю? А сколько ещё собирается это делать? Это был совершенно детский, неразумный поступок. Но что ещё ей делать? Она до сих пор помнит и, наверно, уже никогда не забудет, с каким разочарованием он смотрел на неё, лежащую поверженной на земле. Столько слов было ею сказано, столько высокомерных заявлений, и что в итоге? Она проиграла за считанные секунды. Даже руки вскинуть не успела. Стыд. Какой стыд! Разве после такого можно смотреть ему в глаза? Нет. Она будет прятаться от него столько, сколько позволит её везенье.

Зажмурив глаза, словно отгоняя страшное видение, Сакура прижалась спиной к двери ванной комнаты, закрытой изнутри на щеколду, и замерла. Шаги Саске приближались. Она слышала их даже вопреки оглушающему бою пульса в висках. Каждый шаг словно удар, отзывающийся болью во всем теле.
«Хоть бы он не заметил меня. Хоть бы мимо прошёл».

Молча молилась она, перебирая имена всех божеств, которые только всплывали в памяти. Она лучше умрёт, чем столкнётся с Саске лицом к лицу. Никогда! Ну, или хотя бы не сегодня.
Его шаги послышались совсем близко и вдруг стихли.

— Ты планируешь просидеть там до самой ночи?

Услышала она его голос буквально рядом с собой, и сердце снова подскочило, участив ритм. Саске всё же успел увидеть её, когда она всего на мгновение показалась в раскрывшейся двери.

«Буду молчать, — решила она, — а лучше сделаю вид, что всё ещё в душе!»

Она метнулась к ванне и врубила воду на полную. Саске не станет ждать её долго, а вот она готова скрываться здесь хоть до утра. Даже если будет выглядеть при этом ненормальной. Пусть Саске считает, что она часами принимает ванну. Пусть думает что хочет, лишь бы не смотреть в его глаза.

Легонько ступая по кафельному полу, девушка вернулась к двери и прислонилась к её поверхности ухом, пытаясь понять, здесь ли ещё Саске или всё же ушёл. Но шум воды перебивал все звуки. Ей оставалось только надеяться, что её детский план сработал. Она успела неплохо изучить Саске. Он был неумолим в своих желаниях, и обычно, если ему что-то было нужно, то он стремился получить это прямо сейчас, не тратя время на выжидания. Эта его черта не подразумевает длительное ожидание перед закрытой дверью. Скорей всего, он уйдёт. Правда, в следующий раз непременно отомстит ей за это, но это будет потом. К тому времени она либо станет сильней, либо научится лучше прятаться. Сейчас был важен именно этот момент, и ей было жизненно необходимо, чтобы он ушёл. Ожидание и гробовая тишина тяготили.

«Сколько прошло времени? Совсем ничего не слышно. Если он ушёл, то сделал это очень тихо. А вдруг нет?».

Она нервно прикусила губу и вслушалась в окружающие звуки, но шум льющейся воды всё глушил. В данную минуту её прикрытие больше мешало, чем помогало, так что она выключила кран и снова прильнула к двери. В коридоре было тихо. Саске наверняка в бешенстве, так что, будь он там, он бы уже молотил кулаком в дверь, веля ей немедленно выйти. Он ненавидел неповиновение, тем более если оно исходило от неё. К ней он вообще относился по-особенному. Сакура много лет наблюдала, как он обходителен с другими девушками. Как улыбается им, одаривает комплиментами. Саске ни разу ни на кого из них не повысил голоса и уж конечно никогда ни к чему не принуждал. Но с ней он был другим. Иногда ей даже казалось, что он ненавидит её, но Наруто и Ино каждый раз разубеждали её в этом.

«Если бы Саске было плевать на тебя, — сказала однажды Ино, — он бы никогда не стал тебе что-либо запрещать. Просто ты не понимаешь, что движет им, но поверь мне, это вовсе не ненависть и уж тем более не безразличие. Поверь, у меня нюх на подобные вещи».

«Саске бошкУ сносит, когда дело касается тебя. Не слушай, что он говорит. Лучше присмотрись к тому, что он делает. Этот добе старательно маскирует свои чувства. Не обманывайся его внешним безразличием».

А эти слова ей уже сказал Наруто, и ему она не могла не верить. Он понимал Саске особенно тонко. Словно между ними была невидимая связь. Они постоянно ругаются и порой даже дерутся, но при этом Наруто всегда рядом и всегда готов помочь. Да и Саске был готов пожертвовать жизнью, столкнувшись с обезумевшей ипостасью Наруто. Это тоже говорило о многом. Саске определённо умел скрывать свои истинные чувства. Только вот как понять, что он испытывает к ней? Если это не ненависть и не безразличие, то что тогда? Любить он не может. Он сам так ей сказал. И, судя по тому, что за всё это время он так и не обзавёлся постоянной девушкой, это вполне походило на правду. Тогда что же остаётся? Просто физическое влечение? Кровь прилила к лицу, вызвав румянец. Сакура никогда не имела связи с противоположным полом. Всё, что она знает об отношениях между мужчиной и женщиной, она узнала от Саске. Он один позволял себе целовать её, лишь Саске касался её тела, и лишь он один заставлял её трепетать от одной только мысли о его ласках. Он открыто признавал, что желает близости с ней. А что она? Вначале она боялась, потом решилась и, казалось, была готова сдаться ему на милость, но Ино вовремя отговорила её. И, конечно же, она была в чём-то права. Пойдя на поводу его желаний, в кого она потом превратится? В очередную его «бывшую»? Она хотела быть с ним, но не была готова распрощаться с гордостью. И вот куда её это привело. Сакура обречённо вздохнула и упёрлась лбом в дверь.
«Какая же я жалкая».

Саске стоял возле двери и не мог поверить в то, что только что произошло. Сакура – старшеклассница, староста класса – спряталась от него в ванной! Ей что, пять лет?! Она уже почти месяц как живёт в его доме, и за всё это время он видел её от силы раз десять. А говорил и того меньше. Нет, конечно, он понимал, что это связано с его собственным поведением в отношении её. Он был с ней слишком откровенен, а когда вышел из себя и вынудил её сразиться – несомненно, испугал. Хотя нет. Вспоминая её взгляд, которым она смотрела на него, лёжа на земле, после того как он сбил её с ног, это был не страх. Обида. Уязвлённая гордость. Вот что он тогда увидел. Сакура старалась доказать ему, что справится с тренировками, а он так цинично указал на её слабость. Непростительно. Только понял он это лишь потом. Не нужно было так делать. Как бы он ни злился на её упрямство, он не должен был ранить её гордость. И вот результат. Он снова уставился на закрытую дверь. Сакура определённо видела его, когда он поднимался по лестнице, и потому-то и спряталась. В целом, хоть это и был детский поступок, но он готов был пойти ей навстречу и поговорить с ней даже через дверь. Но из комнаты вновь раздался шум воды, и он с трудом сдержался, чтобы не выломать дверь. Для него это ничего не будет стоить. Ну, разве что повлечёт за собой неприятный разговор с Итачи. Было время, когда Саске много чего переломал в доме. По большей части он делал это специально, чтобы вызвать брата на драку, но Итачи слишком хорошо его знал. Он не вёлся на подобные вещи, зато быстро ставил на место, беря в плен своих глаз. Раз за разом он выслушивал нудные нотации, не имея возможности сбежать из гензюцу. Там, внутри мира, созданного глазами Итачи, он не мог ничего. Аура брата придавливала его к земле, вынуждая склониться и не позволяя подняться с колен. Лишь став старше, он научился выбираться из иллюзий, но это лишь помогало избежать унизительной участи коленопреклонённого. Одержать победу над непобедимым братом ему ещё ни разу не удалось. С тех пор прошло много времени. Саске уже и забыл, когда последний раз выходил из себя. Он научился контролировать свои эмоции, но эта девушка…
Саске встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и сердито посмотрел на дверь. Сакура больше не посмеет скрываться от него. Он всегда получает желаемое, и если для этого ему придётся посоревноваться в упёртости с этой упрямой девчонкой, пусть так оно и будет. В конечном итоге она сильно пожалеет об этом. За окном был уже вечер, Итачи ушёл на ночное дежурство, а Саске… У него было достаточно свободного времени, чтобы проучить неразумную гостью.

За дверью не было слышно ни звука. Сакура довольно долго просидела взаперти. Если останется чуть дольше, то Саске снова может вернуться, и уж тогда ей не спрятаться, притворившись, что принимает душ. Два часа в ванной — это уже перебор. Так что она поправила халат, стянула с головы полотенце (пока она пряталась, волосы уже почти высохли) и тихонечко открыла замок. Гулкий цок щеколды заставил её напрячься и замереть в ожидании хоть малейшего намёка, что она не одна, но вокруг было тихо. Путь был свободен. Аккуратно ступая по полу босыми ногами, она шмыгнула в коридор, тихонько затворив за собой дверь, но вот уйти не сумела.

— И что это было?

Вдруг услышала она позади себя и от неожиданности даже подпрыгнула, хватаясь за сердце и нервно оборачиваясь. Сверкая «колючим» взглядом, на неё смотрел Саске. Скрещенные на груди руки и сведённые чёрные брови не сулили ей ничего хорошего. Девушка нервно сглотнула, вцепившись пальцами в воротник халата.

— Саске-кун…

Тихо прошептала она и попыталась улыбнуться, только, видимо, вышло это не очень правдоподобно. Если судить по ставшему ещё более хмурому лицу парня. Оттолкнувшись плечом от стены, он направился в её сторону с пугающей грациозностью хищника.

— Можно подумать, ты меня не видела. Что за ребячество?

Девушка немного отступила, и всё же он по-прежнему был очень близко. Такая близость с ним пугала до дрожи в коленках. Всё это время он был здесь. Он видел, как она спряталась, и ждал, когда она наконец-то выйдет.

«Какой стыд! Даже представить страшно, какой идиоткой он сейчас меня считает!».

Мысли путались. Да и что она могла ему сказать? Разве вообще возможно объяснить свой поступок так, чтобы не сойти за трусливую дурочку?

Она ещё сильней вцепилась в воротник халата, а когда увидела, как Саске заметил это и перевёл туда взгляд, запахнулась ещё сильней. Ведь под этим халатом на ней совсем ничего нет! Последний раз, когда они оказались вдвоём в закрытой комнате, он практически раздел её, и это при том, что на ней был сарафан и футболка. Если сравнить количество преград между собой и умелыми руками Саске тогда и сейчас, то теперешнее её положение явно куда более опасное. И от этого было ещё больше неспокойно. Но, к счастью, Саске не пытался прикоснуться к ней. Хотя взгляд определённо стал другим, после того как она привлекла внимание к своему внешнему виду. Видимо, ей стоит поторопиться и распрощаться с ним как можно скорей. Она придала своему лицу невозмутимый вид, словно разговор шёл на вполне банальную тему:

— Я не понимаю, о чём ты. Я принимала ванну, а потом вспомнила, что забыла взять пену, и пошла к себе. Когда ты меня увидел, я, наверно, уже вернулась и снова пошла в ванну. Я не думала от тебя прятаться. Зачем мне это делать?

— Вот и я подумал так же. Зачем тебе, — он сделал шаг в её сторону, — от меня прятаться?

Сакура так резко дёрнулась назад, что едва не налетела на стенку. Полотенце, что она держала в руках, упало на пол. Два взгляда одновременно обратились на, казалось, такую незначительную вещь, и в головах обоих мгновенно построилась цепочка событий. Сакура спешно начала думать, как ей стоит поступить: поднять его самой, оказавшись перед Саске в столь незащищённой позе, или позволить ему самому поднять его. При этом он будет слишком близко к её босым и открытым ногам. Если он вздумает посмотреть на неё снизу вверх, она точно загорится от смущения. Какой вариант выбрать, чтобы максимально обезопасить себя от нервного срыва?

Саске тоже оценил ситуацию, но его план действия был значительно проще: он просто будет ждать действий с её стороны. С его-то отменной реакцией он успеет поймать её в любом случае. Увернётся она от него под предлогом, что нагнулась за полотенцем, или же убежит, когда он сам за ним потянется — не важно. От него ей сегодня не сбежать. Она и так слишком долгое время была скрыта от него. По первости он сам не желал видеть её тренировок. Хотел наказать своим отсутствием. Пусть потоскует без него. Соскучится. Пусть наконец-то поймёт, что её истинное желание вовсе не контроль чакры, а стремление быть с ним. Чтобы она ни говорила, он видит, как она замирает в его руках, с каким восторгом отдаётся его желанием. Да если бы он захотел, она уже давно была бы его! К её счастью, он невероятно сдержан с нею. Сам порой удивляясь, насколько беспокоится о её целомудрии. Как бы ни было сильно его желание, он не может позволить себе… Он ничего не может позволить себе в отношении неё! И потому-то она так желанна. Раньше он сдерживался, говоря себе, что делает это из-за Наруто. Из-за его непомерной заботы о девушке. Считая, что только Узумаки сдерживает его порывы. Он был его стопором. Его совестью. Но потом он почувствовал себя загнанным в угол. Желания прикасаться к Сакуре, целовать её казались удушающими, и он не вытерпел. При последнем разговоре с товарищем он сказал, что больше сдерживаться не будет, и тогда с его плеч словно гора упала. Больше ничто не ограничивало его желания. Он больше не был обязан держать в руках свои страсти. Сакура могла стать его в любое время, но… Прошло три недели с того дня, как Узумаки улетел домой, а Сакура так и не стала его.

Чёрные глаза пристально смотрели в её, ловя малейшее движение зелёных омутов. Сакура же застыла, как загипнотизированная. Лишь мимолётный взгляд вниз открыл для него её дальнейшее действие. Сакура очаровательно улыбнулась, словно извиняясь, и юркнула вниз, потянувшись за махровой материей, но ловкие пальцы быстро перехватили её запястье, а дальше всё произошло настолько быстро, что она и охнуть не успела. Саске склонился вместе с ней, а когда их руки соприкоснулись, он отдёрнул её в сторону, буквально повалив на пол и приперев плечами к стене. Девушка оказалась в полулежащем положении. Обе руки прижаты к стене за запястья, полы халата раскрылись, оголив ноги выше колен, а сверху, словно коршун над добычей, навис Саске. Его глаза полыхали каким-то непонятным чувством: то ли злостью, то ли страстью. Сакура попыталась скинуть его с себя, вильнув бёдрами, в надежде отодвинуться хоть немного, но Саске лишь ещё плотней прижался к ней.

— Пусти! – Едва ли не закричала она, подивившись силе голоса в то время, как всё тело сковало страхом.

— Нет! – шикнул в ответ Саске. – Ты сама виновата, что всё вышло именно так. Знаешь же, что я не люблю неповиновения. Если бы ты не пряталась всё это время, мне не пришлось бы караулить тебя под дверью.
— А если бы ты не принижал мои способности, мне бы и не пришлось так делать! Пусти!!

Она снова дёрнулась, но на этот раз Саске сам выпустил её руки, и она первым делом запахнула на себе воротник халата. Хотя он и без того не особо-то и раскрылся. Девушка притихла, хотя внутри всё горело от гнева. Она давно хотела всё ему высказать, но сейчас это вышло как-то само собой, так что она немного растерялась и теперь не знала, стоит ли продолжать или лучше смолчать. Но в смятении была не только она. Саске тоже казался растерянным. Он не привык, что Сакура возражает ему. Она вообще редко озвучивает свои мысли. Всё чаще она просто затаив дыхание ждёт его действий, а он, как правило, всё чаще ранит её. То словом, то делом. Как и в этот раз.

— Я… Принижаю твои способности? – В его вопросе отчётливо слышалось удивление. Неужели она действительно это сказала?

— Ты всё время пытаешься показать мне, что я ни на что не гожусь. А ведь я правда стараюсь. Я пытаюсь подняться в твоих глазах. Показать, что даже такая, как я, имеет способности. Но ты отказываешься это признать.

— Ты была повержена после двух ударов. – Нахмурился он.

— Ты не смеешь сравнивать наши способности! – Возмутилась она. – Ты тренируешься с мастерами ниндзюцу и тайдзюцу с детства, а я только начала учиться. Это нечестно!

— На поле боя никто не будет спрашивать, как долго ты учишься. Если назовёшься бойцом, то будь готова и к последствиям. Неужели не понятно?

«Те же слова сказал мне и Итачи-сан. Они даже мыслят одинаково! Тогда, может, это действительно так?».

Стало невыносимо обидно. Она стиснула губы, вперив в него сердитый взгляд.

— Понятно. Но мы же не на поле боя! Ты мог бы быть и полегче со мной.

Его глаза вдруг хитро прищурились, словно он уловил тайный смысл всех её высказываний.

— Хочешь, чтобы я поддался тебе?

— Чтобы научился сдерживаться! – Снова возмутилась девушка, оскорблённая его тоном. Но Саске лишь ухмыльнулся на это.

— Я и так сдерживался. Можешь мне поверить. Просто с твоими навыками даже этого оказалось мало. Это всё не для тебя.

Он потянулся к ней рукой, намереваясь коснуться щеки, провести большим пальцем по гладкой коже и, возможно, даже поцеловать. Быть рядом с ним, дарить ему свой трепет и нежность – вот что было для неё, но Сакура, вместо своей обычной покорности, резко оттолкнула его руку.

— Ты обещал не принуждать меня! – Воскликнула она и снова попыталась скинуть его с себя. Но это лишь разозлило его. Её слова относительно несправедливого к ней обращения зацепили Саске. Хоть он и не привык признавать свои ошибки, все же, видя, как для неё это важно, он был готов пойти на уступки. Возможно, даже покажет ей пару приёмов. Для него это будет весьма интересным опытом. Ведь он никогда никого не учил. Возможно, это даже поможет ему сблизиться с девушкой. Но стоило ей взбрыкнуть, как все благородные намерения вмиг испарились. Её зелёные глаза возбуждённо горели. Она сама от себя не ожидала подобной прыти, но пасовать было уже поздно. Сейчас у неё был только один путь — отстоять своё право на свободу. И она это сделает. Чего бы ей это ни стоило.

Саске перехватил её руку, но она вырвалась и попыталась спихнуть его с себя, толкнув в грудь. Ноги под ним то и дело дёргались, словно она пыталась его лягнуть. Пару раз у неё даже получилось вытащить из-под него колено, но он быстро возвращал его обратно. Лицо девушки раскраснелось, влажные волосы взлохматились. Их силы были определенно не равны, но Сакура словно отказывалась в это верить и все продолжала вырываться. Пока ему это не надоело. После очередной её попытки спихнуть его на пол Саске схватил обе её руки и, зажав их у неё за спиной, подтянул девушку к себе. Её бедра мгновенно были зажаты натренированными ногами Саске, а сама она оказалась к нему почти нос к носу. Его черные глаза, она могла поклясться, в своей глубине горели алым. По нему не было заметно, что он устал, и все же дыхание было учащённым. Он крепко прижимал её к себе, а ястребиный взгляд хищно всматривался в её черты. Обсидиановые глаза заскользили по лицу. Задержались на губах, вспоминая их мягкость и чувственность. Потом спустились ниже. В пылу борьбы Сакура слишком увлеклась самим процессом противостояния, при этом совершенно забыв о неприспособленном для этого наряде. И теперь уже ей этого не исправить. Так что Саске неспеша осмотрел её покатые светлые плечи, выглядывавшие из-под распахнувшегося ворота халата, и взволнованно вздымающуюся грудь, так же частично открывшуюся. Ему стоит лишь чуть сильней сдавить её руки за спиной, переместив захват выше локтей, и её плечи откинутся ещё больше, что заставит халат раскрыться глубже. Она вся в его плену, и лишь он один сейчас может распоряжаться её телом. Достаточно малейшего движения, и она вся раскроется перед ним. От одной этой мысли голова шла кругом. Её светлая кожа манила его, а под собой он чувствовал её горячее тело. Ведь она так трепыхалась, что ниже пояса халатик уже давно ничего не прикрывает, и это будоражило воображение ещё сильней. Хорошо, что Итачи ушёл. Теперь ему не грозит быть застигнутым врасплох в такой недвусмысленной позе, наедине с полураздетой Сакурой. Она вся в его власти. Интересно, она сама осознает это? Вот бы узнать, о чем она сейчас думает. Наверняка ругает себя последними словами за совершенную глупость. Ведь кроме как глупостью, назвать её попытку воспротивится ему больше никак нельзя. Неужели она успела забыть о его силе? Или надеялась на его благородство? Если так, то это просто смешно. Он никогда не считал себя благородным. То, что он не довёл всё до конца, когда они были наедине в доме у Наруто, вовсе не говорит о его высокой нравственности. Просто тогда был неподходящий момент. Он мог сделать подобное с любой другой. С любой, имеющей опыт девушкой, но для Сакуры это было не подходящее место. Саске привык приносить женщинам радость и удовлетворение, а вовсе не пугать угрозами изнасилования в чужом туалете. Это низко и недостойно. Но то было тогда. Сейчас ситуация иная. Они вдвоём в целом доме. При желании он уже через минуту окажется в её спальне, на большой кровати. Он может неспешно, со знанием дела, показать ей все её чувственные места, заставить кричать от восторга. Он может стать её первым и вознести её на такие вершины, что даже если когда-то появится другой, она все равно будет помнить этот день и те ощущения, что испытывала под его умелыми руками. А он наконец-то заполучит её. Ведь он так давно этого желает!

— Тебе нужно лишь попросить, — шепнул он ей на ухо, и по телу побежали мурашки.

Лицо девушки вспыхнуло от смущения. Не нужно задавать уточняющих вопросов, чтобы понять, о чем он только что намекнул. Саске сразу признался, чего от неё хочет. Её спасало лишь то, что больше секса он хотел сломить её гордость. Ему было мало её трепета. Он хотел слышать, как она сама попросит его. Как первой бросится в его жаждущие объятия. И, возможно, так бы и случилось, прояви он к ней больше нежности. Сейчас же, когда он пытался задавить её своей властью, больше всего на свете ей хотелось сделать ему назло. Хочет, чтобы она попросила его переспать с ней? Ха! Тогда она даже прикоснуться к себе не позволит. Она пришла в этот дом учиться контролю, и она будет учиться!

— Я прошу, отпусти меня!

И вопреки желанию скрыться от его пронизывающего взгляда нашла в себе силы и с вызовом встретилась с ним глазами.

— Ты. Делаешь. Мне больно.

Отчеканила она и вздёрнула подбородок. В черных глазах заиграл огонь неописуемого восторга. Такая Сакура заводила его ещё больше. Её упёртость лишь сильней разжигает его желание. Нет. Он определённо никуда её от себя не отпустит. Он получит желаемое. Как бы она ни упиралась, как бы ни притворялась – он чувствует, что их желания схожи. Просто она слишком испугана собственными чувствами, вот и отгораживается, как умеет. Ну ничего. Она стоит того, чтобы подождать.

Его пальцы выпустили её и с плеч плавно переместились сначала на талию, потом скользнули по бёдрам вниз. А потом он резко встал и посмотрел на неё с высоты своего роста.

— Больше не прячься от меня. В следующий раз будет хуже.

Сакура стиснула челюсти, силясь не заплакать. Вот только что за слёзы рвались наружу, было неясно. Обиды? Унижения? Боли? Саске ушёл. Оставил её одну. Лишь спустя время она смогла прийти в себя и вспомнить, в каком виде сейчас находиться. В ужасе она подобрала к себе ноги, стремясь спрятать свои неприкрытые места, но всё и без того оказалось скрыто. Полы халата запахнуты. Лишь плечи всё ещё обнажены. Но как такое могло быть? Она точно помнит, как распахнулся халат. Как Саске буквально подмял её под себя, совершенно не заботясь о её виде. Когда он поднялся и смотрел на неё сверху вниз… даже представить страшно, что он мог увидеть, но теперь…

«Это он оправил на мне одежду!» — вдруг поняла девушка. Те прикосновения, когда он провёл руками по телу. Она была так шокирована, что думала, что это просто очередной его порыв прикоснуться к ней. Ввести в ещё больший ступор. Но всё оказалось иначе. Пока его руки незаметно разглаживали на ней то единственное, что скрывало её наготу, его глаза неотрывно смотрели в её лицо. Он не позволил себе опустить их. Не унизил её пошлыми взглядами, а позволил остаться в своих же глазах чистой и невинной.

К себе в комнату она вернулась потерянной и морально уничтоженной. Было огромное желание собрать вещи и сегодня же вернуться домой. Поведение Саске с каждым разом становилось всё откровенней. Каждый раз он позволял себе всё больше и больше, а она, как и раньше, не могла ему помешать. Это невообразимо ранило её самолюбие и в то же время… она будет откровенной лгуньей, если скажет, что его прикосновения не волнуют её сердце. Даже его грубость, в каком-то смысле, была приятна ей. Наверно, она начинает превращаться в извращенку, раз так считает. Неужели у неё совсем не осталось гордости? Определённо, нужно что-то менять в себе. Саске прав. Ей пора перестать прятаться от него. От этого становится только хуже. Когда она пошла против желаний Саске и вопреки его запрету всё же приехала сюда, она поступила верно. Только, видимо, начала забывать об этом, раз сейчас терзается такими глупыми мыслями. Она задалась целью стать сильной, и она не отступится. Пора всерьёз взяться за обучение!

Дом Нара.

За окном был уже вечер, а двое мужчин склонились над деревянной доской и словно бы не замечали этого. Йошино успела заглянуть к ним раз пять, но, видя, насколько они увлечены игрой, не стала их беспокоить. Пусть побудут вдвоём. Они чудесным образом понимают друг друга. Им обоим это нужно. Шикаку дарит сыну бесценный опыт. К тому же, с кем ещё говорить парню шестнадцати лет, кроме как не с родным отцом? С ней он уж точно откровенничать не станет, а ему определенно есть чем поделиться. Как-то за ужином Шикаку сказал, что их сын повстречал девушку, которая, скорей всего, тронула его сердце. Просто Шикамару ещё не до конца понял это и потому не спешит с разговорами, но, возможно, сегодня это всё и случится.
Намывая тарелки, женщина тихонько улыбалась. Как бы она ни ворчала на своих мужчин, она была абсолютно уверена, что они оба уникальны, и каждый в своём роде особенный. Шикамару только с виду так меланхоличен. Он как его отец. Это только кажется, что его ничто не трогает, но в нужный момент он способен проявить море страсти. Только для этого нужна абсолютно уникальная женщина. Которая сможет эту страсть разбудить. И уж тогда она уже не сможет сбежать от него. Как не сумела этого сделать она сама, когда была молода. И до сих пор ни дня не было, чтобы она об этом пожалела.

Шикаку скрестил на груди руки и молча наблюдал за сыном. Казалось, Шикамару задумался над игрой, но мужчина почему-то чувствовал, что дело вовсе не в игре.

— Почему не скажешь, что терзает тебя? – Не стерпел он и первым нарушил тишину. Шикамару неспеша поднял на отца глаза.

— С чего ты это взял?

— Ты слишком долго смотришь на фигуры.

— Так я же думаю, — вскинул бровь Шикамару и на манер отца тоже скрестил на груди руки. Мужчина на это лишь хмыкнул.

— Да ты запомнил расположение фигур едва увидел их. Так чего таращишься на них, словно они не твои?
Шикамару нахмурился и отвернулся. Как ни прискорбно сознаваться, но отец был прав. Он действительно думал вовсе не об игре.

— Как понять, что более правдиво: поступки или слова? – Наконец-то спросил он, решив, что юлить будет совсем уж по-детски. Мужчина коснулся своей острой бородки и задумчиво сказал:

— Произносить слова, как правило, легче, чем совершать поступки. Но, — он посмотрел на сына серьёзным пронзительным взглядом. — Очень часто поступки совершаются именно из-за слов. Лживые слова приводят к ошибочным поступкам.

«Старческая мудрость?».

— Выходит, необдуманные поступки вынуждают людей врать?

— Несомненно, – согласился Шикаку. – Так что тебя беспокоит: слова или поступок?

— Да не то чтобы беспокоит… Просто никак не могу понять, чему я должен верить. Поступки и слова противоречат друг другу. — Он запустил пальцы под резинку и почесал макушку. — Я запутался. Не знаю, чему верить.

— Жизнь сложная штука. В ней нет однозначных и беспроигрышных вариантов. Приходится пробовать многое, чтобы добиться желаемого.

Парень поморщился.

— Сплошная морока. Почему нельзя прожить жизнь, словно играешь в шоги? Фигуры не могут говорить и беспрекословно подчиняются тебе. Делают, что пожелает играющий. Все их существование лишь для того, чтобы играющий добился своей цели. Почему с людьми все иначе?

— Выиграть в шоги не всегда бывает просто. Разве сам не знаешь?

— Не просто, – согласился он. — Но если приложить максимум усилий, игра сложится как ты и задумал. Фигуры не станут сбивать тебя с мысли, произнося лживые слова. Они просто подчиняются. Без слов.

— Без слов, — кивнул мужчина, снова переплетя руки в замок. — Но не без чужого участия. Рука игрока ставит их на ту или иную клетку. Это не их выбор.

— Конечно. Ведь в этом и смысл.

— Но люди такие же фигуры. Просто их поле больше.

Шикамару нахмурился.

— Люди сами выбирают свою дорогу, фигуры лишь исполняют приказы. Они не похожи.

— Уверен? – усмехнулся отец. — Вот тебе пример: почему ты играешь в шоги?

— Потому что мне нравится.

Тут же ответил парень. Мужчина кивнул:

— Возможно. Но это сейчас. А изначально ты сел за них потому что…

— Ты усадил меня. И что? Я мог уйти. Ты меня не заставлял.

— Не заставлял. Но ты и не ушёл.

— Не ушёл, потому что мне понравилось. Это был МОЙ выбор.

Взгляд Шикаку стал хитрым, и Шикамару напрягся. Отец определенно что-то задумал. По нему было видно, что вывод его не убедил.

— Ты попробовал. Изучил правила. Вник в суть и… захотел победить. Но у тебя сразу не вышло.

— У меня не было опыта. Потому я и захотел продолжить. Однажды я обыграю тебя.

— То есть ты остался играть, потому что я не позволил тебе выиграть быстро и спровоцировал желание победить.

— К чему ты клонишь? Хочешь сказать, что я играю потому, что ты этого захотел? Хочешь сказать, что выбор принадлежит не мне, а тебе?

— В данной ситуации я игрок, а ты моя пешка. Я хотел, чтобы ты научился противостоять мне. Играть в шоги одному неинтересно. Мне нужен был оппонент.

— А почему это я пешка? – Надулся парень. — Мне больше нравится ферзь.

— Ты станешь ферзём. Когда я доиграю свою партию и приведу свою пешку на другую сторону поля.

— Выходит, что ДЕЙСТВИЯ отражают истинные намерения. Я так и думал. Слова всего лишь пустой звук. После того, что я услышал от тебя, я могу встать и уйти. Брошу играть, и это будет МОЙ выбор. Так что я перестану быть твоей пешкой.

— Правда так думаешь? Сделаешь свой выбор, отталкиваясь от моих слов? Значит, признаешь, что слова не так уж и незначительны? Да и твой ли это будет выбор? Ведь если бы я этого тебе не сказал, ты бы не решил этого сделать. Выходит, я снова играю тобой?

Шикамару, казалось, только что нашедший ответ на свой вопрос, снова поник.

— Какой-то замкнутый круг получается. Так что же в итоге истина: слова или поступки? Как мне понять, чему я должен верить?

Мужчина усмехнулся.

— Если бы я знал ответ на этот вопрос, я был бы самым удачливым человеком на земле. К сожалению, верного ответа нет. Ты должен САМ найти правду.

Шикамару задумался:

«Найти правду. Как будто это легко… Интересно, если вся жизнь это поле, а люди фигуры, то кто из нас игрок? Я играю ей или она мной? Я все время чувствовал себя ответственным за то, что произошло между нами. Но ведь это было ЕЕ решение. Значит, игрок она? Своим поступком она заставила меня сделать то, что было нужно ЕЙ, и я сделал. Без слов. Словно действительно всего лишь фигура на доске. Но ведь потом она сказала, что мы должны забыть об этом. Она ушла и больше не хотела говорить со мной. Её поступок и слова значили одно и тоже-отрицание нашей связи. Но я не послушался. Я чувствовал вину и всячески пытался показать ей, что она неправа. Игроком стал я. Я говорил ей слова и совершал поступки, которые провоцировали её на ответные действия. Фигурой стала она. Я медленно, но верно подводил её к своей цели-к признанию своей правоты. А зачем мне было это нужно? Что я чувствую к ней на самом деле? Она проблемная женщина, шумная, слишком своенравная, и все же я упорно преследовал её. Зачем?
Мерзко признавать, но когда она сказала, что ненавидит меня, мне стало неприятно.

Вот оно! Слова, которые должны были побудить меня к действию! Игроком снова стала она. Она велела мне уйти. Она сама собиралась уйти, но потом… я поцеловал её. А она ответила. Выходит, и мои слова и её слова были одинаково лживыми? Мы пытались обмануть друг друга. Или мы пытались обмануть самих себя? Я поцеловал её, но ОНА мне ответила. Что же это значит? Все указывает на то, что у неё есть чувства ко мне. Хоть она их и отрицала. Но тогда выходит, что и у меня есть к ней те же чувства. Которые я так же пытался отрицать. Обманчивые действия повлекли за собой лживые слова, которые в итоге открыли нам обоим истину… Как же все запутано…»