Бунтарь без команды «БУНТАРЬ БЕЗ КОМАНДЫ. РАССКАЗ 1»

Рассказ в версии визуализированного аудиофильма доступен по ссылке: https://youtu.be/qd2qtvY4jlE

Рассказ в текстовой версии также доступен на ресурсе: http://samlib.ru/t/tapochkin_w/

Аннотация.

Название: «Бунтарь без команды. Рассказ 1»

Форма: Рассказ/Аудиорассказ/Аудиофильм/Фильм

Жанр: Фантастика/Психологическая драма/Хоррор

Рассказ из одноимённого сборника «Бунтарь без команды»

Категория читателей/зрителей/слушателей: 18+

Сюжет рассказа:

Александр Драговцев — главный герой рассказа и по совместительству убеждённая анархическая личность. Он мало во что верит в этом мире и мало на что надеется. Текст рассказа, помимо прочего, повествует о мировоззрении Александра в отношении религии, исторических реалий человечества, развала СССР, любви к России, а также в отношении лицемерной политики Америки и европейских стран. Кроме того, описываются переживания главного героя по поводу смерти близкого человека, по поводу того, что окружающий мир не способен дать возможность Драговцеву быть с его истинной любовью в этой жизни, и вообще, переживания по поводу многих вещей, например, о том, что на всей нашей планете Земля для окружающей системы с её тоталитарной «праведностью» каждая отдельная личность — это лишь насекомое, пытающееся выдавать себя за «мощь»…

Александр — однолюб. Его любимая женщина находится не с ним, а с другим мужчиной — так распорядилась жизнь, и мир не способен на чудеса. При всём при этом с НЕлюбимой женщиной Александр, по воле случая, на встрече бывших одноклассников в старом посёлке пережили такую кровавую и необъяснимую жуть (преследующую теперь главного героя рассказа и его НЕлюбимую женщину в ночных кошмарах), что вряд ли в дальнейшем, после всего, главный герой с этой своей НЕлюбимой сумеет расстаться, даже не испытывая к ней абсолютно никаких чувств…

— 1 —

= Выдержка из дневника Александра Драговцева:

Однажды в городе Уклонпорт я познакомился с одним парнем, который, как выяснилось, оказался прихожанином/баптистом/деноминантом – в общем, я до конца так и не понял, кем именно. Как обычно происходит при встрече со среднестатистическими гражданами, этот парень, являясь чересчур ярым приверженцем таких учреждений как церковь/баптистская церковь/деноминация и т.д, стал мне рассказывать о моей душе, о законах и этапах истинного христианина, о том, что я должен подумать, что хорошо и что плохо, что я «должен», а что «не должен» и т.д. В общем, это был рассказ, который, уверен, каждый из нас слышал тысячу раз от знающих, что и как, умных-заумных граждан с мыслями подобного направления. Когда наступила моя очередь говорить, я вместо какого-то стандартного ответа и неуклюжего, стеснительного, невнятного мычания (которое в таких ситуациях производят большинство жителей планеты Земля, будто они перед кем-то в чём-то априори виноваты и должны оправдываться), сам не знаю, зачем вдруг захотел в ответ тоже поумничать (хотя со мной такое редко бывает, и я не являюсь господином всезнайкой и не строю его из себя). Просто захотелось избавиться от навязчивого нового знакомого «красиво». И моё ответное слово возымело действие. Парень махнул рукой и сам ушёл от меня, пожелав удачи. Я сказал примерно следующее:

— Вот Вы рассказываете о том, что такое христианство. А знаете ли Вы о том, что такое постхристианство, и что наша капиталистическая эпоха, в целом, говорит о том, что мы с Вами являемся, скорее, постхристианами, а не христианами.

Он пожал плечами. Я же тем временем продолжал:

— К примеру, согласно Ницше, был только один христианин, и он умер на кресте. Вы понимаете, о ком я. Все остальные — лишь последователи. Что такое христианство сейчас, в новейшее время? Это постхристианство. А постхристианство подразумевает лишь облик Бога в виде человека, но не Его душу, которая покинула этот мир с убийством Христа. Тело без души — труп. Вот именно труп Бога и символизируется человеком. Это говорит о том, что в наше время всё (от малейшей частицы до сверхразумного существа, называющегося «человеком») является осколками Абсолюта. И каждый человек стремится этот Абсолют восстановить – отсюда и стремление поддерживать в себе верующего человека, поддерживать в себе религию. Что касается именно христиан — у нас есть два пути попытаться восстановить Абсолют: 1) внешний, 2) внутренний. Внешний — это путь попытки восстановления Абсолюта с помощью объединения (синтеза) внешних частиц разрушенного Абсолюта, то есть восстановления всё того же облика Бога, но не его души. Внутренний способ — это попытка восстановления Абсолюта в себе самом из себя самого, то есть именно души Бога. И вот это и есть самое сложное, поскольку душа Бога покинула этот мир с убийством Христа. То есть, мы (многие истинно верующие) производим попытку внутреннего восстановления Абсолюта в самих себе. Чем это увенчается — неизвестно. Пока это не увенчалось ничем. Ведь от Бога остались лишь мы, люди (его облик). А знаете ли Вы, что подразумевается под понятием «Абсолют»? Бог. Бог-отец, которого мы, являясь его детьми, и пытаемся восстановить, оживить в себе, стремясь восстановить осколки того самого Абсолюта. Говоря иными словами, Бог-отец — это Абсолют, Бог-сын — объект, стремящийся воссоздать в себе этот Абсолют, а Святой дух — это процесс восстановления Бога-отца внутри Бога-сына. Вот такой вот архетип и матрица развития. Межэонный (то есть межвременной) архетип, представляющий собой механизм попытки самоизлечения (попытки излечения своей души)…

В общем, я ещё кое-что порассказывал, после чего парень посмотрел на часы и, вежливо попрощавшись, пошёл своей дорогой. А мне почему-то вся эта ситуация запала в голову и даже захотелось (поскольку люблю заниматься сочинением поэзии) описать всю данную ситуацию в виде стиха (может даже большого стиха). Пока что (прошло уже довольно долго времени с этой встречи) это не получалось.

Конец выдержки из дневника. =

Итак, можно ли наблюдать нечто ассоциативное, гармоничное, общее и слаженное между религией, философией деизма и окружающей тебя красотой? Александр Драговцев считал, что можно: просто необходимо взглянуть на принципы равноправия, которые бы подошли всему нашему обществу (нашему миру), ни как на что-то утопическое, условное, аморфно-теоретическое, покалеченное жестокостью тоталитаризма и затерянное в дебрях охлократии… А, к примеру, как на то, стремление к чему всегда будет жить в твоей душе и тем самым поддерживать в ней живой росток творческой весны. И тогда человек поймёт, что суеверия и вера — ни одно и то же. К тому же сразу рассеется мираж связи между дешёвой внешней условностью и богатой душевной закоренелостью человека. Ведь не зря же, к примеру, Господь не бросил, не оставил насовсем Адама и Еву и поддерживал их в течение их жизни, видя в них тот самый живой росток, несмотря на то, что их внешняя условность была покалечена искусителем…

Или же Лев Толстой, хоть он и перестал доверять обществу в итоге (и даже отказался от принятия некоторых внешних условностей церкви), но ни в коем случае не отказался от духовности внутри себя, тем самым до самой смерти душою пребывая в красоте деизма и той самой творческой весны… И всё же, несмотря на вышеприведённую выдержку из дневника Александра (относительно постхристианства), а также на описанное выше чувство любви к равноправию, самому Александру в жизни частенько приходилось, в зависимости от ситуации, оказывать некое воздействие на окружающее общество. Приходилось это делать, чтобы донести до умов объяснение понятия «стремление к справедливости». Звучит саркастически? Или, скорее, попахивает злобной софистикой? Ха, ну что же, тогда двигаемся дальше…

Наша история берёт своё начало с ситуации в ночном баре под названием… нет, не «Кручёные сиськи», а менее вульгарном, хотя и опять же много саркастичном — «Питейная дипломатия». Не нужно задавать вопросы типа «Какой придурок мог придумать такое идиотское название для простого бара?». Сей факт останется неизвестным. Да и какая разница…

Вероника Кошкина сделала несколько глотков пива из кружки, когда увидела, как к её столику подошёл парень. Он сел за столик.

— Привет, красавица. — Услышала Вероника.

Она расправила касающиеся плеч чёрные волосы и мягко ответила:

— Привет.

— Прости, что решил нарушить твои одинокие посиделки, но позволь пригласить тебя на танец?

— Извините, я сегодня не в настроении для танцев. Хочу просто побыть одна.

Незнакомец взял Веронику за руку:

— Ну как же ещё мужчине суметь правильно пересечь ту самую грань, когда он хочет привлечь к себе внимание понравившейся ему женщины? Понимаешь, о чём я?

Лицо девушки стало более хмурым. Она уверенно ответила:

— Думаю, прежде всего не стоит устраивать детский сад из той или иной ситуации…

Мужчина обречённо закрыл глаза, однако, как выяснилось, эта обречённость была лишь маской и наигранностью. На его лице возникла неопределённая улыбка, от которой Веронике стало немного не по себе.

— Зачем же так, милая? Хотя… думаю, я пока ещё не в полной мере включил всё своё обаяние. — В его руке блеснул кнопочный нож с выскакивающим лезвием. — Танец мне ты всё же подаришь. Я настаиваю.

Он поднёс лезвие ножа к щеке девушки. В глазах Вероники были теперь уже откровенное презрение и холод по отношению к её непрошеному кавалеру, а также — страх.

— Она же сказала Вам, молодой человек, не стоит устраивать детский сад. — Раздался спокойный и холодный голос полноватого, рослого субъекта мужского пола, вклинившегося в беседу.

Нахальный незнакомец, пытавшийся приставать к Веронике, поднялся из-за столика и стал угрожать ножом вклинившемуся в разговор здоровяку:

— Ты что, чувак, давно не получал пару-тройку полосок от лезвия ножа на своё серьёзное лицо? Хочешь?

— Нет. — Всё также спокойно и холодно ответил вклинившийся, непоколебимо глядя хулигану в глаза. — Но, в любом случае, это было бы не столь неприятно, как проглатывать кирпич и получить сотрясение мозга, столкнувшись мордой со столом…

— Что ты мелешь, придурь?!..

В качестве ответа оппонент резким движением ладони нанёс парню, держащему кнопочный нож, точный, но не очень сильный (чтобы не убить) удар по горлу. Тот, выронив нож, схватился за горло, выпучил глаза и стал хрипеть, шатаясь и задыхаясь после удара в кадык. В то же мгновение здоровяк – защитник Вероники ещё одним резким движением руки схватил хулигана за голову и приложил его ею об столик. От удара пиво Вероники перевернулось и разлилось по столу. Девушка резко поднялась со стула, глядя на корчившегося на полу хулигана, который только что угрожал ей ножом. Затем она перевела взгляд на здоровяка-брюнета и обратилась к нему:

— Сашка! Это ты?!.. Ты так и не научился тому, что с людьми можно говорить и по-другому, более дипломатично, а не только применять силу…

— С людьми можно говорить по-разному. — Ответил Саша. — В зависимости от ситуации, и от того, насколько с тобою они ведут себя вежливо. Пойдём, — молвил он, наблюдая вокруг взволнованные (а где-то испуганные и взбешённые его выходкой) лица посетителей заведения. — Идём, Вероника, я тебя провожу. Пока не пришлось с кем-нибудь тут ещё вступать в диалог. Хватит пока и одной покалеченной морды.

***

Александр остановил автомобиль у гостиницы. Вероника сидела на переднем пассажирском сиденье. Она смотрела на Сашу задорно, с улыбкой.

— Где твой мотоцикл? Он ещё жив? — Спросила девушка.

Александр кивнул:

— Жив. Только на данный момент в ремонте.

— А эта машина?.. — Вероника окинула беглым взглядом салон авто.

— Напрокат взял. — Кратко объяснил он.

Она дотронулась до его левой руки, провела по его безымянному пальцу, на котором был серебряный перстень с изображением черепа:

— Прошло уже столько лет, а у тебя на пальце по-прежнему серебряное рокерско-байкерское кольцо с черепом, а на шее — толстая серебряная рокерская цепь с медальончиком «анархия»… Ты до сих пор тащишься по панк-рок и рок-музыке, слушаешь своих любимых «Короля и шута», «Алису» и «Гражданскую оборону»… Помнится, тебя ещё в школе, в старших классах считали и звали бунтарём. Бунтарём, которому не нужна команда. По-прежнему являешься убеждённым анархистом по жизни…

Саша ухмыльнулся:

— Ты даже не позабыла, какое у меня в школе прозвище было… Не позабыла о моих жизненных интересах и убеждениях. А помнишь, меня все обзывали «толстым» и «пончиком» из-за лишнего веса? — он иронично постучал по своему полноватому телу и улыбнулся.

— Я многое о тебе помню. Ну а полноватость… подумаешь. У кого-то есть немного лишнего веса, у кого-то его полный недобор, и этот кто-то скрепит своими обтянутыми кожей костями при ходьбе. И в обоих случаях есть как свои плюсы, так и минусы. Это нормально. Это жизнь… — Улыбнулась Вероника. Она придвинулась к Александру и нежно обняла его, одарив долгим страстным поцелуем в губы.

В номере гостиницы Саша и Вероника занимались страстным сексом. Вероника крепко прижимала Александра к себе, сладко стоная под ним. Затем они поменялись позициями, и она оказалась сверху, на Саше. Он ласкал её красивые мягкие груди, водил руками по её не тощему и не полному, а средних размеров, телу… Вероника тоже ласкала полноватое тело Саши, дарила Саше красивые, сладкие слова, наслаждаясь проникновением Александра в неё. Позже, после секса, они лежали на постели — расслабленные и в объятиях друг друга.

— Можно спросить? — Вероника нарушила затянувшуюся тишину. — Прошло уже очень много времени, но тем не менее.

— Конечно. — Сонно произнёс Александр.

— Ты всё ещё испытываешь чувства к той, своей, которую называл своей истинной любовью?

Саша молчал.

— Ведь она уже давно разделяет жизнь с другим мужчиной. — Продолжала тем временем Вероника. — Не является ли твоё самоистязание в данном случае предательством по отношению к самому себе?

— Ты не пробовала делать карьеру психолога?.. Подозреваю, что у тебя бы хорошо это получилось.

— Перестань. Я серьёзно. — Легонько шлёпнула Вероника его по плечу.

— Понимаешь, Верунчик, — начал Александр, — настоящая любовь в жизни любого человека может быть лишь одна. При этом ты либо получаешь рядом с собой на всю жизнь своего любимого человека, либо на всю жизнь получаешь урок. Всё остальное касаемо данной тематики — лишь жизненные будни и красивые, но глупые слова и рассуждения.

— То есть, то, что как бы есть между нами с тобой — это, по-твоему, лишь жизненные будни и красивые, но глупые слова и рассуждения… — Голос Вероники прозвучал с какими-то синкретическими нотками: то есть, в нём слышались и уточнение, и обида, и обречённость, и робкая надежда на то, что сердце Саши когда-нибудь всё-таки перестанет быть куском льда в ответ на её (Вероники) сильные, истинные чувства к Саше.

Александр молчал.

— Хотя я понимаю, о чём ты говоришь. — Тихо продолжала Вероника. Она закрыла глаза, из которых потекли слёзы. — Я люблю тебя ещё со школы, и кроме тебя в моей жизни другой истинной любви не будет. Я, как и ты, однолюбка. Поэтому я и спросила на всякий случай… — Она улыбнулась сама себе и произнесла. — В целом, странной мы с тобой парой получаемся. Чувства у нас с тобой не обоюдные, зато наш с тобой секс и пыл очень даже взаимные.

— Ты мне нравишься, — ответил Александр, — мне с тобой хорошо. Даже думаю, что нам с тобой следует наладить совместную жизнь – гражданским браком пока, а там будет видно. Но клятв в любви с моей стороны больше не будет никогда и никому. Прости. Слишком уж многое перетерпела моя душа…

Она не ответила. Просто решила сменить тему разговора: — А помнишь, что мы с тобой пять лет назад пережили?

— Помню, — ответил Александр, — хотя вообще-то ещё не прошло пяти лет со времени тех событий. Ну да ладно. В любом случае, как такое забудешь?! Если честно, я до сих пор ещё не отошёл. Всё это время, после тех событий, неприятные сны заставляют кожу покрываться липким потом и мурашками…

Вероника вздрогнула и прижалась к Саше:

— А я всё ещё посещаю психолога… Мы с тобой теперь знаем, что вот именно такая хрень, ранее существовавшая лишь в жутких снах, всяческих байках, сплетнях и сказках, как выяснилось, обитает в нашем реальном мире по-настоящему. И наши с тобой друзья — бывшие одноклассники это знают… — Вероника вздохнула и на её глазах вновь появились слёзы. Она подкорректировала свою мысль: — Точнее — знали.

— Полиция до сих пор ищет… Расследует. — Размышлял Александр вслух.

— И никаких виновников не нашли и не поймали. Лишь обнаружили в той деревне растерзанные трупы наших с тобой друзей и обескровленные трупы множества жителей села Марьино… Мы-то с тобой видели, как всё было на самом деле.

— Ну ты же понимаешь, что расскажи мы с тобой всем, как всё было на самом деле — нас двоих бы просто стопроцентно в психушку упекли. — Ответил ей Александр.

Вероника задумчиво кивнула.

Слова Вероники навеяли на Александра неприятные воспоминания, от которых стало не по себе. Неприятные — мягко сказано. Саша вздрогнул. Сердце чуть ускорило бег. Он крепче обнял Веронику (хотя никогда её не любил и любить не будет, говоря об этом открыто и без стеснений), и на душе стало чуть спокойнее — совсем немного… капельку, но тем не менее спокойнее. Сонное состояние Драговцева на какое-то время исчезло полностью. В сновидения он в эту ночь погрузился, но они (эти сновидения) уже в который раз за пять последних лет отнюдь не были сладкими и приятными. И в эту ночь, что они с Вероникой проводили в гостинице, Саше вновь снилась та самая встреча бывших одноклассников почти пятилетней давности, о которой напомнила Вероника. Он вздрагивал во сне, даже что-то тихо бормотал (хотя сон лежащей рядом Вероники это не нарушило), а его дыхание временами учащалось, будто ему не хватало воздуха. Тело покрывал липкий пот.

***

Ну что же, отмотаем события в данной истории почти на пять лет назад во времени и посмотрим, что же такое довелось пережить Александру Драговцеву и Веронике Кошкиной, что они теперь, вспоминая эти события, то и дело вздрагивают и прижимаются друг к другу, чтобы чувствовать себя более спокойно… При этом они больше не надеются на чудеса, полицию и вообще осознают, что нынешний окружающий мир и населяющие его люди — это лишь ширма, а они вдвоём (Александр и Вероника) осведомлены о том, что там находится за этой ширмой. Они вдвоём — будто последние люди Атлантиды, единственные оставшиеся в живых, дожившие до наших дней и знающие, что там, так сказать, на самом деле произошло и как всё было…Ну, это, конечно, грубое сравнение, но тем не менее.

В нашем мире, если человек является свободолюбивой личностью, то шаблонные узурпирующие личностную волю и подминающие под себя сознание людей системные устои и навязывания являются ни чем иным, как всего лишь препятствием для настоящей гуманистической глобализации. Быть анархистом в сердце и душЕ – это не ярлык, символизирующий античеловечность, но индикатор сильного духом субъекта с несломляемым характером. При этом, тот, кто полностью отрицает нынешнее общество и считает нужным его «перевоспитывать» и «переделывать» либо «отменять вовсе», поскольку оно «часто действует в соответствии со своим наименьшим общим знаменателем» — этот кто-то всего лишь очередной революционеришко, но никакой не анархист (между этими понятиями есть большая разница). Человек в этот мир приходит из ниоткуда (такова априори объективная реальность окружающего мира — вне зависимости от личностных убеждений, религии, философии и т.д) и однажды уходит в никуда. Зачем перечёркивать жизнь здесь и сейчас в угоду мифической «судьбе» и мифическому будущему? И уж тем более ты не перечеркнёшь прошлого, которое является частью твоего существования. «Здесь и сейчас» и «здесь и сейчас в прошлом» останутся с тобой навсегда — и неважно, встречал ли ты в прошлом или в настоящем свою одну — единственную настоящую любовь, с которой в итоге тебя разъединил этот мир, отправлялся ли в потрясающее путешествие в другую часть мира, которое останется в твоей душе навсегда, либо хоронил близких тебе людей — всё оставляет на твоей душе и в твоем сознании отпечаток. Хороший либо плохой, положительный либо отрицательный отпечаток. И никакое мифическое будущее не способно творить какие-то там «чудеса», оно не сможет создать более настоящую реальность, чем та, которая уже есть. Почти десятилетие назад у Саши умер отец. Папе стало в очередной раз плохо с сердцем, «скорая» вновь отвезла его в больницу. На следующее утро Саше поступил звонок на мобильный и сообщение о том, что папу не удалось спасти. Александр как-раз был в пути, за рулём, направляясь с работы домой, когда данный звонок поступил, с сообщением о смерти отца и выражением соболезнований от врачей. Александр сказал «спасибо» и положил трубку. Не разревелся и, можно сказать, практически не дрогнул, а в спокойном состоянии доехал домой. Папа чувствовал себя плохо на протяжении долгого времени, и врачи при осмотре не прогнозировали ничего хорошего. Поэтому надеяться на какие-то там «чудеса», веру в «судьбу» и внезапную милость небес… К чему? Зачем? Чтобы сделать себе красивую рекламу в глазах окружающего общества и системы — мол, «смотрите, какой я ОХУ…ННЫЙ! Я, как и вы все, дурачки улыбающиеся, во что-то тщетно, подобно хрупкому, маленькому насекомому, возомнившему себя мощью, верю и на что-то надеюсь в нашем мире!..». Ну и зачем это? Чтобы не быть самим собой, а кем-то — кем тебя хотят видеть окружающие?.. Так не хочется быть нарисованным на бумажке человечком, изо всех сил дующим и пытающимся погасить пожирающий эту бумажку реальный огонь.

Хм…

В общем, Саша в то утро доехал домой и спокойным голосом сообщил маме: «У меня больше нет папы, а у тебя — мужа… Всё, мамочка. Отмучился он». Саша не плакал, обнимая и успокаивая сходящую с ума от горя, плачущую маму. Не плакал, когда видел, как уже закрытый, с забитой гвоздями крышкой, гроб с телом отца опускают в могилу и закапывают, стуча лопатами. Стуча лопатами, будто неким инструментом, убивающим-забивающим как больное животное твою бьющуюся в судорогах душу… Лишь спустя день-другой, после того, как они с мамой заказали в церкви службу по усопшему, и вновь обнимая маму дома, Александр беззвучно разревелся. Но даже не столько из-за того, что он осиротел ещё на одного близкого человека (всё равно потом, там, как считал Александр, как бы это «там» на самом деле ни выглядело — все близкие друг другу люди вновь воссоединяются), а из-за того, что, в целом, кругом и повсюду справедливости очень и очень мало… И это — факт.

Александр употреблял алкоголь. Нет, он не был опустившимся пьяницей, просто порою очень хотелось забыться и отдохнуть от всего — в том числе от своих собственных мыслей. Он любил сочинять стихи, но при этом отражая в них обе стороны жизни — как позитивную, так и негативную. По мнению Саши, именно такие стихи считаются настоящими, а не фальшивыми. Он упорядочивал свои сочинения в виде сборника и также считал это своим собственным дневником. Сочинения наподобие следующего:

Ища приюта, разум окруженья

Спешит в острог стереотипных парадигм.

Уроки эксцентричных достояний

Ведут к звучанью заурядных рифм.

Реальность молчаливою дорогой

Встречает неминуемую даль.

Привольна песнь поэтической душонки,

Собакою гитара цапает печаль…

—-

Душа окована как страстью, так и болью,

А время всё навязывает риск.

Людей по-прежнему баюкают заветы,

Мирок наивных размышлений чист…

Любовь — не то, чему нас учат в песнях

И не сомненье, не привычка и не компромисс.

В жестоком мире лучше провести мгновение с любимой,

Чем с нелюбимой быть для «галочки» всю жизнь…

—-

Развеяв мрак, опять осветит Землю солнце,

Оно укажет путь, не исцелив души недуг.

И ангелы поспешно бросят жребий,

Меняя волю на азарт вокруг…

Жестокость чувств окрестится игрою,

Тропу и юдоль сердца критике отдав.

И пусть философы нам роли сочиняют —

Но не навяжут личностный свой нрав!

—-

Неумолимо сгинет то, к чему стремишься,

Оставив золотое эхо слов.

Стремленье в жизни — словно суть песочных замков

В формате «Нус» под солнцем и луной.

Душа окована как страстью, так и болью,

Во тьме есть свет, а в свете — тьма и каждый миг

Людей по-прежнему баюкают заветы,

Мирок наивных размышлений чист…

—-

Реальность молчаливою дорогой

Встречает неминуемую даль.

Объятья милой ненадолго, но подарят

Чудесную трактовку бытия.

Струной расстроенной твоя надежда вздрогнет,

Меняя лето на удар холодных дней.

В великолепном, но жестоком мире

Не будет понимания любви твоей…

Что для человека/людей есть (душевное) равновесие, свобода и спокойствие, гармония ценностей, поступок рационализирования чувственного опыта, который в итоге модифицируется в философию личностных убеждений? В нашей повседневной жизни принципы (душевного) равновесия, свободы и спокойствия каждый из людей понимает и воспринимает по-своему. Нужно помнить, что есть разница между понятиями «институт» и «институционализация» — это очень важно для всех людей, и не только для людей с анархическими убеждениями. Иными словами, очень важно различать разницу между своим собственным мнением и мнением, навязываемым стереотипами и выдаваемым «за твоё». Вот пример стереотипной аморфной идиотии окружения: когда многим людям задаётся вопрос — в чём заключается суть или национальная идея Российского государства, то всякие дебилы, бывшие псевдо-интеллигенты (либо те, кто перенял мировоззрение от своих псевдоинтеллигентных, двуличных, продажных предков), с лёгким сердцем некогда способствовавшие развалу СССР, а теперь, выродившиеся в псевдо-либералов и с тем же лёгким сердцем пытающиеся способствовать развалу современной России — так вот, эти дебилы, исходя из шаблонных представлений, в ответ ничего не могут дать и произнести, кроме как «загадочно», по-идиотски улыбаться, намекая на то (либо же даже не намекая, а открыто говоря о том), что мол какая там у России может быть национальная идея? Россия — это же на протяжении всей своей истории страна алкашей и рабов. А ещё она (Россия) всю свою историю «колонизировала» всех и вся, кого и чего только можно было «колонизировать» — «колонизировала» все близлежащие (и не только) территории с тамошними народностями, как говорится, при этом не удосужившись спросить разрешения у своих «колоний» их «колонизировать» … То есть, люди, исходя из шаблонизирования своих мозгов, наслушавшись «правды» об истории своей страны из уст «доблестной» Америки и из уст других западных и прозападных «мудрецов», а также исходя из отсутствия способности мыслить самостоятельно и рационально (это касается граждан всех мастей и профессий, начиная от водителей и заканчивая современными и историческими писателями), не могут допереть, что национальная идея России заключается в уникальности данной страны. В том, что данная страна является самостоятельной ячейкой целой планетарной конгломерации, независимой ни от востока, ни от запада, и в то же время со своей стороны относящейся дружественно к культуре как восточных, так и западных стран. Отсюда, одним из составляющих принципов национальной идеи Российского государства является принцип стремления к интернационализму. И в России на протяжении всей её истории первоочередным определяющим фактором культуры являлось не происхождение индивидуума по крови или нации (как, например, это всегда было, есть и будет во всех «доблестных» западных странах), а вера в духовное начало личности, в её развитие и мировоззрение. При этом у многих так называемых «интеллектуалов» никогда не хватит мозгов осознать суть — что понятие «колонизация» относится к политике лишь европейских западных стран (в первую очередь — Америки и Британии). Правители России же на протяжении всей её истории присоединяли к российской территории земли других государств с живущими на них народами (по настоятельным просьбам представителей этих самих народов!), дабы усовершенствовать и укрепить защиту своих интересов и экономику, а также защиту интересов и экономику других государств, присоединяемых к Российской территории. Россия несла жителям присоединённых земель спокойную жизнь, развитие, пользу и просвещение. И в этом и заключается историческая правда. Но нет: вы что такое говорите!.. Злобная «Рашка» всегда всех убивала, порабощала, колонизировала. И не смейте думать иначе! Вот у демократических западных стран учитесь, как надо себя вести — одних только чернокожих рабов при демократической и доброжелательной, между прочим, перевозке из Африки на американский континент уничтожили более десяти миллионов человек. А в британских колониях (в Индии, в Афганистане, в Пакистане и т.д) люди гибли сотнями тысяч и эксплуатировались именно как рабы — но не смейте об этом упоминать! Это давно в прошлом, теперь Запад хороший, осознавший свои ошибки. Поняли, неандертальцы необразованные и умственно отсталые?! Подумаешь, тогда давно, в прошлом, люди в колониях Британии умирали от непосильного труда и голода, так как все местные ресурсы изымались и вывозились англичанами, и местные жители были напрочь лишены возможности зарабатывать хоть как-то на жизнь. Всё, проехали! Следите за собой лучше и за вашей историей… За историей вашей «Рашки»! А уж что касается старой доброй Америки — сколько порабощённых ею людей из других стран и с других земель было уничтожено во время золотых лихорадок на Аляске, в Калифорнии, на плантациях, рудниках, при освоении Австралии, при освоении разных колоний «Колыбели демократии» под названием Британия или колоний той же «борющейся за демократию и братство» Франции. Да? А что, правда такое было что ли? Блин! Не может быть! А как же тогда испокон веков стремление американских лидеров создать из своего государства-гегемона «Новый сияющий Град на холме», играющий и пышущий разными добродетелями и красками? Ха, а плюсы не перевешивают минусы, сэр, если Вы понимаете, о чём я.

***

Пока Александр Драговцев ехал на своём мотоцикле «Ирбис» из города Шелеса в своё некогда родное село под названием Марьино, то размышления о свободолюбивой личности, анархизме, о нашем прошлом, настоящем, будущем, об исторических реалиях страны и мира, а также о другом вновь нахлынули в его сознание.

Александр хранил свои дневники. Перечитывал их, закрепляя свои творческие, исторические, а также философско-ситуационные познания человеческой жизни и истории. Однажды кто-то из его знакомых спросил его — мол, вот ты любишь Россию, выступаешь за обеспечение людям корректной, реальной истории бывшего СССР и Российского государства в целом, выступаешь против нахально-лживых высказываний в отношении России и стран СНГ со стороны стран так называемого «демократического» и чересчур «правильного» европейского запада. Но взять, к примеру, творчество и философию твоего любимого Егора Летова из рок-группы «Гражданская оборона» — ведь Летов, в целом, шёл против Советской системы, высмеивал её пороки, изъяны и всё в таком духе. На что Александр отвечал: «Егор Летов (и другие, с подобной философией) был истинным анархистом. Он выступал не против устоев Советской системы, а против устоев окружающей тоталитарной системы вообще. Против тоталитарной системы нашей планеты в целом, если так будет понятней. Можно долго объяснять окружающему, не догоняющему обществу, что такое анархия и в чём её неискажённый, истинный смысл. Только зачем тратить время? Люди, представляющие общество планеты Земля, в большинстве своём не доросли и никогда не дорастут до истинного анархического строя. Им никогда не понять смысла этого строя. Что касается Летова — во-первых, нет чего-то зазорного в том, чтобы высмеивать пороки окружающей системы. А, во-вторых, коль на то пошло — Летов, в отличие от ваших «доблестных» Солженицыных, Резунов, Навальных и прочих «либеральных героев», не сбегАл в Европу и не обсирал там свою страну за англо-саксонские печеньки, за то, чтобы получить лишнюю забугорную европейскую премию и лишний бакс в кармашек, да прослыть «героем» в п…дорском марвеловском костюмчике.

— 2 —

Когда Александр въехал в посёлок, то сразу понял, что что-то было не так. Выбросив допитую маленькую бутылку коньяка, Саша потихоньку двигался по Марьино на мотоцикле. Создавалось впечатление, что посёлок внешне изменился со времени последнего посещения его Александром. Посёлок стал каким-то блёклым, запустелым. Наибольшее количество его домов окутались зарослями, что внушало какой-то дискомфорт. Казалось, на протяжении долгого времени за домами здесь никто не ухаживал — это было видно по осыпающейся штукатурке, кое-где разбитым окнам, по заросшим сорной травой палисадникам и придомовым площадкам. С тех пор, как Саша въехал в посёлок, он не увидел ни одного местного жителя, будто тут все вымерли, при чём вымерли очень давно. Ещё более полугода назад, когда Александр с мамой приезжали в Марьино хоронить бабушку Саши по маминой линии, в селе были люди. Александр не обращал особо в тот момент внимания, насколько много жителей оставалось ещё в посёлке, но посёлок был живой…

Живой… То есть, обитаемый?

После похорон дом бабушки пустовал. Александр вывесил на нескольких сайтах объявление о продаже дома (дом был оформлен на него), однако предполагаемые клиенты не давали за дом ту сумму, которую просил Драговцев. Сейчас Саша решил поучаствовать во встрече бывших его одноклассников. Поначалу в планах было собраться почти всему бывшему классу Марьинской средней школы, но в итоге на встречу пришло лишь шесть человек (включая Александра Драговцева). Все шестеро были родом из данного посёлка. Александр по ватсаппу сообщил остальным, что он уже на месте, у дома его покойной бабушки. Первой, кого Саша увидел подходившей к дому, была Вероника Кошкина. Она по-прежнему была хорошенькой, как и в школьные годы… Многим людям свойственно меняться с годами. Меняться во всех смыслах слова. Многие люди из гадких утят превращаются в итоге в прекрасных лебедей. Другие, со временем, наоборот — из прекрасных лебедей перекраиваются с возрастом в очень гадких уток. Вероника была одинакова всегда. Конечно, она повзрослела, стала старше — понятно, что всем людям это свойственно. Но спокойствие Вероники, взвешенное мышление, её благосклонность и отзывчивость к окружающим, при этом не слишком спешная беготня за канонами окружающей системы и в то же время упорство и чёткое осознание своих целей всегда оставались неизменными качествами её (Вероники) натуры. А ещё Вероника всегда одинаково и сильно любила Сашу Драговцева — и в детстве, когда они были одноклассниками, и в юношестве, когда они с Александром были студентами в одном и том же ВУЗе, и сейчас, уже во взрослом возрасте, когда они с Александром изредка переписывались и встречались. Саше тоже довелось испытать в жизни сильное, неповторимое чувство любви. Однако его сердце принадлежало не Веронике, а совершенно другой женщине, которая, к большому сожалению Александра, была не с ним в этой жизни, а с другим мужчиной. Но Александр был однолюбом и не считал нужным скрывать это от кого-либо и стесняться этого. Поэтому-то у Саши с Вероникой и не было никаких иных встреч и общений, кроме как лишь дружеских. Сейчас, у дома умершей Сашиной бабушки, Вероника подошла к Драговцеву и, крепко обняв, поцеловала его в губы.

— Как ты поживаешь? — Улыбнулся ей Саша.

— Хорошо. — Ответила Вероника, сияющими глазами глядя на Драговцева.

— Оба-на! — Раздался мужской голос поодаль. — Здрасьте вам! Они тут, видите ли уже беседуют и за ручки держатся…

Саша с Вероникой обернулись и увидели приближающихся четверых своих бывших одноклассников. Самый высокий из них, окликнувший Александра и Веронику — это был худощавый парень, одетый в тёмно-синий спортивный костюм и серые кроссовки. Звали этого одноклассника Дима. Дмитрий Афанасьев. За Дмитрием шли ещё трое — две девушки и один плотный невысокий парень с сигаретой в зубах и который нёс в руках пакеты.

— ЗдорОво, пончик! — Обратился Дмитрий к Александру.

— ЗдорОво, долговязый! — Ответил тому Драговцев.

Они обнялись. Затем Дима поцеловал и обнял Веронику:

— Как дела, красавица?

— Пойдёт. — Ответила девушка. — А у тебя как? Всё пытаешься натягивать на себя образ весёлого и добрячего гопника?..

Долговязый в ответ легонько схватил её за грудь через кофту:

— А ты всё такая же привлекательная и хорошенькая…

— Руки! — Огрызнулась Вероника. — Давно не получал что ли?!

— Ага…От вас дождёшься. — Хихикнул в ответ Дмитрий. Затем он по-дружески обнял рукой Драговцева:

— Ну а ты? Всё бунтуешь…

— А как же! Как в старые добрые времена…

Затем Саша и Вероника поприветствовали остальных троих своих друзей. Две девушки и плотный парень с сигаретой — это были Валерия Архипова, Анастасия Лосева и Юрий Дымов. Юрий поставил пакеты на скамейку у забора перед домом. В пакетах были заранее закупленные шестью собиравшимися бывшими одноклассниками продукты для стола.

— Мда, — проговорил Юрий, пожав руку Александру. — Планировали собраться почти всем нашим классом на посиделки. А приехало лишь шестеро…

Он замолчал, жестикулируя руками и пытаясь подобрать шутливо – уничижительный термин для обозначения шестерых бывших одноклассников, находящихся здесь сейчас.

— Шестеро самых стойких, выносливых и патриотичных! — Прозвенела Анастасия своим приятным, воодушевляющим голосом. Она вслед за другими поприветствовала Александра и Веронику.

— Что-то странно тут всё. — Продолжал сетовать Юрий. Задумчиво оглядевшись, он бросил на землю окурок и растоптал его ногой. — Ни одного человека в деревне, кроме нас шестерых… Как в каком-нибудь фильме ужасов, блин… И нахрена было бывшим одноклассникам собираться в старой полузаброшенной деревеньке на посиделки… На планете Земля перевелись городские кафешки для этого дела?

— Ну хватит скулить и сгущать краски! — Молвила Валерия. Она расправила свои длинные золотистые волосы, поправила на шее стильный, в большей мере выполняющий декоративную функцию нежели согревающий, шарфик и засунула руки в карманы стильного же тёмно-серого плащика. Всем своим стройным, модным видом и манерами Валерия старалась соответствовать стилистике представительницы своей профессии, которую обожала. Все её одноклассники (такие же представители поколения миллениалов, то есть «игреков», как и сама Валерия) знали, что она (Валерия) с детства увлекалась фотографией и теперь, во взрослом возрасте, работала профессиональным фотографом. Она продолжила свою речь: — Осень на дворе. Хоть и не поздняя, но уже холодная. Видимо, жители Марьино заняты домашним хозяйством и на огородах возятся – работают, поэтому их и не видать на улице. А что касается того, что «нахрена было переться и собираться в старой деревне вместо кафешки» — тебе, Юра, раз ты задаёшь такой вопрос, не понять, ЧТО для бывших однокашников, давно разъехавшихся кто куда, означает теперь собраться вместе и одновременно посетить родные для нас всех места! А точнее — одно, бывшее некогда родным, место: наше Марьино, откуда мы все родом. Давайте прогуляемся по селу, зайдём в нашу бывшую школу. Но перед этим быстро все встали вместе и обнялись — я вас сфоткаю!

И она достала из-под плаща висящий у неё на шее на ремешке новейший модный фотоаппарат серебристого цвета.

— Ну… давайте, сфотаемся, пройдёмся по селу, да будем стол накрывать. А то уже скоро темнеть начнёт. — Молвил Юра. После того, как Валерия произвела снимок, он взял со скамейки пакеты и попросил Александра отомкнуть ворота, чтобы занести пакеты в дом. Группа бывших одноклассников запланировала собраться на посиделки в доме Александра Драговцева (точнее его покойной бабушки).

После прогулки по селу Валерия отделилась от остальной компании ребят, мотивируя это тем, что она хочет пройти к опушке, которая осуществляла плавный переход посёлка в лесную чащу, и сделать несколько селфи на фоне леса. Там, у леса увлечённую фотосъёмкой Леру вдруг осенило: она была одна-одинёшенька, отбившаяся от остальной немногочисленной команды, на краю полузаброшенного, опустевшего села. Ситуация в Марьино была действительно какая-то странная… удручающая. Это было действительно так, хоть Лера сегодня и «наехала» на Юру, когда тот заговорил о том, что окружающий пасторальный, так сказать, антураж в настоящий момент, скорее, походит на декорации для какого-нибудь ужастика. Сегодня, когда шестеро бывших одноклассников прогуливались по селу, они действительно не встретили по пути ни одного жителя Марьино. Разве так бывает? Неужели все жители ни с того, ни с сего решили массово покинуть данную деревню? Что-то здесь было не так.

Пора было возвращаться. Дело шло к вечеру. Валерия решила по знакомой ей тропе срезать путь до дома, чтобы побыстрее вновь примкнуть к своей компании. Двигаясь меж деревьев и кустарников, вдоль водосбора, в какой-то момент девушка просто не ощутила под ногами твёрдую земную поверхность. Она с криком неожиданности и испуга рухнула куда-то вниз — в какую-то яму. Высота данного углубления в земле была не слишком большой, но и не маленькой. Больно ударившись о дно ямы, девушка некоторое время лежала ничком, неподвижно. Затем она аккуратно приподнялась и огляделась. Можно было разобрать, что Валерия находится не просто в какой-то яме, а в чём-то вроде подземной пещеры или подземелья. Поглядев вверх, девушка оценила приблизительную высоту, с которой только что рухнула: та была около трёх, а то и четырёх метров. Что это за «подземное царство» и откуда оно тут взялось? Лера осторожно поднялась на ноги, опираясь о стену. И как теперь отсюда выбираться? Здесь не за что уцепиться, чтобы выбраться наружу, нет возможности подняться по стене, нет чёртовых ступенек или чего-либо в этом роде. В то же время — вообще есть ли здесь выход или только существует, так сказать, болезненный вход сверху вниз в это подземелье?.. Лера поправила шарфик и вдруг услышала в отдалении какие-то звуки. Поначалу Архиповой показалось, что это шумит воздух в водопроводной трубе. Однако Валерия поняла, что данные звуки представляют из себя нечто более завораживающее, зловещее и животное. Сердце девушки от страха ускорило бег… Во мраке подземелья показался высокий, огромный зловещий силуэт. Он приближался к Валерии, заставляя её глаза всё больше расширяться от первобытного страха. На её лице выступили капельки пота. Лера бросилась быстрым шагом в противоположную от приближающегося силуэта сторону, однако далеко уйти у неё не получилось. Вскоре коридор этого пыльного, грязного подземелья упёрся в стену-тупик. Тяжело дыша, стоная от испуга, девушка обернулась. Зловещая демоническая фигура быстрым, хотя и грузным, шагом приблизилась к Валерии и протянула к ней жуткие когтистые лапы… Перед девушкой стояло огромное существо очень высокого роста. Оно было страшное и свирепое, покрытое тёмно-серой шерстью. На сгорбившемся туловище была вислоухая, напоминающая не то собачью, не то обезьянью, голова с огромной окровавленной зубастой пастью. То и дело шевеля висящими ушами, существо издавало пробирающее до дрожи демоническое рычание, глядя на Валерию огромными чёрными глазами. Лера истерически кричала, стуча от безысходности кулаками по стене подземелья, но вопли внезапно оборвались… Тварь крепко прижала девушку к стене. Вражеские когти и зубы стали разрывать её тело на части. Стены подземелья стали густо покрываться тёмно-красными кровавыми всплесками… Растерзав Валерию, монстр вернулся под разлом в земле, в который упала Архипова. Вытянув вверх лапы, демоническая тварь уцепилась за край обрыва. Подтянувшись на лапах и уперевшись когтистыми ногами в земляную стенку, высокое чудовище преспокойно выбралось наверх.

— Что-то Леры долго нет. Куда она запропастилась? — Молвил Дмитрий. — Стол накрыт. Можно садиться. Позвони ей ещё раз.

— Только что звонила. — Ответила Анастасия. — Не отвечает она.

— Может что-то случилось? — Предположила Вероника.

— Да не, она просто слишком увлеклась фотосъёмкой. Скоро появится.

— Ну а пока нет Леры, я схожу…

— Куда? — Прервал Дима Настю. — Ну давай ты ещё запропастись куда-нибудь на ночь глядя.

— Я схожу, проведаю Данилову Елизавету Андреевну. — Договорила Настя. — Я ненадолго. Туда да назад. Она здесь, рядом живёт. Если, конечно, ещё не уехала из села. Она — близкая знакомая нашей семьи. А сколько подарков, помню, она мне дарила, когда я была маленькой! Побывать сейчас здесь, в Марьино, и не навестить Данилову — это просто было бы кощунственно…

— Ну а я тогда пойду, схожу к своему корешу Вите Иванову. — Поднялся Дима со стула. — Я тоже ненадолго, так что не теряйте.

— Ребят, ну только давайте недолго. Одна нога там, а остальные — здесь. Хорошо?

— Хорошо. — В один голос ответили уходящие Дима и Настя.

— Кто из представителей нашего учительского персонала проживал здесь, в деревне? — Озвучила свои мысли Вероника. — Вроде бы Кукухина Наталья Егоровна, наша завуч и географичка в одном лице?

— Проживала когда-то. Но уже она тут давно не живёт. — Ответил Александр. — Кукухина в последнее время кукухой своей тронулась окончательно. Она уехала на Украину и там скакала вместе с бандеро-нацистскими обезьянами на майдане, выкрикивая нацистские лозунги, типа «кто не скачет — тот москаль». Потом, дальше не знаю, что с ней стало. Теперь, когда Россия победила этих проНАТОвских украинских бандеро-нацистов, я уж точно не знаю, что стало с Кукухиной. Может, закопали уже… А что ещё бандеровцев-то ожидает в этом мире? Да и любых других на протяжение всей истории человечества, кто повёлся на обещания золотых гор от Америки и НАТО, а в итоге — только лишь лапша на ушах у этих всех, поведшихся на эти обещания о золотых горах, и осталась висеть. А больше ничегошеньки…

Настя шла по улице, уже погружённой в сумерки. Девушка подумала, что её подруга Лера, возможно, в этот момент как раз уже вернулась со своей фотосъёмки на природе. Да, скорее всего, Лера уже возвратилась, ведь ничего уже не видать. Одинокий фонарь на столбе, который миновала Анастасия, тускло освещал часть сельской улочки. Настя подошла к знакомому ей дому Даниловой Елизаветы. Свет виднелся лишь в доме этой женщины, в окнах всех остальных домов вокруг было темно.

Пустая деревня…

Мёртвая деревня Марьино.

«Ни одного человека в деревне, кроме нас шестерых…» — вспомнились Насте сегодняшние слова Юры. «И действительно», — подумала она сейчас. — «Что мы здесь нахрен забыли?..». По спине девушки пробежали мурашки. Может Данилова подскажет, что здесь происходит? «И зачем тебе это?» — Мысленно Анастасия себя спрашивала, укоряя. — «Беги отсюда, дура! Бегите все, пока есть такая возможность!..».

— Тётя Лиза! — Попыталась Анастасия громко позвать. Но в горле пересохло от волнения (…или лучше сказать — от страха?) и вместо крика получился скомканный, неуверенный негромкий зов. — Вы дома?

Звонок над калиткой не работал, и Настя постучала в ворота. Ворота, как и не очень высокий старый забор перед домом, были деревянные. Настя толкнула калитку, и та с лёгкостью поддалась. Девушка ещё раз позвала хозяйку дома, заодно проверяя, есть ли во дворе собаки. Но ответом была лишь мёртвая тишина. Настя немного подождала. Вновь позвала Елизавету. Вошла во двор. Двор был такой же, как и в прежние времена. Настя вспомнила, как в детстве и молодости заходила сюда, вместе с родителями, в гости. Преодолев тёмный двор (освещения во дворе не имелось, либо оно было отключено в этот вечер), девушка повернула налево и оказалась у ступеней в дом. Входная дверь в дом была приоткрыта. В одной из комнат в доме горел свет. Когда Настя аккуратно отворила дверь, то услышала льющуюся из глубины дома игру на пианино. Анастасия улыбнулась. Она вспомнила, как когда-то давно Данилова Елизавета Андреевна страстно увлекалась игрой на фортепиано, и даже учила немного маленькую Настю игре. Сердце в груди девушки чуть ускорило восторженно бег от захлестнувших сознание моментов из прошлого… Девушка будто перенеслась в прошлое и увидела себя вновь юной, с бантиками на голове, сидящей за пианино. Её пальчики пытались вторить пальцам тёти Лизы, медленно и красиво наигрывающим на чёрно-белых клавишах мелодию. Но у юной Насти получалось наигрывать на пианино, мягко говоря, не очень… Пианино в юности Насти немного отдавало своеобразным запахом. Это был нафталин. Ударные подушечки клавиш данного музыкального инструмента создаются из материала, любимого молью. Соответственно нафталин в подобных случаях — неотъемлемая вещь. Хотя для Анастасии подобный запах представлял из себя «запах пианино из детства». Сейчас Анастасия, вновь позвав Елизавету Андреевну и вновь не получив ответа, стала аккуратно продвигаться в глубь дома, в одну из четырёх комнат (зал), откуда и доносилась наигрываемая на пианино мелодия. Раздвинув шторы, Настя увидела сидящую к ней спиной, играющую на пианино Данилову Елизавету.

— Тётя Лиза! Здравствуйте. — Обратилась к ней девушка. — А я стучала в ворота и звала Вас. Но Вы не слышали.

Сидящая за клавишным музыкальным инструментом женщина прекратила играть. В полной тишине, словно недовольное дикое животное, покой которого некто посмел потревожить, женщина медленно стала поворачивать голову в сторону вошедшей в комнату девушки. Улыбка с лица Насти исчезла. Когда Данилова полностью развернула своё лицо в сторону гостьи, Анастасия ужаснулась и отпрянула назад, в прихожую. Сердце в груди девушки вновь ускорило бег, но на этот раз — от испуга, который стал перехватывать дыхание. Лицо Даниловой не было похоже на человеческое. Это, скорее, была физиономия какого-то потустороннего существа из страшных сказок и снов… Два огромных маслянисто-чёрных глаза недовольно глядели на Настю. От одних этих мистических чёрных глаз по спине у Анастасии побежали крупные мурашки. Вместо носа у Даниловой были то и дело втягивающие в себя воздух две мембраны, а рот изобиловал острыми клыками хищного животного. Уши у неё находились в каком-то непонятном, трудно описуемом, состоянии. Их будто бы размазал и изуродовал при написании неприятного портрета неопытный (или намеренно небрежный) художник (и вот теперь этот портрет ожил и материализовался в реальный мир), оставив вместо них (ушей) две вытянутые кляксы. Существо угрожающе глядело на всё пятившуюся назад, к выходу, гостью и недовольно, подобно скалившемуся дикому животному, подёргивало ртом. Затем сидевшая за пианино тварь резко вскочила и бросилась на Настю с такой скоростью, что девушка не успела опомниться… Существо крепко, ограничивая движения жертвы, обвило упавшую в комнате девушку двумя щупальцами, при этом оно издавало жуткое рычание.

— Нееет! — Кричала Настя. — Нет! Мамочка!.. Помогите! Неет!..

Девушка заметила ещё одну жуткую деталь: когда существо бросилось на неё (Настю), то руки этой Псевдоелизаветы оторвались и остались на клавишах пианино. Они тут же, после того, как отделились от хозяйки, стали бегать туда-сюда по клавишам и наигрывать какую-то быструю, но жутковатую мелодию. Данная мелодия отпавшими, самостоятельно живущими руками продолжала наигрываться и сейчас, когда существо обвило лежащую на полу Настю двумя щупальцами (длинные щупальца отросли у Псевдоелизаветы вместо рук). Монстр впивался в тело девушки звериными клыками. Со своими хищными повадками эта непонятная тварь беспорядочно разрывала тело охрипшей от крика, дёргающейся Анастасии.

В итоге на залитом кровью полу во мраке комнаты лежал растерзанный труп Анастасии Лосевой.

***

Дмитрий подошёл к воротам дома Вити Иванова. Достал из-за пояса уже почти пустую чекушку с коньяком. Данная чекушка у Дмитрия была в этот вечер уже не первая. Допил её одним махом. Выбросил бутылку.

— Витя! — Позвал он и постучал в калитку.

Ворота были железные, старые. Калитка отворялась со скрипом. Собаки вроде бы во дворе не было. В окнах дома и во дворе отсутствовало какое-либо освещение. Ночь уже вступила в свои права. С ночного неба светила яркая луна. Дома, похоже, никого не было.

В этой деревне ни в одном доме вообще никого нет…

Или всё-таки…

— Витя! — Вновь закричал Дима, уже зайдя во двор. Его высокая долговязая фигура стояла, пьяно покачиваясь и ожидая ответа от Виктора в ночной тишине.

Но ответа не было. «Да и х…й с ним!» — пронеслось в голове, и Дима уже собрался разворачиваться и возвращаться назад. Вдруг он увидел приближающийся из глубины двора низкий тёмный силуэт. К Дмитрию приблизилась небольшая собачонка неопределённой породы. Конечно, порода у собаки какая-то была — вот только Дима в них хреново разбирался. Пьяно покачиваясь, парень глядел на псину. Та, в свою очередь, стояла будто вкопанная, не двигаясь и не шевелясь, но при этом не спуская глаз с ночного гостя.

— Привет, пёсик! — Парень помахал рукой и улыбнулся.

Животное в ответ не зарычало, не завиляло хвостом, а просто продолжало, будто манекен, стоять, не двигаясь, и глядя на Дмитрия.

— ПЁСИК?.. — Промямлил долговязый, осторожно отступая назад.

В глазах животного вспыхнул оранжево-красный огонь — зловещий, мистический, необъяснимый…

— Пёсик, ЁБ!!!… — Долговязый оступился и упал на ворота, ударившись спиной и взвыв от боли. Ворота загремели.

Глаза собаки переформировались в двое огромных бездонно-чёрных глазищ, хищнически и злобно взирающих на Дмитрия. Рот собаки оскалился, оголяя острые клыки со сбегающей с них слюной. Затем псина стала увеличиваться в размерах. При этом её тело жутко дёргалось, изгибалось и переламывалось словно спецэффект в старых фильмах ужасов.

— БЛ…ДСКИЙ НАСРАТЬ!!! ЧТО ЭТО ЗА Х…ЕМ ПО ЛБУ ТАКОЕ?!!! — Жалобно орал Дима, цепляясь руками за ворота, пытаясь подняться и сопоставить вместе вконец опьяневшие ноги, которые путались и неохотно повиновались хозяину…

В конечном итоге собака трансформировалась в монстра ни то с собачьей, ни то с крысиной головой с ушами и с маслянисто-чёрными огромными глазами на морде. Из огромной клыкастой пасти капала слюна. Сгорбленное тёмно-серое существо, с покрытым шерстью телом и коротким хвостом, стояло на мощных задних когтистых лапах и растопыривая когтистые пальцы длинных передних лап. Оно было ростом со взрослого человека. Тварь зарычала и с быстротой молнии бросилась на Дмитрия, который наконец-то поднялся на ноги и попытался убежать со двора через калитку. Ощущая наносимые зубами и когтями его телу, шее, голове болезненные тяжёлые ранения, Дима быстро лишился сознания. Хищное существо же продолжало растерзывать уже мёртвое окровавленное тело парня, лежащее в темноте, у ворот дома.

***

— Ну где же они все?! — Не выдержала Вероника и поднялась из-за стола. — Что-то случилось. Я знаю это точно. Валерия-то уж точно должна была вернуться со своей фотосессии.

— Успокойся. — промолвил Александр.

В этот момент где-то на улице, неподалёку раздался жуткий, непонятный рёв. Это был голос если не доисторического динозавра, то точно какого-то демона. Хотя ни Саша, ни Вероника, ни Юра не слышали раньше никогда, как орут настоящие динозавры или демоны.

— …Похоже, кто-то забыл корову загнать в сарай, и она гуляет по ночной улице? — сыронизировал Юрий.

Вероника села на диван — побледневшая и растерянная.

— Да нет, на корову не похоже… — Ответил Александр. Он удалился в другую комнату. Устроил там какую-то возню. Через некоторое время вернулся, держа в руке обрез. Это было двуствольное ружьё марки «ИЖ-43 (МР-43)». За поясом у него был пистолет Лебедева «ПЛ-15» с вместимостью магазина в шестнадцать патронов. Хотя Веронике и Юре было не до разбора марки оружия.

— Ребят, давайте по СЪ…БАМ отсюда?!… — Предложил Юрий, кивнув и прищурившись. — Что-то мне подсказывает, что Лера, Настя и Дима уже не вернутся! Надо хотя бы свои жопы спасти…

— Ну и кто ты после этого?! — Вероника вскочила с дивана, упрекающе указывая рукой на своего бывшего одноклассника.

— Тихо! – Бросил Александр.

— Что — «тихо»?! — Возмутился Юрий. — На кой хрен мы сюда припёрлись?! Просто горстка идиотов…

— Ну, — ответил Александр, — как говорили ребята из «Камеди клаб», чем драгоценнее клад, тем меньше археологов возвращаются из научной экспедиции…

— К чему ты ляпнул эту хрень? — Ещё больше обозлился Юра. — Вообще никак не в тему!

— Во-первых, немного всё-таки в тему: надо мозги включать, тогда поймёшь! Ну да ладно… В целом, просто хотел немного рассмешить вас двоих и ослабить страх и напряжение. Мы ведь сейчас в такой ситуации, что хрен его знает, что произойдёт и будет с нами в следующий миг. — Бойко парировал Саша.

Саша выключил свет в зале и хотел было приказать Веронике и Юре лечь на пол, а сам — подойти к окну и осмотреть улицу. Однако в этом уже не было необходимости. Прямо за окном раздался тот самый динозаврово-демонической рёв, который ребята слышали только что со стороны улицы. В следующий момент прозвенел мощнейший удар, и окно разлетелось вдребезги. Какое-то огромное существо протиснулось внутрь дома. Оно схватило мощными лапами Юру, а также вонзило в него свои зубы. Стало трепать его из стороны в сторону, словно огромная собака тряпичную куклу. Раздавался треск разрываемой одежды, рвущейся человеческой плоти, а также — хруст ломаемых рёбер и костей. Юра орал… Кричал изо-всех сил. А существо тем временем стало вытаскивать парня наружу, из дома, сквозь выломанное окно.

— Нет!!! Юра!.. — Истерически вопила Вероника и тянула руку в сторону удаляющегося через оконный проём бывшего одноклассника.

Саша схватил девушку за руку и потащил за собой, в сторону веранды, приговаривая вполголоса:

— Тихо! Молчи! Молчи! Бежим!..

Они наскоро обулись, выбежали наружу. Затем во дворе раздался звук заведённого Сашей двигателя мотоцикла «Ирбис». Мощный луч мотоциклетной фары осветил двор. Ворота были открыты нараспах. После того, как сегодня днём он пригласил ребят в дом, Саша решил не закрывать на вечер ворота и чуть позже, после посиделок, планировал вспомнить былые времена и, эпично выехав со двора, погонять на байке по ночному селу. Но, как выяснилось теперь, открытые ворота поспособствовали стремительному выезду со двора, но не для эпичных гонок по ночному селу, а для спасения своей жизни. И жизни Вероники.

— Держи. — Подал Александр обрез усевшейся позади него на мотоцикл Веронике. — Если что — стреляй по этой твари, не мешкай!

— А ты? — Спросила девушка.

— У меня пистолет есть. Держись за меня крепко! Трогаемся. — Сказал Драговцев.

Вероника заткнула обрез за пояс и обхватила Сашу за туловище двумя руками.

Они выехали на сельскую дорогу. В палисаднике, у дома, стояло чудовище и продолжало трепать и растерзывать уже не подающее признаков жизни, обмякшее тело Юры. Невероятной силы тварь держала тело жертвы лапами и пастью, мотала это тело из стороны в сторону и снизу-вверх, словно какую-то тряпичную куклу… В ярком свете луны можно было разглядеть, что это было огромное существо очень высокого роста. Оно было страшное и свирепое, покрытое тёмно-серой шерстью. На сгорбившемся туловище была вислоухая, напоминающая не то собачью, не то обезьянью, голова с огромной зубастой пастью. Саша хотел было рвануть по дороге, ведущей из Марьино до главного шоссе, чтобы поскорее покинуть данное село. Однако, как выяснилось, теперь это было сделать не так уж и просто… Он выхватил пистолет, приготовившись отстреливаться. Его сердце учащённо забилось. Нутро обуял страх, а мысли растерянно, ища решения и выхода, носились в голове. Вероника сзади стала кричать, всё сильнее прижимаясь к Александру. Всё дело в том, что уже растерзавший на части тело Юры в палисаднике монстр был не единственным странным ночным посетителем посёлка Марьино. Вокруг, с разных сторон к дому Александра приближалась толпа человекообразных существ, намереваясь окружить и атаковать мужчину и женщину, сидящих на мотоцикле. Эти странные мерно двигающиеся существа напоминали зомби.

По-видимому, это они и были.

Тёмно-серые силуэты с выставленными перед собой руками продолжали выползать из ночных домов, перелезали через заборы на улицу. Их жуткие, перекошенные хищнической злобой, физиономии с огромными чёрными глазами, были повёрнуты в сторону двух живых людей.

— Драть меня в сраку еловым поленом!.. — Саша с изумлением глядел на приближающихся зомбаков.

— Твою мать! Поехали отсюда! — Истерически заорала Вероника. — Я не могу больше всё это выносить!

Окружающая картина ночной деревни становилась всё более разнообразной и «интересной». Из земли участков, на которых находились дома вдоль улицы, стали выползать что-то вроде гигантских щупалец. Эти шевелящиеся тёмно-серые щупальца (или какие-то жуткие подобия щупалец) произрастали выше домов, деревьев и уличных столбов. С монотонным неприятным гулом, напоминающим собой словно бы какой-то мрачный стон безвременья, эти щупальца стали наклоняться почти к самой просёлочной дороге. Будто бы грозились раздавить оставшихся вживых пару людишек-букашек, разрушить всю улицу и вообще стереть с лица земли всё село.

Хотя это село итак уже было мертво.

Человекоподобные, обескровленные существа с огромными чёрными глазами всё приближались к Саше и Веронике, при этом издавая рычание. Нарастающий и понижающийся бесконечный «стон безвременья» вперемешку с хищным рычанием заполнили улицу. Вероника закрыла уши и стала повторять одну и ту же фразу: «Это — лишь сон. Этого не может быть по-настоящему…».

— Держись крепко! — Крикнул Александр своей спутнице и погнал по просёлочной дороге в сторону главного шоссе. Он на ходу выхватил пистолет и стал выпускать пули по ближайшим мёртвым жителям Марьино, подходящим и пытающимся нападать. Стрелял до тех пор, пока не опустошил магазин пистолета. Данными выстрелами Драговцев заставил зомбаков сбавить ход и оставить небольшую лазейку для прорыва сквозь неё на мотоцикле через толпу врагов.

Вероника выстрелила из обреза по одному из щупалец, склоняющемуся над дорогой. Оно вздрогнуло и отпрянуло. На бешеной скорости прорвав вражеское оцепление, объехав и миновав живые щупальца, Саша всё дальше увозил Веронику по направлению к главному шоссе. Отъехав к пустырю (за которым и находился выезд на главное шоссе), на безопасное расстояние от эпицентра деревенского жупела, Александр остановил мотоцикл. Они с Вероникой обернулись и посмотрели в сторону Сашиного дома, оставшегося позади. В ночном небе стали прорисовываться очертания огромного тёмно-серого объекта, опоясанного мигающими огоньками и нависшего над селом некой угрожающей громадой. Этот объект то исчезал, то вновь появлялся (будто у него по какой-то причине заглючил камуфляж, который скрывал этот объект в небе от посторонних глаз всё время до этого момента), то и дело закрывая лунный свет и погружая своей тенью село во мрак. Через некоторое время этот летающий объект стал двигаться, удаляясь и удаляясь в небе, пока не исчез из поля зрения ошарашенных Саши и Вероники.

— Это что, инопланетный корабль что ли? — В тихом голосе Вероники слышалась дрожь.

— Скорее всего, он и есть. — Не раздумывая ответил Александр. — По-видимому, эта дрянь здесь уже давно маскировалась, каким-то образом высасывая жизнь из здешних обитателей, превращая их в своих марионеток-мертвецов, которым неприятен дневной свет. Вот они и прятались днём в своих домах, а ночью выползали из них в поисках пищи. А вся остальная монструозная хрень (эта тварь, сожравшая Юру и эти непонятные гигантские щупальца) — даже не знаю, что это. Но очевидно одно: эта летательная хрень в небе здесь замешана. Может, каких-то инопланетных зверушек поселила в Марьино, создав из этого села свой собственный зоопарк…

Александр помолчал. Затем добавил (возможно на полном серьёзе, возможно просто иронизируя):

— Ну а если это не инопланетный корабль, то вновь правительство Америки свои технологии на людях других стран испытывает, пытаясь либо стравить народы между собой, чтобы развязать очередной выгодный американскому правительству конфликт, либо развязать его сразу, даже без стравливания народов…

Александр увозил вдаль по ночному шоссе на мотоцикле молчаливую и грустную, обнявшую его сзади, Веронику. Саша думал о том, насколько странен был, есть и будет наш мир. И вместе с тем в его (Александра) сознании и душЕ всё продолжал крутиться отрывок из собственного сочинённого стихотворения, представляющего эпизод из поэтического сборника-дневника Драговцева:

Расколотый мир современного эго

Фальшивым влечением к синтезу ряжен…

В такт строгой аллюзии на человека

Лик общества истовой маской отважен.

—-

Течение жизни по руслу эпохи

Созвучием строк отражает ход мыслей,

Шаблонная масть — косный бег суматохи

Цинизмом характер толпы безграничен.

—-

Бессмыслен трактат — смысла требует личность

В молчании неба и в шелесте листьев,