Следующий день, как мы и хотели, решили провести вместе. Не столько побродить по берегу озера, сколько побыть в уединении, чего все больше просили наши сердца. Много с собой мы брать не стали, лишь немного родниковой воды на случай сильной жажды, и несколько маленьких бутербродов, которые Марина рано утром и на скорую руку успела быстро приготовить. Предчувствуя сильную жару, девушка оделась легко… в летнее цветастое платьице с бретельками на плечах и с красивым разрезом, зашнурованным впереди и обычные кроссовки. Я не был настолько разборчив в выборе одежды, и мое повседневное заключалось в обычной майке, старых шортах и уже повидавших многое кроссовках.
Едва ступив на берег, и не сказав друг другу ни слова, мы сразу направились к нашему давно облюбованному месту, маленькой бухточке, вблизи камышей, где небольшая гряда высоких камней закрывала нас от посторонних глаз, а впереди открывался красивый вид на озеро с прибрежным мелководьем, где было очень удобно заходить с жары в прохладную воду, чтобы быстро искупаться.
Почувствовав долгожданную свободу наших взаимных чувств и тайных желаний, мы почти тут же кинулись в объятия друг друга. Все накопившееся в нас во время всей ночи в домике деда Акима, где мы были вместе, но многого позволить себе не могли, наконец-то вырвалось наружу.
Я со страстью обнял худенькое тело любимой, а она с судорожным вздохом кинулась мне на шею, как только оба ступили во внутрь нашего потаенного природного уголка. Наши поцелуи были такими глубокими и неистовыми, словно мы не виделись не пару дней, а несколько недель или месяцев. Вдоволь нацеловавшись, мы так и стояли, напившиеся близостью друг друга, тихо и молчаливо обнявшись, только слушая собственное взволнованное дыхание и частый стук сердец. Марина первой нарушила молчание.
— Ваня, мы ведь здесь не случайно, — немного отстранившись, сказала она, подняв на меня свои красивые серые глаза. – Оба знаем, зачем пришли… но мне страшно.
Тело девушки немного вздрагивало, а мурашки по ее коже чувствовались мной, даже несмотря на скрывавшую его ткань платья.
— Скажи мне, чего ты так боишься… — тихо ответил ей я. – Разве это больно…
Я поцеловал ее тихо и нежно. Сначала в обнаженные плечи, потом в шею, и еще ниже, где высоко поднималась от глубокого дыхания, Маринкина грудь.
— Разве ты когда-нибудь сможешь сделать мне больно? Особенно этим… – грустно улыбнулась она.
— Тогда почему? – просто спросил ее я. — Знаешь, я не верю, что твое тело отвергнет меня, или ответит страхом или болью. Потому что это любовь.
Марина не ответила. Только румянец еще гуще проступил на щеках. А взгляд смотрел на блестками переливающуюся под солнцем, ровную гладь озера.
— Оно и не отвергнет… Для меня это так сложно, не знаю почему… Может, все из-за того, что со мной произошло… Или потому что, сама такая… Только понимаю, что все давно должно быть совсем по-другому. Обними меня так, насколько сможешь. Чтобы я забыла обо всем на свете. Не боялась. Не думала о плохом. Ты сможешь, я знаю…
Ее руки обняли меня еще сильнее, осторожно и несмело, и впервые, под одеждой. Прохладные девичьи ладони были влажными, пальцы вздрогнули, как только коснулись моей голой теплой кожи…
— Ну что же ты… Раздевайся.
Меня не пришлось долго ждать. Вид голого мужского тела и в такой близости немного смутил ее и еще больше добавил волнения в себе и краски на лице.
— Теперь тебя от меня отделяют только эти три узелка на моей груди, — тихо сказала она, смущенно опустив ресницы. – Своими сердцами мы уже давно вместе.
Я старался не смотреть на ее наготу. И чувствовал, как она борется со своей робостью, природной девичьей стыдливостью, и не позволял себе еще больше смущать девушку. Взглянул лишь мельком, когда снимал легкое платьишко через голову… и только когда она сама отступила на шаг, чуть отстранившись от меня, чтобы помочь снять его со своего почти полностью раздетого тела… От трусиков Марина избавилась сама, тут же легко упавших вниз со стройненьких девичьих бедер.
Марина была не такой худенькой, как мне всегда представлялось. Скорее обычной стройной очень красивой девушкой. . Но от моего быстрого взгляда не могло ускользнуть то, что мне всегда так нравилось в ней… Маленькая, но уже зрело налившаяся грудь с крепкими темно-розовыми сосками, которые едва не касались моего обнаженного тела… длинные черные волосы, спадавшие крупными колечками на белоснежную гладкую кожу, и этот волшебный взгляд больших серых глаз, которые смущенно смотрели на меня… И та, легкая робкая улыбка на нежных губах, какие, казалось, были для того и созданы, чтобы сводить с ума своими поцелуями… Она была очень красивой. Очень… От взгляда на девичью наготу любимой у меня захватило дух. Марина почти тут же стыдливо хотела закрыть голую грудь ладонью, но я нежно коснулся ее руки.
— Не надо, любимая. Оставь… Не надо так от меня.
— Да мне стыдно, Вань… – тихо ответила девушка, опустив свое покрасневшее лицо. — Видел, что у меня на груди? Ужасно выглядит, да?
Сильно каких-либо заметных шрамов на ее голом теле не было. Только спереди. Резко и глубоко вдавленные уже заросшие полукруглые следы от чужих ногтей и резкая сеть широких неровных царапин. Поднявшись по круглым мячикам совсем еще юной девичьей груди прямо к темным женским соскам, они неглубокими розоватыми бороздками расходились в стороны, сливаясь с молодой белоснежной кожей. Я осторожно провел ладонью по ней, нежно и едва касаясь этих неровных и затянувшихся маленьких ран… Странно было ощущать эти два чувства в себе одновременно… эту, кажущееся бесконечной любовь к этой девушке, и абсолютную ненависть к тем, кто смог сотворить такое с ней, и за что…
— Вань… — услышал я тихий голос Марины.— Скажи что-нибудь… но только не молчи…
Я поднял на ее свой взгляд. Уже настолько переполненный влагой от внезапно пережитых чувств, что красивое лицо девушки расплывалось у меня перед глазами. И она это заметила.
— Ну ты чего… — встревоженно начала она, но я нежно прервал ее нежным поцелуем в губы.
— Я их найду всех до одного… Это нельзя просто так оставлять.
Она уткнулась лицом мне в голое плечо, которое почти тут же стало мокрым от пролившихся слез.
— А ты подумал обо мне? Что будет со мной без тебя? Прошлое уже ушло и его не изменить… Теперь начнешь свою войну за глупую месть вместо нашего счастливого будущего, да?
— Дороже тебя у меня нет ничего на этом свете… и ты это знаешь.
— Тогда забудь все, что было. Я их давно простила. За то, что у меня есть ты.
Марина с нежностью обняла меня, так и не прижавшись ко мне раздетым телом, словно боялась коснуться меня голой грудью. Но мои руки уверенно, и настолько бережно привлекли обнаженную девушку к себе, что мне даже показалось, что она сделала это сама, с радостью уступив моему немому желанию, как и внутреннему, своему.
Ее соски были окаменевшими и такими прохладными, что вызвали у меня сладкую дрожь… Последней слилась с моей голой кожей упругая девичья грудь, обжигая молодым, еще не растраченным, нежным теплом…
Какое то время мы стояли, чувствуя, и молча глотая все больше смешивающийся аромат друг друга, теплыми волнами, поднимавшейся от наших раздетых тел, и, казалось, всем сердцем начинали ощущать тот уже начавшийся пылать огонек нашей взаимной страсти, который словно жег нас, настолько влюбленных друг в друга.
— Ты такой заросший, — первой нарушила наше молчание Марина, с улыбкой смотря на меня затуманившимися влюбленными глазами, разглаживая маленькой ладонью темные волоски у меня на груди.
— Колется? — тихо спросил я, встречаясь с ней взглядом.
— Щекотно, — смущенно призналась она. – Своей кожей я, наверное, у тебя каждый волосок чувствую…
Я поцеловал ее в открытую шею, радостно ощущая, как это находит сладкий отклик у любимой внутри.
— Давай приляжем? Постелем что-нибудь из нашей с тобой одежды. Марина тихо кивнула, нежно поцеловав влажными губами меня в грудь…
-Ты боишься? – осторожно спросил ее я.
— Только одного. Боюсь испортить нам это маленькое счастье между мной и тобой своими страхами… Я просто боюсь боли. Вдруг будет больно… Как с ними тогда.
Голое девичье тело словно сжалось от этого внутреннего, когда-то пережитого ужаса, и задрожало. Я готов был заплакать. И мне захотелось… захотелось так сильно прижать любимую к себе, с одним желанием срастись с ней настолько, чтоб стать одним существом. Существом с одной огромной душой, и с таким огромным сердцем, чтоб смочь почувствовать все до конца. До самого конца, не важно сколько там оставалось боли и еще скрытых страданий, про которые я еще не знал, счастья или радости, какие так хотел приумножить. Запах любимой сводил с ума. Теплым потоком он поднимался от ее еще не остывшей кожи. Я жадно глотал этот аромат, нежно целуя девушку в шею. Словно кто-то невидимый поднимал мое сознание до небес, и настолько обострял все чувства, что я даже боялся, что все мое существо вряд ли выдержит этого…
— Все будет хорошо, солнце. Я же тебя так люблю…
— Знаю, любимый…
Мы лежали на прогретом песке. Какое-то время просто молчали. Марина украдкой смотрела на меня. Сквозь смущенно прищуренные ресницы она так пристально изучала мою откровенную наготу, словно никогда не видела мужчин.
— У тебя красивое тело, — проговорила она, с полуулыбкой, восхищенно разглядывая меня, нежно упершись ладошками мне в грудь, и затаив дыхание, наблюдая, как на моих руках, с каждым маленьким движением, красиво перекатываются под кожей крепкие мышцы. – Сильное… Занимался спортом?
— Борьбой. Очень давно…
— Бросил?
— Да. Понял, что это не мое. Приходилось зарабатывать на жизнь.
— И я вот тоже бывшая спортсменка, — сказала Марина. – Про меня ты знаешь, рассказывала… Пока мои подружки покоряли мужские сердца, я штурмовала совсем другие высоты… Мне хотелось быть первой, побеждать…
— Неужели так и не нравились мальчишки? Не поверю.
Она улыбнулась.
— Нравились, только постарше. Зрелые, со своим уже сформированным духовным миром, целеустремлённые… с какими было интересно, и которые уже умели любить…
— И сколько… у тебя было таких… до меня?
Я еще не знал что она ответит. Скажет мне правду или нет… Но мне казалось, что я уже ненавижу тех, кто, неважно как, появлялся в ее жизни в прошлом… кто смотрел до меня в эти красивые серые глаза, кто целовал эти губы, обнимал это стройное тело, любил ее так же, как я сейчас…
Девушка заметила, как я изменился в лице.
— Кто-то из нас тут ревнует, да?
— Пусть даже так. – сказал я со всей откровенностью, глядя ей прямо в глаза. – И мне не стыдно это признавать. Я очень боюсь тебя потерять. Я еще никого так не любил, как тебя.
Она стала серьезной.
— В жизни у меня все равно больше никого не будет. И я больше никого не полюблю. У нас это или навсегда, или до того, пока кто-то из нас не разлюбит первым… но я в себе уверена.
— Этим первым точно буду не я.
Марина серьезно посмотрела на меня.
— Надеюсь… Прошлое для меня не значит ничего. Для меня существуешь только ты и наше с тобой настоящее. А ты сам помнишь тот вечер? Когда ты мне объяснялся в любви… Красиво и так несмело… Ты волновался ужасно.
— Я его всегда буду помнить… Выглядел так, что до сих пор стыдно.
— Зато искренне. Я тебе сразу поверила. Я и сама разволновалась. Потому что тебя тоже любила, и не знала как тебе сказать, не знала, нужно ли было тебе это вообще… В ту ночь я не смогла уснуть. Эта встреча перевернула во мне всё… Я впервые смотрела на свое прошлое, как на старые фотографии, которые ничего не значили. Они как будто сгорали у меня в руках, оставляя только холодный пепел. Я много думала о нас, а больше всего о тебе… и о том, что могу так любить.
— Счастье ты мое, — проговорил я, погладив ее по разбросанным по речному песку волосам. – Ты такая красивая…
— Обычная. Как и все наверное, в свои девятнадцать. Когда-то очень давно мне даже предлагали попробоваться на фото… Я тогда еще в секции занималась. Приезжал фотограф из какого-то модельного агентства… Кому-то понравились мои глаза и волосы… Но я отказалась. — Почему?
— Продавать себя за деньги – это мерзость. Даже за большие. Знаю, что может тысячи девушек занимаются этим и строят свою карьеру… Но мне это настолько чуждо… Мне неважно, скольким я нравлюсь или нужна, важно только насколько моему самому любимому и единственному… – улыбнулась девушка. — Знаешь, чего я всегда по-настоящему хотела… Обыкновенного и простого женского счастья. Чистой и искренней любви. Крепкой семьи. Здоровых детей. А остальное не так важно… Я никогда не жила в роскоши, да мне это и не нужно. Наверно звучит слишком наивно, да?
— Нет… — тихо ответил я. – Этого хочется и мне. Ты как будто читаешь все мои мысли. Чувствуешь, как что-то уже начинает у нас сбываться?
Марина улыбнулась.
— Мне так нравится твой запах… — она обняла меня руками, сколько смогла, и смущенно опустила взгляд туда, где ее голая грудь мягко сливалась с моим грубоватым телом, и замерла, нежно уткнувшись губами в обнаженное плечо. – Пахнет такой силой, уверенностью… Даже голова закружилась… Но его так быстро крадет ветер.
— Зато меня у тебя никто не украдет… – проговорил я, покрывая поцелуями любимое тело, с любовью наблюдая, как солнце серебрит влажные следы, которые оставляли мои губы на белоснежной девичьей коже. – никогда…
Я медленно открывал ее наготу солнечному свету и своему взгляду. Постепенно, но настойчиво, и со всей той любовью, на которую только был способен… Марина не без внутреннего сопротивления уступала мне, и медленно, с каждым моим шагом ее стыдливость, страх и напряжение таяли, уступая все большему и почти непреодолимому желанию нашей взаимной близости.
Я ласкал ее голую грудь, молча и завороженно наблюдая, как на белоснежной и упругой коже, под моими ладонями, крепнут и поднимаются темные женские соски. Тонкая кожа молодой груди была настолько нежной, что мои губы едва чувствовали ее, а напрягшиеся сладкой судорогой соски были такими чувственными, что Марина вздрагивала и с глубокими вздохами переживала даже самые легкие поцелуи в них.
Я ненавязчиво подталкивал любимую к близости, но не торопил, не настаивал. Просто ласково гладил ее по красивым бедрам. Водил ладонью по этой невероятно гладкой коже, покрытой мурашками… Мы оба понимали, что это время пришло…
Принимая мои ласки, она так и не решалась раздвинуть их для меня, словно между нашими желаниями, и тем, что предстояло сделать, лежала огромная пропасть… Пропасть, которую так легко и мерзко выкопали эти ублюдки в ее душе, однажды осквернив это молодое девичье тело…
Я старался лечить ее своей любовью каждый день. Каждый новый день наших встреч, с радостью чувствуя, как все плохое и те ужасные воспоминания уходят в прошлое… хотя и так медленно… Они как демоны, только и ждали моментов, чтобы чем-нибудь напомнить о себе, впиться когтями в старые раны, разорвать и вновь заставить их по-прежнему кровоточить…
— Задумался.. – тихо спросила Марина, нежно поцеловав меня в грудь, прямо в вспотевшие волоски. – Ждешь самого главного…
— Если только этого хочешь и ты… – я смотрел в ее большие серые глаза. Блестящие, красивые и любимые, без которых я не мог прожить теперь и одного дня… — Я тебе не сделаю больно, солнце. Просто скажешь мне, и мы прекратим. Получится если не сейчас, то в следующий раз…
— Ты слишком много обо мне думаешь, — серьезно ответила мне девушка, с полуулыбкой наблюдая, как мои пальцы нежно гладят высокие темные соски на ее груди.
— Потому что я тебя очень люблю.
Наши взгляды встретились. Блестящие, и очень счастливые… — Знаешь, о чем я сейчас мечтаю… Стать единственной и самой любимой девушкой в твоей жизни… Во всех твоих желаниях и смыслах… и даже в этом.
Девичьи бедра вздрогнули, и слегка разошлись. Она обняла меня руками настолько сильно, и прижалась всем своим телом, что я даже почувствовал, как колотится совсем близко ее маленькое сердечко, так же, как и мое собственное, сливаясь вместе, как два маленьких ручейка, в один поток…
Она боялась. Очень. Даже судя по тому, как тело любимой дрожало, и пальцы настолько впились в мою кожу, что стало больно. Я даже представил, как вдруг, сейчас перед этими глазами пробежит вся эта грязь, эти сцены зверского насилия, которое не только помнило ее сознание, но и голое тело, и эта нежная кожа… Справится ли она с собой… и справимся ли мы…
Это было последним, что нам предстояло пройти… и последняя рана, самая глубокая и страшная, которую мне предстояло залечить… Ради нее, ради нас, нашей любви, и нашего будущего…
Хотя девичье тело хотело близости и настолько истекало соками, что запачкало влагой ближайшую кожу и внутреннюю часть бедер, мое осторожное проникновение в себя встретило холодностью, спазмом и немыми протестами. Любимая девушка вряд ли могла как-то повлиять на это. И все поняла сама. Я увидел, как на ее глаза навернулись слезы, и она отвернулась, словно желая, чтобы они так и остались незамеченными мной.
Марина повернулась, молча уткнулась мокрой щекой мне в плечо.
— Я холодная, как тварь, да? – тихо проронила она. – Ты меня больше не захочешь?
— Ты не холодная, — так же тихо проговорил я, осторожно убирая с ее щек маленькие хрустальные слезинки. — Твое тело все еще боится… хотя ты и хочешь.
— Тогда сделай это силой, — зло ответила девушка. – Я все стерплю.
— Никакого больше насилия. – строго ответил я. – Про это мы должны забыть с тобой раз и навсегда.
Она сладко поежилась, чувствуя мои влажные и долгие поцелуи в шею. Мои руки нежно обняли ее грудь, пропуская между пальцами набухшие, снова начавшие твердеть соски.
— Не будем думать ни о чем, кроме любви… — тихо прошептал я любимой на ушко. – Все сейчас пройдет… Само собой.
Она позволила войти в себя еще раз… и я сделал это нежно и с такой любовью, не грубо, но так настойчиво… Немало всему помогла сама любимая, полностью отвлекаясь на мои ласки и на какое-то время, словно забыв о себе, отдалась полностью собственным ощущениям. И это случилось. Не так скоро, но тело любимой девушки приняло меня.
— Ты такой теплый во мне… – Марина посмотрела на меня блестящими счастливыми глазами. – даже горячий…
Она слегка напрягла бедра, и что-то ещё внутри себя, словно хотела еще сильнее почувствовать мое присутствие в ней…
Даже одно это вызывало наслаждение… как ее тело нежно, и одновременно упруго держало меня в себе, влажно и так скользко, что я едва сдержался, чтобы не сделать несколько движений в нем…
— Тебе не было больно? – спросил я любимую девушку, легко поцеловав в губы. — Нет, не больно… Я больше не боюсь, как раньше. И так благодарна тебе за это терпение и такую любовь ко мне… Чем я ее только заслужила…
Марина опустила ресницы. Мне даже показалось, что ей хотелось заплакать. Но я крепко обнял ее голое тело, и нежно прижал к себе.
— Тем, что ты просто есть. У меня. И в моей жизни…
Первые мои движения в себе она пережила, сжавшись всем своим существом… Воздух заходил в грудь любимой настолько, Тонкие девичьи пальцы сжимались, то разжимались, захватывая в ладони прибрежный песок. Воздух заходил в грудь любимой настолько, и с судорожными прерывистыми вздохами, насколько смогли позволить легкие… Я и не старался брать ее полностью, чувствуя немой, словно укоренившийся в своей любимой девушке страх, который так ощущался внутри. Страх, который был упорным, но все-таки таявшим под моей нежностью, терпением, и теми упорными шагами, с которыми я отстаивал у него свою любимую.
Марина завела руки вверх, положив их под голову, и смотрела в сторону озера. Дыхание любимой было еще глубоким, но не таким частым.
— К тебе так и не пришло? — тихо спросил я у неё, нежно поцеловав в открытую шею. — Что? – так же тихо спросила она, так и не обернувшись ко мне. Девичьи щёки всё ещё горели мгновениями пережитого и мягкой краской стыдливости, которая так и не спешила покидать их.
— То, самое сладкое чувство на свете, о котором так мечтают все девушки. – пояснил я.
– Нет. – Марина грустно улыбнулась, уже догадавшись, о чем шла речь. — И ты тут совсем не причём. Что-то накатывает, потом срывается. Хотя раньше с этим у меня никаких проблем не было. Говорю как есть… я никогда не притворяюсь в постели.
— Почему так?
— У меня не получается расслабиться. Все время жду боли, когда ты во мне… Это, наверное, пройдет. Я знаю, ты очень хочешь видеть меня счастливой…
— Конечно хочу…
— У тебя тоже сорвалось, — тихо спросила она, опустив ресницы. – Из за меня?
— Откуда ты знаешь? – с интересом спросил я, даже удивившись немного. —
Плоха та женщина, которая не чувствует своего мужчину, — просто сказала Марина с маленьким вздохом. – Не видит его желаний, его стремлений. Какая думает только о себе. Даже в таком месте, как общая постель. А я не хочу быть такой.
— Ты и так не такая… Мне очень повезло с тобой.
— Я тебя очень люблю… — проговорила она смущенно, смотря на меня блестящими влюбленными глазами. В больших серых глазах еще плавала эта волшебная сладкая пелена, родившаяся от нашей с ней близости. – Мне так сложно сказать это словами… иногда хочется просто заплакать… Настолько много во мне этих чувств. Разных, как понятных мне… так и не очень. Мне кажется, я впервые по-настоящему люблю. В своей маленькой жизни. Мне страшно… Больно… И сладко так, что я боюсь, что мое сердце разорвется…
Её ресницы повлажнели. Она стыдливо опустила взгляд туда, где ее голая грудь все еще темными возбужденными сосками мягко касалась моей такой же голой кожи.
— Хочу украсть у тебя еще тепла. Твоего, родного… Прости… Пью и не могу напиться…
Она обняла меня за спину влажными ладонями, прижимая свое тело к моему, и слегка раздвинула бедра. Это было как намек. Немого приглашения в себя.
На этот раз она была такой влажной и открытой, что я без труда вошел в неё. Девушка отстранилась от меня лишь на мгновение, чтобы мужские руки смогли найти и обхватить ее грудь. Мы утонули друг в друге еще быстрее и увереннее, чем в первый раз. Гибкое девичье тело не только воспринимало мои движения в себя, но и мягко следовало за ними. Иногда оно останавливалось, напрягалось так, словно хотело противостоять моему напористому проникновению. Девушка начинала настолько часто дышать, что я едва успевал срывать с полураскрытых губ горячие поцелуи. Упругая Маринкина грудь приятным огнем то врезалась в мою кожу, то просто касалась окаменевшими сосками, вызывая все большее желание идти до самых вершин нашей сладкой близости, до самого конца, насколько это позволят наши голые влюбленные тела… Слегка отстранившись я целовал их в нежные заострившиеся вершинки, в широкие темные полукружья, резко поднявшиеся над белоснежной кожей… Сладкая судорога поймала ее на вдохе, точно чем-то невидимым обрезав дыхание. Я обнял это, ставшее почти невесомым, девичье тело, выгнувшееся струной… Оргазм забрал любимую так быстро, что она вскрикнула… обхватила меня своими бедрами так, словно хотела еще острее почувствовать все то, что начинало приносить накатывающее сладкими волнами наслаждение… Я с радостью чувствовал, как этот поток набирает силу, и как разжимаясь внутри, забирает любимую настолько, что начал покидать ее грудь тихими короткими стонами…
Выравнивая дыхание, Марина старалась не встречаться со мной взглядом, словно стыдилась пережитого… Даже стыдливо прикрыла ладонью обнаженную грудь.
— Как ты? Все хорошо? – тихо спросил ее я, нежно целуя в разгоряченную румянцем щеку.
— Ты сам, наверное, все видел, да и слышал… — смущенно, и так же негромко отозвалась она, быстро взглянув на меня счастливыми блестящими глазами. – Под тобой как в раю…
— Сильно колюсь внизу? – вдруг спросила Марина, слегка пошевелив затекшими ногами.
— Нет… — проговорил я, прижимаясь всем телом к ней. – Так даже приятнее… возбуждает.
— У меня это ещё с секции. Там заставляли брить начисто. Спорт ушел, а привычка осталась… Хотя сейчас не всегда успеваю. Да и у нас с тобой всё так неожиданно, как всегда…
— Знаешь, я даже рад этому, — просто ответил ей я. – Когда все происходит само собой… Наверное, так и должно быть, когда есть настоящие чувства.
— Необычный ты… — Марина с улыбкой, завороженно рассматривала мое лицо, разглаживая мою вспотевшую кожу на груди своими маленькими ладошками. –Девушек почти не было… В поисках настоящей любви… Ты как герой из моих любимых детских книжек.
— А ты разве не такая? Ты мне тоже напоминаешь принцессу, которую я спас от злых сил…
— Мы оба как книжные, — девушка улыбнулась снова, на этот раз с маленьким сладким вздохом. – Удивительно, как мы встретились и вживую существуем в этом мире. И даже любовь у нас не как у всех… слишком сильная… что даже пугает.
— А ты не бойся, — сказал я, смотря в любимую глубину серых глаз. – Верить в то, что сильно любишь… и в то, насколько сильно люблю я…
— Я верю… — просто ответила Марина, опустив ресницы. – Я боюсь только того, что все не вечно, и все пройдет… и у нас когда-нибудь тоже…
— Нет, не пройдет, если мы сами этого не захотим. Это зависит только от нас с тобой…
— Так сыро внутри… — девушка поежилась и немного с упреком взглянула на меня. – Все-таки не удержался. Пустил в меня свой маленький липкий фонтанчик. Не боишься, что забеременею?
— У тебя уже начались свои женские дни? – спросил я осторожно, помня, что Марина пережила аборт.
— Да, и совсем недавно, — немного смущенно ответила она, и внимательно посмотрела мне в глаза. – Ты что-то в этом понимаешь? Понимал я в этом самом совсем немногое и ответил наобум.
— Кроме того, что от этого в определенный момент появляются дети, больше ничего.
Марина не выдержала, звонко, но сдержанно рассмеялась.
— Ну, ты профессор, прям… Знаешь, я даже обрадовалась. Что стала снова полноценной девушкой. Так что осторожнее со мной. А то могу преподнести сюрприз… о котором мы совсем не думали…
Мы неловко помолчали.
— У нас где-то была родниковая вода с собой, — первой и не без смущения проговорила Марина. – Хорошо помню, что брала.
— Зачем? – все поняв и без этого, переспросил я.
— Догадайся. – немного раздраженно отозвалась девушка.
Все еще лежа, она разворошила валявшуюся около наших раздетых тел в беспорядке разбросанную одежду.
— Вань, — попросила она, оторвав спину от земли, слегка приподнявшись на локтях, и скорее по привычке закрыв голую грудь рукой. – Подай фляжку, если недалеко… И отвернись. Я недолго.
— Нет. – проговорил вдруг я, обнимая девушку за плечи, и поцеловав в шею, медленно опустил на траву.
— Вань… Ты сумасшедший, — попробовала возмутиться Марина, почти не обращая внимания на мои ласки. – У меня может быть после этого ребенок…
Я смотрел в ее серые глаза, в которых читались как удивление, так и непонимание.
— Именно сейчас мне хочется поговорить о нас с тобой… — тихо произнес я. – И узнать, что обо всем этом думаешь ты…
— О чем?
Марина серьезно посмотрела на меня.
— Мы любим друг друга, — просто сказал я девушке. – И оба уверены в своих чувствах. Любовь уже сделала нас счастливыми, а это сделает нас настоящей семьей.
Ее лицо стало еще более серьезным. Какое-то время она смотрела на меня, словно сомневаясь, верить в услышанное, или нет… и долго молчала, словно взвешивая что-то у себя внутри.
— Ты уже хочешь семью и детей? – догадавшись, спросила она, повернув голову в сторону, и рассматривая далекий лес. – Так скоро? Мы встречаемся только еще полтора месяца. А сегодня в первый раз… это между нами было. Не слишком ли быстро… Да и дед с бабушкой… Что скажут, когда увидят живот. Только появилась, а уже прыгнула в постель. Хорошо придумал, ничего не скажешь.
— Думаешь, они настолько глупые… — проговорил я, проводя ладонями по красивому девичьему телу, продвигаясь к голой груди. Марина почти безропотно уступила мне свою самую прекрасную часть себя, смущенно наблюдая, как мои пальцы нежно и осторожно гладят нежную и упругую белоснежную кожу. Лишь от прикосновения к соскам она тихонько вздрагивала, на миг переставая дышать. – Наверняка уверены, что все то, что должно случиться, уже давно случилось между нами. А во-вторых, это наша собственная жизнь. И я не позволю на нее никому влиять. Даже косвенно.
Девушка тихо вздохнула. Прикрыв своими ладонями мои, сильно прижала к себе.
— Я сделаю все, как ты захочешь, — ответила она. – Все для нашего с тобой счастья. Если ты считаешь, что нам пора жить вместе, то так оно и будет.
— Я хочу засыпать и просыпаться с тобой. Не хочу расставаться с тобой вечерами. Быть с тобой днем и ночью… Любить тебя каждую минуту, мое солнце…
Я смущенно стер выступившую влагу у себя на глазах… и заметил, что и сама любимая чуть не готова была заплакать… —
У меня не находится слов сказать, насколько я люблю тебя… Просто чувствуй, любимый.
Она не выдержала, тоже молча стерла выступившие слезы.
— Я должна тебе кое-что сказать, Вань… И это важно. – Марина мгновение помолчала, словно взвешивая, стоит продолжать разговор или нет.
— Неделю назад я была у Анны.
— Зачем? – изумился я.
— Хотела проверить, как я поправилась после травмы… Я с тобой начала встречаться, и всякое могло бы быть тогда между нами… как сейчас.
— И что Анна…
— В целом все хорошо… только где то далеко идет воспаление. Просила подождать две недели, пока я не пропью эти таблетки. Я покажу тебе их… Во флаконе без этикетки… сыпнула откуда-то. Как думаешь, принимать? Не отравить же она меня хочет..
— Анна опытная акушерка и самая добрая душа, каких я знаю… Она тебя почти с того света вытащила.
— Лучше бы не вытаскивала.
— Марина. — вздохнул я. – Ты вся моя жизнь, что ты говоришь…
— Одно знаю, что она что-то не договаривает. Мне срочно надо в клинику. На обследование. Эти твари, похоже, испортили во мне всё… Только бы я не оказалась бесплодной после всего этого… Вот и думай, Вань, нужна ли будет тебе такая девушка, как я.
Она отвернулась от меня, готовая заплакать. Но я нежно поцеловал ее в голое плечо, потом в тонкую шею.
— Выходи за меня замуж.
— Что? – Марина удивленно взглянула на меня. — Замуж?
— Да. Скорее всего нас не ищут, а то бы давно напали на наш след и нашли, наверное… На днях я получу остатки денег, что заработал в городе, и мы поедем в самую лучшую клинику. А потом уедем в город или останемся здесь. Все как ты захочешь. Согласна?
Девушка опустила глаза. Румянец легко проступил на щеках.
— Ты уже знаешь ответ, — тихо ответила она. — А остаться хотела бы здесь… У деда с бабушкой. Они стали для меня такими родными… Дед, конечно, временами несносный, но я его все равно люблю.
— Тогда постараюсь ускорить события, — я нежно поцеловал любимую в губы. – Обязательно что-нибудь придумаю.
— Что именно? – спросила Марина.
— Пока не знаю….
Мы не заметили, как уснули, уставшие и согретые теплом наших обнаженных тел, в объятиях друг друга.
Я проснулся резко, от легкого озноба и прохладного вечернего ветерка, который маленькими порывами касался моей голой кожи. Марины со мной не было. Обеспокоенный, я вскочил на ноги, чтобы оглядеться вокруг. Маленькие следы ее ножек вели к берегу. Прибрежная вода еще не успела смыть буквы, которые были старательно выведены маленьким деревянным прутиком…
… Мне пора, любимый… Не захотела будить, спал очень сладко… Я так счастлива, что ты есть на свете… В моей жизни… Я очень тебя люблю…
Еще почитать:
Жертвоприношение — Devil’s Lovers > 7
Гордость мира боевых искусств — Глава 9. Предатель получил по заслугам Доброта ослепляет скрывая истину
Люби меня
Гордость мира боевых искусств — Глава 7. Враг моего врага мой друг
«
»
